Золушка наоборот, или Не в деньгах счастье

– Не, баба Ера по два-три разра на дню додила Манку, а она уде поти два ндя не додина стоит – дожлно быть молоко.

– Должно, но нет, – застонала Наташа, и с отчаянием дернула козу что было мочи за причинное место.

И тут… Скорее всего, тонкая натура козы не привыкла к такому грубому обращению со своей персоной, она вдруг во всю глотку взревела, то бишь мекнула, встала на дыбы – ну чисто вам как лошадь, резко дернулась… Хиленькая веревка, державшая ее на привязи, оборвалась, и животина со всех сил рванула вперед. Поскольку дверь хлева оставалась открытой (для лучшей вентиляции), она немедля выскочила во двор, и скрылась из виду.

– Едрен – батон, только этого мне не хватало! – всплеснула Наталья руками, кряхтя подводясь на ноги. – И что теперь?

– Лолить, – подал вполне здравую мысль Тимофей. – Инатше Манка влелет на чужие оророды, и все там потоптчет. Содеди рорать потом будут.

– Так на огородах еще ничего не растет, что ж там топтать, – запротестовала против необходимости ловить животное Наташа, но паренек был неумолим.

– Все радно рорать будут.

– Блин, – ругнулась бедолага, – вот мне сегодня везет, так везет… Ладно, пойдем ловить твою Маньку.

И они пошли, скорее даже побежали.

К несчастью в планы вышеупомянутой Маньки явно не входило быть пойманной. Наоборот, истомившись от двухдневного заточения в хлеву, и вырвавшись, наконец, на свободу, скотина очумело носилась по двору, брыкаясь и залихватски мыча от распирающего «кайфа» – куда только и делась ее апатичность. И как ни пытались настигнуть беглянку преследователи, все напрасно: коза выкидала такие фортели, что вскоре стало ясно – фиг ее голыми руками возмешь. И все-таки Наталья не сдавалась.

– Стой, тварь рогатая! – орала она вдогонку скотине, петляя за той следом по всему двору.

– Теть Натата, Манка берогая, – поправлял ее Тимофей, семеня следом.

– Один пес, – огрызалась Наталья.

И тут случилось точно, как по пословице, той, в которой про волка промолвка. Только в сим случаи – про собаку. Откуда ни возьмись нарисовался так удачно доселе «пропадающий» Мальчик. Сперва целиком и полностью сконцентрированная на козе Наталья не заметила кобелину, зато кобелина сразу заметил строптивую гостью хозяев, и без церемоний кинулся к ней – естественно «дружить».

– Ё – моё! – взвизгнула Наташа, и в свою очередь бросилась наутек, так и не отважившись побрататься с псиной.

– Малчик, фу! – попытался урезонить пса Тим, но бесполезно: тот во что бы то ни стало вознамерился доказать пугливой девушке свою безобидность, для чего всениприменно следовало ее настичь и лизнуть в нос.

Так они и забегали гуськом: впереди коза Манька, следом Наталья, за ней Мальчик, и Тимофей в хвосте «паровозика». Потом цепочка несколько поменялась: коза присоединилась к собаке, и животные уже сплоченной командой пустились по пятам за Наташей. После как-то так получилось, что уже она вместе с Мальчиком (!!!) гналась за козой, и даже они с Манькой, кажись, мчались во след за Мальчиком. Белогривов-младший уже не бегал ни за кем: он просто слег намертво от смеха, разобравшего его из-за наблюдаемой картины.

– Смешно тебе?! Смешно?! – негодовала Наталья, держась на ногах из последних сил. – Вот они меня сейчас сожрут на пару, тогда ты виноват будешь!

– Да ни него они вам не дедают, – Тим сквозь хохот пытался воззвать к здравому рассудку «няньки». – Они же так рираюттся.

– Они играются, а я страдаю! И вообще… – Договорить Наташа не успела: из-за рассеянного внимания она вдруг споткнулась о нечто, и кулем рухнула оземь. Прямехонько…кхм, так сказать в козью кучку. Она даже не успела возмутиться, как ее мигом настигли раздразненные твари. И от нахлынувших чувств принялись выражать ей свою симпатию: коза заходилась жевать Натальины волосы, видимо, полагая, что это сено, Мальчик же наконец принялся осуществлять свой коварный замысел – он что было мочи пытался добраться до Наташиного носа. Но покуда та спрятала лицо в ладонях, пригнувшись до земли, ему это никак не удавалось. От желания и усердия он зашелся отчаянным басистым, громогласным лаем, чем мало не лишил Наталью разума.

– Кыш, кыш, не трогайте меня! – с мольбой и некой отчаянной фатальностью в голосе запищала девушка слабым голосом. – Тим, Тимка, спаси меня, умоляю!

– Сейчас, сейчас, – обещал паренек, стараясь оттащить от Наташи зверей, но те, видимо войдя в азарт, его совсем не слушались.

«Ну, все, мне крышка», – мысленно попрощалась с жизнью Наташа, она даже пищать перестала – все равно не поможет. И тут послышался знакомый, твердый голос Владимира:

– Что тут происходит?

– Папа, тут чыпэ, – пожаловался явившемуся невовремя (а, может, наоборот – как раз вовремя) отцу ребенок.

– А по-моему тут не ЧеПе, а целая катастрофа, – деланно строго изрек Белогривов, хотя его так и подмывало засмеяться.

Зрелище, открывшееся пред его очами, волей неволей вызывало улыбку на устах, хотя, по сути, должно было вызывать сочувствие. На земле, вся скрючившись в позе зародыша, тихо стонала его гостья, а вокруг нее водили хороводы Мальчик с Манькой, так и норовя ее то ли «поцеловать», то ли укусить. Владимир был убежден, что искусать человека, пусть и чужого, эти двое не способны, по крайней мере собака – так точно. Зато, кажись, в этом совсем не была убеждена девушка, скорее она была свято уверенна в обратном.

– Так, все, все, баста! Анну прекратите это безобразие! – строго приказал зверью Белогривов, решив, что пора вмешиваться и спасать впечатлительную барышню, пока та не скончалась с перепугу. – Мальчик, я кому сказал – фу!!!

Пес мигом подчинился приказу и отошел от Натальи на приличное расстояние, правда, притом не переставая с озорством вилять хвостом, и пускать глазами «чертят». Наташа облегченно вздохнула, хотя еще оставалась коза Манька, жующая ее шевелюру.

«Наверняка эта тварь съела все мои волосы, – отрешенно подумала несчастная девушка. – Я стану лысой, как Ленин. Или, как Бондарчук».

Пока она убивалась по изуродованным волосам, оказалось Владимир успел оттянуть от нее козу, и даже загнать обратно в стойло, а собаку – в будку, или куда там обычно ее загоняли. После чего вернулся к натерпевшейся от надругательств над собой Наталье, и помог подняться на ноги.

– Вы как, в порядке? – несколько несуразно поинтересовался он при том.

– В порядке?! В порядке ли я?!!! – взъерепенилась Наталья. – Да отчего же мне быть не в порядке-то?! – разошлась она не на шутку. – Меня всего лишь до полусмерти загоняли ваши животные, да еще и всласть поиздевались надо мной, ко всему прочему коза сжевала мои волосы, а еще я вся испачкалась в… короче, в грязи. Но это так, сущая ерунда, кого это волнует!… В порядке, блин! Будешь тут в порядке, когда твориться такое!!!

– Извините, мне право-слово жаль, что вы… что все так произошло, но…

– Но?! – взревела Наташа. – Но?!!! Какое тут может быть но?! И вообще, это все вы виноваты! Вы, черт вас подери!… Блин, и зачем я только согласилась на все это?! Сваливать, сваливать давно пора с этой жуткой дыры, с этого колхоза, подальше, от всей его экзотики, от всех вас…

На этом слове Наташа осеклась, так как ее взгляд невзначай упал на Владимирового сына – на нем и споткнулся. Мальчишка стоял в сторонке с таким разнесчастнейшим видом, с такой неподдельной тоской в глазах, что Наташе мигом стало стыдно за свои слова, очевидно ранившие впечатлительного ребенка. Она даже вознамерилась как-то реабилитироваться, подыскать какие-то оправдания, так называемые нужные слова, но Белогривов-старший ее опередил.

– Что же, – сухо и «официально» заявил он максимально безразличным тоном, – раз вам так плохо в этой… кхм, дыре, тогда… – мужчина многозначительно развел руками, дескать, пожалуйте на выход, госпожа. – Я уверен, вы уже достаточно поправились, и вполне сможете нормально добраться… куда следует. Домой… А о Тиме я как-нибудь уж сам позабочусь. Не обессудьте, что вынудил вас с ним возиться, понимаю, с моей стороны это было слишком… дерзко.

– Полная ерунда, – промямлила Наталья, чувствуя себя полной дурой и одновременно злясь на себя, на Владимира, на козу с собакой, на Тупые Углы, на предателя Борьку, и на весь этот сыр-бор, закрутившийся в ее жизни. – Тимофей тут вообще ни при чем! – заверила она. – Все дело в козе. Она, дрянь такая, не желала доиться, хотя у нее вымя может лопнуть, а потом и вовсе сбежала. Мы ее ловили, ловили, а потом приперся ваш Мальчик – и стал ловить меня. На пару с козой, – пожаловалась Наталья с большим чувством. – И таки поймали, и хотели меня съест, вон, коза даже все волосы мне сжевала. – В доказательство девушка потрясла перед глазами Владимира замусоленными, но к счастью целыми и невредимыми волосами. – И как я по-вашему на все это должна была реагировать?! – с неким вызовом воскликнула Наташа.

– Да уж, досталось вам недурно, – вынужден был признать тот ее право на истерику. – Хотя, по большому счету вы сами виноваты…

– Чего?!!! – опять завелась Наталья, от перевозбуждения хаотично жестикулируя. – Я виновата?! Меня чуть не покалечили, я чуть со страху не умерла, а вы смеете…

– Ради Бога, успокойтесь, – Владимир поднял руки в примирительном жесте. – Я ничего… такого в виду не имел, всего-на-всего хотел сказать, что вы просто слишком зациклены на этом своем страхе перед Мальчиком. Отсюда и все ваши… приключения. А вам же сто раз говорили: его не стоит бояться. Он, не смотря на устрашающие размеры, вполне адекватный и миролюбивый пес, за всю свою собачью жизнь он не тронул ни одного человека, да что там – даже кошки, и поверьте, вы не являетесь исключением.

– Да?! А чего тогда он все время меня преследует?!

Белогривов с шумом выдохнул.

– Господи, Боже мой. Да не преследует он вас, просто он так… радуется. Заигрывает. Хочет с вами подружиться, поиграть, изучить в конце-концов нового человека. Но уж никоим образом не причинить вам вред, – упорствовал он. – Это я вам могу гарантировать. Не верите, – скорее утвердительно, чем вопросительно молвил мужчина, видя бездну сомнения в глазах Наташи. – Елки-палки, ну как мне вам это доказать?… А хотите, я сейчас позову Мальчика, и вы при мне…

– Нет! – поспешно отказалась Наталья от столь смелого «эксперимента» в одну секунду напружившись как струна. – На сегодня с меня хватит знакомств с вашими мальчиками – маньками. Лучше уж как-нибудь в другой раз.

– Какой другой? Вы же собирались того, уезжать домой, – подначил ее злопамятный Владимир.

– Собиралась, да разсобиралась, – фыркнула Наташа горделиво, и добавила как бы между прочем: – С кем же Тимофей пропадать станет?

– Ой! То еть, вы отаетесь, тет Натаса?! – личико вконец расстроенного парнишки вмиг просветлело, и вдруг он сделал нечто, от чего Наталья пала в полное смятение: со всего размаху кинулся к ней на грудь – обниматься.

– Э-э-э… ты чего? – забубнила она, ощущая себя крайне неловко и одновременно чувствуя непонятное щемление в груди. Раньше ей как то не приходилось разводить с детьми «телячьи нежности». – Да будет тебе, будет, Тим.

– Ладно, Тимоха, не смущай тетю Наташу, ей от вас сегодня и так досталось, – вмешался во все эти страсти-мордасти отец мальченки, и чуть ли не силой отодрал его от застывшей Натальи. – И вообще, давно пора ужинать – и в койку, – заходился он «воспитывать» ребенка.

– Ужинать? В койку? А что, разве уже вечер? – изумилась Наташа, и словно впервые оглянулась по сторонам: на землю действительно тихо опускались сумерки. – Ой, и правда – вечер, – немного удивилась она. – А я как-то и не заметила, когда он наступил. Вот это меня загоняли… извините.

– Да нет, это вы нас извините, – после потока не самых приятных слов вдруг засыпал любезностями Белогривов-старший. – Это из-за нас вам довелось пережить весь этот кошмар.

– Ну, сама ж виновата, – напомнила Наташа его давешние слова, и оба почему-то хихикнули.

После чего в воздухе повисла неловкая пауза.

– Э, может, все-таки пойдем ужинать? – опомнился Владимир первым.

– Да я бы с удовольствием, но сперва мне не помешало бы принять душ… то есть помыться, – поправилась Наталья. – Я схожу к баб– Вере? Кстати, вы были у нее? Как она там?

– Ничего страшного, утверждают, еще бегать будет. Уже сообщили ее сыну – он о ней позаботиться.

– Это хорошо… Так я схожу к ней в ванную?

– Да на здоровье. Хотя… Может, вам баньку растопить? – предложил хозяин дома. – У нас знаете, какая банька – ух! Снимает стресс как рукой, и вообще… Так как?

Наташа замялась.

– Не знаю. Вообще-то я никогда не бывала в бане. В настоящей русской бане, такой, как… как у вас.

– Так вот и побываете! – почему-то обрадовался Владимир.

– Но вам же топить, наверное, ее долго, мороки куча, и все такое, – колебалась Наташа больше для приличия, на самом деле ей очень хотелось попариться в месте, о котором столько слыхано, но ни разу не виданно.

– Не беда, там делов то максимум на полчаса, – настаивал Белогривов.

И Наталья «сдалась». Банька оказалась выше всяких похвал – не чета всем этим новомодным джакузи, саунам, и прочим изыскам. От умеренного жара тело приятно разомлело, а голова заметно просветлела. Не говоря уже о нервах: настоящая русская баня действительно успокаивала нервную систему получше всяких там Персенов и Новопасситов. А еще банька возбуждала зверский аппетит, посему только-только возвратившись в «терем», Наталья набросилась на предложенные ей яства с прожорливостью человека голодавшего дня три.

– И все-таки вы, Владимир, прирожденный кулинар, – нахваливала она Белогривова, за обе щеки уплетая до неприличия смачные котлеты с макаронами (и кто бы мог подумать, что такое простое, даже примитивное блюдо, может быть столь вкусным!) – Не зря, видно, утверждают, что мужчины – лучшие повара.

– Ну, как говориться, жизнь заставит – и не так запляшешь, – немного польщенно промычал хозяин дома, намекая очевидно на то, что в связи с отсутствием жены ему приходиться брать на себя основные обязанности "домохозяйки".

«И все же интересно, куда девалась эта самая жена?» – продолжало мучить Наташу неудовлетворенное любопытство. Только расспрашивать об этом скрытного Владимира, как показывала практика – бесперспективно, а из-за кутерьмы с козами-собаками она опять позабыла потолковать на сей счет с Тимофеем.

– Кстати, а где Тимофей? – только спустя несколько минут, наконец, заметила отсутствие мальчишки Наташа, увлеченная поглощением пищи.

– Спать улегся. Умаялся, видимо, сегодня хорошенечко, вот его и сморило, – пояснил Белогривов.

– Да уж, день у нас с ним нынче выдался насыщенным, – кивнула Наталья на знак подтверждения, не в силах оторваться от ужина.

Сам Владимир свою порцию давно уже приговорил, и теперь лишь неспеша потягивал традиционный чаек из настоящих цветочков – травинок – ягодок, небрежно откинувшись в кресле, и заложив ногу за ногу.

– Он хоть не сильно вас утомил? – в который раз поинтересовался он у Наташи.

– Да что вы, я ж вам говорила, что проблема не в Тимофее, а в козе с собакой, – отмахнулась та. Сама девушка позволить себе такую… вальяжность – развалится в свое удовольствие – не смела, а потому сидела на стуле смирно, точно примерная школьница.

– Ну да, говорили, – согласился Владимир. – Кстати, – добавил он через секунду, – пока вы в баньке парились, мы с Тимошей подоили Маньку, как раз ему молочко свеженькое к ужину подоспело… А вообще я сам виноват: и как мог запамятовать о козе?

– И что с ней теперь будет-то? – не пойми с какой стати разволновалась за долю скотины Наталья, и на всякий случай настояла: – Только учтите, я к ней больше не приближусь ни на шаг! Уж простите великодушно, но сельскохозяйственные животные – не по мою честь, я совершенно не умею с ними ладить. Как и с животными вообще.

– Ничего, еще когда-нибудь сумеете найти с ними общий язык, – решил приободрить девушку Владимир, но, увидев, как испугано округляются ее глаза, исправился: – Я имею в виду вообще, так сказать, в глобальном смысле. Не подумайте, что я собираюсь просить вас возиться с козой. Как-то и сам справлюсь. К слову, как там ваши волосы? Не сильно пострадали? – спросил он, видимо решив проявить учтивость.

– Да слава Богу – тьфу-тьфу-тьфу, – Наташа поплевалась через плечо, и даже постучала костяшками пальцев по столу. – Ваша… вернее баб-Верина коза не успела причинить им существенного вреда. Так, только изжевала немного, но банька все исправила.

– Вот и славно, в противном случаи меня б замучили угрызения совести, – усмехнулся Владимир, и вдруг ни с того, ни с сего, добавил: – У вас очень красивые волосы.

Наташа, давно привыкшая к многочисленным и самым изощренным комплиментам разносортных и разновозрастных мужчин, почему-то залилась румянцем смущения от столь невинной реплики.

– Да ладно, волосы как волосы, – заблеяла она, словно стыдливая школьница на первом свидании. – К тому же вся краска с них почти слезла.

– А вы были крашеной? – искренне удивился мужчина.

– Ну да, а что, незаметна разница? – немного обиделась Наталья от такого невнимания к своей персоне, хотя, с какого перепугу ей обижаться на постороннего мужика. Он же не муж ей там, и даже не любовник, чтоб внимательно следить за трансформациями ее внешности.

– Не то чтобы… просто я как-то не особо приглядывался, – искренне признался не муж и не любовник, а посторонний мужчина. – Сами понимаете, за всеми этими хлопотами… Хотя, вроде припоминается, что раньше они, то есть волосы, у вас вроде как светлее немного были, золотистее.

– Вот именно, что золотистые. А теперь! Какого-то ужасного болотно-мышиного цвета, – не удержалась Наташа от того, чтоб не пожаловаться на горькую долю. – Терпеть не могу этот цвет, как по мне, это самый жуткий цвет волос в мире.

– Зря вы так. По-моему у вас очень красивый цвет волос, пшенично-русый, с оттенком ореховой карамели и яркими бликами серебра на солнце, – пропел Владимир вероятно в припадке романтичного настроения. – Не всем же блондинками ходить, – добавил он уже более прагматично.

– Вы не любите блондинок? – изумилась Наташа. Она доела свои макароны, и также перешла к чаепитию. С некоторых пор этот традиционный «кипяток с сушеными травками» стал для девушки любимым напитком, не шедшим в сравнение даже с некогда обожаемым кофе.

– Отчего же, я всех люблю… – обронил Владимир. – То бишь, – тотчас поправился он, – я имею в виду, что цвет волос, глаз, рост или вес, размер груди или еще какие-то подобные факторы при выборе человека, с которым бы хотелось прожить жизнь, в смысле любимого человека, для меня не имеют решающего значения, – разоткровенничался он вдруг.

– Неужели? – Наталья изумленно уставилась на Белогривова, оторвавши завороженный взгляд от плюшек, красовавшихся посредине стола, искушая и маня румяными боками, и так и просящихся в рот. – Но разве внешность не играет главной роли при выборе партнера?

– Партнера, как вы выразились, может и так, но не любимого человека, – повторился Владимир.

– Пусть так, но разве не за внешность любят в первую очередь? – осведомилась Наталья, имевшая по этому случаю совершенно противоположною точку зрения.

– Из-за внешности могут ХОТЕТЬ, но не любить, – парировал Белогривов, с каждой репликой поражая гостью все больше и больше. – Из-за внешности могут желать, сгорать от страсти, мучаться от ревности, сохнуть от влюбленности, но любить… Любовь, это нечто большее, чем красивая картинка. Хотите, открою вам главный мужской секрет? – он заговорчески подмигнул Наташе. – А заключается он в следующей так сказать особенности мужской сущности: если мы, мужики, согласно общеизвестному выражению, любим глазами, то… Знаете, сейчас такое неисчислимое количество красивых женщин вокруг, что немудрено этим глазам разбежаться. Это я не к тому, что все мужики – похотливые бабники, это я к тому, что когда мужик влюбляется в женщину только из-за ног, простите груди, глаз, волос, и прочих частей тела, короче – из-за «картинки», то долго такая с позволения сказать любовь не протянет. Во-первых потому, что как только грудь обвиснет, попа "упадет", глаза покроются морщинами а волосы выпадут – все, пиши пропало. Финита ля лав-стори. Ну а во-вторых, всегда на горизонте могут появиться ноги, груди, мордашка, глазки получше, притягательней, завлекательней, и тогда – ку-ку! – Владимир изобразил витиеватый жест рукой, видимо, обозначающий это самое «ку-ку». – Да что там, пускай даже ты сама мисс Вселенная, мужика все равно будет тянуть налево, потому как ему всегда будет хотеться "свежатинки", разнообразия. Такова уж его натура.

– Н-да, интересненько, что ж вы так запросто «сдаете» своего брата? – хмыкнула Наталья с сарказмом. Плюшки ее все-таки соблазнили, и девушка взялась придаваться чревоугодию.

Владимир на провокацию не поддался.

– Я не «сдаю», я говорю, как есть, – серьезно заметил он. – Но это, повторюсь, свидетельствует не о том, что так правильно, что так надо. А лишь о том, что в случаи, если отношения мужчины с женщиной базируются на ногах, губах, груди, и прочих «ценностях», то они обречены на провал. Потому как настоящая любовь – это нечто большее, чем просто…

– Физиология? – подсказала Наталья с набитым ртом, припоминая давешние бабы Верины изречения по тому же поводу.

– Ну, хотябы даже и так, – не стал возражать Белогривов против столь емкого словечка. Сам он сегодня плюшки не трогал удовлетворяясь одним чаем. – Ибо любовь, это не просто союз тел так сказать. Это, прежде всего, союз и полное совпадение душ, духа, энергетики, разума, взглядов на мир. И желательно все «в комплекте», без единого упущения.

«Ого, как загнул!» – буквально обомлела Наташа, и все же сдавать свои позиции пока не собиралась.

– Но неужто для любви внешность вовсе не важна? – не унималась она. В ее желудке исчезло уже четыре сдобных мучных изделия, и она приложила всю силу воли для того, чтоб на том и остановиться.

Необычный со всех сторон мужчина с шумом вылакал остатки своего чая.

– Почему же, важна, но не является определяющим фактором, – настоял он на своем. – Потому что если мужчина ПО-НАСТОЯЩЕМУ любит женщину, то он не будет зацикливаться на недостатках, или наоборот – достоинствах ее внешности, фигуры. Он будет любить ее лицо, ноги, руки, всю – до кончиков волос не потому, что эти самые ноги-руки-лицо идеально сложены и на данном этапе времени больше всего волнуют его воображение. А потому, что это руки-ноги-лицо ЕГО ЛЮБИМОГО ЧЕЛОВЕКА, – глубокомысленно и проникновенно «философствовал» Владимир. – Человека, без которого он не мыслит себя.

«Надо же, как красиво говорит, зараза, прямо прослезиться от умиления можно», – опять «повелась» Наташа, а в слух спросила:

– Вы искренне так считаете? Взаправду?

Белогривов понимающе усмехнулся.

– Понимаю ваши сомнения, я ведь сам мужчина, и…

– Да не в том суть. Хотя… Просто, как-то непривычно слышать столь… ну… высокопарные, что ли, слова от… ну да, от мужчины. – Наталья немного стушевалась.

– Вы не верите, что мужчины могут быть столь…

– Сентиментальными? Стыдно признаваться, но да, как-то сложно поверить в подобное, – Наталья стыдливо отвела глаза.

– Вообще-то слово «сентиментальность» сюда не очень подходит…

– Тогда чувствительными, чувствующими…

– Это уже ближе. Хотя, это не главное. Важно то… Вижу, вы уже допили свой чай, точно так же, как и я, – Владимир на некоторое время немного отвлекся от основной темы. – Долить вам еще? – Наташа ответила, что с удовольствием, и хозяин «терема» подлил сперва в ее, а потом и в свою кружки ароматного напитка, за которым, как известно, и разговор всегда лучше клеится.

– Так вот, – продолжил он спустя пару минут, – важно то, что мужчины, точно как и женщины, тоже бывают разными. Основная женская ошибка в том, что они всех «мужиков» меряют под одну линейку, и по паре… не самых порядочных типов судят чуть ли не обо всех нас сразу. Дескать все мужики – сво.

– Так вот к чему были все эти речи? Чтобы облагородить мужчин? – уличила Наташа Белогривова в подвохе.

– Отнюдь. Если бы я хотел их… нас облагородить, я бы не выдавал вам той страшной тайны, которую раскрыл. Я просто хотел… хочу донести до вас, что настоящая любовь, это…

– Больше, чем физиология, я запомнила, – вырвалось у Натальи, о чем она сразу же пожалела: мужик тут пред ней душу выворачивает, а она упражняется в остроумии. – Простите, – попыталась реабилитироваться девушка, – просто я хотела сказать, что… Как-то сложно поверить в то, что мужчина может вот так всерьез рассуждать. И уж тем более верить в настоящую любовь, – призналась она. Как говориться, откровенность за откровенность. – Да и есть ли вообще эта любовь, настоящая?

– Вы не верите в нее? – казалось, Владимир немного загрустил.

Наташа поджала губы.

– Раньше верила, но потом… как-то… в общем… Все равно она, любовь эта, рано или поздно заканчивается страданиями и разочарованиями.