Читать книгу Киевская Русь. Волк (Оксана Крюкова) онлайн бесплатно на Bookz (22-ая страница книги)
bannerbanner
Киевская Русь. Волк
Киевская Русь. ВолкПолная версия
Оценить:
Киевская Русь. Волк

4

Полная версия:

Киевская Русь. Волк

Волк же, наоборот, пребывал в прекрасном расположении духа. Шутил с дружинниками и мимо себя ни одой красивой болгарки не пропускал. Но все заметили, что Чернобог в его душе снова поселился. Он то весел был, то внезапно злым становился. Жестокость былая в нем проявляться стала, за кою и прозвали его Волком. Что не по его было, сразу казнить велел. Лишь дружинников своих жалел, только поркой наказывая. А вот болгары от него стонать стали. Просили Тодорку славную заступиться, но та лишь отмалчивалась, очи ясные в пол опуская. Понимала, что ничем уже не поможет, только еще больше разозлит воеводу.

Волку же все ненавистно в Переяславце стало. И болгары, и церкви их, и град весь. Только и думал о том, чтоб царь Борис побыстрее к граду подошел. Волку сечи хотелось. Сердце крови требовало. Изрубит всех болгар до последнего! Переяславский люд уже предупредил, что если надумают помогать своему царю, весь город спалит, никого в живых не оставит. Сам помрет и никому жизни не даст. От речей воеводы все помрачнели: и болгары, и дружинники, и купцы русские с посадником. Поняли, что коли не одолеют царя Бориса, все здесь помрут.

А в это время купец киевский с грамотой важной для воеводы возвратился. Как на пристани сошел, так и бросился к Волку в терем.

– Все сделал, воеводушка славный, все как ты хотел! – радостно воскликнул торговец да в ноги поклонился, грамоту достав из-под рубахи.

Волк же только буркнул безразлично:

– Не нужна она мне более, выбрось.

– Как это выбрось? – подивился купец. – Это же грамота важная, о расходе твоем с женой киевской, чай, и купцом Сусловым подписана, и самим князем. Как это выбрось?

– Сказал, не нужна более! – рявкнул на него воевода.

Купец на пол осел, не переставая на Волка смотреть удивленно.

– Я столько ради нее сделал, – стал причитать жалобно. – Как ветер, летел сначала в Киев, потом обратно. А в самом Киеве сколько пришлось мне сделать, чтоб ее добыть…

– Если ты про вознаграждение, – догадался Волк, – то все будет как условлено. Ты же волю мою выполнил. Так что можешь идти грамоты на себя составлять.

– А с разрешением княжеским как быть?

– Да порви его! – повторил Волк недовольно.

Купец снова в ноги поклонился да вышел, спиной из терема пятясь. Когда же во дворе оказался, думал порвать грамоту из Киева, как велено было, но сдержался. Решил припрятать на груди в карман тайный. Не посмел уничтожить документ такой важный, самим Великим князем подписанный. Чай, еще на что-нибудь пригодится.


Глава 27


Тем временем царь Борис с несметным войском подходил к Переяславцу. Горел весь жаждой мщения. Теперь русичи ему за все ответят! И за позорный его побег, и за царские палаты разрушенные, и за град отнятый. Смело вел воинов своих Борис на русичей. Ничего не боялся. Чай, за ним и болгары, и византийцы идут, войско большое и сильное.

Когда наконец они к стенам Переяславца подступили, решил Борис сначала переговоры вести, да и вызвал на толк воеводу русичей. Хотел войско свое большое показать и страх в сердца врагов вселить. Встреча была за стенами града назначена, чтоб ни лучники русичей царя не смогли сразить, ни царские лучники воеводу Переяславского.

Выехал к Борису сам Волк на коне черногривом и статном. Борис внимательно к воеводе присмотрелся, уж больно черты знакомые.

– Ты?! – изумился царь, да сердце его еще больше жажда мести обуяла. Ведь именно этот вой русский его в побег обратил, да еще и девицу на откуп потребовал.

Волк лишь ухмыльнулся.

– Я. А ты еще кого-то ждал, Борис? – ответил воевода дерзко, никакой чести царскому достоинству не оказывая. Для него Борис был лишь псом трусливым. Вон сколько воинов привел, чтоб малую дружину русичей сразить!

– Слушай мои условия, воевода, – пренебрежительно сказал царь. – У меня войско грозное. Не выдержит дружина твоя малая моего натиска, все погибнете. А коли сам град мой отдашь, разрешу уйти вам целыми и невредимыми.

Волк слушал, что царь говорит, да вида не показывал, какая ярость его охватила от наглых слов болгарина.

– И еще, – добавил Борис, – возвернешь мне Тодорку славную.

Волк от столь неожиданного требования сначала замер, а потом рассмеялся во всю грудь, оскорбив Бориса своим невежеством. Но царь сдержал гнев. Еще успеет отомстить за все наглому русичу.

– Так ты из-за нее сюда пришел? – продолжал смеяться воевода Переяславский, не обращая внимания на побледневшее лицо царя. – Да еще такое войско собрал. Вои твои-то знают, что за бабу биться идут? – съязвил Волк.

– Не твоего ума дело! – крикнул царь. – Сам ты тоже, помнится, из-за нее бился.

Волк сразу умолк. Борис ведь правду сказал. Он тоже когда-то из-за нее первый в град полез, шкуру свою подставляя. Но на царские слова лишь блеснул воевода глазами серыми да холодными.

– Девку свою можешь забирать! Я с ней вдоволь уже навеселился. Более в ней не нуждаюсь. А вот град наш славный да русский Переяславец я тебе, Борис, так просто не отдам. Много кровушки прольется византийской да болгарской. Это я тебе обещаю, – и сверкнул глазами на царя, как мечом воздух прорезал.

– Посмотрим, – лишь ответил Борис, к своим коня поворачивая.

Волк тоже повернул своего коня к граду. Так ни о чем и не сговорились они с царем. Да и не ради того Борис на толк вызывал воеводу. Не затем пришел с войском великим, чтобы русичей живыми отпустить. Про Тодорку свою разузнать хотел, жива ли.

Понимал то Волк, да на душе гадко было. Эх, Мстислав, Мстислав, на брата своего названого меч поднял ради девки поганой! Когда Борис град займет, в чем Волк не сомневался, она сразу полюбовнику своему бывшему на шею кинется. Чай, не забыла еще, как в шелках и жемчугах хаживала да важной птицей была при болгарах. Не будет долго выбирать между царем и простым сотником. Эх, Мстислав, не за ту погибать станешь!

Как за Волком ворота Переяславца закрылись, воевода сразу всех к атаке вражеской готовить стал. Лучники, копейщики, конные – все к битве приготовились. На стенах и под стенами стоял простой люд с песком, против огня приготовленным, с водой в бочках да с маслом кипящим, что на головы польется, как только враг по стенам карабкаться станет.

Мстислав как мог упрашивал Святославу в тереме своем отсиживаться. Да только девица, гордо голову подняв и сверкнув глазами изумрудными, ответила строго:

– Ты что, мне, Тодорке славной, предлагаешь тут отсиживаться, пока мой люд гибнуть станет? Не бывать тому! Это мой град, этой мой люд, хоть вы и под себя его подгребли. Но они мне верят, и я должна быть рядом с ними! Да и жених мне мой дорог. Чтоб не защитила его и не помогла, пока он врагов на стенах бить станет? Не бывать тому!

Мстислав ничего не нашелся ответить, только посмотрел на невесту свою восхищенно. Хороших сыновей ему нарожает, достойных и смелых, как она сама!

***

А тем временем битва на стенах града уже началась. Царь Борис Второй сам указывал, где град штурмовать, помнил, где стены прохудились. Да не учел, что русичи те места укрепили. Однако Борис о том не задумался, посылая все новых и новых осаждающих.

Воины его к стенам лестницы приставили, да только под градом стрел русичей и от масла кипящего вниз срывались, убитые или покалеченные. Но царь новых воев слал. Не жалел своих ратников, такая его жажда мести обуяла. Волк же сверху прохаживался, ловко щитом от стрел вражеских закрываясь. Все контролировал, все примечал. Видел и полчища вражеские, что на стены лезли. Сам уже пятерых зарубил, коим все-таки удалось на стену взобраться. Сердце его ликовало, пылало жаром молодецким, крови требовало. Вот поэтому и был сам на стенах. Чем больше врагов убьет, тем слаще ему будет да радостнее.

Но также видел Волк, что града ему не удержать. Слишком много Борис привел воинов. Вон, как мухи, все стены облепили. Но воевода решил уже, что до последнего брата своего биться станет, весь град сожжет, если потребуется, сам погибнет смертью славной, но Переяславец так просто не отдаст. Чувствовали то и дружинники его, вот и бились, как в последний раз. Чувствовали то и болгары внутри города, что с песком и водой бегали, огонь гася, что их царь через стену перекидывал.

Святослава вместе с ними носилась. Помогала воду из колодцев набирать, песок таскала наравне с другими и стремительно огонь засыпала, что на постройках деревянных вспыхивал. Волк краем глаза ее заметил, чай, волосы златые только и сверкали меж постройками. Подивился тому, как она вместе с болгарами с огнем ретиво борется, чуть ли не с ног падает, но воду продолжает таскать ведрами тяжелыми. Небось, задумала град своему полюбовничку-царю целым и невредимым преподнести, тем и примазаться.

Но Волка от мыслей о Святославе болгары отвлекли, что стену перелезать начали. Тут и началась резня нечеловеческая. Воевода, себя не жалея, вместе с дружинниками бил и крушил всех, кто с лестниц появлялся. Масло кипящее уже закончилось, и началась сеча славная меч об меч лицом к лицу.

– Нам бы первый их натиск сдержать! – крикнул Радомир, что рядом с Волком спиной к спине встал.

– Сдержим! – рявкнул в ответ воевода и пуще на врагов набросился.

А когда Волк уже десяток атакующих уложил да весь в крови по локоть стоял, кликнул он боевой клич свой волчий, кой еще больше русских воев завел. Помнила дружина тот клич, чай, не раз с Волком плечом к плечу дралась. Оживились вои, стали еще пуще врагов бить. Раз сам Волк боевой клич кинул, значит, не победят их враги сегодня.

Святослава тоже на клич тот обернулась. Словно волк дикий где-то завыл, да не в лесу, а на стенах оборонительных. Увидела она Ярослава да засмотрелась на него завороженно. Впервые его в бою видела. Слышала много о том, какой он воин славный и могучий, да не видела ни разу глазами собственными. А ведь недаром его Волком прозвали. Вот и представилась ей возможность наконец убедиться, что правда все, о чем сказывали. Вон как по стене бежит да широким размахом бьет мечом своим болгар. Вон как скалится, когда его сталь протыкает горло вражеское, как глаза его серые сияют огнем Перуновым да как кровь вражескую с губ облизывает, словно упиваясь ею.

Другие бы испугались такого зрелища, но не Святослава. Ее сердце вместе с ним ликовало, вместе с ним врага крушило, радуясь каждой победе русича. Она стояла и смотрела на берсерка русского, и понимала, за что полюбила его когда-то. Понимала, что именно сила мужицкая да дух воина истинного разбудили тогда сердце девичье, заставив ярким пламенем зажечься. Хоть по молодости Ярослав и не был таким грозным воем, как сейчас, да только Святослава в нем всегда большую силу чувствовала. Вот и тянулась к нему, как кошка боязливая тянется к сильной руке хозяина. Так и стояла, смотрела девица восхищенно на воеводу Переяславского, кой еще несколько врагов убил, что на стену залезли. Но отвлек ее от созерцания воина непобедимого огонь, что запылал на избе рядом. Святослава, опомнившись, бросилась его гасить, ведь спасение града от пожарищ было делом важным.

Тем временем Волк с дружиной как могли удерживали стены. Много уже русичей полегло, но они все еще держались. Несколько болгар уже было в град проникли, чтоб ворота открыть, но Мстислав всех их подле ворот порешил. Волк кивнул ему одобрительно. В ратном деле всякая вражда личная должна быть забыта. Об этом святом правиле и воевода, и сотник помнили, наравне врагам спуску не давая.

– Солнце уже садится! – крикнул Радомир. – Еще чуть-чуть продержаться надо!

И вправду, солнечный диск стал все ниже к кромке земли подходить да алеть, как маковка. Воевода крикнул дружинникам, чтоб поднажали еще немного, ведь скоро битве конец, и русичи, собрав силы последние, все-таки умудрились сбросить врага со стен под конец дня.

Тогда царь Борис повелел своему войску отойти. Хоть град и не удалось занять, болгарин все же был доволен. Понимал, что сегодня сильно поредели ряды русичей. Не уйдут от него уже никуда. Всех перебьет! Вот и решил воинам своим дать отдых. Ни к чему уже жертвы лишние. День, два, и Переяславец вновь его будет!

***


– Отошли, – вздохнул Радомир с облегчением. – Теперь можно и воды испить. Ты как, Ярослав?

– Да, водицы бы сейчас студеной, да кровушку смыть с лица, – рассмеялся воевода.

Спустились они со стен да направились к ближайшему колодцу. А подле него Святослава сидела. Вся измученная, руки натруженные, ноги в кровь сбиты от бега постоянного, волосы растрепаны. Но девице сейчас не до внешнего вида было. Смотрела в землю сырую взглядом, ничего не видящим, да из рук ведро с водой не выпускала.

– Можешь расслабиться, Святослава! – засмеялся Радомир. – На сегодня пожаров более не будет. Ты лучше нас водичкой попотчуй из своего ведерка.

Святослава дрогнула, очнувшись, да взор усталый на воинов обратила. Взглядом пустым на Радомира и на Волка посмотрела. Но зачерпнула ковшом им водицы из ведерка. Сначала Волку подала, как главному среди дружинников, потом уже Радомиру.

Пока Радомир пил жадно, Волк решился сказать девице, что на душе было.

– Видел я, как ты весь день бегала со всеми пожары тушила. За то тебе благодарен.

Святослава лишь очи устало опустила да снова к колодцу села, еле держась на ногах.

– Тебя Борис спрашивал, царь болгарский, – продолжил воевода. – Иди к нему. Не стану удерживать и препятствий чинить.

Радомир аж поперхнулся от услышанного, водой себя облив. Святослава же, последние силы собрав, встала прямо перед Волком, запрокинула головку прекрасную да глазами сверкнула гневно изо всей мочи.

– Мой люд здесь, а не там! – и указала головой на стены. – А о чем сговорился ты с царем болгарским, передай, что я отказываюсь.

И Святослава, гневным взглядом воеводу окатив, прочь пошла.

– Ты зачем пообещал ее царю болгарскому? С ума сошел? Она же наша! –возмутился Радомир.

– Наша или нет, то мне неведомо, – огрызнулся воевода. – Может и предать.

– Святослава?! – удивился сотник княжеский. – Да никогда! Ты ее, видно, совсем не знаешь, если так говоришь. Она и болгар своих не предала, когда мы град брали, до последнего с ними была, хотя ее сам Великий князь сынишкой сманить пытался. Так и нас не предаст вовек! Кто ни разу не предал, никогда уже не предаст. Вот тебе мое слово!

– Посмотрим, – лишь ответил Волк.

Хотел верить другу своему, но девица златовласая у него сомнения вызывала. Знал, что может она предать, как когда-то давно, когда он ее за собой звал в Киеве, как второй раз предала, Мстиславу на ласки ответив, хотя заверяла, что только воевода ей люб.

Мстислав же, заприметив Святославу, что не очень далеко от колодца ушла, девицу окликнул. Та замерла в ожидании. А сотник подошел к ней и поцеловал жадно в губы алые, прямо пред Волком и Радомиром, что на них смотрели.

Радомир от увиденного аж присвистнул:

– Ну ничего себе! Леший меня побери, Мстислав и Святослава?!

Волк лишь смолчал да отвернулся. Гадко на душе стало. Его Святослава никогда прилюдно не целовала. Да невдомек было воеводе, что девица за весь день так устала и измучилась, что даже не в силах была лицо свое от сотника отвернуть.

Мстислав же ее за руку взял, да и повел за собой. Святослава шла послушно, уже не понимая, что вокруг происходит.

– Хорошо сегодня болгар побили, – радостно сказал подошедший Мстислав дружинникам.

Радомир в ответ улыбнулся, но продолжал удивленно смотреть на подошедшую парочку. Теперь сотник понял, почему Мстислав с Волком более не братья названые.

У Святославы же голова от усталости так разболелась, что она выпростала руку свою из сотничьей да прочь повернула. Сказала только, что очень спать хочет.

– Невеста моя названая, – гордо сказал Мстислав, посмотрев ей вслед. И тут же грозно к Волку обернулся, чтоб тот не смел свои срамные оскорбления в ее адрес сказывать. А воевода и не думал того делать. Просто молчал, чувствуя, как ему тоскливо стало.

***


Тут воеводу звук отвлек со стен оборонительных. Десяток лучников вражеских наверх взобрались. Видно, царь послал их подсчитать убитых русичей. Волк выругался от ошибки своей непростительной и молниеносно с друзьями на землю бросился, чтобы стрелы в него не попали, что сразу просвистели, едва болгары русичей заметили. После обстрела лучники стремительно со стен спрыгнули, хотели было добить врагов, да Волк с Радомиром и Мстиславом на них с мечами накинулись, ловко щитами от стрел смертельных прикрываясь.

Святослава услышала возню подле стен и назад бросилась. А когда добежала, замерла как вкопанная. Три молодца русичей против десятерых лучников бились! Екнуло ее сердечко от увиденного, но глаза ее только на Волка глядели, что отбивался от врагов, как зверь загнанный. Хотела помочь, но рядом никакого оружия не оказалось. Так и стояла, смотрела, как Волк отбивается. И при каждом новом выстреле вражеском руки к груди прижимала, боль сердечную сдерживая. Но дружинники навалились на противника. Загнали болгар к стене, да и стали бить, кося с плеч головы. Через миг, кой Святославе вечностью показался, все лучники полегли подле ног русичей. Волк стоял и смотрел на них торжествующе. А потом обернулся к Радомиру.

– Расставь своих по стенам. Чай, рано мы отходу болгар обрадовались.

Сотник к стенам кинулся. Святослава же подбежала к Мстиславу с Волком чуть не плача.

– Живы! Я так за вас испугалась! – говорила им обоим, но только на Волка смотрела глазами горящими.

– Да не кручинься так, что с нами будет?! – успокаивал ее Мстислав, обняв за плечи.

Чуть успокоив, решил в терем отвести. Вон как девка устала. Плачет от ерунды малой. Святослава, пойдя вслед за сотником, повернула резко через плечо головку златую на Волка. И так на него взглянула глазами изумрудными, будто всю душу во взгляд красноречивый вложила. Волк тоже на нее посмотрел, не смел взгляда отвести от глаз пламенеющих. Но тут Святослава краем глаза заметила, что на стене снова кто-то появился. Обернулась она, а там лучник вражеский уже лук натягивал, в кого-то целясь.

Святослава вскрикнула и к Волку понеслась. Тот даже не понял, чего это девица к нему так резко устремилась, глаза расширив. Красавица же ему на грудь бросилась, собой прикрывая, и получила в спину стрелу смертельную, что воеводе предназначалась. Дернулась Святослава судорожно, когда стрела ее пробила, подняла очи свои изумрудные на Волка и улыбнулась, впадая в предсмертную агонию.

Когда Волк увидел стрелу, что из девичьей спины торчала, онемел, затрясся, осознавая, что случилось. Посмотрел было на стену, да Радомир уже прикончил стрелка того, что смерть с собой принес. Тем временем Святослава в руках Волка ослабевать стала.

– Нет, нет, Святославушка, только не это! – взмолился он, крепко сжимая ее в объятиях.

Но девицу к земле сырой уже тянуло. Посадил воевода ее на землю, спину рукой придерживая. А красавица уже бледнеть стала, последние вдохи делала.

– Нет! – снова закричал Волк, да так отчаянно, что вовсе не человеческий то голос был, а стон волчий. – Позовите же кто-нибудь знахаря! – крикнул он в сторону, сам не ведая, кому.

И кто-то тут же в сторону града метнулся. То Мстислав был. Побежал, как ветер, за лекарем да за волхвами, что смогли бы спасти Святославу. А Волк из рук девицу не отпускал, поверить не мог, что она умирает.

Святослава лишь слабо ему улыбнулась в последний раз да промолвила из последних сил чуть слышно:

– Я только тебя всегда любила. Тебя одного. И за кромкой небесной любить буду. Пусть смерть моя искуплением станет за грехи мои. Сбереги Никиту, сына наше… – и не договорила красавица, земля вокруг нее закружилась, небо покачнулось, и забылась она на руках у любимого, в вечный сон впадая.

– Нет!!! – закричал Волк, словно зверь раненый. – Нет, Славочка, не уходи!

Прижал ее к себе, будто надеялся свои силы отдать девице, чтобы вновь она ожила.

– Не уходи, Славочка…. – молил, а по щеке скупая слеза мужицкая покатилась.

Но кто-то рукою жесткою его от девицы отстранил.

– Сейчас не плакать надобно, а стрелу быстро извлекать! – повелительным тоном сказал врачеватель местный.

Волк, как во сне, видел, как Святославу болгары на руки взяли, как понесли куда-то. Он же сидел на сырой земле, руками голову обхватив, как будто пытался волосы на голове выдрать.

– Тем ты ей не поможешь, – тихо сказал Мстислав.

У него тоже внутри все болело от случившегося. Но еще больнее было от того, что Святослава Волка выбрала. Жизнью своей ради воеводы пожертвовала. Догадался Мстислав, что в кончине своей она Волку в любви поклялась, то-то он так и сидит, убивается.

– Ты воевода, Волк, ты должен взять себя в руки, – решил как-то приободрить друга и Радомир.

Волк сглотнул слезу свою последнюю, да и поднялся с земли сырой.

– Мертва Славочка, – прошептал он тихо, – и как будто все вместе с ней умерло.

– То еще не известно, что мертва, – ответил Мстислав. – Знахарь да волхвы местные ее к себе отнесли, врачевать станут.

– Тогда я к ним пойду.

– Подожди, Ярослав! – остановил его Радомир. – Завтра болгары осаду новую начнут. Надо бы дружинников расставить да подготовиться. Случившееся со Святославой и для меня очень печально, но мы должны град оборонять и не покидать посты из-за одной девицы. За нами весь Переяславец!

– Подготовиться? – как эхо, переспросил Волк. – Дружинников расставить? К чему? Завтра или послезавтра град падет.

– Я согласен с воеводой, – добавил Мстислав. – Их слишком много. Они нас сегодня изрядно потрепали. Надо уходить из града. Чай, Великий князь уже получил нашу весточку и идет на помощь.

– Нет, – отрезал Волк. – Не будем уходить. Завтра насмерть встанем.

– Но зачем насмерть? – удивился Мстислав. – Мы ничего тем не докажем. Только лучших воинов здесь положим. А ведь нам лучше соединиться со Святославом и с большей дружиной в город возвернуться!

– Я сказал, насмерть стоять будем!

– Мне, как и тебе, больно от одной только мысли, что Святослава помрет или уже померла! – Мстислав стиснул его руку. – И еще больнее оттого, что моя невеста тебя спасать кинулась, собой прикрывая, что говорит мне только об одном. Она все еще тебя любит! Хотя клянусь всеми богами, что я желаю верить в другое! Но нельзя из-за личной утраты на смерть верную идти. А завтра мы ее и встретим здесь, если не уйдем.

Волк задумался над словами сотника, но ответил так же решительно:

– Я сказал, насмерть стоять будем! А кто не хочет, может уходить из града. – и на Мстислава посмотрел выразительно.

Затем к Радомиру повернулся.

– На себя возьми заботу дружинников по стенам расставить, да подготовиться снова к штурму. Я у знахаря буду. Раз завтра все равно помирать, так хоть последний раз подле нее посижу.

И Волк ушел в сгущающиеся сумерки.

– Смерти явно ищет, – сказал Радомир Мстиславу, – вот завтра и найдет. А ты из града уйдешь или останешься?

– Останусь, не оставлять же тебя здесь одного.

И друзья крепко обнялись. Помирать плечом к плечу было высшей наградой для дружинников.

***


Волк в избу вошел, где Святослава лежала. Стрелу из нее вытащили да кровотечение остановили.

– Как она? – спросил воевода.

– Между жизнью и смертью, – честно ответил лекарь.

– Не померла, что ли? – с надеждой спросил Волк.

– Помрет к утру, если чуда не случится. Стрела сердце не задела, но дыхание ранено. Если кровью изойдет, помрет.

Волку горько стало. На чудо он не привык надеяться. Знал, как люди быстро от таких ранений помирают, сам видел много раз на полях ратных.

Святослава лежала на тюфяке соломенном бледная, и оттого ее волосы златые еще ярче горели, предсмертный лик девицы оттеняя. Воевода не выдержал зрелища такого, вышел из избы. Лучше он Святославу запомнит живой и радостной. Запомнит огоньки озорные очей изумрудных, что плясали, как пламя, когда она страстью разжигалась. Да губы алые, что улыбались призывно и ласково. Пусть вся она, как солнышко, ему запомнится. Навсегда запомнится…

Стал Волк на звезды ночные глядеть. Светятся те в ночи безмятежно, будто говорят, что все в мире преходящее, лишь они одни вечны. И так тоскливо стало сердцу волчьему, так одиноко! Не смог сберечь Ладу свою. Не открылся любви своей искренней. Вот боги и покарали его за невежество. А боги не любят долго уговаривать.

– Ничего, Славочка. Коли завтра к утру ты одной из ночных светил на небосводе станешь, я к тебе быстро присоединюсь. Тогда и будем вместе мы навеки, раз жизнь земная нам не уготована.

– С кем ты там разговариваешь? – окликнул воеводу голос старческий.

Волк обернулся. К нему из ночи шел главный духовник болгарский.

– Да так, с ночными светилами.

– А-а-а, – многозначительно протянул служитель церкви. – То дело полезное. Можно и истину познать да уверовать.

– Уверовать во что? В Бога, что ли, твоего Единого? – ухмыльнулся воевода.

– А ты не смейся, он чудеса разные делать может.

bannerbanner