Лишний

Перед ним стояла Аня. Ее ладонь жалась к его груди. Она сосредоточенно смотрела ему в глаза и молчала. Может ждала от него чего-то? Вот только чего?..

– Почему ты пришла, Аня? – хрипло выдохнул Леша, когда она наконец убрала руку, а вместе с ней и доброе тепло. – Ты сказала, что никто не придет и не поможет мне больше… И ты не поможешь…

– Ну, сказала и сказала, – отозвалась Аня, осторожно поправляя на запястье ремешки небольшого фонарика. – Сначала обиделась, потом разозлилась на тебя. Дальше нервы сдали, и я вспылила. Сейчас немного отпустило. Но, знаешь, Леша…

– Девчонки, они народ противоречивый, – нараспев перебил ее парень в стильном черном пиджаке. Он улыбался или так смеялся, Леша не понимал. Ему самому так не до веселья было. А душка-парнишка не умолкал: – Им веры нет, Дефект. Сказала «нет», а оказалось «да». А когда «да», то это значит…

– Илья, замолчи уже, – недовольно буркнула его красивая спутница в коротком черном платье, поправив высокий хвост из темных волос на затылке. – Ты утомил меня, Илья.

– Прости, малыш, покорно умолкаю, – ощерившись, расшаркался Илья. – Так сказать, закрываю форточку.

Однако улыбка его мгновенно погасла, сменившись нешуточным испугом. Ведь чуть глубже во мраке странного «здесь» послышался нарастающий треск, который быстро перешел в оглушительный скрежет.

Леша крепко зажмурился и сдавил уши руками, надеясь именно так спастись от лязга из темноты, но все зря – темнота оказалась сильнее, и лязг из нее с каждой секундой только крепчал.

– Илья! – зашипела Аня, тоже щурясь и потирая виски.

Лязг не прекращался, а только разрастался, становился глубоким и надрывистым.

– Ты что натворил, Илья! Ты Настю в активный страх втолкнул! Кто ее вытащит, кто поможет? Саши нет с нами! А ты…

– А я не хотел, Аня! – заметался в стороны Илья. – Я отвлекся. Исправим, Аня. Я сам…

– Илья, – растерялась Настя. – Ты что сделал, Илья?..

– Наська, прости, я забыл совсем, – виновато протянул он. И тут же засуетился: – Уходить надо, Дефекты!

Илья схватил Лешу за плечи, встряхнул его, приводя в чувства, развернул к тусклому свету из соседней комнаты и толкнул вперед.

– Быстро! Слышишь меня? Уходим!

Уходим и быстро в сознании Леши, оглушенного скрежетом в незнакомом пространстве, не складывалось в единое целое. Как именно в сумерках возможно что-то «быстро», тем более без малейшего промедления делать «уходим» Ильи? И главное, куда «уходим», когда вокруг надрывается хрипом, пропитанный едкой пылью сам непроглядный мрак?

– Нам нужно окно! – спохватилась Аня и завертела головой, непонятно от чего при этом прикрыв Лешу собой. – Ищите окно! Настя, не оборачивайся!

Настя и не оборачивалась. Она перебегала взглядом с Ильи на Аню и обратно. Еще и еще. Досталось и Леше, всего один раз. И в горящих безумием глазах Насти, он встретил до боли знакомый безвыходный и непобедимый ужас.

Настя простонала сквозь сжатые зубы и бросилась к выходу. Она точно знала, что делала и зачем. И Илья знал, и Аня. Только один Леша не понимал, что происходит и, главное, где. Когда же он крутанулся на месте, чтобы хоть немного осмотреться, то так и замер, не в силах пошевелиться – он в просторной полутемной комнате с высоким потолком в плешинах плесени и стенами в растрескавшейся штукатурке. Сырой, тяжелый воздух, может, подвал. Позади дверной проем, только двери на месте не было. Как не было и тех самых искомых ребятами окон. Освещение отсутствовало, и тьму зала разбавлял только тусклый свет из соседнего помещения.

Тьма Лешу не беспокоила вовсе. Надрывный скрежет в правом углу – вот что сбивало с толку. Казалось, что железные прутья гнутся и скручиваются, но не выдерживают и ломаются, вдавливаясь друг в друга.

Терпеть этот звук, зажмуриваясь и закрываясь руками, не получалось. Больше пары секунд Леша не выдерживал, и опять оказывался среди непонятно от чего исходящего скрежета. Он снова и снова пытался объяснить себе происходящее, но оно не объяснялось.

Его рывками тянули назад, но он не двигался и потерянно смотрел туда, где широкий поперечный разлом из ниоткуда легко разорвал стену. Трещина побежала вверх и вниз, ломая панель на части. Рядом появилась вторая, потом третья и четвертая. Они расширялись, пока не соединились в квадрат, в котором секунду спустя проявилось… окно.

Старая в щербинах деревянная рама то и дело подрагивала в великоватом ей проеме в стене. Разбитое стекло звенело от порывов ветра с улицы. Подоконник крошился и осыпался на бетонный пол трухлявыми щепками.

Дневной свет, приглушенный похоже хмурым небом, в секунду заполнил помещение. А потом все звуки исчезли.

И форточка, вот что сразу перетянуло внимание оглушенного Леши – форточка с перекошенной створкой, с разводами грязи на стекле, висела на одной единственной проржавевшей петле и визгливо скрипела в пугающей тишине комнаты, которая секунду назад была без каких-либо окон вообще.

– Леша, уходим! – твердила рядом Аня, тряся его за плечи. – Ты слышишь меня, Леша!

Леша хорошо ее слышал, но не отрывал взгляда от кривой форточки. Что-то было во всей этой конструкции не так. Конечно, само появление окна посреди стены – это уже «что-то не так», но эта форточка словно манила к себе.

– Не смотри, Леша, умоляю, – будто издалека донесся голос Ани. – Это чужой страх!

Глава 5. Чужой страх

Чужой страх. Леша очнулся. Только чей? Сам он уж точно не боялся ничего из увиденного. Он обернулся – Настя с Ильей суетились у двери. Наверное, прошло ни больше минуты, а ему показалось, что ни меньше получаса. И только Аня стояла рядом.

– Иди ко мне, – внезапно пропел за спиной знакомый приглушенный женский голос. – Иди же ко мне, Алешенька…

Тот самый леденящий кровь ужас, что частенько в последнее время не давал покоя и отнимал рассудок, в секунду пронзил Лешу так основательно, что горло его оцепенело, и он поперхнулся. Не в силах унять дрожь в теле, он сжал Анину ладонь в своей, словно потерять ее боялся. Или, что это он потеряется.

А потом у выхода раздались истерические рыдания Насти:

– Нет, нет! Не надо, ну, пожалуйста!

Оглянувшись, Леша замер – Илья зажимал девушке рот и все тащил ее в коридор. Но с Настей было не справиться. Она выворачивалась, брыкалась и кусалась, лупила парня по коленкам, била локтями под дых и при этом кричала. Взмокший Илья не отпустил Настю, а еще крепче скрутил. Плач ее мгновенно стих, и спустя минуту шаркающей возьми оба они скрылись из виду в соседней комнате.

Происходящее не поддавалось объяснению, и Леша вздрогнул, когда Аня, пятясь, потянула и его за собой к двери.

– Не смотри, – шептала она, бегая растерянным взглядом с лица Леши ему за плечо и обратно. – Только не смотри на нее, Леш.

– Иди ко мне, – протянул навязчивый мягкий голос. – Иди же, мальчик мой…

– А я и не хочу, – уронил Леша, так сильно сдавив ладонь девушки, что она ойкнула. – Я не…

Договорить он не успел, потому что, когда очередной мерзкий скрип резанул ухо, Аня резко шарахнулась назад, и Леша все-таки обернулся.

В таинственное окно по-прежнему лился хмурый свет, при этом форточку загородила странная тень. Которая, к немалому удивлению парня, не приглушая свет, не разбивая стекла, не круша раму, в считанные секунды проявилась внутри зала темной фигурой.

Леша задохнулся – на подоконнике стояла та самая проклятая дама в глухом черном платье. Лица ее было не разглядеть, как и всегда, однако плотно облегающая ткань вуали четко повторяла силуэт ее изящного тонкого носа и пухлых губ. Она плавно повела рукой и мягко склонила голову на бок, и мысли Леши, секунду назад бешено нагонявшие друг друга, замедлились, чувства притупились, испуг отступил, а сознание заволокло туманом.

Наверное, нужно сопротивляться… Или не нужно… Он уже не мог ни собраться, ни сосредоточиться. Да и зачем?.. В голове пусто, внутри невероятно спокойно. Так легко ему, кажется, никогда и не было, а хотелось именно этого. Он и не надеялся избавиться от стресса, нервоза и найти желанное равновесие с самим собой, а зря. Вот же оно все и сразу, только дотянись и коснись…

Женщина без лица, словно читая его мысли, грациозно поманила пальцем, тихо так, расслаблено, и Леша шагнул вперед. Ему хотелось этого, он стремился к ней. Пусть он хрипло дышал, лихорадочно подергиваясь, пусть сердце его рвалось наружу, круша грудную клетку изнутри и делая невыносимо больно, это его не останавливало. И только когда во рту нестерпимо пересохло и он облизнул губы, ему вдруг показалось, что на них лед. Не показалось – на губах действительно была наледь. Вместе с тем и ресницы его покрылись инеем и мешали нормально видеть. А пальцы рук мало того, что неконтролируемо тряслись, так еще и стремительно обрастали выпуклыми морозными узорами.

Осознав, наконец, что добровольно идет в руки к смерти, Леша, конечно, рванул к двери, но спастись не сумел. Ведь дама без лица тотчас настигла его, и одним точным ударом ладони между лопаток словно проморозила насквозь, лишив и дыхания, и зрения одновременно.

Но это было еще не все – ведь в ту же точку на спине, куда только что прицельно саданула проклятая тетка, будто вогнали раскаленный металлический штырь, и Леша жадно задышал. При этом он обессиленно опустился сначала на колени, по-прежнему почти ничего не видя. А после, обхватив руками горящий от боли живот, завалился на бок и принялся жалко сучить ногами, не в силах терпеть острую резь внутри себя. И только когда его голову за подбородок задрали вверх, в расплывающейся перед глазами реальности, он наконец различил неясные черты Ани. В ее руке светился и источал пар небольшой фонарик.

– Прости, Леша, так нужно, – успокаивала она парня, примеряясь ладонью с приборчиком еще и к его лбу. – Потерпи немного, сейчас оттаешь. Ты справишься.

И он справился. Да, сперва содрогнулся, ожидая полного испепеления себя живым неким дьявольским фонариком. Но когда вместо ожогов и волдырей пришло мягкое тепло, которое мгновенно проникло в него через переносицу и понеслось по всему телу, придавая хоть немного сил, справился и даже смог подняться. Ну, ладно, это, конечно, громко сказано – без Ани ничего бы он не смог. Ведь не успел он толком и в себя прийти, как именно Аня поставила его на ноги и потащила прочь из комнаты, прочь от странного окна.

– Только не оборачивайся, Леша! Я прошу тебя, только не смотри! – повторяла Аня, прорываясь к выходу. – Только не слушай!

Тепло, такое приятное и спокойное, теперь лилось в его ладонь. И он, разумеется, спешил за Аней, но то и дело спотыкался, зарывался мысками кроссовок в кучи битых кирпичей. Дважды падал, сдирая в кровь колени и руки. Глухо стонал, когда возился на полу, загребая ладонями хлам, когда не мог встать и идти дальше, когда выворачивало ледяной водой. Аня снова поднимала его – как у нее это получалось, не понимал, – и снова тянула за собой.

И трещины, эти проклятые трещины – их становилось больше на стенах. Они не отставали, быстро настигали и, угрожающе хрипя, готовились испещрить собой и Дефектов тоже.

А вот и проем без двери – добрались. Леша обессилено уперся в массивный косяк, но вскрикнул и отшатнулся в сторону – пальцы покрылись коркой льда. Когда же над ним послышался треск, на макушку посыпались щепки, сквозь сколы в досках просочились сизые пылевые облака, а остатки косяка расщепились, балки его рассохлись, перекосились и поползли вниз, Леша рванул к Ане и вытолкнул ее в коридор, но сам выскочить следом не успел.

– Нет! – бросилась было к нему Аня. – Леша…

Над собой он видел деревянные конструкции и пыль, что забивалась в глаза. Он сгорбился и закрыл голову руками. Сердце рвалось наружу, хрипя в горле: «Беги же, глупец, беги!» Но глупцу не ускользнуть из собственного тела – ведь свободы от себя просто не существует. Наверное, нужно бы закричать или покрепче выругаться, как делают другие, когда попадают в… смешно, он по-прежнему не знал, куда попал. Но он не выдавил из себя ни слова. Только знак вспомнил, что видел на раме – разорванный черный круг. А потом слепота и беззвучье поглотили его, – короткая слепота и такое же беззвучье, – и вышвырнули из себя так же легко, как втянули, и в ладони его впились занозы.

Леша все же выругался, и весьма крепко. Ну а как тут не выругаешься, когда ты уже простился жизнью… но жив. И не просто жив, а неестественно скорчившись, сидишь на подоконнике старого окна в тускло освещенном узком коридоре и хватаешь ртом воздух так отчаянно и жадно, будто умирающая рыба. Еще его знобило как в лихорадке, однако он не оставлял попыток сползти вниз и нащупать пол ватными ногами. Трещин ни на облупившихся стенах, ни на линялом потолке здесь не нашлось. Зато нашлись Илья и Настя – они ошарашенными застыли прямо напротив него. Девушка больше не рыдала. Трясущейся рукой она указывала на Лешу и все повторяла:

– Переход, Илья… Этот парень – Переход…

– Прыгайте, Илья! – возглас Ани за спинами ребят привел их в чувства.

Оказалось, что к ним от той двери, которая только что рухнула на Лешу, мчалась именно Аня. Доски косяка, взвалившись друг на друга, перекрыли вход в комнату с форточкой и обрушили часть стены, оголив искрящие электрические провода. Однако Леша был не под грудой обломков, а приходил в себя в дальнем конце коридора. Он бегло осмотрел себя, ощупал, ‒ крови нет, вроде цел. Только в пыли весь, наглотался ее, надышался, в опилках, щепках. Живой – он уткнулся носом в дрожащие ладони, часто дышал в них, тепло чувствовал и не верил, что все правда. Кричать хотел от безумия, что творилось вокруг, а сам молчал.

– Илья, прыгайте! – просила Аня. – Прыгайте же!

Она неслась, что было силы, а сеть тех самых приставучих трещин настигала ее по ободранным стенам, плинтусам, карнизам.

– А как же вы, Ань? – засомневался Илья, уже подсадив зареванную Настю на подоконник. Потом и сам запрыгнул, встал рядом с девушкой, приобнял ее за плечи. – Не успеете!

– Прыгайте, Илья! – стояла на своем Аня. – Мы следом!

Илья положил руку Насти на тот разорванный круг, что Леша не раз видел, сверху свою, и с силой вдавил обе их руки в раму – они вместе шагнули в никуда.

– Наша очередь! – запыхалась Аня, вскочила на подоконник и указала на место рядом с собой. – Давай же!

– Нет, – отказался Леша, отступая на шаг. – Я не хочу умирать, Ань…

– Леша, – просила она, сверля его уставшим взглядом. – Прыгай, Леша! Я прошу тебя. Я без тебя не уйду.

За спиной раздался скрежет, и он, ссутулившись, оглянулся. Оказалось, это косяк двери, заваливший выход из той странной комнаты, рассыпался в прах. С потолка полетели увесистые куски штукатурки. Бетонный пол вмиг постарел, обнажил гнилые доски и черную пропасть в щелях под ними.

– Иди ко мне, Алешенька, – вновь позвал бесчувственный голос. – Иди же…

Последние слова женщины без лица пропали среди очередной волны треска, и правая нога Леши провалилась в разлом в полу. Ухватившись за край подоконника, он рванул вверх. Тащил и тащил себя, скребя пальцами по доскам, забивая под ногти еще больше заноз, и выл от личного безумия. Только усилия его были бесполезны – соскальзывая, он глубже уходил в бездну.

Ну, теперь точно занавес, и на этот раз ему не спастись. И вот он страшно погибает, и не думая просить о спасении…

Просить… Ну почему он не может просто взять и попросить о помощи, когда она ему так нужно? Да что же не так с ним?.. Все не так! Весь он и есть одно огромное одержимое тревогами «не так»! И вот только тогда, вспыхнув злостью к самому себе слабому и безличному, он наконец закричал:

– Помоги мне, Аня, пожалуйста! Не бросай меня здесь!

Аня и не бросала. Она изо всех сил потащила его на себя за одежду, стоя на самом краю козырька – почти на улице.

Нет, Леша не сдался на этот раз. Он продолжал дергать застрявшую в досках ногу. А когда высвободился, вскочил на подоконник и уцепился за край рамы, однако потерял равновесие, пошатнулся и, размахивая другой рукой, случайно вытолкнул Аню наружу.

Ее испуганные глаза – это последнее, что видел он, прежде чем без раздумий бросился вперед, растерял остатки страха, забыл об осторожности, перехватил девушку за талию и втянул обратно. Но подошвы его кроссовок подвели – поехали вперед, он ударился спиной об откос, а потом они вместе с Аней соскользнули вниз.

Новая короткая слепота принесла с собой жесткий удар спиной о пол, а боль в пораненном еще утром плече так сильно отстрелила под лопатку, что Леша чуть изогнулся вверх на протяжном стоне, и только потом открыл глаза. Свет вмиг ослепил. Но минуту спустя зрение вернулось, и он увидел, что рядом замерла Аня. Она поджала ноги к груди и тихо всхлипывала. Он по-прежнему держал ее за талию, а сам корчился от прострела еще и в пояснице. Собравшись с силами, он придвинулся ближе, крепче обнял ее и притянул к себе. Аня прижалась к нему в ответ, уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.

– Говорил же я тебе, не зарекайся, Алешенька, а ты не поверил, – раздался над ним знакомый голос, а секунду спустя появился и его обладатель.

Первая мысль после увиденного поразила Лешу настолько, что он внутренне похолодел, выпуская из объятий Аню, – это же он сам, только старше, нет, старее. Он зажмурился, прячась в темноте от нового витка помешательства. Потом пригляделся внимательнее и словно ото сна очнулся – нет, это не он сам, это хуже, чем худшее из возможного. Над ним нависал самый что ни на есть истинный подвал жизни – тот самый Андрей Анатольевич.

Андрей за плечи уткнул Лешу в пол и пощелкал пальцами перед его глазами:

– Живой, Алешенька?

Леша замер, узнав в чисто выбритом, стильно подстриженном, а главное, трезвом человеке перед собой оборванца-дворника из своего двора. Да, похоже, Леша все же сошел с ума, а это – психушка. Хотя, какая теперь разница.

Ну а потом, не отрывая взгляда от Андрея, Леша тихо засмеялся. Дальше громче, и громче, еще громче и раскатистей, пока смех его не перешел в истерический хохот. И он уже не смог остановиться, да и не захотел.

– Главное, что живой, – улыбнувшись уголками губ, выдохнул Андрей.

– Я же говорил, что ты, парень, Дефект! – довольно хмыкнул Илья, появившись из ниоткуда таким же неотразимым денди, каким запомнился и до выхода в окно.

Он присел рядом с Лешей и протянул руку, чтобы помочь встать, тот ухватился и пусть и с трудом, но поднялся. Настя тоже была тут, она стояла на коленях рядом с Аней и помогала ей прийти в себя, отпаивая горячим чаем и кутая в пушистый плед.

– Дефекты они такие, – продолжил Илья. – Им веры нет. То вопят от испуга, то закатываются от смеха как сумасшедшие.

– Молодец, Неадекват, – срывающимся голосом подбодрила его и Настя. – Ты справился с чужим страхом. Значит, и свой однажды победишь. Что ж, Лешка, мы рады, что ты теперь с нами. Добро пожаловать в Порядок!

Глава 6. Не хочу помогать

Истерический хохот отступил полчаса назад, оставив головную боль и озноб. Смешно Леше больше не было – было пусто внутри. Он, насупившись, сидел на полу в уютной комнате обычной городской квартиры, упираясь затылком в стену. Ему, конечно, не мешало бы для начала согреться, только здесь даже обычного одеяла не нашлось. Так и приходил в себя без тепла, то и дело судорожно подергиваясь от накатывающего озноба, пока перед глазами не мелькнула белая кружка, источающая терпкий аромат свежезаваренного черного чая.

Зябко поведя плечами, Леша поднял голову – перед ним стояла Аня. Она то как раз уже согрелась. И даже переоделась в чистое: была в свободной черной толстовке на молнии с капюшоном и в черных узких брюках с манжетами. В одной руке она держала кружку, другой поправляла волосы. Стройная и симпатичная, пожалуй, все. Слегка вздернутый аккуратный нос, светлое каре, тонкие, почти бесцветные брови и ресницы, бледная едва не прозрачная кожа. Встреть он ее в каком другом месте, прошел мимо и внимания бы не обратил – обычная, ничем не выделялась, не за что глазу зацепиться. И если он больше ее не увидит, то, скорее всего, забудет, как выглядела за неделю. Как все.

Да о чем это он, сам тоже особо выразительной внешностью не отличался. Темно-русые непослушные волосы, почти прямые пепельные брови, серые глаза, острый подбородок. Зато своим чуть выдающимся носом – именно чуть – перещеголял бы, пожалуй, всех здесь присутствующих. Хотя, нет, не всех, тут первенство несомненно принадлежало Андрею.

– Выпей чаю, Леша, – приветливо улыбнувшись, предложила Аня и протянула ему кружку. – Согреешься, и Запустенье отпустит. Вначале всегда так, а дальше привыкнешь.

– Ешь, Неадекват, – буркнула Настя, присаживаясь рядом и ставя тарелку с бутербродами прямо на пол.

Изящная, яркая и красивая Настя вмиг взбодрила Лешу одним своим присутствием – темные длинные волосы, глубокие карие, почти черные глаза, пушистые невесомые ресницы, тонкие черты лица, точеная фигура. Вот оно, то, что Леша уж точно бы не пропустил – девушка в истинном значении этого слова. Очаровательная, притягательная и манящая…

Да что с ним такое сегодня?! Какая разница, как они все выглядят?!

– Вход в Запустенье и выход из него требуют много сил, – продолжила Настя и смерила его оценивающим взглядом. – Не будет сил – не выберешься. Не выберешься – тебя поглотит Запустенье. Это холодно, страшно и больно. Это очень больно…

В темных глазах Насти блеснули слезы, она часто заморгала, не давая им вырваться наружу, и посмотрела на Аню, но та промолчала, вжавшись спиной в стену, и потупилась, словно чай рассматривала.

– Я туда больше не собираюсь, – хрипло отозвался Леша, нарушив повисшую в гостиной тишину. Он отхлебнул из кружки, но обжегся и дернулся назад. Больно ухнувшись затылком о стену, он обиженно выдохнул: – И привыкать не собираюсь. И слушать вас тоже больше не буду.

– Но… – взволнованно начала Аня.

Только Леша не дал ей договорить.

– Я уйти хочу, Ань, – заявил он. – Могу я уйти? Или нет?

– Можешь, – пожав плечами, ответила она. – Домой пойдешь?

– Куда домой? – процедил парень и резко встал. Мир вокруг мгновенно понесся по кругу, но Леша, крепко зажмурившись, устоял и тут же жестче высказался: – Нет моего дома больше! Понимаешь, Аня, его нет!

– Твой дом есть, – сдержанно заявил за его плечом Андрей.

Леша обернулся, сверля хмурым взглядом слишком необычного для себя соседа. Как ни странно, от привычного стиля бродяги в Андрее не осталось ничего. Образ оборванца-дворника неожиданно сменился странной идеальностью, которая теперь, вроде как и беспричинно, все же бесила парня. Шикарная выглаженная черная рубашка и брюки, лакированные туфли, модная кожаная сумка через плечо, в которой, при желании, уместишь ноутбук. Все новое. Хотя… черные кожаные перчатки остались прежними.

– Серьезно? – насупился Леша и тут же набросился на мнимого бродягу с обвинениями: – Мой дом уничтожен этой вашей… непонятно чем! Из-за вас…

– Хватит! – внезапно воскликнул Андрей и впечатал ладонью в косяк двери.

Настя, сидевшая на полу, вздрогнула, осторожно поставила кружку на поднос с нетронутыми бутербродами и замерла.

– Истерику прекратил немедленно! – распалился Андрей. – Твой дом в порядке! И из-за нас ничего не произошло. Это ты и только ты сам попадаешь в Запустенье. Мы здесь ни при чем. Ты сам себя отправляешь в…

– Вот, значит, как, – сердито пропыхтел парень. Он вплотную подошел к Андрею, чтобы уж наверняка убедить его своими доводами и настоял: – А тот факт, что я сам видел, как «это» расползалось и рушило мою квартиру изнутри, конечно же, не в счет, так?

– Это была весьма правдоподобная иллюзия, не больше. Ты стал участником, скажем так… нестандартного скачка в Запустенье, – отстранено объяснил Андрей. – И да, ты, видимо, и правда Переход.

– Что? – озадачился Леша.

– Скачок в Запустенье, – развел руками лже-дворник, наигранно тепло улыбнувшись. – Я точно не знаю как, но ты без всяких знаков попадаешь туда. Такого раньше я не встречал. Саша предполагает, что ты особое явление – Переход, и…

– …И достаточно на сегодня, – отмахнулся парень. – Я ухожу. И раз вы утверждаете, что мой дом цел, я немедленно возвращаюсь именно туда!

Круто развернувшись, он поставил кружку с недопитым чаем на махровый край ковра у ног Андрея и зашагал к прихожей.

– Подожди, Леша! Ты не можешь вот так взять и уйти, – запротестовала Аня. – Не можешь нас бросить.

Вскочив, она кинулась за ним, ухватила за запястье и потянула обратно.

– Могу, Аня, – процедил он и нервным рывком высвободился из рук девушки. – И уйду. И брошу. Как мне выйти отсюда?

– Может, хотя бы выслушаешь? – терпеливо предложил Андрей. – Тебя, Леша, все это тоже касается.

Скрестив руки на груди, сосед стоял у светлой стены и равнодушно глядел на Лешу. Похоже, на самом деле ему было все равно, останется одержимый парнишка с ними или нет. Хотя, если подумать, то чем он сам лучше? Аня просила помочь, пришла и спасла его там, где никто бы не смог, а он? А он всеми силами вырывался из чужих сложностей.