Золушка наоборот, или Не в деньгах счастье

– Мальчик, фу, – крикнула собаке вдогонку баба Вера, еле сдерживаясь от смеха. Другой мальчик, Тимофей, тактичностью себя не утруждал, и уже гоготал во все горло.

Однако кобелине никакие команды не помогали, он с энтузиазмом носился за Наташей, явно поставив себе за цель настигнуть «жертву» любой ценой. И скорее всего таки настиг бы, коль бы та самая жертва вдруг торпедой не вскарабкалась на ближайшую яблоню – почти по гладкому стволу, ну чисто тебе обезьянка. Мальчик неистово запрыгал под деревом, остервенело заливаясь лаем: вероятно еще питал надежды достать оттуда строптивую незнакомку.

– Уйди, уйди, противный, – чуть не плача взмолилась из своего «убежища» Наталья. – Баб-Вер, да уберите же вы его в конце концов!

– Ладно, ладно, будет тоби, Мальчик, оставь дивчину в покое, она и так натерпелась, – не преминула прийти на помощь старушка, пытаясь оттянуть собаку от дерева. Куда там: зверина и не думала ее слушаться.

Кто знает, чем бы кончилась вся эта заварушка, но тут вдруг не вмешался Тимофей. Он просто свистнул разочек (правда, звук получился похож скорее на неопределенный хрип, но сути дела это не меняло), и кобель в одну секунду оставил Наталью в покое, бросившись к ногам паренька.

– Малчик, мето, – приказал собаке сын Владимира, и та понуро поплелась куда-то «в укрытие», обидевшись, что ей не позволили доиграть.

– Ну все, можэш слезаты, красавица, – обрадовала Наташу баба Вера. – Мальчик ушел в конуру и без спросу звидты не вылезеть.

– Точно? – засомневалась до икоты перепуганная Наталья.

– Та точнее не бувает, – заверила ее женщина. – Хотя зря ты так переполошилась, он же у нас хлопец мирный, в жизни никого не укусыв, просто он с виду такой грозный, а на самом деле безобидный, як кыцька. Правда, Тымоха?

Паренек кивнул на знак согласия. Вообще он был весьма немногословным, и каким-то даже замкнутым, что ли, и без особой надобности рта не раскрывал и так сказать на контакт не шел. Может, ему правда нелегко давалась речь, не так то просто глухому человеку разговаривать, пускай даже его с детства «тренировали».

– Ага, коты тоже бывают кусючими и царапучими, – проблеяла с ветки Наташа, все еще отказываясь слезать оземь. – А уж подобные церберы – и подавну. Видели, как он меня преследовал? Уж точно съесть хотел.

– Та не съесть, а поиграться. Слезай, красавица, пока ты шэ чого соби не покаличыла.

– Да я бы рада, но вот как? – заскулила Наташа. – Тут так высоко, и веток мало – я не сумею.

– А як жэ ты тогды выскочила на дерево? Так само и слезай теперь, – посоветовала баба Вера.

– Не могу, – захныкала несчастная. – Выскочила я сюда, наверное, в состоянии эффекта, а вот слезть – ни в какую. Высоко и страшно.

Старушка озадаченно всплеснула руками.

– И шо мэни теперь с тобой робыть?! Придэться звать на помощь.

– А, может, у вас лестница где имеется? – подсказала Наталья вариант.

– Те дэсь была, но пока ее найдешь, пока притащишь… а она не маленькая, тяжелая, тащить-то даже нема кому. Ни я, ни Тымко, не осилим, боюсь. Лучше кого позвать.

– Так зовите! – Наташа от нетерпения и неудобства вся уж извелась, ко всему прочему еще и голова начала не на шутку кружиться и «гудеть», как бы, чего доброго, не свалиться с этого дерева без чувств.

– Так позвала бы, коли було б кого. Але кого в таку пору дома застанешь, – посетовала бабуська. – Тым паче из мужиков.

– Так что прикажете мне здесь до вечера сидеть?! – Наталья удрученно зашмыгала носом.

– Чого ж, зараз шось придумаем, – пообещала баба Вера.

И придумала: старушка сгоняла к соседке бабе Клаве, у которой имелось настоящее для этих краев сокровище – мобильный телефон (той внук подарил), и… вызвала с работы Владимира – иного варианта решения проблемы не нашлось. Тот примчался ровно через пол часа, которые старушка вместе с пареньком пыталась-таки всякими разными премудростями «достать» Наташу с яблони, да тщетно. Узрев свою гостью поневоле в банном халате, растрепанную, прозябшую, одновременно измученную и злую сидящей, подобно пушкинской русалке «на ветвях», выдернутый с работы Владимир сперва удивился, потом это зрелище его позабавило (что, в свою очередь, обидело Наташу), а после мужчина вознегодовал.

– Это ж надо было такое придумать, – свирепствуя то ли на слишком впечатлительную Наталью, то ли на сына с бабой Верой, которые не смогли справиться без него, и вынудили, словно Супермена, спешить на помощь, он одним махом спустил дрожащую девушку на землю, и велел ей больше «не выдумывать». Словно она просто так залезла на дерево – от нечего делать. Хотя, в такой дыре, где нет даже радио, а иных развлечений, благодаря которым можно отвлечься, занять себя, и подавно, не мудрено от скуки полезть на стенку, не говоря уже о дереве. Собственно говоря, это Наталья, вместо благодарности, в сердцах и заявила своему дважды спасителю, на что бесцеремонный мужлан велел ей вышивать крестиком или копать грядки, раз ей столь скучно.

– Не помешало бы также на кухне похозяйничать, кушать что-нибудь сварганить, уже баб-Вере работы меньше было бы, – завершил он прямолинейно.

Наташа чуть не захлебнулась от негодования.

– Может мне еще за вами белье стирать?! – разбушевалась она. – А, я поняла, вы хотите, чтобы я отрабатывала свое пребывание у вас?! Так сказать услуга за услугу!

– Да не надо мне от вас никаких услуг, – заверил Наталью нахал и невежа, – просто вы пожаловались, что вам нечем себя занять, вот я и предложил…

– Своеобразные, право слово, у вас представления о досуге!

Владимир, как ни в чем ни бывало, пожал плечами.

– Ну, уж извиняйте, парков развлечений и аттракционов у нас не имеется.

– Оно и заметно! – фыркнула Наташа, на том «конфликтные стороны» и разошлись – во избежание возгорания настоящего скандала.

Нахал и невежа свалил обратно на работу, а она решила, после всех пережитых нервных потрясений, немного вздремнуть. Возвратилась в «свою» комнату, завалилась на убогую кровать, и опять продрыхла почти до позднего вечера.

**********

– Когда Наталья проснулась, Владимир уже был дома. Он с сыном тихо-мирно трапезничал на кухне, и, едва завидев Наташу, пригласил временную постоялицу присоединиться, усердно делая вид, что ни вчера к ночи, ни сегодня к полдню никаких конфликтов не было, и вообще вел себя примерно-показательно. Девушка, в свою очередь, тоже не стала напоминать о неприятном, «подыгрывая» своему спасителю и благодетелю, будь он не ладен.

– У нас есть капустный суп с фрикадельками, и гречневая каша с подливой из грибов, вам что больше по душе? – тоном официанта в ресторане предложил Наталье доступное «меню» хозяин дома. – Или, может, вы и то, и то хотите?

– Да нет, и то и то, пожалуй, многовато будет, – отказалась от столь обильного ужина девушка, чинно присаживаясь за стол, при том понятия не имея, куда деть руки. – Супчика достаточно. Чуть-чуть. И без хлеба.

– Бережете фигуру? – мигом «просек» ее заморочки Владимир.

В его надменных устах это прозвучало как-то… презрительно, что ли, словно он уличил ее в чем-то весьма постыдном и неприличном.

– Берегу! – с неким вызовом отчеканила Наташа, мигом надувшись. – А что в этом такого?!

– Да ничего, дело ваше, – равнодушно обронил Владимир, и заходился наливать заказанный суп в посудину.

Наталья тоже не стала развивать тему, иначе несомненно произошел бы новый конфликт, она прям нутром это чувствовала. А конфликтовать снова было небезопасно для собственного… положения. Так что вместо того, дабы разжигать страсти, Наташа решила, так сказать, «подлизаться» к хозяину дома, втереться ему в доверие. Во-первых, чтоб обзавестись в его лице не врагом, но другом (тогда, гляди он и относиться к ней по-другому станет), а во-вторых, благодаря тому, возможно, выведать все его «тайны». Уж очень не терпелось девушке узнать, с какого перепугу молодой, здоровый мужчина бобылем прозябает в такой глухомани.

«А что, ежели он – преступник?! – вдруг поразила Наталью неимоверная догадка. – Что, ежели он совершил некое страшное, коварное преступление, и теперь скрывается здесь от милиции? Хотя, нет. Он же работает в лесничестве в райцентре, таким образом вряд ли можно остаться незамеченным. Впрочем, разве это ныньче проблема – поменять имя, документы, область или даже страну проживания… К тому же для того, чтоб «затеряться», оседать в такой дыре необязательно, наоборот, в большом, многолюдном городе это сделать даже проще. Одним словом, что-то концы с концами у меня не сходятся. Вся эта ситуация слишком странная, здесь явно попахивает некой загадкой, дело осталось за «малым» – разгадать ее».

– …добавки? – долетела до сознания Наташи обрывка фразы, произнесенной предположительным преступником.

– Простите?

– Говорю, не хотите ли добавки? – терпеливо повторил Владимир.

– Да нет, спасибо, я наелась, – сладеньким голосочком пропела Наташа. Оказалось, пока она, впав в прострацию, подозревала радушного мужчину во всех смертных, успела незаметно для себя умять порцию «первого». – А вот от чая я бы не отказалась.

– Одну минуту, – вскочил из-за стола мужчина. – Вам какой больше по вкусу? У нас есть смородина, малина, земляника, мята, липа, веточки вишни…

– Какие… веточки? Первый раз слышу о чае, со вкусом веточек вишни, – не «врубилась» в ситуацию Наталья. – Там малина, земляника, и все такое еще понятно, но…

– Это не чай со вкусом веточек вишни, это НАСТОЯЩИЕ веточки вишни, засушенные, как и все остальные травки, – проинформировал ее хозяин дома. – Остается только залить кипятком.

– Кипяток с сушеной травой?! – Наталья брезгливо скривилась. – Как такое можно пить?!

– А вы полагаете, что магазинные пакетики, где роль «натуральных» добавок играют красители и ароматизаторы, намного лучше? – жеманно произнес Владимир с неким напором.

Противостоять подобному аргументу у Натальи было нечем, и она буркнула, словно сделала ему одолжение:

– Ладно, давайте свой кипяток с веточками!

– То есть, вам чай с веточек вишни? – уточнил мужчина.

Наташа махнула рукой.

– Да какая, собственно, разница… Хотя, нет, из веточек, пожалуй, я не рискну, для меня это уж слишком… экзотически. Лучше с чего-то попривычнее, например, малины, или земляники.

– Я вам сделаю пополам, так сказать коктейль, – в коем то веке улыбнулся Владимир, и засуетился у плиты, или вернее сказать – у печки.

Спустя несколько минут Наташа уже потягивала умопомрачительно ароматный напиток с не менее умопомрачительным вкусом.

– Ну и как вам «кипяток с сушеной травой»? – осведомился хозяин дома с издевкой.

У Натальи так и вертелось на языке – «великолепно!», однако чисто из вредности она нарочито безразлично протянула:

– Да так себе, сойдет. – Ей казалось, признай она чудесность напитка, тем самым она вынуждена будет признать правоту Владимира, а этого ей, чисто из женской гордости, делать не хотелось.

– Так может, сушек к чайку? – пристал настырный «опекун». – Сам сушил, из…

– Да я уж поняла – из натурпродуктов, – не удержалась от реплики Наташа, – как и все в этом доме да и вообще вокруг.

С Владимира мгновенно слетела вся приветливость и радушность.

– Вас это чем-то не устраивает? – сухо, с прохладицей поинтересовался он.

– Да нет, – поспешила реабилитироваться Наталья от греха подальше, – просто… Немного странно все это, сейчас, в наше время, не часто встретишь такое…пристрастие к природе.

Владимир достал из «буфета» упомянутые сушки, и положил по несколько штучек себе и сыну. Наталью вниманием обошел, видимо, придя к выводу, что гостья сушки не жалует.

– Ну, каждому свое.

Возразить столь лаконичному замечанию, опять же, было нечего, потому Наташа просто промолчала. Хозяин дома тоже молча жевал свои сушки, а о его сыне и говорить не приходилось: он по обыкновению вел себя тише воды, ниже травы, словно и вовсе не присутствовал на кухне.

«Может, паренек одичал совсем в этой глухомани? – начала подозревать странное семейство в новых «грехах» девушка. – Интересно, сколько они вообще в этой дыре живут? Неужто всю жизнь?» На сей раз она не стала ограничиваться одними мыслями, и задала интересующий ее вопрос вголос. Правда, несколько его смягчив.

– Владимир, а вы давно проживаете в этой…в этом селенье?

Наташе ничего не обломилось – Владимир упорно не желал удовлетворять ее любопытство. Он лишь буркнул: «Давно!», но зато таким тоном, который красноречиво заявлял: не суйся-ка ты, милая, куда не просят, иначе «сувалку» пооткручиваю.

«Что же, не хочешь говорить – фиг с тобой, одинаково рано или поздно я разведаю все ваши тайны! – уперлась настырная Наталья. Очевидно, из-за тотальной скуки она возомнила себя некой Мисс Марпл, или на худой конец Дашей Васильевой, волей случая нарвавшейся на жутко загадочное, коварное, немыслимое «преступление», которое по зарез нужно раскрыть, выведя всех «преступников» на чистую воду, получив за это всевозможные награды и почести. – Н-да, вот я докатилась то, – сама себя пожурила девушка. – Раньше я развлекалась по самым навороченным курортам, а теперь… И это, скорее всего, только цветочки…»

Мысли о «ягодках» Наташа гнала от себя прочь уже который день. Будущее ее пугало до колик в животе, инстинкт самосохранения защищал ее хрупкую душевную организацию как мог, вдаваясь к разным ухищрениям-отвлечениям.

– А баба Вера? Она упоминала, что коренная… Кстати, я так и не знаю до сих пор, как это ваше селенье зовется? – осведомилась Наталья.

– Дальние Углы, – без тени юмора заявил Владимир. – Оно зовется Дальние Углы.

«Очень подходящее названия для такого места, – хмыкнула про себя Наташа. – Хотя, тут больше подходило бы слово не «дальние», а какие-нибудь «забитые». Или «захолустые»».

– Так вот, – продолжила она, естественно, ничем не выдавая свои крамольные мысли, – баба Вера упоминала, что она коренная… как это правильно сказать?… Дальнеуглянка? Даже про мужа что-то там заикалась, но… Как на счет детей? Наверняка и них с супругом были… то есть имеются дети, так почему же они ее оставили одну, в таком… месте, в таких условиях?

– Потому, что она сама так захотела, – на сей раз Владимир не стал увиливать, и ответил прямо. – У баб-Веры сын единственный, он давно в городе обосновался, еще как в армию ушел, женился сразу, та так там и остался. И все мамку стал звать к себе, после того, как она овдовела, но баба Вера ни в какую. Не может и не хочет она бросать родимую землю и родимые стены.

– Но дом-то, дом-то какой у нее… старенький, прямо довоенный, неужели не по силам матери справить нормальное жилье?

– Так я ж говорю вам – не захотела она стены родные менять! – повторил мужчина с неким нажимом, словно она, Наталья, была тугодумом, до которого с первого раза не доходит. – В этих стенах, этом доме, прошла вся ее жизнь, он полон разнообразных, дорогих ее сердцу и памяти впечатлений, событий, воспоминаний, он пропитан особой энергетикой. Как можно разрушить такое?! – риторически вопросил он вполне серьезно.

Наташи подобные сантименты были чужды.

– Да что толку от призрачных воспоминаний, коли дом похож, уж сильно извиняюсь, на сарай, и вот-вот рухнет от старости? Коли живешь, словно собачонка в конуре, и…

Суровый, испепеляющий взгляд хозяина дома, брошенный в нее, словно камень, заставил Наталью запнуться на полуслове, и умолкнуть.

– Ну да, что там какие-то сопливые чувства, когда главное в жизни это материальные блага! – с сарказмом пробасил он. – Деньги и достаток – наше все, кому нужны любовь, дружба, семейные ценности, и прочая ерунда?

–Я не говорю, что любовь и семейные ценности не нужны и не важны, – решила защититься от очевидных претензий Наташа. – Просто… Без материальной базы тоже ведь долго не протянешь. На одних чувствах далеко не уедешь.

– А вы хоть пробовали? – вдруг прямолинейно осведомился Владимир.

Наталья невдомек захлопала ресницами (которые, к слову сказать, начали изрядно «осыпаться», сбрасывая с себя искусственные волоски, словно деревья мертвые листья).

– Что пробовала? – тупо переспросила она.

– «Уехать». На чувствах без материальной базы? Или, быть может, наоборот – на материальной базе без чувств? Ну, и как успехи?

– Так я это… Э-э-э… – Бестактный вопрос хозяина дома застал Наташу врасплох и загнал в тупик. Что она могла ему ответить, когда даже по отношению к себе самой не могла этого сделать?

Что у нее было с Борисом? Любовь с богатством в придачу, или богатство в придачу с любовью? А, может, просто богатство в придачу с неким подобием чувств? Неким подобием семейных отношений, которые, по утверждению Бориса, не могут и не должны обходиться без «развлечений» на стороне. Почему тогда ей, Наталье, ни разу за весь брак не пришло в голову «поразвлекаться»? Ну, не то, чтоб вовсе не приходило, чего уж тут лукавить, но «до дела» так и не доходило. Она просто не могла себе позволить так… унизиться, в первую очередь, в собственных глазах, в собственном статусе «официальной» жены. Борьке же ни глаза, ни совесть, ни статус, ни чувства не мешали «унижаться» всласть. Так были же чувства? И какую роль в них играла «материальная база»?

У Наташи голова кругом пошла от всех этих неразрешимых вопросов! А ей же следовало голову беречь, у нее и так сотрясение.

– Знаете, Владимир, что-то я устала сильно, ну прямо словно выжатый лимон, а не человек, – вполне искренне призналась Наташа. – Может, я пойду, прилягу?

– Да на здоровье, кто ж вас держит то, – разрешил мужчина благосклонно, и добавил для проформы: – Если что понадобиться – обращайтесь.

– Спасибо, – в тон ему проговорила девушка, встала из-за стола, и подалась на отведенную ей комнату.

Ложась в изрядно избитую койку и почти засыпая, она вдруг подумала, что, пожалуй, на самом деле никогда по-настоящему не любила Бориса, просто боялась себе в этом признаться. Почему же тогда она жила с ним? Неужели правда только из-за денег?..

*********

Последующие три дня миновали в жуткой скукотищи и почти полном одиночестве: Владимир постоянно пропадал на своем лесничестве (в чем конкретно заключался род его деятельности, Наташа толком так и не ведала), а его сын-тихоня был отдан на попечительство соседке бабе Вере. Наташа же сутки напролет маялась в деревянном тереме на пуховых перинах одна-одинешенька, страдая от головной боли, звенящей тишины, и полного безделья из-за которого время, казалось, тянулось невыносимо долго и томительно. Выйти погулять во двор Наташе на ум как-то не приходило. Точнее, приходило, только вот сия идея ей не очень нравилась. Во-первых, не смотря на добрую середину весны, погода кругом стояла пока вовсе не весенняя: все еще было холодно, сыро и промозгло. Ну а во-вторых, во дворе ее мог запросто подкараулить Мальчик, тот, который размерами с бегемота, который от любвеобильности гоняется за тобой, брызжа слюной и сверкая клыками, и после встречи с которыми потом ни один врач тебя в кучку не «соберет». В доброжелательность этой твари Наталье как-то не верилось совсем.

Девушка уж было начала искренне сожалеть о том, что вынуждена киснуть в этих, как их там, то ли Дальних Углах, то ли Тупых Закоулках, и всерьез задумываться над тем, а не бежать ли ей отсюда без оглядки. Беда лишь в том, что бежать-то, по сути, некуда. Разве только обратно к Борису. А собственно почему бы и нет?! Ну, гульнул мужик разок-другой, ну и с кем ни бывает, главное, что на ее статус жены олигарха это никоим образом не влияет. Кому нужны пуританские принципы, когда на кону личное благосостояние, да что там – вся жизнь? И тем ни менее, что-то пока сдерживало Наталью от сего решительного шага, не давая поступится теми самыми принципами. Может, пресловутая женская гордость?

Проще говоря, вероятно Наташа надеялась еще немного «помучить» нерадивого муженька неизвестностью, чтоб тому больше неповадно было столь вероломно ею пренебрегать. По крайней мере воткрытую и внаглую. Как бы там ни было, пока Наталья с решениями не спешила, хотя, повторюсь, и была весьма близка к радикальным поступкам. Вот еще денек-другой, уговаривала она себя… Впрочем, на другой денек (вернее на шестой, считая с момента ее попадания к «отшельникам») произошло нечто, заставившее девушку позабыть о своих коварных планах.

В тот злополучный день изначально все двигалось по накатанной: Владимир уехал на лесничество, Тимофей ушел к бабе Вере, а Наталья осталась одна в пустом доме, изнывать от скуки и тяжелых мыслей. «Хоть бы почитать что-нибудь соизволили дать, – ворчала про себя жертва безделья, истосковавшаяся по Космополитену и другим журналам «для истинных женщин». – Или кроссворд завалявшийся припереть, неужели в этом самом райцентре, куда Владимир ездит на работу, нет газетных киосков?» Но не успела она как следует посетовать на невнимание к своей персоне, как вдруг в этот самый дом кто-то ворвался с диким грохотом и суетой – будто влетел табун лошадей. Оказалось, такой шум поднял всего-на-всего маленький, худенький, всегда замкнутый в себе мальчик по имени Тимофей – сын Владимира. Он вбежал в комнату, где «отдыхала» Наташа, и бросился к подножью кровати.

– Тетя, там… там… бааба Ера… – залепетал он с перепугано-истеричным видом, усердно дергая Наталью за полы сарафана, дарованного ей той самой «баабой Ерой», поскольку ее единственное уцелевшее платье, превратившееся в тряпку, никуда не годилось, а больше одежек для гостьи не нашлось. – Бааба Ера, бааба Ера… – не унимался мальчишка.

Наташа мигом вскочила на ноги.

– Что, что с баб-Верой? – в свою очередь затрясла паренька за хрупкие плечики Наташа, жопой чувствуя беду.

– Бааба Ера… арила эду… другг улала – бах! – и все, – почти плача кряхтел Тимофей, от переживаний еще сильнее обычного коверкая слова.

– Так, спокойно! – приказала девушка то ли ему, то ли себе, то ли обоим сразу. – Тим, пожалуйста, успокойся, и объясни внятно и по существу: что с бабой Верой?

– Арила еду, и бух – улала! – повторил мальчишка немного посдержаннее.

– Арила еду? А, это наверняка – варила еду?! Кушать, значит, готовила? – пацан кивнул на знак согласия. – А «бух – улала», это, надо полагать, упала? – он снова утвердительно кивнул. – Вот черт! – осенило Наталью. – Бабе Вере плохо?

– Да, да! – Головка на тоненькой шейке зателепалась болванчиком. – Похо, Похо! Желит на полу, умерла.

– Как умерла?! – испугалась Наташа. – Так, а ну бегом к баб-Вере, посмотрим, что с ней!

Девушка схватила паренька за руку, и чуть ли не волоком потащила за собой; он еле-еле перебирал ногами, стараясь успевать следом. Буквально за считанные секунды Наталья с Тимофеем переметнули двор, и ворвались в дом-«грибок».

Баба Вера действительно «валялась» на полу кухни без сознания, но, слава Богу, не мертва: Наташа проверила пульс – он бился, хоть и слабо.

– Скорее всего сердце! – предположила Наташа вслух. – Надо срочно «Скорую» вызывать… Тим, как и где здесь у вас можно «Скорую» вызвать?

– Аба Кава, – коротко и неясно ответил тот.

– Баба Кава? – не сразу догадалась Наталья, но потом вспомнила случай с ее «заключением» на яблоне, как, а главное к кому по сему поводу бегала вызванивать Владимира ныне страждущая баба Вера, и радостно воскликнула: – Точно, баба Клава! У нее ж мобильный имеется!… Тимофей, сбегай к этой самой бабе Клаве, скажи, пусть вызовет «Скорую».

У мальчишки как-то странно округлились глаза, одновременно и удивленно, и испуганно.

– Я не гому… – пролепетал он с горечью.

– Как это не можешь? Почему это не можешь?

– Не гому, – упрямо повторил он.

– Блин!… Ну, ладно, не можешь ты, пойду я, ты только подскажи, где искать эту бабу Клаву.

– Там, – ткнул паренек пальчиком в неопределенном направлении.

Наташа вздохнула.

– Понятно. Что ничего не понятно. Окей, найдем сами. Ты, главное, карауль пока бабу Веру, а я мигом.

И она умчалась прочь.

К счастью, найти искомую бабу Клаву, у которой то ли единственной на все Запустелые Углы то ли находящейся ближе всех территориально имелся мобильный, удалось без особых проблем, как и вызвать врачей. А вот ждать карету с эскулапами пришлось битых полчаса, хотя от райцентра до Углов не больше десяти километров, да и пробки на таких дорогах помешать продвижению не могли.

– А если бы она за это время умерла?! – встретила Наталья упреком бессовестных врачей – двух дядек одинакового среднего возраста и комплекции, и подстаркуватую чопорную даму.

– Дак не умерла же, – холоднокровно отозвались медработники, столь же холоднокровно осмотрели-ощупали «больную», вкатили ей какой-то укольчик, водрузили на носилки, и забрали с собой. – Для установления точного диагноза и возможного курса реабилитации, – поставили в известность.

– Подождите, а Тим? А ее родня… сын, у нее сын есть, надо ему сообщить, – растерялась Наташа.

– Надо, – согласились врачи, не уточняя, кому и как именно надо.