Твой личный враг

Я никогда не была хорошим психологом, но мне кажется, что в этот момент он думает примерно о том же, о чем думаю я. Борьба утомляла, но и развлекала тоже, обоюдная ревность терзала душу, но и тешила самолюбие. За резкими словами и иронией можно было спрятать истинные чувства. Если всего этого не будет, не выдадим ли мы друг другу чего-то сокровенного, такого, что все испортит, сделает нас уязвимыми?

Впервые с тех пор, как в баре я покорно вложила руку в его ладонь, меня охватывает неуверенность. Что я для него? Развлечение? Награда? Глупый ребенок, спешащий обжечься? Или такая же тайна, как и он для меня?

Гоню от себя эти мысли. Знаю, что разумного объяснения тому, что происходит между нами, сейчас не даст никто. Да это и не нужно. Я не глупая и прекрасно понимаю, что для нас с Даниилом не существует завтра. Есть только эта ночь. Она только наша. Только моя.

Когда мы выходим на улицу, оставив позади канатную станцию, мое волнение достигает апогея. Нервно тереблю кольцо на пальце – подарок родителей на восемнадцатилетие – и не представляю, что делать дальше.

– Во сколько ты уезжаешь? – первым нарушает молчание Даниил. Его голос звучит глухо и напряженно, а в его глубине я различаю ноты, которых прежде никогда не слышала.

– Мы заказали трансфер на семь тридцать, – тихо отвечаю я, прямо встречая тяжелый взгляд. – К сожалению, уже ничего не поделать.

На мрачном лице сложно что-то прочесть, но я изучаю его, потому что не знаю, когда мне еще представится такая возможность. Вижу морщинку на переносице, потому что Даниил хмурит брови, напряженную линию нижней челюсти, крепко сжатые губы. Он дико красивый, и у меня щемит сердце от одной мысли о том, что я больше его не увижу.

– Я не готов тебя отпустить, – эту фразу он произносит твердо, бескомпромиссно.

Я делаю судорожный вздох, потому что одновременно испытываю облегчение и страх, и облизываю внезапно ставшие сухими губы.

Даниил ничего не упускает из виду – все это время он откровенно рассматривает меня, обволакивая своим штормовым взглядом, и, когда вдруг резко привлекает к себе, у меня не возникает мысли оттолкнуть его.

– Если я пообещаю, что к семи верну тебя в отель – пойдешь со мной? – требовательно спрашивает он, опаляя дыханием мое ухо.

– К-куда? – от волнения мысли разбегаются, а язык заплетается.

– Это важно?

Я кусаю нижнюю губу и всматриваюсь в его лицо. Нет. Понимаю, что сейчас это действительно не важно.

– Пойду.

Даже в темноте я вижу, каким триумфом сверкают его глаза, но он быстро скрывает их от меня под тенью длинных ресниц. А потом наклоняется и крепко целует. Этот поцелуй короткий, почти дружеский, без языка, без смешанного дыхания, но мне кажется, Даниил вкладывает в него совсем другой смысл. Пока я пытаюсь понять какой, он заявляет:

– Извини, не смог сдержаться. Ты как фея из сказки.

Собственническим жестом он берет меня за руку и ведет за собой, на ходу вынимая из кармана телефон.

В такси мы едва ли проводим пять минут. Я предполагала, что Даниил увезет меня в Красную Поляну или даже в Сочи, но белый «Фольксваген» даже не покидает территорию курорта: ныряет на трассу, ведущую в горы, и через мгновение тормозит у высокого забора, за которым виднеется современный особняк с большими панорамными окнами.

Даниил первым выходит из машины, помогает мне и взмахом руки отпускает водителя. С тихим шуршанием такси уезжает, и мы остаемся вдвоем.

– Что это за место? – спрашиваю с любопытством.

– Дом, – отвечает он просто.

– Чей?

Даниил достает из кармана ключи и открывает калитку, пропуская меня вперед.

– Моей семьи. Отец занимался здесь застройкой во время Олимпиады. Когда началась распродажа объектов, он одним из первых купил здесь недвижимость.

– Почему тогда ты жил в отеле? – в замешательстве спрашиваю его.

– Так было удобнее.

По расчищенной от снега дорожке мы идем к входной двери, и Даниил сначала прикладывает к электронному замку карту, а потом вводит шестизначный код.

Внутри темно, но стоит нам ступить за порог, гостиная освещается мягким светом.

– Здорово! – вырывается у меня до того, как я успеваю проглотить восторженный возглас. Краснея, тихо добавляю: – Красивый дом. Я бы на твоем месте жила здесь, а не в отеле.

– Оставайся, – с насмешливой улыбкой предлагает Даниил. – Я ночевал тут пару раз.

Пока он возится с замками и раздевается, я успеваю скинуть кроссовки и осмотреться. Гостиная обставлена в классическом стиле. Темное дерево в сочетании с бежевой мебелью, большой камин и мягкие пушистые ковры придают ей уют и теплоту.

Всюду виднеются безошибочные признаки присутствия Даниила. На диване валяется небрежно брошенный свитер, в котором я точно видела его накануне. У стены примостился сноуборд, а на письменном столе лежит открытая книга.

Провожу пальцем по каминной панели, украшенной рождественской гирляндой, и беру с нее фотографию в рамке. На меня смотрит совсем юный Даня в ярком горнолыжном костюме. На шее болтается медаль, губы растянуты в счастливой улыбке, волнистые волосы, немного длиннее, чем сейчас, взлохмачены. По одну сторону, обнимая его за плечи, стоит темноволосая женщина, по другую – высокий мужчина. Судорожно сглатываю, потому что внезапно горло стискивает спазм. Владимир и Вероника Благовы.

Неожиданный привет из реальности застает меня врасплох. Я таращусь на фотографию, ощущая неприятную тяжесть в желудке.

– Помочь, мистер Холмс?

Я вздрагиваю, с виноватой улыбкой ставлю рамку на место и оборачиваюсь к Даниилу. Он стоит в нескольких метрах от меня, небрежно облокотившись о дверной косяк. Красивый, сексуальный, какой-то домашний. Он успел снять куртку и свитер. Теперь на нем только прямые джинсы и простая черная футболка. Волосы взъерошены после шапки, а ноги босые – он не только разулся, но и стянул носки.

Мое сердце пропускает удар. Кожа покрывается мурашками. Интересно, я когда-нибудь перестану так реагировать на него?

– Извини, – бормочу смущенно. – Просто эта фотография…

Я так и не заканчиваю предложение, и оно повисает в воздухе, раздражая нервы. Что эта фотография? Напоминает мне о том, что нас разделяет? Что мы никогда не перешагнем дальше этой ночи?

Даниил отталкивается от косяка и идет ко мне. Когда подходит вплотную, первым делом расстегивает замок на куртке. Я дергаю плечами, и шуршащий пуховик падает на пол у моих ног.

– Не хочу, чтобы ты думала об этом, – говорит он наконец. – Дела родителей не имеют никакого отношения к нам.

Мне очень хочется поверить ему, но на этот раз он не прав.

– Имеют, – говорю тихо, но твердо. – И ты сам это знаешь.

– Нам что, не о чем больше поговорить? – вздыхает Даниил, ероша волосы.

– О чем хочешь? – цепляюсь я за его предложение.

– О тебе, – он облизывает губы, а я зачарованно слежу за движением его языка, чувствуя, как голова вновь начинает кружиться. – О том, что я не переставал вспоминать тебя после той встречи на вечеринке летом. О том, что хотел утащить в свою комнату в тот же день, когда ты беззастенчиво разглядывала меня в холле отеля. О том, что воспоминания о дне, когда ты свалилась на меня на трассе, не дают мне покоя. О том, что каждый раз, когда ты смотришь на меня, мне сложно контролировать себя. О том, что я умираю от желания поцеловать тебя, – все это он произносит насмешливо, с улыбкой рассматривая меня, но к последнему предложению его тон становится серьезным. – Сейчас.

От его слов теплота волнами расходится по моему телу – теплота счастливого чувственного ожидания.

– Чего же ты ждешь? – выдыхаю я, опьяненная его голосом и признаниями.

– Обещал, что не прикоснусь к тебе, – мрачно отвечает он.

Мои губы растягиваются в лукавой улыбке.

– Но я же не обещала, что не прикоснусь к тебе, – шепчу тихо.

Глава 18

Встаю на носочки, так что наши глаза оказываются на одном уровне, кладу ладони на его шершавые щеки и на один короткий момент соединяю наши губы в целомудренном поцелуе.

С удовлетворением отмечаю, что воздух из легких Дани вырывается со свистом, а сам он от удовольствия прикрывает глаза, в которых за секунду до этого я успеваю заметить языки разгорающегося пламени.

– Ммм, – не могу сдержать вздох удовольствия и доверчиво трусь носом о его колючий подбородок.

Крепкое тело рядом со мной дергается. Руки настойчиво обхватывают мою голову. Он тянется ко мне всем телом, лицо оказывается всего в паре сантиметров от моего, и по выражению его глаз я ожидаю яростного вторжения, но он мягко кусает мою нижнюю губу, а потом облизывает ее, воспламеняя каждую клеточку моего тела.

– Ведьма, – выдыхает Даня прямо мне в рот.

Я теснее прижимаюсь к нему, обвивая руки вокруг шеи. Даже через два слоя ткани ощущаю, как часто и громко бьется его сердце. Дыхание смешивается, пальцы путаются в его волосах, и когда он наконец целует меня по-настоящему, мне кажется, что я схожу с ума, настолько острым оказывается наслаждение, настолько стремительно затягивает меня в водоворот чувств.

Наши движения рваные, порывистые, ненасытные. Напористые прикосновения языка сменяются легкими поглаживаниями губ, яростное желание граничит с неторопливой чувственностью, а страсть переходит в трогательную нежность и обратно. Я ослеплена, ошарашена. В сознании нет ничего кроме жажды раствориться в мужчине, который с неистовым голодом терзает мой рот.

Настойчивый визг чайника, доносящийся из кухни, выбрасывает нас обоих из эротического транса.

Даниил отрывается от моих губ и несколько секунд глядит на меня своими невероятными глазищами, словно не совсем понимая, что произошло. Его грудь ходит ходуном, а на скулах пламенеет румянец. Даже боюсь представить, как в этот момент выгляжу я.

– Надо на кухню. – Его голос звенит от напряжения.

Он отходит, а я заторможенно киваю, глядя вслед его удаляющейся фигуре.

Ноги с трудом выдерживают мой вес, колени дрожат. Сажусь на диван и осторожно касаюсь пальцами припухших от поцелуя губ, ощущая под кожей легкую пульсацию.

Так вот как это бывает, когда другой человек полностью затмевает собой ощущение реальности?

Никогда за свои восемнадцать лет я не испытывала ничего подобного. Я пытаюсь осмыслить, что произошло, но мозг в отключке. Отдаю себе отчет, что в прикосновениях Даниила нет ничего необычного, но почему-то каждое цепляет какую-то особую струну, заставляя плавиться в огне примитивного желания.

Шлепки босых ног по деревянному полу возвещают о возвращении Дани в комнату. Я поднимаю глаза и смотрю, как он идет мне навстречу, держа в руке два бокала, до краев наполненных бордовой жидкостью. Очевидно, что он уже пришел в себя, тогда как я все еще пытаюсь отыскать утраченное самообладание.

Даниил протягивает мне бокал и присаживается рядом.

– Осторожно, горячий, – предупреждает он, делая маленький глоток.

– Что здесь?

– Какая разница? – Он улыбается той до боли знакомой искушающей полуулыбкой, которая делает его особенно привлекательным. – Пей. Это не яд и не наркотик.

Глядя в омут его синих глаз, подношу бокал к губам и делаю маленький глоток. Огненно-терпкая жидкость бежит мне в горло и желудок. Даня откидывается на подушки, наблюдая за мной из-под полуопущенных век.

– Что ты изучаешь в университете? – спрашивает он внезапно.

– Историю искусств, – смущенно говорю я, отпивая еще немного горячего напитка.

Даня тянется ко мне, забирает из ослабевших рук бокал и ставит на столик рядом.

– Тебе подходит.

– Почему?

– Красивая, отважная, впечатлительная, – он касается рукой воротника моей толстовки, гладя нежную кожу шеи прямо над ним. – Любопытная, дерзкая, нежная. Не могу представить тебя в безликом офисе. Твое место среди красоты.

От его слов я краснею. Пока думаю, что сказать, Даниил вдруг просовывает одну руку мне под колени, а другой обнимает за спину, без труда пересаживая с дивана к себе.

От неожиданности я дергаюсь.

– Испугалась? – спрашивает он.

Сглатываю набежавшую в рот слюну и отрицательно качаю головой.

– И напрасно, – шепчет он мне в ухо. – Как раз сейчас по плану я превращусь в Серого волка я начну тебя есть.

Теперь уже дрожь совсем иного характера несется по моему телу. Закрываю глаза и покорно подставляю ему губы для поцелуя.

Это действует на Даниила как искра, попавшая на сухой хворост. С низким рыком он втягивает в себя воздух и прижимается к моим губам, требовательно раздвигая их языком. Его губы горячие, настойчивые. Берут меня бескомпромиссно и глубоко, так что мне не хватает воздуха.

Он отрывается на меня лишь на мгновение. Пока я жадно хватаю воздух, он стискивает в кулак край моего свитшота и тянет его наверх. Я приподнимаю руки, помогая ему, и в следующее мгновение остаюсь в белой майке в рубчик, надетой на голое тело.

Я краснею, когда прослеживаю за горячим взглядом Дани, который застыл на моей груди.

– Я смотрю, ты так же не любишь лифчики, как и я, – мурлычет он, накрывая мою грудь ладонями. – Охренительно.

Его губы вновь накрывают мои. Руки ласкают грудь, нетерпеливо скользят по спине и бедрам. В ответ я перекидываю ногу и седлаю его, запускаю пальцы в шелковистые волосы, притягивая его голову ближе, насколько могу углубляю поцелуй. Правая рука ползет вниз и забирается под его футболку. Пальцы скользят по теплой коже, путаются в дорожке волос, спускающихся за резинку на его штанах.

Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что я веду себя непозволительно, но неуправляемая страсть напрочь уничтожает мои моральные принципы.

Бессознательно впиваюсь ногтями в гладкую мускулистую спину, стараясь не задохнуться. Поцелуи, порывистые объятия, громко вырывающееся из горла дыхание. Хрипы, стоны и все эти звуки, сопровождающие поцелуи. Я растворяюсь в них. Жажду большего, но когда его рука скользит к застежке моих джинсов, я вдруг столбенею. Перед глазами мелькают красные вспышки. Я знаю, что нам жизненно необходимо остановиться.

– Даня, нет, – чужим голосом выдыхаю я, накрывая его руку своей рукой. – Не могу, Даня.

Он тут же отстраняется. Его глаза темные, радужка полностью погребена под черными зрачками. Взгляд остекленевший, словно он не до конца понимает, что произошло. Я чувствую, каких трудов ему стоит отпустить меня, и готова заплакать, что велела ему остановиться.

Тяжело дыша, я смотрю на его лицо, щеки, покрытые сейчас лихорадочным румянцем страсти. Он совсем рядом. Его порывистое дыхание касается моей щеки, потемневшие глаза смотрят так внимательно, словно хотят проникнуть в самую глубину моей души.

Из его горла вырывается глухой стон. На мгновение он прижимается губами к моему плечу, а потом вдруг приподнимает и пересаживает со своих колен на диван.

– Извини. Я обещал, что не трону тебя. Но это так сложно.

– Моя вина, Даня. Не ты это начал, – мой голос дрожит, кровь пульсирует в висках. – Я забылась.

Я дышу, стараясь не дать себе расплакаться. Будь моя воля, я бы забылась снова. Но не тогда, когда в отеле меня ждет другой.

– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени, – внезапно говорит Даниил.

Его голова откинута на спинку дивана, глаза закрыты. Очевидно, что он пытается привести себя в чувство и эта ремарка – один из способов немного снизить градус напряжения в комнате.

Пока он не видит, я стыдливо поправляю майку и тянусь за кофтой, но Даня меня останавливает.

– Эй, – он касается пальцами моего подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза. – Я тоже забылся, понимаешь? То, что произошло здесь, с самого начала было неизбежно.

Его пальцы мягко очерчивают мою скулу. Я послушно киваю и бессознательно прижимаюсь щекой к его ладони, чувствуя, что напряжение, сковывающее все мои мускулы, понемногу спадает.

– Пойдем. – Даниил встает с дивана, берет мой бокал, стоящий на столике, и одним махом допивает все содержимое. Только после этого протягивает мне руку.

– Куда? – спрашиваю тихо.

– Спать.

Мое сердце вновь замирает. Словно почувствовав это, он усмехается.

– Просто спать. Ты видела, который час? – Он кивает на настенные часы, показывающие начало третьего.

Комната расположена на втором этаже. Даня пропускает меня внутрь, зажигает настольную лампу и стягивает с себя футболку.

– На какой стороне будешь спать? – спрашивает он.

– Мне все равно, – отвечаю я. – А, в общем, у окна.

Я забираюсь под одеяло и наблюдаю за Даней, который ставит на зарядку телефон и включает будильник. А потом ложится на свою сторону.

– Спокойной ночи, – говорит он.

– И тебе, – отзываюсь я.

Проходит пара минут. Ни один из нас не смыкает глаз. Мы лежим на разных сторонах кровати и смотрим друг на друга. Нас разделяют каких-то пятьдесят сантиметров, и я вдруг представляю, что он сейчас заснет, а это расстояние так и останется между нами. Мне становится страшно.

– Мне твоя сторона больше нравится, – скороговоркой произносит Даня. – Можно я буду спать на ней?

– Я могу уступить ее тебе, – шепчу я.

– Не хочу, чтобы ты уходила.

– Да.

Он выдыхает. И в следующую секунду оказывается рядом, обнимая меня.

– Раз мы оба не можем спать, давай разговаривать, – говорит он мне, целуя в лоб.

– Можно говорить будешь ты? – спрашиваю я, тая от удовольствия в кольце его рук.

– Хорошо, – даже в темноте я вижу его улыбку. – Спрашивай.

Я бы хотела спросить его обо всех тех девушках, с которыми его видели, о том, любил ли он когда-нибудь, о том, что он чувствует ко мне, но понимаю, что в нашем случае все эти вопросы неуместны. Я не имею на них никакого права.

– Расскажи мне про сноуборд, – прошу я.

– Сноуборд? – Он явно удивлен.

– Ну да, я видела медали и кубки на камине, – поясняю я. – Ты занимался им профессионально?

Он начинает говорить, а я в полумраке комнаты просто смотрю на его лицо. Я вижу, как загораются его глаза, когда он рассказывает о своих первых лыжах и склонах, о первом борде и первом соревновании. Выражение его глаз, бровей. Есть в них какая-то надежда, ожидание, удивление, детский восторг…

Я смотрю на его лицо и впитываю его в себя. Каждую черточку, каждую линию. Чтобы в особенно тяжелые дни извлечь его образ из глубин памяти и вновь сбежать с ним из реальности. В сказку. В игру. На вершину мира, в конце концов.

Погружаясь в забытье, я слушаю его голос, ставший таким родным, а стук его сердца убаюкивает меня.

Глава 19

Просыпаюсь я внезапно, не понимая, что меня разбудило. За окном все еще темно, в комнате тоже. Мглу рассеивает только полоска желтого света под дверью.

Воспоминание о том, где я и с кем, приходит быстро, не принося с собой ни удивления, ни сожаления, ни отторжения. В диапазоне моих чувств только приятное волнение, которое стаей бабочек порхает в животе.

Даниил Благов лежит рядом со мной, так близко, что я могу коснуться своими губами его подбородка, а стук его сердца вторит моему собственному. Он спит, положив одну руку под голову, а другой обнимает меня за талию поверх стеганого одеяла, в которое я укутана. Наверное, ему снится что-то очень хорошее, потому что в этот миг его губы растянуты в легкой полуулыбке, отчего на щеке появилась ямочка.

Мое дыхание становится чаще. Сердце сладко ноет.

Его жесткие черные кудри в беспорядке торчат в разные стороны, а одна прядь живописно упала ему на лоб. От того, насколько сильно мое желание протянуть руку и коснуться этого своевольного локона, у меня даже чешется ладошка.

Сейчас Даниил выглядит абсолютно безмятежно и даже как-то беззащитно. В плену у сна он не играет роли: здесь нет ни беззаботного плейбоя, ни самоуверенного гордеца, ни искушенного любовника. Есть только он сам. Человек, который для меня все еще представляет самую большую загадку, но при этом вызывает неконтролируемое желание быть рядом. Возможно, всегда.

Его теплое размеренное дыхание щекочет мне висок и щеку, а в воображении я уже строю планы дальнейших встреч. В Москве. Где угодно. Думаю о том, какая же все-таки странная штука жизнь. Такая внезапная и порой непостижимая, что кто-то далекий и чужой еще вчера сегодня может стать центром мироздания.

Сонный дурман, прохлада комнаты, тепло одеяла и наши головы на одной подушке. Я практически ничего не знаю о Данииле, но сейчас мне кажется, что нет человека во вселенной ближе. И все это так естественно. Так правильно. Словно по-другому не просто не должно – не может быть.

Больше всего мне хочется закрыть глаза, заснуть в его объятиях и опоздать на самолет. И чтобы метель занесла этот дом, сровняла его с белоснежным покровом и мы были потеряны для всего мира. Но я понимаю, что это невозможно. Через полчаса прозвенит будильник. Будет прощание, скомканный поцелуй, может быть, мои слезы. И я вернусь в отель, где меня ждет другой.

Мысль о Саше болью отзывается в моем сердце, убийственной волной проходит по планам и мечтам. И несмотря на то, что мне отчаянно хочется остаться с Даней, я понимаю, что это лишь отложит неизбежную встречу с реальностью. А она такова, что у меня по-прежнему есть отношения, которые еще только предстоит разорвать, наши семьи находятся в состоянии необъявленной войны, а Даниил мне ничего не обещал. Сколько у него таких Мирослав в Москве? И что из того, что я придумала себе этой ночью, правда, а что лишь вымысел, который мне отчаянно хочется сделать настоящим?

Сейчас я впервые чувствую страх за свое будущее. Может быть, для нас обоих будет лучше, если этот новогодний сон так и останется сном? Если мы вернемся к нашей обычной жизни, а все, что произошло между нами, упокоится где-то в укромном уголке памяти?

Мысли, мысли, мысли…

Я отчаянно стараюсь не поддаваться эмоциям, но уже чувствую, что магия ночи уходит, не выдержав столкновения с утром. Она убегает. Неотвратимо. Без остановки. Все ускоряя и ускоряя темп.

В неконтролируемом порыве я протягиваю руку, но она зависает в нескольких сантиметрах, так и не коснувшись лица Даниила.

Зачем? Чтобы он проснулся? Поцеловал меня? Я ведь уеду. Рано или поздно это случится. Может быть, лучше рано, пока все это не зашло так далеко, что станет уже слишком поздно? И если случится так, что когда-нибудь мы начнем строить что-то особенное, пусть фундаментом этому будет честность, а не осколки чужих сердец и несбывшихся ожиданий? Ведь у меня есть Саша, и я уже причинила ему боль, которую он ничем не заслужил. Я просто не должна сделать ему еще больнее. Он заслуживает извинений, объяснений, честности с моей стороны.

Как никогда ясно понимаю, что я не могу позволить себе Даниила. По крайней мере, прямо сейчас.

Я опускаю руку. Осторожно выскальзываю из-под одеяла, стараясь не потревожить сон Дани, но задеваю стоящий рядом стул. Утреннюю тишину будоражит глухой звук. Я замираю. Ресницы Дани дрожат, но так и не поднимаются. Он по-прежнему спит.

Я быстро натягиваю на себя джинсы и свитер, стараясь быть максимально тихой. На столике у Дани начинает мигать телефон – предвестник будильника. Подхожу к тумбочке и отключаю его.

Собираюсь уходить, но поддаюсь порыву и пишу на клочке фирменного бланка прачечной, который нахожу на столе, свой номер телефона. Так будет лучше, повторяю про себя как мантру. Правильней. И он будет знать, что я его жду.

Я оборачиваюсь и с минуту просто стою и смотрю на спящего мужчину. На душе странно пусто. Сердце ноет, но бьется в привычном ритме.

Вижу ли я его сейчас в последний раз?

В гостиной я иду к камину и вытаскиваю из рамки фотографию Дани с родителями, ту самую, которую я изучала вчера. Надеюсь, он простит мне эту маленькую вольность, но я просто не могу уехать просто так, не забрав с собой ничего, кроме воспоминаний. Мне нужна хоть одна существенная деталь – доказательство, что все это мне не приснилось.

Уже в дверях я оборачиваюсь и обвожу взглядом гостиную. Почти ожидаю, что сейчас на лестнице появится Даня, но в доме тихо. Сжимаю пальцы в кулаки.

– Ну вот и все, – говорю сама себе и наконец ухожу совсем, тихонько прикрыв за собой дверь.

По утреннему курорту я бреду в каком-то оцепенении, не замечая ничего вокруг. Ощущаю непривычное раздвоение чувств: всеобъемлющую тоску и пугающее счастье. И понимаю: я бы ни на что на свете не променяла эту ночь с Даниилом. И я не чувствую сожаления. Не хочу изменить ни одной минуты. И в воспоминаниях упиваюсь каждой секундой подаренной им близости. Как бы ни сложилось будущее, этот последний день каникул навсегда останется самым счастливым в моей жизни.

Глава 20

Номер встречает меня мрачной тишиной и беспорядком. Каждая вещь, лежащая не на своем месте, немым укором смотрит на меня, и, кажется, даже воздух, тяжелый и душный, наполнен осуждением.

Саши нигде нет, но его вещи на месте. Это слабое утешение, но, по крайней мере, теперь я точно знаю, что он не уехал без меня.