Заведомо проигрышная война

– Довольно, – резко сказал Денис. – Моя личная жизнь не предмет для обсуждения.

Виктор подошел к нему вплотную. В глазах вспыхнул холодный огонь:

– Все в этом мире – предмет для обсуждения, племянник. Особенно когда речь идет о семье. Ты забываешь, кто ты есть.

Они стояли так близко, что Денис чувствовал тонкий аромат предательства.

– Я помню, кто я, – тихо ответил Денис. – Вопрос в другом – помните ли вы свое место, дядя?

Наступила мертвая тишина. Даже Артем замер. Внизу Алеста невольно подняла голову, почувствовав напряжение сквозь стеклянные стены.

Виктор первым нарушил молчание:

– Ты совершаешь ошибку, мальчик. Но у тебя еще есть время ее исправить. – Он повернулся к выходу, затем бросил через плечо: – Отец ждет тебя на семейном ужине. Не опоздай.

Когда дверь закрылась, Артем выдохнул. Денис не ответил. Его взгляд был прикован к Алесте, которая сейчас что-то объясняла Марине. Виктор сделал первый ход. Теперь очередь была за ним.

Глава 7

Виктор Леонидович сидел за столиком у окна, медленно потягивая бокал бордо. Напротив него – Арсений Петрович Терехов, один из ключевых инвесторов семейного холдинга.

– Арсений Петрович, – голос Виктора звучал с оттенком задушевности, – вы же видите, что происходит. Брат мой уже не тот. А его сыновья… – он сделал многозначительную паузу, – Денис увлекся своими амбициями, а Данил и вовсе забыл, что такое ответственность.

Терехов хмуро ковырял вилкой стейк:

– Компания держится на старых кадрах. Если наследники не возьмут бразды правления…

– Именно об этом я и говорю, – Виктор мягко улыбнулся. – Кто-то должен взять ситуацию в свои руки.

В этот момент в ресторан ввалилась шумная компания. Данил Чацкий, младший племянник, вел под руку двух девушек, громко смеясь над чьей-то шуткой. Его пиджак был расстёгнут, галстук болтался на шее.

– Вот яркий пример, – вздохнул Виктор, показывая взглядом на племянника.

Данил почувствовал этот взгляд кожей – резкий, как щелчок по лбу. Он поймал этот взгляд – холодный, оценивающий, будто луч прожектора в тюремном дворе. Губы сами собой искривились в жёсткой усмешке.

Старый крокодил… Как же он достал меня за эти годы…

Прямо сейчас, глядя на эти надменно приподнятые брови и безупречно отутюженный воротник, он с болезненной ясностью осознал: перед ним уже давно не родственник. Это был стратег, годами выстраивающий осаду их семьи – тихо, методично, под маской ледяной вежливости.

В голове сразу сплыли старые воспоминания.

***

Данилу было четырнадцать, когда он застал дядю в кабинете отца. Виктор ещё не заметил наблюдающего – его холёные пальцы листали документы с хищной грацией, а в глазах, обычно таких равнодушных, плясали холодные блики азарта.

– Что ты здесь делаешь? – голос Данила дрогнул, выдавая его присутствие.

Виктор обернулся слишком медленно, будто давая себе время придумать ответ. Его взгляд – ровный, без тени вины – лишь слегка сузился от досады.

– Ничего важного, племянник. Просто искал кое-какие документы, – голос звучал как масло по стеклу – гладко и неприятно.

Но когда Данил, задыхаясь от возмущения, рассказал отцу…

– Не клевещи на дядю! – отец ударил кулаком по столу, и хрустальная пепельница подпрыгнула. – Виктор семье душу отдаёт, а ты…

Вспышка. В голове понеслось другое воспоминание.

После тренировки Данил по просьбе отца направился в офис. В холле он замер, увидев, как из лифта выходит Виктор в сопровождении новой помощницы – хрупкой блондинки с опущенными глазами.

Ее ресницы были мокрыми от слез, а на тонком запястье – четкий синяк в форме отпечатков пальцев, будто кто-то сжал ее, как тисками. Виктор что-то шептал ей на ухо, и девушка вздрогнула, словно от прикосновения раскаленного металла.

Опять… – мысль вонзилась в сознание Данила, оставляя после себя ледяную ярость. Он узнавал этот почерк с первого взгляда: сначала – новые сотрудницы с блеском в глазах, потом – их нервные взгляды и синяки под покровом тонального крема, а дальше – либо "случайная" утечка важных данных, либо пропавшая партия особо ценных уральских александритов, и наконец – молчаливое исчезновение тех, кто слишком быстро перестал быть полезным…

***

– Данил, присоединяйся к нам! – голос Виктора прозвучал сладко, как поддельный мёд, оставляя на губах привкус тошноты. Его улыбка была отполирована до зеркального блеска – идеальная маска заботливого родственника.

Лицемер… – пронеслось в голове Данила, в то время как его собственное лицо расплывалось в привычной ухмылке беспечного повесы. Пальцы непроизвольно сжались, но тут же расслабились – нельзя было показывать напряжение.

– Благодарю, дядя, но я, кажется, уже перегружен, – он нарочито небрежно обвил руку вокруг талии ближайшей девушки, делая вид, что полностью поглощён её болтовнёй. В глазах же горел холодный расчёт.

Он прекрасно видел, как Виктор оценивает эту сцену – снисходительно, как взрослый смотрит на капризы ребёнка.

Очередное воспоминание врезалось в сознание:

– Ты должен взять себя в руки, сын, – голос отца звучал устало. – Без брата ты похоронишь всё.

Денис…

Единственный, кто видел Виктора насквозь.

Единственный, кто мог ему противостоять.

План быстро созрел в голове Данила. Вернуть брата – но не просто так. Он хотел помочь ему вернуться на своих условиях. Чтобы разорвать эту удушающую паутину "семейных традиций". Чтобы наконец раздавить Виктора, как виноградную косточку под каблуком.

Тот случайный эпизод в кабинете отца врезался в память – как Денис, бледный от ярости, сжимал кулаки так, что суставы побелели. Как хлопнула дверь. Это был не просто уход. Это был акт сожжения всех мостов.

Денис ушёл – отец остался один на один со мной… С моими "выходками". И в конце концов он обязан сдастся.

Но…

Виктор не терял времени. Его "дружеские советы" отцу становились всё настойчивее. Его люди уже контролировали отдел продаж. Его протеже возглавляли ключевые проекты.

Если Денис не вернётся – «Горный Феникс» станет «Империей Виктора».

Выбор был сделан в тот момент, когда Данил впервые осознал масштаб угрозы. С тех пор он тщательно выстраивал образ безнадёжного бездельника – пьяные дебоши, скандалы с журналистами, бессмысленные траты на гламурных девушек. Каждый эпизод – удар по репутации, но и крик отчаянного предупреждения: "Посмотрите на меня! Разве такой может быть наследником?!"

Виктор лишь посмеивался:

– Мальчишеские забавы, – говорил он отцу. – Главное, чтобы не вмешивался в серьёзные дела.

Но Данил видел другое – как его дядя тихо перекраивал совет директоров. Как "оптимизировал" бизнес-процессы. Как методично превращал семейное предприятие в свой личный феодальный удел.

Попытки открыть глаза отцу разбивались о стену непонимания:

– Хватит выдумывать! – отец отмахивался. – Виктор – моя правая рука!

Правая рука, которая уже примеривается, куда вонзить нож.

Прозрение пришло к отцу слишком поздно – когда Виктор уже контролировал 40% акций через подставные фирмы. Когда ключевые контракты начали уходить к конкурентам. Когда верные семье менеджеры один за другим подавали "по собственному".

***

К вечеру Алеста уже ненавидела среду, запах кофе в офисе и особенно тот факт, что не послушала бабушку и не стала стоматологом. Но хуже всего было осознание, что через пятнадцать минут ей предстоит закрытое совещание – только для юристов и руководства. А значит… снова он.

– Держи, – Марина протянула ей жевательную резинку с мятным вкусом. – Для контроля. Слова, эмоции, челюсти. Всё пригодится.

Алеста машинально развернула пластинку, чувствуя, как её пальцы слегка дрожат.

– Спасибо. Ещё бы что-нибудь от внезапного желания швырнуть стул.

– Улыбайся, – прошептала подруга, поправляя на Алесте прядь волос. – Это хуже любого оружия.

Переговорная встретила её гробовой тишиной, нарушаемой лишь мягким шуршанием бумаг. Чацкий уже сидел за длинным столом, склонившись над разложенными документами. Свет настольной лампы выхватывал из полумрака его профиль и белые листы с аккуратными пометками.

– Добрый вечер, – сказал он, не поднимая глаз от бумаг. Голос звучал ровно, профессионально, но без привычной холодности. – Алеста, рад, что пришла.

– Как будто у меня был выбор, – парировала она, останавливаясь у противоположного конца стола.

Денис наконец поднял взгляд. В его обычно насмешливых глазах не было привычного сарказма. Только глубокая усталость и что-то ещё… что-то личное и обнажённое, будто он месяцы носил в себе слова, которые теперь не мог больше сдерживать.

– Это переделанные иски… – начала Алеста.

– Нет. Сначала нам нужно поговорить. – Денис мягко, но решительно отодвинул папку с документами в сторону, освобождая пространство между ними.

Алеста медленно опустилась в кресло напротив.

– О чём? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– О твоём брате.

Мир вокруг будто резко замедлился. Мысли разбежались, дыхание перехватило, а в ушах застучал пульс. Она видела, как губы Дениса продолжают двигаться, но слова доносились сквозь вату.

– …под следствием… кибератака… дочерняя компания холдинга моего отца…

Он сдвинул к ней планшет. На экране – скриншоты, IP-адреса, временные метки. Улики. Очень плохие улики.

– Подожди…

Алеста сжала виски пальцами, будто пытаясь физически удержать разбегающиеся мысли. Губы сами сложились в горькую усмешку:

– Компания по добыче драгоценных камней? – она растягивала слова, чувствуя, как во рту появляется привкус металла. – Уральский филиал? Твоих дорогих родителей?

Денис лишь резко кивнул. Его пальцы постукивали по столу в нервном ритме.

– Зачем ты все это мне говоришь?! – её голос сорвался на хрип. – Думаешь, я упаду на колени и буду вымаливать твоё покровительство?

Она вскочила так резко, что стул со скрипом отодвинулся назад. Гнев пожирал всё внутри, оставляя после себя только пепел и едкий дым обиды.

– Я выбиралась из ситуаций и похуже. Обойдусь без твоей помощи…

– Подожди.

Денис встал слишком быстро – его движение напоминало вспышку молнии. Теперь между ними оставалось меньше дыхания, а его глаза горели странным холодным светом, как два обсидиановых клинка.

– Ты не поняла, – его голос звучал тише шёпота, но чётче выстрела. – Я же не просто поболтать тебя пригласил. Я могу помочь.

– Чем? – Алеста закинула голову, встречая его взгляд. – Тем, что скроешь улики? Или уговоришь папочку забыть об утечке?

– Нет. – Он медленно покачал головой, словно давая ей время прочувствовать вес каждого слова. – Я знаю, кто подставил Тимура. Имена. Схемы. Документы, которые они даже не успели уничтожить. – Его губы едва тронула холодная улыбка. – У меня есть доступ к тем, кто его туда втянул. И рычаги, чтобы их сломать.

Алеста вцепилась пальцами в край стола.

– И что тебе нужно взамен? – ее голос дрогнул, словно тонкий лёд, готовый треснуть под тяжестью правды.

Его взгляд буравил её насквозь, лишённый даже тени привычного сарказма. Только холодный расчёт.

– Стань моей женой.

Голос звучал ровно, как приговор судьи.

– Формально. Без чувств, без обязательств. Чистая фикция. Тогда я сделаю всё, чтобы вытащить Тимура.

Алеста застыла, будто ударилась о невидимое стекло. Губы дрогнули, но звук застрял где-то между рёбер. Это было настолько нелепо, что казалось сценой из плохого сериала.

– Ты… Это розыгрыш? Или бред из детской комедии?

– Это деловое предложение, – спокойно ответил он. – Без романтики. Чистый расчёт. Взаимная выгода.

– Ты абсолютно безумен.

Она отшатнулась, но её глаза уже вычисляли варианты – предательский рационализм пробивался сквозь ярость.

– Возможно. – Уголок его губ дрогнул в почти неуловимой улыбке. – Но я чётко просчитал: мне нужен брак. Публичный. Ты – подходящий кандидат. Дерзкая, неуправляемая. Для моих родителей – худший выбор. Идеально.

Алеста не дышала. В груди что-то оборвалось, и волна накрыла с головой – ярость, унижение… и предательское любопытство, колючее, как осколок стекла.

– Почему именно я? – Голос прозвучал чужим, низким от напряжения.

– Потому что ты умная, прямолинейная и не будешь питать иллюзий. – Он сделал паузу. – А ещё потому что ты меня ненавидишь. Это делает сделку честной.

– А если я откажусь? – Слова обожгли горло, но это была не дрожь. Это был гнев.

Денис пожал плечами, наконец отводя взгляд – жест почти небрежный, но в нём не было слабости.

– Тогда дело передадут в суд. И твой брат, скорее всего, получит срок. – Голос ровный. Без угроз. Просто факт. – Я не играю в запугивание. Я предлагаю выбор.

– Ты… – Её голос сорвался, слёзы подступили, но она сжала зубы. Не перед ним. – Ты настоящий подлец.

Он посмотрел на неё спокойно, почти с пониманием:

– Возможно. Но я тот мерзавец, который может тебе помочь. Подумай, Алеста. У тебя трое суток. Потом всё пойдёт своим чередом.

Алеста резко развернулась, словно отталкиваясь от его слов. Каблуки вонзались в паркет с такой силой, будто она пыталась пробить пол насквозь. В висках стучало, в ушах стоял пронзительный звон – как после взрыва.

Она чувствовала его взгляд – тяжёлый, прицельный, будто физически давящий на лопатки. Но не обернулась. Не позволила себе этой слабости.

Потому что впервые за столько лет Денис Чацкий снова загнал её в ловушку. Он вычислил её слабое место, нащупал ту единственную ниточку, за которую можно дёрнуть, чтобы заставить танцевать под свою дудку. Видел, как дрожит её голос, когда она говорит о брате. Как сжимаются кулаки, когда она пытается казаться непробиваемой.

Весь её бунт, вся эта показная независимость – не более чем карточный домик. И Денис уже занёс руку, готовый одним движением смести его с доски.

Теперь он держал её страх в своих ладонях. И сжимал. Медленно. Наслаждаясь.

Глава 8

Алеста вышла из кабинета, словно вынырнув из урагана. Её каблуки глухо стучали по паркету, а в ушах стоял навязчивый звон. Сердце бешено колотилось где-то в районе горла, сжимая дыхание. Вокруг всё продолжало жить своей обычной офисной жизнью – коллеги перешёптывались у кулера, принтер монотонно жужжал, печатая очередной отчёт, даже фикус в углу стоял невозмутимо зелёный. Абсурдная нормальность этого мира резанула по нервам. Внутри же бушевал настоящий пожар.

– Эй, ты как? – Марина поймала её за локоть прямо посреди коридора. Её зелёные глаза расширились от тревоги. – Ты белая, как офисная бумага формата А4. Что этот псих тебе наговорил?

– Он… – голос сорвался на полуслове. Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как в груди что-то сжимается. – Он предложил мне выйти за него замуж.

– Пожалуйста, скажи, что это его очередная шутка, – прошептала она, сжимая руку Алесты.

– Увы, – Алеста горько усмехнулась, глядя куда-то поверх плеча подруги. – Всё предельно буквально. Брак. Кольца. Фамилия…

Марина молчала ровно три секунды – Алеста механически отсчитала их по тиканью часов на стене.

– Это худший сюжет, который я когда-либо слышала. И одновременно – самый интригующий.

Алеста посмотрела на неё усталым взглядом.

– Это не роман, Марин, – прошептала Алеста, чувствуя, как ком подкатывает к горлу.

– Если бы он просто предложил тебе брак, ты бы была в бешенстве, но точно не растеряна и потеряна, как сейчас… Могу угадать, он предложил тебе то, от чего крайне сложно отказаться…

– Он вытащит Тимура…

– Ну… – Марина нахмурила нос, что всегда делала, когда пыталась разрядить обстановку. – Зато теперь ты будешь самой оригинальной невестой: вместо медового месяца получишь "медовый иммунитет" для Тимура, а вместо свадебного платья – бронежилет от уголовного дела.

Уголки губ Алесты дёрнулись – неуверенно, почти против воли. Но тут же в груди ёкнуло – лёгкость не приходила.

А что потом?.. – мелькнуло в голове. – Когда брат будет свободен. Когда придётся жить с этим выбором. С ним…

– Спасибо… – она сжала пальцы, чувствуя, как смешанное с горечью облегчение подкатывает к горлу.

– Для этого я и есть, – Марина обняла её за плечи. – А теперь слушай внимательно: ты должна принять решение. Но главное – не делай его в состоянии аффекта.

Алеста взглянула в сторону кабинета Дениса. Он стоял у окна, заложив руки за спину. Совершенно неподвижный.

Алеста закрыла глаза. В голове крутились обрывки мыслей – брат, тюрьма, этот абсурдный "брак". И Денис. Всегда Денис. Как будто её жизнь была закольцована вокруг него, как планета вокруг солнца. Только её солнце давно погасло, оставив после себя лишь холодный расчёт.

Алеста остановилась посреди коридора.

У меня же есть Сергей.

Это воспоминание ударило с неожиданной силой. Её пальцы сами собой потянулись к телефону в кармане пиджака, но тут же замерли.

Что она собиралась ему сказать? "Извини, дорогой, но мне нужно фиктивно выйти замуж за моего бывшего, чтобы спасти брата"?

Марина, заметив её замешательство, нахмурилась:

– О чём задумалась?

– У меня же… – Алеста провела ладонью по лицу, – есть Сергей. Как я вообще могла на секунду забыть…

Марина закусила губу, её зелёные глаза стали серьёзными:

– Ты не забыла. Ты просто отодвинула это, потому что сейчас решается судьба Тимура. Но да, это… осложняет ситуацию. – Марина ответила равнодушно, как всегда, когда речь заходила о Сергее.

Алеста прислонилась к прохладной стене, чувствуя, как реальность наваливается новой тяжестью. Сергей – надёжный, стабильный, предсказуемый Сергей, который вчера вечером мирно храпел рядом, пока она ворочалась без сна. Который даже в самых жарких спорах никогда не повышал голос. Который…

– Ты с ним поговоришь? – осторожно спросила Марина.

– И что я скажу? – Алеста горько усмехнулась.

Как я вообще могу выбирать между ними?

Переговорная "CyberLore" была похожа на аквариум – стеклянные стены пропускали холодный свет зимнего солнца, окрашивая всё в бледно-голубые тона. Артём чувствовал, как капли пота медленно сползают по спине под его любимой кожаной курткой.

Напротив сидели те, от кого зависело будущее их проекта – группа инвесторов в одинаковых тёмно-синих костюмах. Их безупречный вид резал глаз: гладкие галстуки, завязанные с математической точностью. Блестящие запонки, холодно поблескивающие, как глаза акулы.

Артём невольно потрогал выцветшую вышивку на своём рукаве – логотип их первой игры, сделанный руками фанатов. Его потёртые джинсы и удобные кроссовки казались вызывающе неформальными в этой атмосфере стерильной серьёзности.

Ещё один слайд, ещё одна презентация, – механически думал он, наблюдая, как финансовый директор лихорадочно листал документы. Но сквозь усталость и рутину в его сознании пробивалась одна навязчивая мысль – рыжие волосы, зелёные глаза, полные ярости, и тот вызывающий жест, когда она…

Сосредоточься, Громов, – мысленно одёрнул он себя, замечая вопрошающий взгляд юриста.

Но образ Марины не отпускал – как она вся напряжённая, с горящими щеками, демонстративно разрывая его визитку. Ни одна женщина ещё не вела себя с ним так… неприлично искренне.

К шести вечера, когда последний инвестор наконец покинул офис, Артём подошёл к окну. Внизу, у служебного входа, уже собирались сотрудники. Его пальцы нервно барабанили по стеклу.

Она обязательно появится. И на этот раз…

Мысль оборвалась. В зеркальном отражении он увидел своё лицо – усталое, но с непривычным блеском в глазах. Это было ново. Очень ново.

Пятнадцать минут спустя чёрный спортивный автомобиль уже стоял у главного входа. Артём опирался о капот, стараясь выглядеть непринуждённо. В кармане лежали приглашения в самый роскошный ресторан, куда невозможно попасть без брони за месяц.

Он привык побеждать. Привык, что женщины прощают ему всё – и вспыльчивость, и бесцеремонность, и даже те самые проклятые мотоциклы. Но с Мариной… Он знал: с ней всё будет иначе, сложнее и увлекательнее.

Когда стеклянные двери наконец распахнулись, его сердце неожиданно ёкнуло.

– Марина! – он сделал шаг вперёд, намеренно не скрывая дорогую машину за своей спиной. – Как насчёт обещанного ужина? Столик я уже забронировал. Шеф обещал лично приготовить для нас трюфельные равиоли. Идеальный способ расслабиться после рабочего дня, не находишь?

Марина медленно подняла взгляд – сначала на автомобиль, потом на него. В её зелёных глазах вспыхнуло что-то, отдалённо напоминающее разочарование, смешанное с едкой усмешкой.

– Решили сменить мотоцикл на что-то «презентабельнее»? Как… предсказуемо.

Артём почувствовал, как горячая волна прокатилась по его шее.

– Разочарована? – парировал он, нарочито расслабленно опершись о капот. – Могу вернуть мотоцикл, если тебя смущает комфорт.

– Не беспокойтесь, – она провела пальцем по зеркальному боку машины, оставляя едва заметный след. – Просто думала, вы оригинальнее… Видимо, переоценила.

Марина скрестила руки на груди. Ветер играл её рыжими прядями, а уличные фонари зажигали в глазах золотые искры.

Артём закусил губу.

– А что бы впечатлило? – спросил он, внезапно осознав, что действительно хочет знать ответ.

Марина прищурилась, будто рассматривая редкий экспонат.

– Честность, например, – сказала она просто. – Хотя… – лёгкий наклон головы, – …это, кажется, не в вашем стиле. Послушайте, Громов, – она произнесла его фамилию с подчёркнутой формальностью, – я не из тех девочек, которых можно купить дорогим ужином. Или машиной. Или чем там ещё вы обычно заманиваете своих… поклонниц.

– Ой, да ладно тебе, – он неожиданно рассмеялся. – Мы оба знаем – ты уже простила меня…

– Мечтай, – бросила она через плечо, собираясь уйти.

Он замер. В голове пронеслось: "Отступать? Или настаивать?" Но что-то в её взгляде – не злость даже, а скорее вызов – заставило его изменить тактику.

– Хорошо, – Артём неожиданно улыбнулся, доставая из кармана те самые приглашения. – Тогда, может, просто возьмёшь их? На случай, если передумаешь.

Марина обернулась, посмотрела на конверт, потом на него. В уголках её губ дрогнуло что-то, почти похожее на улыбку.

– Вы действительно не привыкли слышать "нет", не так ли? – её голос звучал как шёлк по лезвию. Она медленно покачала головой, но… пальцы всё же сомкнулись на конверте.

– Ладно. Возьму.

И вдруг шагнула вперёд, сократив расстояние между ними до опасной близости. Снежинки кружились вокруг, словно зачарованные её движением, оседая на её ресницах и рыжих прядях.

– Но только чтобы вы отстали, – прошептала она, проводя уголком конверта по его груди – медленно, почти нежно, будто вычерчивая невидимый узор.

Её глаза – зелёные, как море после шторма – не отпускали его взгляд.

– Хотя… – губы Марины приоткрылись в полуулыбке, – если хотите попробовать ещё раз… начните с цветов. Хризантемы. Белые.

Она отстранилась так же внезапно, как и приблизилась, оставив его с бьющимся сердцем и кончиками пальцев, всё ещё чувствующими тепло её дыхания.

– Это согласие? – крикнул он вслед.

Марина не обернулась, только подняла руку, лениво помахав конвертом – как флагом своей победы.

– Интерпретируй как знаешь, Громов.

Артём смотрел ей вслед, вдруг осознавая странную, почти раздражающую вещь: впервые за долгие годы ему было… интересно.

Не потому что она играла в недоступность – он знал все эти игры наизусть. Не потому что кокетничала – он видел насквозь любую фальшь.

А потому что она была настоящей. Хитрой. Неуловимой.

Она любила себя – это читалось в каждом движении, в каждом взгляде. Не отказывала себе в удовольствиях, но и не продавалась за них. Не подпускала близко – если сама не хотела этого.

И эта настоящесть, эта игра, в которой он не был ведущим, обжигала куда сильнее, чем любое проявление кокетства.

Впервые за долгое время Артём Громов с нетерпением ждал завтрашнего дня.

Марина шла по вечерним улицам, сжимая в руке бархатный конверт с золотым тиснением. Внутри хрустели заветные приглашения – пропуск в место, куда даже самые влиятельные бизнесмены записывались за месяц вперед.

Чертов Громов… – мысленно выругалась она, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

Он ей нравился. Нравился его дерзкий взгляд, эта самоуверенная ухмылка, даже то, как он стоял сегодня у своего автомобиля – будто весь мир вращался вокруг него. Но она никогда не позволит себе показать этого. Слишком часто обжигалась, слишком хорошо знала цену мужским обещаниям.

"Бери от них максимум, но никогда не отдавай всю себя" – этот принцип, выстраданный годами, стал ее негласным правилом.