скачать книгу бесплатно
Ынб?ль не знала, сколько прошло времени – окна плотно укрыли шторами, и часы, где-то громко тикающие часы нельзя было увидеть. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте.
– С новосельем, – грустно прошептала Ынб?ль под нос.
Она не знала, как ведут своё существование ведьмы. Мама всегда следила за тем, что она читает, и была дотошна в своём фанатизме, поэтому из книжных пожитков у них были лишь священные книги, обучающие энциклопедии и детские сказки. Однажды Ынб?ль утащила сборник рассказов из библиотеки и долго хранила его под матрасом, пока правда не вскрылась. Вслед за сборником в мусорное ведро улетели и энциклопедии, и сказки. С фильмами случилось такое же несчастье: телевизора у них не было. Мама брезгливо реагировала на всё, что выпускалось в прокат. Ынб?ль смотрела фильмы в больнице. Пару раз натыкалась на салемских ведьм и документальные сериалы об инквизиции, но знаний это не прибавило, а кошмаров по ночам – ещё как.
И теперь она сидела не на больничной койке в окружении таких же притихших зрителей, а в странном доме. Но зрители были. Лежали в коридоре и наблюдали. Наверняка.
Ынб?ль почесала рану на ноге. Зудело.
– Так не пойдёт, – буркнула она, сжимая в пальцах чужую пижаму.
Злость сменилась искренним раздражением. Её привели сюда, поселили в комнату, а она дрожала на диване в пустой гостиной. Настолько пустой, что Ынб?ль даже не нашла тяжёлый горшок, который можно было бросить в голову Эр-Джея.
Она опешила и только сейчас поняла, что действительно блуждала по гостиной в поисках оружия. Никто на неё не бросался. Никто на неё не смотрел. Это придало ей уверенности, и Ынб?ль, зацепившись за вазу и затолкав в неё пижаму, рывком кинулась обратно.
Перси сказал: «Второй этаж, предпоследняя дверь. Успей до темноты». Недобро усмехнулся и ушёл. Знал, точно знал, что Эр-Джей вспыхнет и не примет её. Толком не поведал о нраве и взрывном характере соседа. Сейчас Ынб?ль понимала, что ответом была эта самая усмешка. Понимала и лопалась от гнева.
За что он с ней так?
Вооруж?нная вазой, как щитом, Ынб?ль не слишком гордо тряслась от страха, но уверенно настигала цель. Она побежала по тому же пути, и ей отчётливо показалось, что коридор поменялся.
Но дверь она нашла.
Распахнула и настойчиво рявкнула:
– Я не уйду.
Эр-Джей вяло свесился с кровати. Сразу же напрягся, приметив вазу и разодранную лодыжку, беззащитно крикнул:
– Не надо!
Его кровать была чудной конструкцией, стоящей в углу: чудовище из семи матрасов, деревянных подставок и покрывал, которое доставало практически до потолка. Из матрасных слоёв тянулись колокольчики, а изголовье, прикрученное к стене, изображало лисицу.
– Я с первого раза попадаю ниткой в иголку, – Ынб?ль замахнулась и прицелилась в кудрявую мишень. – И шприцом в висок. Не бойся, не промахнусь – смерть будет быстрой.
Пускай Перси ей помощником не стал, но Верховный обещал, что обижать её не будут. А если будут – велел разбираться самой.
Этим Ынбёль и занималась, а тот, кто решит ей помешать, отхватит следующим горшком.
Эр-Джей шутку не оценил. Он неотрывно смотрел на вазу, не пытаясь её вырвать и разбить. Ынб?ль приняла это за перемирие. Она медленно поставила оружие посередине комнаты и принялась ходить кругами, расталкивая кучки одежды и огибая пирамиду пластиковых тарелок. Пробиралась сквозь светильники на батарейках, лава-лампы, светящиеся звёзды, что свисали с верёвок и чуть-чуть золотили пол. Искала свой уголок.
Внезапно – не нашла.
– Где кровать?
– Перси сжёг. Все мы чувствовали, что она была проклятой. Мешала магическому фону дома…
– Одеяло мне, – приказала Ынб?ль, не дослушивая. – Три одеяла. И четыре подушки.
– Где я их найду? – скривился Эр-Джей.
– А я где их найду? Ты здесь дольше живёшь, – возмутилась Ынб?ль, которая уже не могла остановить себя от ядовитого бормотания. – Но если тебе вдруг проще отыскать кровать, то я буду только рада.
И пускай снаружи она была все также сурова, внутри она успокоилась. Эр-Джей сдался. Она победила! Она никогда прежде ни с кем не ругалась, а тут даже победила!
– Ты мне уже очень не нравишься, – фыркнул Эр-Джей, а Ынбёль, как ни странно, даже порадовалась. Парень покосился на шкаф и цокнул: – Там всё лежит. Сама бери, если подушки и наволочки ещё не сгнили. Я туда особо не заглядываю.
Он раст?кся по изголовью кровати и кровожадно добавил:
– Внутри может кто-нибудь спать.
После гостиной Ынбёль так легко было не напугать.
– Твоя крыса? – буркнула Ынб?ль, опасливо приоткрывая дверцу. – Ого. Пахнет травами.
– Что? – Эр-Джей аж подскочил от удивления. Рывком бросился к шкафу, отодвинув повеселевшую Ынб?ль, и недовольство уставился на стопку чистых подушек, одеял и простыней на любой вкус. Сверху лежала пачка прищепок, заколок и лент. – Предатели. И куда они дели дикобраза?
– Дикобраза? – то ли с ужасом, то ли с восторгом переспросила Ынб?ль. – Ты хотел, чтобы на меня выпрыгнул дикобраз?
– Чему улыбаешься? – сердито запылал Эр-Джей. – Я его еле затащил.
Внутренности шкафа были расцарапаны и словно немного кровили. Наверху сидели пауки, брюшки и лапы которых слегка побл?скивали. Они послушно разбежались, когда Ынб?ль на них подула.
– Вот поэтому я и не держу ничего в шкафу, – брезгливо сказал Эр-Джей, вещи которого скомканными могилками валялись по всей комнате. – Джебедайя чуть с ума не сошёл, когда я притащил распылитель и решил потравить этих тварей.
Ынб?ль слушала в пол уха, вытаскивая мягкие детали своего будущего логова. Запах разносился чудесный. Благородный, травяной. К ногам неожиданно вылетел конверт. Ынб?ль увидела, как блеснули глаза Эр-Джея, но успела схватить его раньше и, победно хихикая и отбегая назад, развернула. Зачитала послание: «Выбила у Эша предсказание, потому что знаю натуру Эр-Джея, и украла у Джеба его любимые растения. Ты любишь шалаши, я знаю. И Эш знает. И Перси. И вообще весь дом, я каждому разболтала. Спокойной ночи!» Внутри конверта лежал лазурный леденец на палочке.
– Лекси постаралась, – сердито выдохнул Эр-Джей. – Всегда она так. Бесит.
– Выйди, – попросила Ынб?ль, благодарно прижимая конверт к груди, – мне нужно переодеться.
– Мне теперь каждый раз нужно будет выходить? – огрызнулся он.
– Да.
– А если ты закроешься? – упорно допытывался Эр-Джей.
– Ты что-нибудь придумаешь.
– У нас не запираются.
– Учту.
– Ночью я тебя задушу, если ты так сделаешь.
– По рукам, – Ынб?ль помахала ему и захлопнула дверь. Подумав, запираться всё же не стала, но решила встать поближе к двери. Вытащила пижаму из вазы и придирчиво её осмотрела: ни кнопок, ни лезвий, ни лягушек. – Славно.
Она быстро влезла в хлопковую ткань, отряхнулась, открыла дверь (хмурый Эр-Джей тёмной тучей забрался на свою кровать) и снова полезла в шкаф. Присела, стала перебирать всё, что хранилось внутри. Нашла раздавленный бумажный самолётик, три кольца, верёвки, зубчик от расч?ски, ловец снов, большие наушники и плеер. Восхищ?нно подняла последнюю находку высоко над головой и очарованно протянула:
– Он ничейный?
– Впервые его вижу. Ты чего, – озадаченно отозвался Эр-Джей, наблюдавший за Ынб?ль, как за зверьком, – плеер никогда в руках не держала?
Ынб?ль не ответила. С радостью надела большие наушники, как помутневшую корону, села на нижнюю полку шкафа, прижалась к стенке и стала нажимать на кнопки, переключая музыку. Эр-Джей видел в ней умалишённую. Особенно когда она, тихо всхлипнув, покраснела. Вот-вот заплачет.
– Ну и соседка мне досталась, – услышала Ынб?ль сквозь наушники. – Эй! Ты! Шалаш лучше делать около окна. Карниз крепкий, к нему и привязывай всё. Чего пялишься? Слушай человека, у которого было детство. Только делай так, чтобы ничего не свалилось, а то твой шалаш пол проломит. И не мешай мне спать.
Ынб?ль отсалютовала и, смаргивая слёзы, принялась за дело. Лекси перестаралась с подарками: в наволочках были другие, слегка мокрые наволочки, а из позабытых в пододеяльниках носков можно было сплести гирлянду. Ынб?ль не меньше часа выбирала заколки, ленты и прищепки из горы украшений. Затем тщательно сравнивала верёвки и взвешивала цвета. Остановилась на оранжевом, красном и жёлтом. Одеяла пришлось подвязывать ещё и резинками, тайком вытащенными из спортивных штанов Эр-Джея. Ынб?ль увлечённо копалась в шкатулке с талисманами, когда старенький плеер разрядился.
– Нет, – она огорч?нно вздохнула, барабаня по кнопкам, – живи. Живи, пожалуйста. Блин!
– Ты с кем? – сонливо хрипнул Эр-Джей. – И как тебя, кстати, зовут вообще?
– С плеером, – ещё один стук по кнопке. – Ван Ынб?ль.
– Китаянка, что ли?
– Американка. Корейского происхождения, – к таким вопросам она привыкла в начальной школе, когда выглядела не так плохо и с ней ещё пытались общаться.
– Дай сюда, – парень вытянул длинную руку, которая практически доставала до пола. – Я Эр-Джей Кайл Гиббз младший.
– Сам выдумал? – Ынб?ль передала ему плеер с мыслью, что прямо сейчас он кинет его прицельно ей в зубы.
– Не. Ведьмы, – Эр-Джей лениво прошёлся пальцами по корпусу и шмыгнул носом. – Знаешь, электричество здорово отшибает память. А меня к тому же убило. Помню только дом. И что в нём всегда пахло мятой, как от тебя. Лови.
Он бросил плеер обратно, отвернулся и замолчал. Ынб?ль покрутила в руках наушники. Тихо предположила, ковыряя дыру в ковре:
– Видимо, творилось что-то плохое? В том доме.
– Нет, – глухо ответил Эр-Джей. – Меня там, кажется, любили.
Мальчик, которого любили, но он об этом ничего не помнил, и девочка, которую терпели и которая помнила всё. Сложно сказать, кому пришлось хуже, но Ынбёль стало жаль Эр-Джея.
– Приве-е-ет, – дверь с ноги распахнулась, и внутрь влетела абсолютно счастливая Лекси. – Ух ты, вы оба живы! Я так рада! Решила проведать вас на ночь.
Она закружила, залезая носом в каждый угол. С упоением отчитала Эр-Джея, скрывшегося в глубинах кровати, попрыгала, но достать до него не смогла, не растерялась и принялась за Ынб?ль.
– Его нужно заставлять что-то делать, понимаешь? За-ста-влять. Можете даже подраться, в этом нет ничего страшного. Джебедайя, конечно, сейчас ужасненько злой из-за того, что я украла его растения и постирала их с подушками, но, думаю, он не оставит ваши переломы без внимания…
Как бы Ынб?ль ни злилась на перебранку, побег из комнаты и ожог на запястье, она облегчённо вздохнула. Если бы Эр-Джей всерьёз попытался её убить, щебетавшая даже во сне Лекси мигом пришла бы на помощь. Возможно. Теперь не узнать.
– Красиво, – Лекси приземлилась у одеяльного шалаша. Порылась в кармане, разломала в пальцах флакон и выпустила с ладони блёстки. – Ну вот. Теперь шалаш похож на большой распахнутый глаз. А такие блёстки я в детстве сыпала на веки. Решила поделиться. Добрых снов, Бел!
И, клюнув Ынб?ль в горячую щёку, она резво убежала восвояси.
– Я бы её не выдержал, – донеслось сверху. Ынб?ль задрала подбородок и взглянула на Эр-Джея, который свесился с кровати лицом вниз. – С ней один день сразу за три проходит. Всегда говорит. Громко говорит. И вечно смеётся. Как можно быть такой?
Ынб?ль стало до жути неприятно. Она потрепала лоскут шалаша, с которого посыпались блёстки, и забралась внутрь, чтобы не отвечать. Воззрилась к тканевому небу. Крепко зацепилась ногтями за одеяло, надеясь, что так никто коридорный её не утащит.
В детстве мама говорила ей, что время настало. Дьявол проснулся. Дьявол ходил, как рыкающий лев, и искал, кого проглотить. Ынб?ль не знала, откуда мама выхватила эти слова, но если раньше они пугали их обеих, то сейчас казались весьма любопытными.
Свернувшаяся комком, укрытая стопками одеял, в больших наушниках, обклеенных ст?ршимися звёздами, Ынб?ль мирно спала в своём шалаше.
И её утро началось не с молитвы.
И эта простецкая деталь снова заставляла поверить в волшебство.
И почти – расплакаться.
В первое утро теперь уже совершенно новой жизни Ынбёль сделала то, чего раньше делать никогда бы не стала. Для начала выгнала из комнаты Эр-Джея: тот снова был недоволен, но Ынбёль пригрозила рассказать Перси всё, что мелкий вчера наговорил о Лекси, и парнишку моментально сдуло в коридор.
– Стой, – окликнула его Ынбёль. – А почему у вас не запираются?
– У нас, – поправил Эр-Джей. Затем поманил её пальцем и, подведя к другой комнате, указал на кусок фанеры, прибитый к двери. – Это сделали сущности, – с каким-то зловещим удовольствием сказал он. Он говорил так обо всём, в чём понимал хотя бы чуточку больше, чем Ынбёль – очевидно, так выражалось его чувство превосходства. – Эш тоже ценил личное пространство.
Затем он открыл дверь. С внутренней стороны дыра имела неровные края – словно кто-то сначала пробил дверь, а затем обглодал получившееся отверстие, проедая себе путь внутрь.
– Поэтому можешь подпирать дверь стулом, но ненадолго. Услышишь, что кто-то стучится – сразу открывай.
Ынбёль не выдала страха и, махнув парню, вернулась в комнату. Закрыла дверь. Посмотрела на неё, решаясь, но к замку всё же не притронулась – подтащила стул и, наклонив за спинку, подперла.
В их комнате стояло зеркало. Вчера она его не заметила: то было завалено вещами Эр-Джея, но он, проснувшись, звонко чихнул, и произошёл обвал. Последствия разгребать Эр-Джей не торопился, но Ынбёль уже решила, что обязательно заставит его это сделать. Потом.
Она сняла свитер. Волоски на руках тут же поднялись, а кожа покрылась мурашками. Ынбёль поежилась и, дёрнув головой, сняла пижамные штаны.
Оставшись в носках, трусах и хлопковой майке, она прислушалась, не караулит ли кто-то за дверью. Вряд ли кого-то из мальчишек дома интересовали её телеса – судя по вчерашней реакции, они вообще едва заметили, что она девочка, но всё ещё был шанс, что кто-то решит её напугать или Перси захочет подшутить и, например, пульнуть в неё парой огненных стрел. «Для профилактики испуга», – так бы он это назвал. «Ты её убьешь однажды», – ответил бы ему Крис. «Пожалуйста, не обижайте Ынбёль», – добавила бы Лекси, но звучала бы совсем неубедительно.
Ынбёль подвинула зеркало и, чуть отойдя, покрутилась.
За ночь не прибавилось ни одного синяка. Ни одного. Вчерашний подарок Эр-Джея побледнел и, кажется, намеревался зажить уже к концу недели. В остальном её тело было абсолютно чистым, а кожа мягкой как… Как у Лекси.
От осознания захватило дух и душу. Она подошла к зеркалу ближе, разглядывая свое лицо.
Ынбёль всегда предпочитала закрывать глаза чёлкой: всё в собственном лице казалось ей либо слишком болезненным, либо безобразным. Синяки под глазами, что вылезали каждый раз после ночи, полной боли и кровоизлияний, придавали ей вид замученной живодёрами панды. Сероватая кожа, высыпания разной степени тяжести как результат нерегулярного и зачастую скудного питания. Маленький рот, не способный издать ни одного громкого звука, как бы плохо не было. Нос, пожалуй, был самой привлекательной частью этого натюрморта, но мама вечно говорила «не задирай нос», а Ынбёль и не пыталась. Просто такой вот он был тонкий, аккуратный, но с приподнятым (словно в насмешку строгому маминому богу) кончиком. Нос так раздражал маму и прихожан её церкви, что Ынбёль старалась пореже поднимать голову: ходила всегда ссутулившись и закутавшись в миллион слоев футболок, свитеров и шалей – она вечно мёрзла и всегда казалась себе слишком худой.
Отдельным поводом для стыда была грудь, маленькая и едва заметная. Ынбёль даже лифчик не носила, несмотря на то, что ей было уже семнадцать. Мама бы всё равно не позволила купить какой-нибудь красивый лифчик, но Ынбёль хотела хотя бы самый обычный. Ей было стыдно за то, что надеть его совсем не на что, и за то, что сделать это очень хочется – это ощущалось неправильным на всех уровнях сознания. Мама бы сочла это порочными мыслями. Девочки в школе, если бы вдруг заметили, наверняка бы засмеяли. А мальчики… Ох, о мальчиках Ынбёль думать и вовсе боялась. Куда ей?
Даже сейчас, будучи абсолютно здоровой, Ынбёль боялась думать о чём-то подобном. Всё ещё не Лекси, с сожалением подумала она. Всё ещё Ынбёль.
«Или не совсем», – дружелюбно шепнул кто-то внутри.
В дверь поскреблись. Ынбёль быстренько пнула по стулу, сбивая его и бросая в сторону. Торопливо разоделась в старые вещи, покрутилась по комнате и нацепила безделушки, радостно принесённые Лекси прошлой ночью. Наверняка это мизерная часть её коллекции. Бусы из разрисованных иконок не смутили, а заколка-яблоко показалась необычайно милой.
Ынбёль кое-как отодвинула шторы, чтобы разглядеть украшения. Хмыкнула: мама тоже принесла яблоко в день её смерти, а потом всё изменилось. Фруктовая предвестница.
– Ты на завтрак идёшь?! – зашумел Эр-Джей. – Только сегодня провожу, потом сама ходить будешь!
Господи, привычно подумала Ынбёль, спасибо тебе за…
