Искусственные ужасы

– Не надо! – испугалась Аня и подошла к Павлу. – Это опасно, ты не знаешь, что может быть в том замке. На тебе нет его проклятья, и я не хочу, чтобы ты рисковал.

– Ошибаешься! Единственное, чем я рискую, – это тобой. Я не могу сидеть сложа руки и прятаться. Я не позволю тебе бороться с этим в одиночку. – Павел взял её за руки. В его глазах она разглядела выражение твёрдой решимости. – Я поеду в Германию, и мы всё это закончим. Вы двое пока будете пытаться завершить его портрет. Если Мюллер смог сделать фотографию, то и у вас получится нарисовать картину. Ты, Богдан, пока поживёшь в моей квартире, раз я всё равно уезжаю.

– Спасибо, – только и смог выдавить парень.

– Нет, пожалуйста, Паша! Не уезжай. Я не хочу, чтобы ты ехал.

Ей было страшно, но она понимала, что если Павел что задумал, то уже не отступится. Не в его характере было сдаваться.

– Я должен. Я слишком поздно узнал всё и сейчас хочу помочь. Не переживай, я вернусь. Всё будет хорошо. Ты веришь мне? – Павел сжал её руки сильнее.

Аня смотрела на него, и мысль о том, что он уедет так далеко, полезет в самое логово зла, и она может его потерять, ужасала. Её трясло. Еле сдерживая слёзы, замотала головой.

– Аня, верь мне! Смотри на меня! – Вздрогнув от его тона, она подняла глаза. Павел отпустил одну её руку, вытащил из внутреннего кармана маленькую коробочку и вложил ей в ладонь. – Когда я вернусь, мы всё закончим. И я хочу, чтобы ты сказала мне «да».

– Что это? – растерянно пробормотала она, глядя на коробочку. Сердце её забилось быстрее, и слезинка покатилась по щеке.

– Гарантия того, что я вернусь. Этот Роберт мне уже изрядно надоел. Пора с ним заканчивать!

Глава 6

Неспешно шагая по улице, Мюллер прокручивал в голове собственную историю, которая теперь обрела смысл. Столько лет он думал, что свихнулся, что Роберта никогда не было в его жизни, а если и был, то Кало желал уничтожить своё творение, которое принесло ему столько горя, лишив самого дорого. И сегодня это произошло. Хотя ему всё ещё в это не верилось.

Какова была вероятность, что пропавшая фотография появится спустя столько лет, а Роберт снова будет забирать чужие жизни? Ведь больше шестидесяти лет он о нём ничего не слышал, хотя читал сводки происшествий из газет.

Кало не знал, что ждёт ребят, но надеялся, что они смогут раз и навсегда победить то, что ему не удалось. Уничтожив своё творение, он верил, что частично ослабил влияние Роберта, хотя не мог знать наверняка.

– Адольф, этот день лучший в моей жизни, – сообщил он питомцу, сидящему на его плече. – И в честь такого события у меня дома припрятаны вкусности. Любимый твой арахис, яблочные семечки и даже морковка-малютка.

Крыса, почувствовав настроение хозяина, перебирая лапками, проворно переместилась с одного плеча на другое, будто поторапливала. Хотя Мюллер для своего преклонного возраста передвигался сравнительно бодро.

– Ну-ну, спокойней, Адольф, только терпение, – с улыбкой пробормотал он, потеребив по шёрстке крысу, продолжая свой путь.

До дома оставался ещё один квартал, когда погода внезапно начала портиться. Небо заволокло тяжёлыми тучами, улицу окутал плотный туман. Стало темно и холодно, отчего Кало пробрала дрожь, и он остановился, размышляя, как ему быть. Из серой пелены впереди показался стройный высокий силуэт. Кало инстинктивно отступил, даже не пытаясь рассмотреть незнакомца. Зрение было уже не то, что в молодости. Фигура приблизилась, и вскоре стало понятно: их двое. Молодая женщина, в лице которой он различил давно забытые черты, и мальчишка, что, уцепившись за руку, семенил рядом.

Мюллер не мог поверить своим глазам. Его прекрасная Оливия, свет его жизни, шла к нему.

Он затаил дыхание, боясь даже моргнуть и потерять представшее перед ним видение.

– Папа!

Мальчик, внешне похожий на Оливию, вырвался из её рук и подбежал к нему. Всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, он дотронулся рукой до его ангельской белокурой головки.

– Милый мой Кало. – Оливия подошла к нему. Её глубокие и спокойные, как небо, глаза словно смотрели ему прямо в душу, а тёплая улыбка дарила умиротворение. – Для нас всё закончилось благодаря тебе.

Эти слова она произнесла с такой невыразимой грустью в голосе, что его сердце защемило от сожаления.

– Прости меня…

– Я давно тебя простила, – очень мягко отозвалась она. – Ты победил зло, и на этот раз ничто не сможет нас разлучить. Теперь мы всегда будем вместе.

Мюллер прижал к себе жену дрожащей рукой, второй же притянул нерождённого сына, а в уголках его глаз выступили слёзы. Он чувствовал тепло её тела. Какими же реальными они были! Жаль, это не могло длиться вечно. Кало не успел опомниться, как всё рассыпалось, обратилось в прах, и неумолимый ветер быстро развеял то, что осталось от них, как пушинки одуванчиков.

Как же больно оказалось снова потерять любимых. Пусть это всего лишь иллюзия, но она вернула его на мгновение в те времена, когда Мюллер был по-настоящему счастлив. А теперь ничего не осталось. Туман рассеялся, забирая с собой часть воспоминаний.

Где-то в темноте раздался пронзительный рык, заставивший Кало задрожать. С каждой секундой рык становился громче, словно адские псы приближались. Вскоре из остатков тумана появились пасти, с их острых зубов капала слюна, а пылающие алые глаза светились первобытной злобой, жаждой крови и яростью. Это были монстры, рождённые самим Сатаной. Их мощные тела, крупные лапы и широкие черепа наполняли воздух смертельной угрозой.

Теперь стало понятно: ничего ещё не кончено; возможно, уничтожив фото, он разозлил сущее зло.

В ужасе Кало попятился, но спасение казалось невозможным.

Одна из тварей взмыла в воздух и обрушилась на Кало, повалив его на асфальт. Он попытался защитить лицо рукой, но собака вцепилась зубами в предплечье, заставив его дико закричать от боли. Кровь полилась, окрасив рукав жёлтого пиджака.

Перепуганный воплями хозяина Адольф спрыгнул с его плеча и бросился прочь со всех своих маленьких ножек. Однако ему было не суждено уйти далеко. Неведомая сила подбросила крысу вверх, раздался дикий писк. Маленькое тельце разорвалось прямо в воздухе и упало на землю кровавыми ошмётками.

Подоспевшие псы раздирали Кало на части, словно куклу. Вцепились в бедро и во вторую руку, которая ещё была цела. Кровавые ручьи текли по асфальту. Сердце бешено колотилось, крики застряли в глотке, и он уже почти не сопротивлялся. Он не чувствовал ни ног, ни рук, но по-прежнему был жив, когда перед его затуманенным взглядом появился образ Роберта. Теперь Мюллер вспомнил те самые глаза, только было слишком поздно.

Через минуту он уже навсегда покинул этот мир, канув в небытие, искупив своим кровавым концом грехи прошлого. Его тело, разорванное на куски, так и осталось лежать на асфальте, став пищей для потусторонних тварей.

* * *

Письмо об увольнении пришло на почту, когда он уже был в Германии. Этого стоило ожидать, учитывая, как он распрощался с начальством. В действительности Павел хотел решить всё спокойно, а не так, словно сжигал за собой мосты. Он попросил отпуск, который, между прочим, был ему положен, но начальник отказал, сославшись на внезапные проверки. А когда Павел попробовал договориться, мужчина заявил тоном, не терпящим возражений, что в ближайшие две недели он будет нужен в офисе. Только это уже не волновало Павла, время поджимало, и на этот раз он предпочёл благополучие Ани, так что, купив билет на самолёт, просто не вышел на работу.

Он проработал в этой компании долгих пять лет: начинал с помощника менеджера и дорос до управляющего целым подразделением. Хотя эта работа никогда ему на самом деле не нравилась, он просто хотел доказать отцу, что вполне может добиться всего сам, без его влияния, к тому же он получал хорошие деньги, но на этом плюсы, пожалуй, заканчивались. Работа отнимала слишком много времени. И вот чем всё обернулось.

Однако сейчас он ощущал себя по-настоящему живым, хоть опасность и риск погибнуть нависли над ним, чего никогда прежде не бывало. Он увидел уже достаточно, чтобы понять, в насколько безумной ситуации оказался. И это как будто придавало сил. Он дышал полной грудью, возможно, впервые за всю свою жизнь. Павел давно хотел снова побывать в Германии, но у него никак не получалось выбраться, и вот теперь он по-настоящему, насколько это было возможно, наслаждался путешествием.

Он ни на минуту не переставал думать об Ане. О том, как её спасти. Павел даже дал себе обещание, что, если ему будет по-настоящему страшно и захочется сбежать, он напомнит себе, ради чего это делает. Ради их совместного будущего. Один шаг он уже сделал – подарил кольцо. Пусть не так, как мечтал, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Теперь осталось вернуться и всё закончить.

На самом деле ему хотелось спасти не только Аню, но и Богдана, который внезапно потерял родителей и дом. С одной стороны, он ненавидел парня, который втянул их в этот кошмар, но с другой – его было жаль. Кто-то сказал, что мы не выбираем свою судьбу, что она просто стучится к нам в дверь, и мы можем лишь принять её.

Замок Роберта находился в старейшем городе Германии, который носил название Трир. Найти его оказалось гораздо сложней, чем ожидал Павел. Координаты, которые дал Кало Мюллер, оказались неточными. Поэтому пришлось посетить пару библиотек и задать несколько неудобных вопросов местным жителям. В итоге удача всё-таки Павлу улыбнулась, и он нашёл нужное место.

Ему с трудом удалось отыскать водителя, который согласился бы отвезти его туда. Все, кого он просил, услышав координаты, ссылались на то, что дорога к замку закрыта, либо смотрели на него с неодобрением и отказывали без объяснений. Павел уже подумывал взять автомобиль в каршеринг, чтобы самому добраться до замка, когда к нему подошёл мужчина и предложил помощь. Этим смельчаком оказался пятидесятилетний таксист Деррик.

– Примерно каждые десять лет какой-то турист просит меня отвезти его к этому замку, – начал свой рассказ водитель, когда они уже проехали несколько километров, – и я его отвожу, это моя работа. Но оттуда никто никогда не возвращался, все навсегда пропадали. Мой отец занимался тем же самым. Он сорок лет возил людей и не помнил, чтобы кто-то когда-то покидал чёрный замок. Я всем рассказываю об этом в надежде, что моя история сможет кого-то удержать от глупости, которую они совершают. Только это ещё никого не останавливало. Быть может, вы будете первым?

– Простите, всё зашло слишком далеко, чтобы останавливаться, – ответил разговорчивому Деррику Павел, наблюдая из окна за пустынной дорогой. Неудивительно, что его никто не хотел сюда везти.

– Дальше я поехать не могу, извините, – остановившись в паре километров от замка, признался Деррик. – Завтра я вернусь на это место в то же самое время, вдруг вам удастся всё-таки покинуть эту проклятую обитель. Сегодня вместе с семьёй я помолюсь за вас. Но прошу сильно на молитву не рассчитывать, Бог ещё никогда не помогал в этих местах.

Павел поблагодарил его и, оставив весьма щедрые чаевые, выбрался из автомобиля.

Он собирался вернуться через двадцать четыре часа и стать первым, кто уедет с Дерриком обратно в Трир. Павел немного постоял, а после отправился в сторону тёмного замка, что виднелся на горизонте. Серпантинная узкая дорога плавно соединялась с мостом, который вёл прямо к воротам. И чем ближе он подходил, тем отчётливее ощущал напряжение в теле.

Огромное сооружение – нет, настоящая крепость расположилась перед ним. Чёрные шпили башен тянулись ввысь, а гладкая черепица блестела на солнце. Со стороны казалось, что замок заброшен и в нём никто давно не живёт, только Павлу всё равно не хотелось туда идти. Внешний вид строения внушал ужас, несмотря на всё величие.

Стоило пройти по мосту и протиснуться в щель приоткрытых ворот, и он увидел несколько человек, которые бродили вдоль стен из чёрного, как смола, кирпича. Они все как один были одеты в длинные красные балахоны; их головы покрывали капюшоны, которые скрывали половину лица.

– Что привело тебя сюда, путник? – произнёс один из красных капюшонов, подойдя к Павлу сзади.

– Кто вы? – спросил Павел, повернувшись. Он чувствовал лёгкий мандраж, но виду не подавал.

– Когда-то мы были художниками, писателями и музыкантами. Теперь же здесь все мы дети Роберта.

Прежде чем ехать в это место, он догадался связаться со знакомым в Берлине и договориться о покупке револьвера. Находясь в окружении сектантов, нужно быть готовым ко всему. Если Роберта пули вряд ли остановят, то нескольких психов точно. Однако пока они вели себя спокойно и не проявляли агрессии. Павел прикинул про себя, что, если он хочет получить то, за чем пришёл, нужно играть по их правилам. Ведь перед ним были настоящие фанатики, что верили в своё дело.

– Если вы его дети, то расскажите мне про вашего отца.

– Конечно, я всё расскажу, но не здесь, а в замке. Если вы согласитесь пройти со мной, я открою все тайны.

Павел надеялся, что они договорятся на берегу: ему не хотелось идти в место, от которого веяло зловещим холодом и тьмой. Он в очередной раз напомнил себе, ради чего это делает, и, кивнув, пошёл за сектантом.

Внутри оказалось довольно светло, но свет был не электрический. Огромный замок освещало множество свечей и факелов, что явно не отвечало нормам пожарной безопасности, но какие-либо проверки вряд ли сюда когда-нибудь добирались. Павлу даже на мгновение показалось, что он попал в прошлое – возможно, в то время, когда Роберт ещё не обрёл бессмертие.

– Мы рады всем творческим личностям, – продолжал говорить мужчина в красном балахоне, – нам неважна национальность или раса, неважен пол и возраст. Имеет значение только талант. Здесь есть люди и из вашей страны. Один парень, например, был когда-то гитаристом в панк-группе «Клуб 27». Но теперь это в прошлом, он стал новой личностью без изъянов. Когда-то конченый наркоман переродился в стенах этого здания. Вы тоже так можете.

Павел не знал, как сектант понял, откуда он, – возможно, его выдал акцент.

– Я самый далёкий от искусства человек на всём белом свете, и если вам важен талант, то у меня его нет.

– Это вы так думаете, – с улыбкой проговорил он. – В вас что-то есть, а у меня нюх на эти вещи. Возможно, вы просто пока себя не нашли.

Павел не стал с ним спорить. Пока он шёл следом за незнакомцем, на пути попадалось множество картин, развешанных по стенам. И хотя он действительно был далёк от искусства, всё же заметил, что портреты людей из самых разных эпох были нарисованы в едином стиле, дама в шляпке с собачкой и парень в бейсболке набекрень.

– Мой друг… – начал Павел, а после замешкался и сделал небольшую паузу, – точнее, моя девушка в опасности. Что-то приказывает ей нарисовать портрет Роберта, но она не может, у неё не получается. И ей кажется, что, если она его не нарисует, с ней случится нечто плохое.

– Так и будет, она умрёт, если не закончит портрет, – спокойно, будто это было в порядке вещей, вымолвил мужчина в красном. – Она вступила в опасную игру. Стоит ей проиграть, и финал будет роковым, но стоит выиграть, и эта победа станет главной в её дальнейшей жизни. Позвольте рассказать вам одну историю про Роберта, возможно, она поможет.

Они продолжали идти по длинным запутанным коридорам, которые заводили всё дальше и дальше.

– Никто не знал, кто был его отцом, мать же торговала телом, поэтому вариантов было предостаточно. Эта женщина каким-то чудом выносила ребёнка, занимаясь развратом чуть ли не до последнего дня беременности. Мальчик родился очень слабым, его сердце еле билось, а лёгкие едва набирали воздух. Но Роберту предначертано было выжить. Мальчик со светлыми волосами рос в борделе, окружённый продажными женщинами и пьяницами. За его необычные глаза над ним часто издевались, подвергали унижениям, а порой избивали. Но Роберт был сильным, во всяком случае, душой, если та, конечно, имелась у столь странного ребёнка. Доктора говорили, что он может умереть в любой день, что его сердце может остановиться даже во сне. Поэтому каждую ночь он сражался за жизнь с невидимыми силами, которые и наградили его столь слабым телом.

Мужчина так складно рассказывал, что казалось, он уже не в первый раз делится этой историей. Если бы Павел не знал наверняка, то подумал бы, что купил билет на экскурсию по замку, а странный мужчина в балахоне всего лишь опытный гид, что облачился в столь необычную одежду.

– Спасение от разврата и жестокого мира мальчик нашёл в живописи, он хорошо рисовал с самого детства, но его никто и никогда этому не обучал. Рождённый с невероятным талантом, он мог одной чёрной краской создать настоящий шедевр. Но всем было плевать на картины какого-то нищего, который жил среди самых убогих отбросов общества в Германии, его картины разве что брали украсить бордель. Там, где совокуплялись худшие из худших, и висели его первые работы. Время шло, из миловидного мальчика он стал превращаться в юношу, который был настолько амбициозен, что стал изучать чёрную магию, читать оккультные трактаты и довольно быстро добился успеха в своих начинаниях. Как и живопись, магия давалась ему с невероятной лёгкостью, в особенности он преуспел в алхимии. Овладев искусством трансмутации, он научился превращать любой материал в золото. Так Роберт обрёл богатство и наконец смог выбраться со дна общества. К тому времени его мать была уже мертва, её убил какой-то недовольный посетитель. Помогая разным герцогам и графам, Роберт приобрёл себе огромный замок, не имея даже титула, и о нём наконец заговорили. Слава чернокнижника облетела всю Германию. Но не чёрной магией хотел заниматься неблагополучный юноша, его тянуло к искусству, как распутного мужчину тянет к продажной женщине, – продолжал сектант, ни на минуту не умолкая. Его слова отдавались гулким эхом от стен замка, звучали так, что по спине бежали мурашки. Павел старался не поддаваться эмоциям, но ему это стоило огромных усилий. – По достижении совершеннолетия он начал устраивать званые вечера, на которых показывал гостям свои картины. К несчастью, они не вызывали фурора, публика для его работ ещё не была рождена, им предстояло обрести славу спустя время, но разве Роберт мог об этом знать? Многочисленным гостям таких вечеров куда интереснее были магические фокусы, чем какая-то живопись.

Вот только именно искусство Роберт считал настоящим волшебством, ещё большей магией, чем превращение свинца в золото. Его стиль рисования постоянно подвергался критике, и это очень ранило по-настоящему талантливого человека. Вдобавок ко всему его болезнь начала прогрессировать. Роберт не хотел умереть и быть забытым, ведь спустя сто лет его фокусы сотрутся из людской памяти; лишь в живописи он видел возможность остаться в веках. Молодой художник даже пытался продать душу дьяволу, но тот ему не ответил, и Роберт задумался, а есть ли у него на самом деле душа? В поисках истины он вновь погрузился в оккультные науки, только теперь Роберт уделял этому делу больше внимания. Он верил, что может обрести бессмертие, что рождён не просто так, и ничто на свете не могло его переубедить.

В немецком фольклоре есть одна легенда, которая гласит, что однажды Роберт собрал великих художников, которых попросил нарисовать свой портрет. Эта история не совсем верна, есть одна неточность. В ней говорится, что его портрет удалось нарисовать чудо-ребёнку Джозефу, которому было семь лет. Это неправда. У Джозефа, как и у других художников, ничего не получилось. Лицо Роберта словно не могло быть запечатлено на холсте, одни только попытки его нарисовать вызывали приступы неистового безумия. Будто сама жизнь хотела, чтобы он навсегда исчез, чтобы от него не осталась и следа. Только Роберт не хотел сдаваться и начал сам рисовать свой портрет. Сказать, что это давалось ему с трудом, – значит ничего не сказать. День за днём он творил самое великое произведение в своей жизни, и от того его собственная жизнь, как песок в перевёрнутых часах, покидала прекрасный сосуд. Днём он рисовал, ночью мучился бессонницей и возвращался к полотну, от которого, как он верил, зависела его судьба.

Наконец мужчина в красном балахоне замолчал и, посмотрев на Павла, подарил ему некое подобие улыбки, прежде чем продолжить свою историю.

– Однажды ночью Роберт, крайне измученный, подошёл к зеркалу и осознал, что его тело всего лишь оболочка чего-то большего, а само его рождение – ошибка. Он тот, кто существовал раньше, и ему не нужно бояться смерти. Данная жизнь – всего лишь жалкое мгновение в его бессмертии, она как сон. И если чернокнижник сможет запечатлеть себя, то изменит ход всей истории. Это открытие придало ему сил, но этого было недостаточно. Чтобы выдержать последние штрихи, он приказал своим слугам приковать его рядом с полотном и бить плетью, когда у него начнут закрываться глаза. Это казалось чистым безумием, но он считал иначе. Страдание тела всего лишь малая плата за то, чтобы увековечить себя.

Когда автопортрет был закончен, Роберт исхудал так, что на него было страшно смотреть. Скелет, обтянутый бледно-серой кожей, с горящими глазами и улыбкой безумца. Он больше не походил на того прекрасного мужчину, которого знали слуги, и они всерьёз забеспокоились за жизнь господина. Расковав его, они совершили большую ошибку, ведь прежний хозяин превратился в чудовище, которое уже не думало, оно лишь хотело удовлетворить одну-единственную потребность. Потребность в существовании. Бедолага, что хотел помочь ему добраться до покоев, стал его первой жертвой, остальные же люди, служившие ему, в страхе сбежали из замка, рассказывая всем, что чернокнижник превратился в монстра. Роберт же, удовлетворённый проделанной работой, упал на колени перед картиной и не моргая смотрел на неё несколько дней, пока в его замок не ворвалась городская стража. Алхимика заперли в темнице одного известного герцога. Тот приказал выколоть Роберту глаза и уничтожить картину, но, будучи жадным, не хотел убивать его, напротив, собирался заставить создавать золото только для него. Однако Роберт лишь вопил, что он не человек, выкрикивая своё второе, настоящее, имя. Точно не известно, сколько времени чернокнижник провёл в темнице, прежде чем переродиться и стать тем, кем всегда и был.

– В кого он переродился? Кем всегда был? – не выдержав, начал задавать вопросы Павел.

– Вы это узнаете, как только посмотрите на его автопортрет, – спокойно ответил сектант.

– Разве его портрет не уничтожили?

– Нет, пытались, но настоящее искусство может уничтожить только его творец. Эта картина всегда находилась в этом замке, люди герцога смогли только её подпортить.

Они завернули за очередной угол, и Павлу начало казаться, что замок бесконечен. Они всё шли и шли, а коридоры, увешанные картинами, не заканчивались. Хуже того, как бы он ни пытался следить за дорогой, разум будто играл с ним. А может, они ходили по кругу?

– Кто все эти нарисованные люди? – спросил Павел, дотронувшись до подбородка, на котором остался тонкий шрам. Сейчас он почему-то горел, словно о чём-то предупреждая.

– Они все как-то были связаны с Робертом. После своей смерти они попадают в картины, это дар нашего отца. Когда умру, я тоже стану картиной на одной из стен этого замка. Это большая честь, стать работой Роберта. Ваша подруга тоже окажется здесь, если справится с задачей и закончит портрет.

Павлу совсем не понравились слова сектанта, но он продолжил внимательно слушать, пока не увидел первое знакомое лицо на полотне. Изображение старика в коричневой шляпе, чьё лицо парализовал неистовый ужас.

– Я его знаю, это Мюллер.

Павел побледнел, страх начал сдавливать его грудь. Ладони моментально вспотели, а ворот рубахи прилип к шее.

– Да, он умер в тот же вечер, когда уничтожил фотографию. Теперь он навсегда застрял в картине Роберта. Как можете видеть, ему там не очень нравится. Если бы он не уничтожил главную работу своей жизни, сейчас он бы улыбался, глядя на вас с картины. Мир Роберта может быть и прекрасным, и ужасным местом. Нет ничего хуже, чем предать своё творчество. Но мы уже почти пришли. – Капюшон немного сполз, и Павел заметил, что лицо сектанта озарила улыбка. Только сейчас он осознал, что перед ним молодой мужчина, едва ли старше него самого. – Вы готовы увидеть его автопортрет?

Павел хотел сказать «нет» и признаться самому себе, что это была плохая затея, что не стоило идти в замок. Он снова подумал об Ане, эти мысли придали ему сил. Ради неё он сделает это. Да он не то что посмотрит на автопортрет Роберта, даже заглянет в глаза самому Сатане, если потребуется, чтобы вытащить её из этого кошмара.

– Ещё один вопрос. – Павел говорил медленно, его дыхание было прерывистым, несмотря на решительность. – Что будет, когда моя девушка закончит портрет?

– Она не умрёт, – почти радостно произнёс сектант. – В этом будьте уверены, вспомните того фотографа, который прожил долгую жизнь, пока не уничтожил своё творение. Что же касается Роберта, этого портрета хватит, чтобы он обрёл новые силы и окончательно вернулся в этот мир. Здесь много талантов, которые так ему нужны. Вам не стоит об этом думать. Так вы готовы увидеть его автопортрет?