Лунар. Книга 2

Сатурио направился по узкой тропинке, терявшейся среди низко нависающих желто-оранжевых ветвей. Он никого с собой не звал, не оборачивался, он и так слышал, что Мира и Бруция последовали за ним. Хорошо еще, что Тодорус пока на миссии, иначе процессия получилась бы слишком солидная! Военные косились на них издалека, но присоединиться не пытались.

Растения здесь переплетались густо, горизонта просто не было, обзор ограничивался ближайшими ветвями. Поэтому Сатурио не знал, к чему готовиться, и подозревал, что все равно не предугадает план Гюрзы. В этом он оказался прав: он не ожидал того, что увидел.

Они вышли на одну из редких широких полян, затерянных в джунглях, вроде той, на которой они в итоге разбили лагерь. Здесь пространства было поменьше, изначально на поверхности росло нечто вроде очень густого мха, но роботы убрали это в сторону и теперь вовсю копали. К моменту, когда до поляны добрались кочевники, по краям уже высились холмы раздробленной почвы – или того, что заменяло почву на луне.

Гюрза не собирался ни участвовать в этом, ни даже управлять роботами вручную. Он задал им программу, а сам устроился в подобии гамака, сделанного из широкого тонкого листа, и, покачиваясь, пил коктейль из обеденного набора, который наверняка позаимствовал вместе с роботами. Пришедших он, конечно же, заметил, просто не счел нужным реагировать.

Некоторое время Сатурио наблюдал за тем, что тут творится. Роботы рыли яму не хаотично, они формировали нечто вроде глубокой траншеи, очерчивавшей на поляне идеальный круг. Неподалеку располагался ящик со взрывчаткой – изначально бытового назначения, но использовать такое можно по-разному. Про эту пропажу Киана не сказала ни слова… Заметила ли вообще? И что творится в лагере, если серийный убийца может так легко обзавестись чем-то подобным?

После недолгого наблюдения Сатурио все-таки приблизился к Гюрзе. Он видел, что Бруция хочет броситься на маньяка – и одновременно опасается его. Она никак не могла принять решение, а потому то и дело косилась на старшего брата, явно надеясь получить совет.

Мира казалась спокойной, происходящее она разглядывала скорее с любопытством. То, что она привыкла относиться к маньяку с симпатией, почему-то задевало, но от этого Сатурио предпочел отстраниться.

– Что ты делаешь? – поинтересовался кочевник.

– Провожу исследования, – отозвался Гюрза.

– Зачем?

– Любознательный от природы.

– Смотрит, нельзя ли тут что-нибудь использовать против нас! – мрачно заявила Бруция.

– Всё что угодно можно использовать против вас, ради такого нет смысла напрягаться, – возразил Гюрза. – Когда у тебя ни миссии, ни цели, ни должностных обязанностей, остается только два более-менее достойных пути. Первый – получение новых знаний, непрекращающееся развитие.

– А второй – убийства? – холодно спросил Сатурио.

– Я называю это «развлечения», но – да, это был второй путь.

– Нужно ли говорить тебе, что использование роботов полагается согласовывать с Кианой?

На сей раз маньяк ответом не озадачился, но по своему взгляду позволил понять, что он думает о согласованиях в целом и Киане в частности.

Если Сатурио необходимо было его осуждать просто по работе, то Мира таким по-прежнему не озадачивалась. Она подошла к одному из холмов, появившихся в результате бурной деятельности роботов, и набрала пригоршню того, что они нарыли.

– Что это такое? – нахмурилась она.

И вроде как все очевидно – а на самом деле нет. Сатурио, еще когда они покинули челнок, обратил внимание на странную землю: коричневую, сухую, но при этом не рассыпчатую, а плотно сбитую. Теперь же, когда роботы ее повредили, стало видно, что она больше напоминает прессованные волокна. Не точная копия, однако более удачного сравнению кочевник подобрать не мог.

– Еще не знаю, – отозвался Гюрза. – Ваши подопечные уже проводят генетический анализ, они скажут точнее. Я же пока вижу, что это очень питательная среда.

Сатурио вспомнил свои наблюдения за местными растениями и добавил:

– Которая формируется непонятно из чего.

– Приятно наблюдать, что простейшие логические цепочки ты еще строишь, – кивнул маньяк. – А главного все равно не видишь.

– Что же ты считаешь главным?

– Покажу примерно… сейчас.

Роботы и правда завершали подготовку: они вырыли траншеи на заданную глубину и теперь устанавливали на дно взрывчатку. Они явно использовали внутренние сканеры, но Сатурио из своей нынешней точки наблюдения не видел, что они показывают.

Гюрза не двинулся с места, даже когда роботы отлетели в сторону, поэтому и Сатурио укрываться не стал – скафандр защитил бы его в любом случае. Когда громыхнул взрыв и воздух наполнился облаками странной густой пыли, кочевник даже не моргнул. Пыль, впрочем, быстро оседала – так, как на Земле никогда не случалось.

Выждав где-то с минуту, видимо, чтобы убедиться в полной детонации, роботы двинулись вперед. Они теперь не копали, они подцепляли разорванные взрывом слои почвы и отбрасывали в сторону, освобождая что-то, скрытое внизу.

Когда они отстранились, ожидая дополнительных команд, Гюрза наконец спрыгнул на землю и направился к разлому. Сатурио уже слышал, какой звук доносится оттуда, просто не спешил верить себе, решил, что динамики скафандра, на которые он вынужден полагаться, искажают реальность…

Но они ничего не искажали. Под слоем почвы глубиной примерно в десять метров плескались черные воды – не какой-нибудь ручеек, пробившийся из грунта, нечто большее… Невозможное, невероятное! Однако это для Сатурио, Гюрза свое открытие воспринял куда спокойней.

– Я же говорил, что это водный мир, – усмехнулся он.

– Ты хочешь сказать, что вода… не только здесь? – растерялась Мира.

– Я хочу сказать, что весь этот мир – вода, а то, на чем мы стоим – нечто вроде скорлупы на нем, раз уж образные сравнения вам ближе.

– Но как такое возможно? – спросил Сатурио.

– Если только у планеты нет тотемного божества, способного дать ответы, разбираться придется самостоятельно. А теперь рекомендую всем присутствующим очень, очень медленно, без резких движений отойти от края пролома.

Гюрза произнес это так же ровно, как и все остальное. Он не менял интонацию, ни один мускул на дрогнул на его лице, и все равно Сатурио почувствовал необъяснимую тревогу. Он перевел взгляд на воду, пытаясь понять, что могло повлиять на маньяка.

Вода уже не была черной. Сначала кочевнику показалось, что дело не в ней, просто сюда добрались лучи бесконечно далекого солнца, играют в обнажившихся волнах. А может, в проломе отразилась оранжевая часть неба? В любом случае, там просматривалось нечто янтарное, теплое, как свет из глубины…

Нет. Не «как». Светлое пятно действительно приближалось с глубины, привлеченное то ли шумом, который устроили роботы, то ли светом, прорвавшимся сквозь оболочку луны. Сатурио не успел в полной мере осознать это, не нашел нужные слова для вопроса…

А потом весь пролом закрыл собой огромный золотой глаз.

* * *

На совещании Мира никак не могла сосредоточиться. Она понимала, что это важно, что отчитываться нужно не только перед временным руководством экспедиции, им удалось установить прямую связь со станцией – с учетом энергетических бурь, которыми щедро осыпала свои луны материнская планета, такое получалось не всегда. И теперь Елена Согард вместе с помощниками тоже присоединилась к обсуждению.

Мира даже слушала других, просто участвовать в их беседе не могла. Память снова и снова возвращала ее к существу, выглядывающему из воды, а воображение не слишком услужливо дорисовывало все остальное. Иногда – как кошмар, который погубит их всех. Иногда – как первый контакт с чем-то большим, чем люди…

Интересы адмирала были куда прагматичней:

– Почему наши сканеры не обнаружили нечто настолько грандиозное?

Здесь Мире все-таки пришлось напрячься, она оставалась инженером экспедиции, ответа ждали именно от нее.

– Потому что мы постоянно сталкиваемся с помехами, точную причину которых мы еще не установили. Вернее, причины – я думаю, что их много. Помимо энергии, которая приходит извне, фонит еще и сама луна. То есть, какие-то сигналы проходят, иначе мы бы с вами не говорили. Но другие или дают сбой, или обеспечивают неверную информацию.

– Получается, верны были все-таки первоначальные расчеты: это преимущественно водный мир.

Адмирал дипломатично умолчала о том, кто именно настаивал на такой версии – но как будто кто-то забыл! Гюрза в челноке, который они использовали для связи со станцией, тоже находился, однако привычно отмалчивался. Порой даже казалось, что он дремлет, и все же Мира не сомневалась: от него не ускользнет ни одно слово.

– Да, это однозначно водный мир, – подхватила Киана с таким видом, будто иных версий она не допускала. Она уже наловчилась пользоваться прибором озвучки, поэтому ее речь лилась четко, хоть и несколько монотонно. – Большая часть планеты занята водой, и в воде, как мы видели, обитают очень сложные формы жизни. То, что нас встретило, скорее фасад…

Это тоже было странно, непривычно – не только по меркам Земли, такого ни на одной из колоний не найти. Они увидели поразительный мир, развитые джунгли, превосходящие флору многих обитаемых планет. Но на этой луне такое великолепие – все равно что цветение озера на Земле. Лишь часть экосистемы, причем не самая важная, а остальное – там, на глубине.

Это объясняло все те странности, с которыми они столкнулись… Хотя нет, не все, часть – но это ведь начало! Теперь понятно, почему на поверхности нет фауны: местные формы жизни еще не дошли до существования на воздухе. Но они явно взаимодействуют с растениями, это объясняет разнообразие флоры.

Впрочем, вопросов все равно пока больше, чем ответов.

Почему местная фауна не дошла хотя бы до стадии амфибий? При такой обширной поверхности этого можно ожидать! Или дошла… У них все-таки есть глаза, которые вроде как не нужны в абсолютной тьме, обеспеченной блокированной растениями поверхностью. Они видят, что происходит наверху. Они или вылазят, или где-то на поверхности луны есть разрыв в оболочке, который люди при первом изучении спутника просто упустили.

Откуда вообще взялась эта оболочка? С точки зрения Земли, ее должна была хотя бы отчасти формировать та самая флора, но пока что следов перегноя они не нашли.

А главное, куда из этого идеального мира исчезла первая экспедиция? Разочаровалась в своем маленьком рае и улетела? Так ведь сигнал остался! И пока что они не нашли в джунглях ни намека на команду Лэнга. Конечно, прошло много лет, но недостаточно, чтобы стереть все следы.

– Какие сейчас варианты? – голос адмирала вырвал Миру из задумчивости, заставил вернуться в настоящий момент. – Насколько я понимаю, из-за сбоев в сигнале продолжать разведывательную миссию слишком опасно?

– Сложно, – уточнила Киана, которой явно не хотелось сворачиваться. – Но возможно при новом подходе. Мы можем использовать пилотируемую разведку в воде.

– Что вы имеете в виду?

Объяснение пришлось бы печатать слишком долго, поэтому глава экспедиции бросила вопросительный взгляд на Миру. Та кивнула ей и пояснила:

– Чем меньше расстояние между источником сигнала и принимающей его машиной, тем меньше риск. В случае с водой, опасность и в большом расстоянии, и в самой воде как проводнике, и в оболочке, которая будет нас разделять. Но если пилот отправится в воду вместе с машинами, он и сам сможет проводить исследования, и быстро отдавать команды роботам, если придется.

– Но вы уже наблюдали на планете минимум одну форму жизни, – напомнила Елена. – Очень крупную, насколько я поняла. Не будет ли она угрозой?

– Пока что она напасть не попыталась, – заметила Мира. – И никакой агрессии не проявляла.

– Это не делает ее безопасной, мы слишком мало знаем.

– Для этого и нужны исследования – чтобы узнать, – заявила Киана.

– Насколько я понимаю, лично вы спускаться не собираетесь, профессор Бокео? – холодно поинтересовалась адмирал.

Уверенности у Кианы тут же поубавилось:

– Я?.. Нет. Из-за ранения…

Мира едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Из-за ранения! Можно подумать, что без этого она первой прыгнула бы в пролом! Нет, Киана уже не раз демонстрировала, что собой она рискует очень и очень неохотно.

Адмирал и сама это знала, но открыто упрекать главу научного отдела не стала, смысла не видела. Елена обратилась к Гюрзе:

– Павел, что скажете вы? Именно вы инициировали исследование водной части луны. Вы готовы спуститься на глубину?

– Я? – показательно удивился Гюрза. – Нет, конечно. На этапе повышенного риска желательно отправить туда что-нибудь не слишком ценное или откровенно ненужное. Например, кочевников.

Если бы тут была Бруция, она бы наверняка уже вспылила. Это раньше Мире все Барретты казались одинаковыми, теперь она неплохо изучила их. Именно по этой причине Бруцию на совещание не позвали, кочевников представлял Сатурио.

Он как раз остался спокоен – но он всегда спокоен. Мира не хотела даже знать, какой ценой ему это дается.

– Если откинуть оскорбления, это верное предложение, – сказал кочевник. – Скафандры, которые мы вынуждены носить, вполне подходят для подводных исследований, здесь для нас ничего не меняется. Кроме того, я не уверен, но предполагаю, что вода вернет нам часть преимуществ, которые мы потеряли на суше. Гюрза, скорее всего, тоже это предполагает, потому и предложил нас – а не военных.

– Военные не пытаются убить меня раз в неделю, – подсказал Гюрза. – Но с тезисом про разницу между водой и сушей для кочевников я согласен.

– Даже если опасность для кочевников меньше, она все равно есть, – жестко произнес Отто Барретт, тоже наблюдавший за ними с экрана.

– Это Сектор Фобос, здесь опасность везде есть, – парировал Сатурио. – Никто не говорит о том, что мы ринемся туда все вместе – и радостно погибнем. Но нас здесь четверо, мы можем разбиться на две команды: одна работает, другая подстраховывает. Да и роботов не стоит списывать со счетов. Пока мы будем рядом с ними в воде, контроль не исчезнет, они сумеют нас защитить. Послушайте… мы либо исследуем эту луну полноценно, либо улетаем, нет смысла сидеть на берегу и ждать, когда все решится само собой.

– Пока что я не считаю ваше срочное возвращение таким уж невероятным вариантом, – признала Елена. – Мы и так потеряли людей. Новые потери никому не нужны.

– А новые достижения? – встряла Киана. – Я тоже против риска, если он не оправдан. Тут оправдан.

– Особенно если рисковать приходится не собой, – бросил Гюрза, глядя в иллюминатор.

– К делу не относится! – отрезала Киана.

Слушая их, Мира все ждала, когда же кто-нибудь поправит Сатурио, скажет, что кочевников не четверо, а трое. Почему они игнорируют это? Ошибка ведь важная, разбиться на команды не получится!

А потом до нее дошло: все-таки четверо. Сатурио просто посчитал кочевницей ее – легко, как будто так и надо. Мира понимала, что он прав, но от этого все равно стало как-то неуютно.

С другой стороны, это давало ей определенные преимущества. Мира с изумлением обнаружила, что готова войти в воду. Ей все еще было страшно, она понятия не имела, что они там найдут. Но желание продвинуться дальше и узнать нечто новое, невозможное даже, оказалось сильнее любого страха. И если ей придется быть кочевницей для такого… может, это не так уж плохо? Мира привыкла скрывать свою суть, когда это требовалось для выживания. Но в Секторе Фобос все по-другому, и к этому ей предстояло привыкнуть.

Совещание не было быстрым, да и не могло быть. Руководство экспедиции спорило с руководством станции, порой голоса звучали даже слишком громко, адмирал и ее помощники брали паузу, чтобы все обсудить. В какой-то момент Гюрза вообще выскользнул из комнаты – и это заметили не сразу. Видимо, ответ он уже знал, а болтовня ему наскучила.

В итоге Елена все же приняла решение:

– Вам разрешено продолжить миссию только до появления непосредственной угрозы. Насколько я понимаю, на поверхности источников опасности не обнаружено. Хотя меня несколько смущает то, что ваши челноки не просматриваются со спутника.

– Растения тут восстанавливаются нереально быстро, – пояснил Рино. – Но у них как будто есть свое представление о том, как расти. В смысле, они смыкаются – и все, условная крыша над нами не становится плотнее, она какой была, такой и осталась.

– Насколько для вас опасна эта… условная крыша?

– Да вообще не опасна! Достаточно одной малой ракеты, чтобы пробить нам путь. И то это будет подстраховка! В принципе, челноки могут прорваться и сами.

– Лучше используйте подстраховку, – велела адмирал. – Растения не успеют снова сомкнуться над вами?

– Нет, они растут быстро, но не настолько же! Это ж не зонтик раскрыть…

– Значит, можно утверждать, что вам доступна быстрая эвакуация?

– Да, такое утверждать очень даже можно, – подтвердил Рино.

– Хорошо. Тогда продолжайте миссию, но с оглядкой на то, что эвакуация будет проведена либо при первой же необходимости, либо по моему первому приказу. Это понятно?

– Да, – отозвалась Киана, и по ее виду было очевидно, что ей понятно – но безрадостно.

– Хорошо, тогда обговорим и иные ограничения. Спуск в воду всех кочевников одновременно недопустим. Мы поддерживаем идею с разделением на команды. При этом, когда одна команда находится в воде, вторая не отдыхает, а остается поблизости, чтобы прийти на помощь, если понадобится. Каждая команда, спускающаяся в воду, берет с собой минимум двух боевых роботов на человека. Есть у вас машины в таком количестве?

– Есть, – подтвердила Мира. – Они не специализированные, но в воде работать смогут.

– Нам придется удовлетвориться этим. Далее… Бернарди, вы сказали, что сможете переделать вездеход в батискаф?

– Смогу, – подтвердил Рино. – Но он не вместит больше двух человек. И в этом есть смысл только при глубоководных погружениях, так-то в скафандрах проще…

– Глубину местного океана мы не знаем, – сказала Елена. – Но та единственная форма жизни, а также теоретические данные позволяют считать, что глубина эта внушительна. Батискаф понадобится. Приступайте к его созданию сразу же после завершения нашей беседы.

– Получается, мы теперь все усилия сосредотачиваем на воде? – растерялся Рино. – А как же миссия на поверхности?

Прежде, чем адмирал успела дать ответ, снова вмешалась Киана:

– Мы сможем делать все сразу. Водой займутся кочевники и роботы, батискаф тоже вместит двух-трех человек от силы. Остальная команда будет работать на поверхности. Со всеми мерами предосторожности, разумеется.

– Хочется в это верить, – сдержанно кивнула Елена. – Приступайте. Следующий сеанс связи – через двадцать четыре часа, если не возникнет никаких сбоев.

Мира прекрасно понимала, что все это означает, а до конца поверить почему-то не могла. Она сейчас спустится на невероятную, невозможную глубину… И рискнет жизнью, иначе никак! Разумно ли это? А с другой стороны, опасность действительно может подстерегать где угодно, даже если Мира попытается забиться в какой-нибудь темный угол, она все равно не будет защищена от всех бед Сектора Фобос. Разница лишь в том, что она протянет чуть дольше – но все это время будет видеть перед собой лишь темный угол. Так разве ж оно того стоит?

Ее напарником стал Сатурио, и это ее чуть успокоило. Он чем-то напоминал ей Гюрзу, хотя такое сравнение Мира благоразумно держала при себе, знала, что застрелить ее за подобные слова попытаются оба сразу. Но ведь правда от этого не исчезает! Оба сильные, предельно спокойные и как будто всегда знают, что делать. С Сатурио даже чуть проще, потому что он заботится не только о себе. Гюрза тоже – однако с ним никогда не знаешь, когда ему надоест.

Удивляться такому выбору не следовало, потому что иначе и не получилось бы: никто не мог гарантировать, что Тодорус и Бруция не предпримут попытку утопить ее при первой же возможности. Сатурио не сделал бы этого, даже если бы ему хотелось, но Миру не покидало ощущение, что ему на самом деле не хочется.

Незадолго до спуска, когда она проверяла кислородные баллоны, к ней подошел Рино.

– Ты ведь понимаешь, что не обязана этого делать? – тихо спросил он. – Это не твоя работа. Если ты откажешься, адмирал тебя поддержит.

– Я знаю. Я просто этого хочу.

Сначала Мира сказала это, чтобы его успокоить, а потом только поняла, что не солгала. Ей действительно хотелось.

Последний момент сомнений наступил, когда она подошла к краю разлома. Там уже установили подъемник, подстраховку, рядом дежурили роботы – все стало куда более цивилизованным, чем во время взрыва, который устроил Гюрза. Да и золотистое существо, рассматривавшее их, давно исчезло – это подтверждали сканеры, установленные в воде у самого пролома. Но океан все равно оставался черным, глубоким, как портал в другой мир…

Мира заставила себя сделать шаг. Она не пользовалась лестницей, потому что это обеспечило бы ей дополнительное время для сомнений. Она предпочла один прыжок, который уже нельзя остановить, выбор сделан, только и остается, что справляться с последствиями.

Вода приняла ее с готовностью, сразу уволокла на глубину. Это не из-за силы притяжения – здесь она даже чуть слабее, чем на Земле, и люди, не зависящие от скафандров, утверждали, что находиться и двигаться на этой луне проще. Все дело в составе воды: соль есть, но совсем мало, и много крошечной, незримой органики – водоросли, нечто вроде планктона, по предварительной оценке безопасное, однако делающее океан более… жидким, как бы странно это ни звучало.

Вскоре рядом вскипели пузыри, обозначавшие место падения других крупных объектов. Роботы тут же запустили освещение, и бело-желтые лучи вырвали внушительный кусок окружавшего их пространства, который, однако ж, лишь позволял острее почувствовать, как грандиозна окружавшая пришельцев пустота. Дна нет и границ нет, абсолютная бесконечность… Мира запретила себе сосредотачиваться на этом, она теперь думала только о том, что могла увидеть и изучить.

Она заранее готовилась к тому, что все здесь будет странно и необычно. Но одно дело – думать об этом, облекая в простые и понятные слова, другое – увидеть своими глазами.

Мира так и не разобралась, что представляет собой поверхность планеты – куда ей, если и ученые не могли дать точный ответ? Но одно ей казалось очевидным: это нечто вроде кокосовой скорлупы, сплошной плотный слой, внутри которого таится вода. Может, это было наивно с самого начала, ведь Гюрза показал им, что поверхность, пусть и крепкая, остается тонкой… Теперь уже не важно. Нет смысла гадать, когда все можно увидеть своими глазами.

Корни пробивали поверхность. Не разрывали, отчасти даже удерживали, но они были связаны не только ею. Иногда они лишь покрывали ее внутреннюю часть бугристыми выступами, а иногда тянулись на много-много метров вниз светлой сетью.

Они оказались такими же разными, как растения, поднимавшиеся к небу. От тонких нитей до канатов, покрытых крупными мясистыми наростами – Мира находила здесь всё. Одни двигались, повинуясь незримому течению, другие застыли, явно затвердели – пики, пронзившие поверхность ради океана.

Вот почему здесь не было ни рек, ни дождей. Местная флора в этом не нуждалась, у нее и так был постоянный доступ к воде. Одни растения пили ее прямо из океана, соль их не смущала, они к этому привыкли. Другие же довольствовались тем, что постоянно напитывало туго переплетенные слои поверхности, выступавшей чем-то вроде фильтра.

А еще среди корней была жизнь. Мира заметила ее не сразу, познание нового всегда идет от чего-то грандиозного к незначительному, от первого впечатления к деталям. В первые минуты существовали лишь белесые корни, рассекающие чернь океана. Потом Мира привыкла к ним, стала различать мельтешение… Подплывать она не рисковала, наблюдала издалека. Да и не факт, что ей позволили бы приблизиться: возле пролома движения не было, похоже, местные мелкие тварюшки боялись света. Ничего, привыкнут еще…

Некоторые напоминали то, что можно встретить в океанах Земли – все эти рыбки, моллюски, головоногие и прочие креветки. Другие же представляли собой совсем уж странные, порой откровенно жуткие формы жизни: существо, похожее на пульсирующий комок внутренностей, нечто выпускающее из себя крупные круглые челюсти, а потом втягивающее их обратно. Мира даже не могла успокоить себя тем, что это все травоядные, интересующиеся лишь корнями, она лично наблюдала, как одно из существ бросилось на другое, скрутило, порвало, наполняя воду мутным облаком темной крови.

Да, они были мелкими, намного меньше человека. Так ведь их много, и они в своей стихии! К тому же ими дело не ограничивалось. Мира видела, что некоторые корни с крупными наростами сохранили на себе следы впечатляющих зубов. По размеру как раз под стать тому глазу, который пялился на них из пролома.