скачать книгу бесплатно
На мгновение стало так страшно, что Ынбёль уже была готова закричать. Она решила, что сейчас её потащат куда-то силой, что будет больно, что её, вероятно, убьют какие-то фанатики похлеще мамы. Но Лекси ответила:
– Ты прав. Давай уложим её спать, – Лекси поправила чёлку Ынбёль. – Джеб нас придушит, если мы не принесём корешки, и тогда ковену точно хана, – Лекси опустила ладонь со лба Ынбёль ей на глаза, и прежде, чем Ынбёль успела что-либо сделать, мир потух.
***
Проснулась она невероятно выспавшейся и просто до одури голодной.
События прошлой ночи казались лишь ночным кошмаром, но Ынбёль не могла не заметить, что чувствовала себя действительно хорошо. В самом деле хорошо. Также, как и прошлой ночью, она ощущала себя полностью здоровой.
Вскочив с кровати, она первым делом проверила руку – ни следа ночного ранения. Ничего не болело, не сводило. Не было ощущения, будто вот-вот с телом случится что-то страшное. Она ощущала… Силу. Сравнивать было не с чем, но сейчас ей казалось, что силы в ней больше, чем просто в здоровом человеке.
– Я пошла, – кинула она матери, шнуруя кеды у порога. По пути в школу ещё предстояло отыскать рюкзак.
– Может поешь? – предложила в миллионный раз мать.Ей нужно было проявлять умеренную заботу об умирающей дочери. Умеренную – чтобы не было так больно, когда все старания пойдут прахом и Ынбёль умрёт. Заботу – потому что она её всё-таки любила. Не так сильно, как своего бога, но всё-таки любила. Поэтому про завтрак они говорили каждый день.
Даже когда Ынбёль умерла.
– Не… – Ынбёль осеклась, внезапно почувствовав сильный спазм. Живот свело так сильно, что она едва не вцепилась зубами в собственную руку.
Это был голод. Самый настоящий, безумно сильный голод. Она не чувствовала его много лет и сейчас скорее инстинктивно поняла, что ей надо срочно поесть. Если, конечно, она не хочет пожевать обшитые скотчем потрёпанные учебники по пути в школу.
– Хочу, – призналась она.
Собственный растерянный взгляд встретился с таким же взглядом матери, выглянувшей с кухни. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись, кивнула.
Завтракала Ынбёль непривычно долго – всё никак не могла наесться. Она заглотила тост с маслом, почти не жуя, затем сделала себе бутерброд с сыром, но и он её не насытил. Съела яблоко, с трудом разгрызла какой-то злаковый батончик, лежавший в кухонном шкафчике, вероятно, не первый год. С разочарованным вздохом осмотрела холодильник, ящики и даже обувную полку в коридоре – больше есть было нечего.
Накинув куртку, выскочила на крыльцо.
И замерла.
Мир стал совсем другим за эту ночь. Ещё вчера он был похож на незастывший бетон: вязкий, склизкий, тяжёлый и очень опасный. Каждая ступенька, каждый угол несли угрозу. Каждое дуновение ветра грозило простудой. Каждый вдох обещал стать последним.
Но Ынбёль вдохнула полной грудью – и лёгкие не закололо. Ноги стояли на деревянном настиле уверенно, щиколотки не ныли, колени не дрожали.
Её тело было полно жизни и сил. Не верилось, что так вообще бывает, а от мысли, что так живёт, так чувствует большинство, хотелось завистливо плакать. И мама, что молилась чаще, чем улыбалась, и противный церковный настоятель. И мальчишки, что всегда хихикали за спиной, и учителя, что просили Ынбёль хотя бы притвориться нормальной – все они чувствовали жизнь в себе ежедневно. Теперь Ынбёль было очевидно, почему никто из них не мог разделить её боль, не хотел понять, как ей плохо, но меньше обижаться на них она не стала.
Она посмотрела под ноги. Согнула колено, покрутила стопой, ударила пару раз носком кеда по полу. Кажется, она может побежать. Удивительно.
Приподняв с носа очки, она по привычке прищурилась, а потом поняла, что видит прекрасно и без них. Не поверив, опустила очки обратно на нос. Снова подняла. Различила вдалеке черепицу на крыше старого склада, которую прежде никогда не замечала. Осмотревшись, сняла очки и убрала их в карман куртки.
Спустившись по ступенькам, обернулась на крыльцо. На верхней ступеньке, у самого края, заметила тёмное пятнышко. Кровь. Её.
События прошлой ночи вновь вспыхнули перед глазами: и смерть, и воскрешение, и странная парочка… И чувство чужого присутствия внутри самой себя.
Как те двое это назвали?
Метаморфозы.
Нет, Ынбёль прекрасно помнила прошлую ночь. Слишком хорошо, чтобы отмахнуться от неё, списав на кошмар, о котором думала изначально. Холодный Перси, радостно взволнованная Лекси. Нож. Амулеты.
Ведьмы.
– Ведьма, – сказала она. – Я ведьма? Да как же…
Но она всё равно ещё раз осмотрелась, а затем резко выбросила руку вперёд, широко растопырив пальцы. Ничего не произошло. Она сжала пальцы в кулак, отодвинула указательный и взмахнула им, как дирижёр машет палочкой. Снова ничего.
– Ерунда какая-то, – зло пробубнила она, но всё равно ощутила досаду.
На утро всё это звучало ещё глупее, чем ночью, но Ынбёль не могла просто отогнать от себя мысли о том, что парочка, возможно, права. Что-то в ней продолжало повторять, что стоило прислушаться, стоило пойти с ними.
Она побрела в школу, по пути заглядывая под каждый куст, но рюкзак волновал её теперь меньше всего. Старая жизнь в ней вела борьбу с новой. Абсолютно достоверным фактом было то, что до вчерашней ночи Ынбёль была самым больным подростком этого города. Но и то, что произошло потом, хоть и было странным, но всё же, кажется, случилось на самом деле.
Ынбёль начала гадать, придут ли они снова. А если нет – что ей делать? Просто подождать, пока всё забудется? Постараться найти их самой? Каким образом?
Ведьмы представлялись Ынбёль крайне загадочными существами, обитающими в тёмных замках на отшибах сего мира. Живущие в секрете, хранящие тайны. В их затхлом тихом городишке, где половина друг другу семья, а вторая – злейшие недруги, сложно было представить нечто подобное. У них не было ни замков, ни вообще каких-либо достопримечательностей, кроме, разве что, музея. Лет сто назад в окрестностях случайно нашли окаменелость – теперь это было главной ценностью города. Не было в городе и тех, кто был бы похож на ведьму – лишь обычные люди, да небольшая коммуна набожных фанатиков, к которым, как ни печально, относилась и мать Ынбёль, и, как следствие, к которым относили и её.
Мы несём тайное знание.
Если предположить, что те двое правда ведьмы – разве стали бы они так просто раскрывать свой дар перед какой-то Ван Ынбёль? Наверняка же они не рассказывали такое каждому встречному, а значит – верили, что Ынбёль одна из них. Или точно знали.
Как они там сказали? Умерла и переродилась. Начались метаморфозы. Ковен собран.
Чушь какая-то.
– Блин, да где он? – пропыхтела Ынбёль, вылезая из очередного куста.
Метаморфозы, как же. Какой от них толк, если до урока десять минут, а она всё ещё не нашла дурацкий рюкзак?
– Эй, метаморфозы, – с насмешкой сказала она. – Подайте мне сюда мой рюкзак, тогда я в вас поверю!
Для надежности она даже зажмурилась, но ничего не произошло.
– Но я же только переродилась! – продолжила уговаривать она. – Перси сказал, вы будете дарить мне подарки! Хочу свой рюкзак!
Но рюкзак так и не упал ей в руки и даже по пути не нашёлся.
Заходя в школу, Ынбёль в тайне надеялась, что все будет как в подростковых сериалах: она пойдет по коридору к шкафчику, а все вокруг начнут шептаться: «Кто эта здоровая девочка?» «Когда её перевели?» «Какая она красивая!»
– Ну, поехали! – шепнула она сама себе. И вошла, гордо подняв голову и приосанившись.
Коридоры были пусты: все давно сидели на уроке, а вот Ынбёль на свой опоздала.
Глупые метаморфозы.
В мыслях обо всём произошедшем прошли первые несколько уроков, хотя обычно Ынбёль старалась слушать очень внимательно. Ей нравилось учиться, потому как больше она ни на что способна не была. Заниматься спортом было себе дороже. Путешествовать было опасно. Люди её избегали, как и она их. Вот и оставалось только учиться и растрачивать жизнь на знания, которые ей никогда не пригодятся. Ынбёль не планировала дожить и до двадцати и думала, что у бога матери планы на неё примерно те же.
Раньше не планировала.
За одну ночь в её жизни столько всего поменялось, что теперь она едва себя понимала.
– Привет, ты не занята?
Ынбёль вздрогнула и едва успела подхватить штаны, которые тоже переволновались и стремительно поползли вниз по бёдрам.
– Мило, но у меня есть парень, – фыркнула Лекси.
– Тогда может не надо караулить меня в туалете? – возмутилась Ынбёль. Она наскоро застегнула ремень и, прикрыв за собой дверь кабинки, крутанулась на пятках.
В школьной форме Лекси выглядела словно бы меньше. Гора амулетов притаилась под рубашкой – это было видно по тому, как сильно она топорщилась на груди. Заплетённые в косы волосы выглядели опрятнее, а сама она чуть меньше походила на фею, и чуть больше – на человека. Но только чуть-чуть.
Ынбёль запоздало подумала о том, что форма у них одинаковая, а значит Лекси училась здесь же. Впрочем, в том, что она не замечала её прежде, не было ничего странного – Ынбёль не стремилась дружить, даже не разглядывала никого, а другие старались пореже смотреть на неё. К тому же так было спокойнее – и ей, и маме, которая местных не особо жаловала.
Так что даже несмотря на примечательную внешность, до вчерашней ночи Лекси оставалась для Ынбёль невидимкой.
– Так ты занята?
– Уже нет, – Ынбёль многозначительно обернулась на кабинку.
– Отлично. За мной! – Лекси лучезарно оскалилась и щёлкнула пальцами. Ынбёль от этого жеста вздрогнула – показалось, должно произойти что-то страшное. Будто бы она не пальцами щёлкнула, а замахнулась.
И Ынбёль правда пошла.
– Ты сегодня без шляпы, – заметила она. Лекси не ответила.
Они дошли до конца коридора, повернули налево, затем вышли из школы через пожарный выход. Пару лет назад он был заблокирован, но потом на кухне сгорели котлеты, две плиты и пара столов. Следом сгорела должность директора, а все запасные выходы разблокировали. Так это место стало пристанищем курильщиков, парочек и Ынбёль, которая вообще-то предпочитала прятаться на пожарной лестнице, но в жару всё же выходила наружу.
Лекси повела её вдоль стены. Иногда она задевала плечом кирпичную кладку, но, кажется, грязный пиджак её не слишком-то волновал.
И это было понятно. Форма Лекси едва ли нравилась хоть сколько-нибудь, если вчерашний её облик был ей привычен.
Почти на углу школы их ждал Перси. Такой же вампирообразный, хоть и без подводки, с горящими щеками. Он смерил Ынбёль совершенно равнодушным взглядом и произнёс:
– Я позаботился об окне.
– Мой герой! – просияла Лекси. Она подлетела к Перси и положила руки ему на плечи. Ынбёль испугалась, что они сейчас поцелуются, но вместо этого Перси присел, а в следующий момент Лекси уже взлетела в воздух и, вцепившись руками в раму, уверенно закинула ногу на подоконник. Смешные носки блеснули на солнце.
Провернули они всё так быстро и изящно, что не было сомнений – они делали это далеко не в первый раз.
– Это, кажется, твоё, – Перси кивнул на рюкзак в траве.
– Моё… – удивилась Ынбёль, а затем, сообразив, перевела взгляд на окно. – Это кабинет директора? – прошептала она в ужасе.
– В медкабинет мы бы зашли через дверь, – Перси произнёс это так, будто объяснял элементарные вещи, – украсть леденцы куда проще, чем…
– Нашла! – яростно зашептали сверху. В следующий момент Лекси обрушилась на Ынбёль, припечатав собой к земле.
На голове появилась шляпа. Лекси придерживала её двумя руками – невольно придавая ей значимости и драгоценности. Весело смеялась. Перси смотрел на неё так, как смотрят на звезду, падающую перед рассветом. Затем достал очки с прямоугольными стёклами, надел их и прокомментировал:
– Предотвращу твой дурацкий вопрос – это просто ведьмин атрибут.
Ынбёль вообще-то подумала, что ему больно лицезреть такую сияющую Лекси. Выпалила:
– Блин, ты разговариваешь как гадалка.
И безжалостно обрадовалась, когда Перси вздрогнул. Хорошее, значит, оскорбление. Ынбёль мечтала добить его чем-нибудь колким или тупым (материальным, возможно), но почему-то замерла. Опомнилась, привычно оглядела руки, живот, пыльные ноги, отдавленные Лекси, – а потом вдруг осознала, что забыла испугаться. Её ведь мог убить любой перелом и каждое наслоение синяков. Куда делся страх?
Лекси расстегнула рубашку, выпустив разноголосый щебет амулетов, и крикнула во всеуслышание:
– А теперь бежим!
– Но у меня ещё уроки, – робко возмутилась Ынбёль, сама себе не веря. – Математика…
– Мы научим тебя кое-чему поинтереснее! – Лекси схватила её за руку и потащила за собой. Солнечная решимость слепила глаза. – Не цифрам, но заклинаниям. Хватит уже сопротивляться. Мы знаем, ты думаешь о нас.
– Вы ещё и мысли читаете?
– Только попробуй назвать меня гадалкой, – сказала Лекси и подмигнула: – Ты просто не первая, кого мы приводим.
– Но, слава ковену, последняя, – отметил Перси, – в доме уже тесновато.
– В доме?
Объяснять заранее ей никто не стал. Зато по пути парочка снова провернула трюк с подбрасыванием – на этот раз Лекси закинули на чей-то двор.
– Стой на стрёме. Постучи по дереву, если кто-то придёт, – велел Перси и с полным чувством превосходства, свойственного всем высоким людям, полез через забор вслед за Лекси.
У Ынбёль дрожали колени, но она послушно озиралась по сторонам. Ощущение, что её втянули во что-то противозаконное, давило так же сильно, как ожидание чуда. Страх был ей знаком и понятен. А вот чудо грело изнутри практически до слёз. Она и правда готова была расплакаться от того, что обычный день перерастал во что-то такое. Абсурдное, колючее, абстрактное, но всё равно по-своему доброе. Главное, что цветное.
Спустя минут десять Ынбёль на голову снова что-то прилетело. На этот раз – всего лишь сумка Лекси. Она была вся в земле.
– Вы что, картошку воровали? – удивилась Ынбёль и на всякий случай отошла подальше от забора.
Сумка раскрылась, и из неё вывалились не чудеса.
– Мандрагору, – вздохнула Лекси, методично запихивая корни обратно, – мы случайно спалили все запасы. Нас ждёт скоропостижная смерть, если мы их не восстановим.
Почему-то за этим «мы» Ынбёль отчётливо услышала имя Перси. Это показалось ей невероятно милым.
Так они шли втроём по крошеву от осенних листьев. Перси гипнотизировал небо, зная, что в чёрных очках он неотразим. Лекси размахивала руками и трещала о бешенстве насекомых, которые завелись в кладовке из-за рассыпавшейся разрыв-травы. Ынбёль зачарованно слушала. О жуках, иголках в пряже, тканях и домашней пшенице, которая могла переходить с места на место.
Она не заметила, как пришла к загадочному дому, но почувствовала лес.
Леса. Шесть разных наборов растений внутри стен и коридоров. Сама Ынбёль – седьмой. Последний.
В доме события разворачивались невероятно быстрым образом. Вот Лекси хлопнула в ладони, прошептала какие-то слова. Вот дверь распахнулась, и Ынбёль втолкнули в проём, в таинственную тьму. Лампочки, кажется, нарочно выдрали из ламп, а окна были тщательно закрыты шторами (тёмно-сиреневыми, вроде), кадками с ростками и трёхтомниками. Хотелось уточнить, для чего нужна такая темнота – чтобы спрятать в ней что-то или прятаться самому?
– Привыкнешь, – сказал Перси, словно читая мысли. – Некоторые из нас видят ужасные вещи. Иногда от этого хочется отдохнуть.
