Снег и рубины

– Не проблема, – заканчивает за меня Рей.

Тут я снова подаюсь назад, все-таки соскальзывая с его колен, но Рей мгновенно хватает меня, и наши лбы ударяются. Я ойкаю от небольшой боли и шока, а потом время будто останавливается.

Мое дыхание пропадает. Сердце совершает запинку. Тело вспыхивает словно спичка.

И тому виной легкий поцелуй на моих губах, который с треском уничтожает все, что было между нами с Реем до этого.

Глава 8. Ритуал Звездной Пыли

Лейла

После утомительной дороги и пира ночь выдается беспокойной и бессонной, и лишь когда Киран притягивает меня к себе, зарываясь носом в волосы, я проваливаюсь в заветную дрему.

Утро встречает нас ярким рассветом, и солнечные лучи пробуждают меня ото сна. Я который раз дивлюсь тому, что и Кирану тоже приходится спать, поскольку он дампир.

– Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой и на твоей стороне, – говорит он из-за спины, заключая мои руки в свои, когда я сажусь на кровати.

Откинув волосы, я оборачиваюсь на него. Видимо, вчера ночью он почувствовал тревогу, из-за которой я долго не могла заснуть, и понял ее причину.

– Мы переживем ритуал, – отвечаю я, пытаясь приободрить скорее себя, чем его. Меня пугает неизвестность, но она преследует меня на протяжении всей жизни, и пора бы уже к ней привыкнуть. – И мы будем счастливы несмотря ни на что.

Киран прижимается горячей грудью к моей спине, и его тепло баюкает меня, искушая остаться подольше в этом комфортном моменте, где нет никаких ритуалов, рискующих нашими жизнями. Ни внешнего мира, полного врагов.

– Все именно так и будет.

– А если…

– Что «если», Лейла?

Я кусаю нижнюю губу.

– Что, если это только натравит на нас врагов? Что, если наши союзники не примут наш выбор? Волки, да и вампиры тоже, не любят гибридов… – А потом мысленно заканчиваю: – Гибридов, которым я собралась стать.

– Тогда мы поменяем союзников.

Киран оставляет легкий поцелуй на моем обнаженном плече, посылая ток по телу. Сердце щемит от нежности, которую он вкладывает в это невинное касание.

Я не достойна такого мужчины, но отчаянно нуждаюсь в нем.

– А если из-за меня у нас не останется союзников?

Я себе этого не прощу.

Смерть постоянно следует за мной по пятам. Правда, я пока не знаю, когда она нагонит меня. Но в одном уверена точно: когда это случится, я не должна утянуть за собой и Кирана. Я готова рискнуть всем ради вечности с ним. Вот только… что нас ждет в финале сказки про прекрасного герцога, влюбившегося в девушку с даром менять внешность?

– Лейла. – Киран осторожно поворачивает мое лицо к себе. – Если понадобится, я стану монстром и врагом для всего мира, но не для тебя. И даже когда у меня не останется поддержки со стороны, у меня по-прежнему будешь ты. Тебя мне вполне достаточно. Ты мои мысли. – Еще один поцелуй расцветает на моем плече, и у меня перехватывает дыхание. – Мое сердце. – Третий поцелуй заставляет меня прильнуть ближе к Кирану. – Моя душа. Моя вечность. Моя любовь. Моя жена.

Каждое слово прогоняет из моих мыслей тьму. Каждый его вздох наполняет воздухом мои легкие.

– Пока еще невеста, – улыбаюсь я, прикрывая глаза, когда его руки начинают путешествовать по моему телу.

– Завтра станешь женой. И сделаешь меня самым счастливым мужчиной в Саяре и за ее пределами.

Дыхание снова перехватывает. Глаза увлажняются.

Знает ли Киран, что я чувствую к нему? Знает ли он, что приводит в смятение мое сердце и окрыляет мою маленькую душу? Что рядом с ним я ощущаю себя так, будто обретаю давно потерянный рай?

– Я бы хотела сделать больше, – говорю я хриплым от эмоций голосом, растворяясь в том, кто был предначертан мне небесами. – О чем ты мечтаешь, Киран? Я ни разу тебя не спрашивала, и это так эгоистично с моей стороны.

Он усмехается.

– Мне кажется, я уже и так рассказал тебе все. Абсолютно все.

Бабочки в моем животе вихрем кружатся от столь сильных чувств к этому мужчине, а потом сжигают их в нашей всепоглощающей, но такой правильной любви.

– Я про другое. О чем ты мечтал все это время? Всю сотню лет. – Я разворачиваюсь к нему всем телом и устраиваюсь между его бедрами. – Какая у тебя мечта, Киран?

Он нежно заправляет белоснежную прядь мне за ухо и касается пальцем носа. Я скольжу взглядом по его идеальному лицу, запоминая каждую черту. Глаза, ставшие моим якорем. Длинные черные ресницы. Высокие скулы и прямой нос. Легкий намек на щетину. Шелковистые черные волосы, которые до безумия приятно трогать. Невероятно горячее сердце, стучащее в груди, под моими прохладными пальцами.

– У нас похожи желания. Поэтому я сразу увидел в тебе часть своей души, понял, что ты та, от кого я не смогу сбежать. Та, в ком я обрету дом.

Он смахивает непрошенную слезинку с моей щеки.

Одна душа на двоих. Два сердца, бьющихся в унисон. Мужчина, посланный мне Ночью.

– Если захочешь, я тебя обращу. Сделаю все, что ты попросишь.

Я прикрываю глаза, сглатывая комок в горле.

– Но я знаю, что ты не согласен с моим решением стать гибридом.

– Разве это важно? Это твое тело и твой выбор. Я бы никогда не стал принуждать тебя или склонять к своей точке зрения.

Я со вздохом шепчу:

– Знаю.

– Тогда почему ты так взволнована?

Я наконец открываю глаза и встречаюсь взглядами с Кираном.

– Обычно мне трудно принимать решения, – признаюсь я. – Сомнения топят меня. Эти мысли… их слишком много. Я постоянно думаю о том, как будет лучше. Для нас.

Я и правда слишком много думаю. Мысли лишают меня сна, не давая провалиться в спасительное забытье. Я всегда просчитываю все, что мы учли и не учли. Умом понимаю, что лучше отпустить ситуацию, что я не смогу предугадать все – что-то обязательно пойдет не так. Но главное, чтобы это не разделило нас с Кираном. Я этого не переживу.

– Не думай. – Киран гладит меня по голове, и я на мгновение забываю обо всем, погружаясь в негу истинного счастья. – Я во всем тебе помогу. Время еще есть. Никто не торопит нас, любимая.

«Время кончается», – вспоминаю я слова богини Лейлы из сна.

– Время есть лишь на словах, – качаю я головой. – Но у меня ощущение, что его у нас как раз таки нет.

Киран улыбается уголком рта и целует меня в лоб.

– Время есть, – повторяет он, поднимаясь к кровати. – А даже если и нет, я выкраду его для тебя. Столько, сколько будет нужно. Не переживай.

Я верю ему. Верю от всего сердца. Вот только странное чувство тревоги не покидает меня, нашептывая на ухо, что Киран ошибается, что цену этой ошибки мы осознаем слишком поздно. И заплатим за нее с лихвой.

***

У меня не получается сплести венок из полевых цветов, поэтому сидящая рядом Лили то и дело помогает мне.

– Напомни, зачем нужен венок? – спрашиваю я у Тионы, пытаясь добавить фиалки в свое горе-творение.

Лили уже вплела в мой венок белый и алый вереск. Я впервые увидела цветы такого яркого, насыщенного оттенка красного.

– Во время восхождения на гору Летос на головах жениха и невесты должны быть венки, сплетенные женой собственноручно, – отвечает Тиона, тщательно контролируя процесс. – Ты должна отразить в них свои чувства и ваши с Кираном души, чтобы Вэль увидела благие намерения.

– Цветы тоже имеют значение? – спрашивает Лили, рассматривая принесенные Тионой соцветия.

И Лили, и Тиона выглядят неважно, будто ночью совсем не спали. Они обе задумчивы и часто пропускают мимо ушей слова, но лезть к ним с расспросами не решаюсь. Хватает и того, что я сама ушла глубоко в себя из-за волнения за предстоящие ритуал и свадьбу.

– Да, разумеется, цветы имеют значение. Какие мы уже вплели? – интересуется у меня Тиона и смотрит на венок в моих руках. – Вереск белый – символ защиты и удачи. Обрядовые цветы вэльских невест. Вереск алый – сильные эмоции, любовь, страсть, мужество и сила. Фиалка белая…

– Невинность, чистота и преданность, – заканчивает за нее Лили. – А белая цимбалярия горная, или льнянка, символизирует рассвет и новую счастливую жизнь.

– Ты много знаешь о растениях. – Тиона щурит глаза от солнца. – Откуда?

– Моя мама травница. – Лили дергается от своих слов, и Тиона трактует ее реакцию по-своему.

– Скучаешь по семье?

Лили медленно кивает.

– Да. Скучаю.

Разговор у девочек не клеится. Налетевший с гор ветер треплет наши волосы, рассыпая их по плечам.

Погруженная в мысли о ритуале, я не сдерживаю рвущийся наружу вопрос:

– А почему именно гора Летос… – Закончить я не успеваю, потому что Лили выпаливает одновременно со мной:

– Тиона, ночью я видела, как Рейнольд проник в твою комнату через окно.

Я мгновенно перевожу взгляд на Тиону, которая почему-то густо краснеет. Возможно, из-за своей ненависти к Рею.

– Все нормально? Он тебе не угрожал? – продолжает Лили.

Я тут же забываю вопрос, который собиралась задать, и с интересом вникаю в необычную ситуацию, понимая, что спрашивать о таком некультурно.

– Э-э-э, – с подозрительной неуверенностью протягивает Тиона. Мне кажется, или она пытается о чем-то умолчать? – Все в порядке. Нам надо было уладить один вопрос.

– Вопрос? – в недоумении переспрашивает Лили.

Я выразительно смотрю на нее, всем своим намекая не лезть в личные проблемы других людей. Правда, я сама умираю от любопытства, но Тиону злить не стоит, особенно когда она не желает говорить на эту тему.

– Мы заключили перемирие, пока находимся в Летфоле, – довольно спокойно отвечает Тиона, что вызывает еще больше подозрений. – А что ты делала на улице ночью, Лили?

– Гуляла. – Лили переводит взгляд на траву, и кончики ее ушей краснеют.

– В следующий раз гуляй осторожнее, – предупреждает Тиона, сверкнув глазами.

Они обе ведут себя странно, но ни одна из них не желает делиться своими мыслями. Поэтому лучшее решение – не вмешиваться.

Я молча продолжаю плести венок. Руки сами собой тянутся к цветку красного ликориса6, и я бездумно добавляю его прямо к вереску. Я не знаю его значения, но мне кажется правильным внести его в венок.

Я размышляю о том, скольким Тиона и Лили жертвовали ради того, чтобы помогать мне и быть рядом. Это очень ценно для меня, ведь никто из них ничем мне не обязан. И как бы ни хотелось помочь им, я не должна лезть к ним со своими советами.

– Кстати, о горе Летос, – внезапно меняет тему Тиона, обращаясь ко мне. Я вздрагиваю, вспоминая о своем вопросе, хотя ответ мне уже не особо интересен. – Ты знаешь, почему мы остановились именно в Летфоле?

Я мотаю головой, и она продолжает:

– Раньше здесь находился дом Пяти. Здесь жила и Шестая, и именно на этой горе она провела ритуал со своим суженым. Его звали Калиго Десантос.

От упоминания этого имени я чувствую, как внутри меня все холодеет. Воспоминания о том видении, где обращают Кирана, еще слишком ярки и топят меня, вновь и вновь погружая в пучины пережитого юным Кираном страха.

Тиона не замечает перемены моего настроения и говорит:

– Поэтому ритуал проводят исключительно здесь. В Летфоле граница между миром духов и нашим размывается. Здесь нас… слышат.

Будто в подтверждение ее слов ветер приносит с гор сладкое обещание скорой зимы, шевелит кроны деревьев и мягко поглаживает зеленую траву. Казалось, кто-то невидимый следит за нами с небес.

– Надеюсь, что слышат, а не видят, – бурчит себе под нос Лили, вызывая у нас улыбку.

– Это точно, – хмыкаю я, чувствуя, как забавное замечание Лили прогоняет сгустившиеся тени.

– Так, ты доплела? – спрашивает у меня Тиона, и я показываю ей венок с алыми лентами. – Отлично. Остается венок для Кирана.

Я тяжело вздыхаю, и она поясняет:

– Не вздыхай мне тут! Это не так уж сложно. Нужно поспешить, пока солнце не село. Сегодня короткий день и очень длинная ночь.

– А что нам придется делать на горе? – интересуюсь я, беря в руки синие цветы.

Я в самом деле не знала, что ждало нас во время восхождения. Какие испытания готовили мне небеса?

– Не знаю, – пожимает плечами Тиона. – Ты сама все поймешь.

Широко раскрыв глаза, я вскидываю на нее голову. Она что, шутит?

– Ты серьезно? – Мой голос срывается.

Как это она не знает?

Я думала, она просто хранит все в тайне до поры до времени, а она, оказывается, вообще не в курсе того, что мы собираемся совершить.

– Абсолютно. Никто из ныне живущих не знает, как проходит ритуал. На все воля Вэль.

Вот это поворот.

Мое дыхание учащается, а ладони потеют и становятся липкими и холодными. Венок в руках становится неизмеримо тяжелым, а мысли – тягучими.

– Мне кажется… – говорит Лили, косясь на меня, – ты сделала только хуже.

Лили чертовски права. Если до этого я волновалась, то сейчас была в панике от того, что могу сделать что-то не так. Или не сделать вообще.

Как вообще проходить опасный ритуал, о котором никто не имеет ни малейшего понятия?

– Послушай. – Тиона неожиданно хватает меня за руку. – Все будет хорошо, правда. И все свершится. Ты мне веришь?

Своими серо-голубыми глазами она внимательно вглядывается в мое лицо, выискивая каждую нотку сомнения и рассеивая ее. Во взгляде Тионы столько уверенности, что я сдаюсь и шепчу:

– Верю.

Ее уверенность перетекает и в меня, хотя я до сих пор ощущаю себя пугливым олененком. Слишком глупым. Слишком слабым. Слишком наивным.

Тиона касается моих волос и ласково шепчет, обдавая меня теплом:

– Умница. Свадьба и единение душ – самое прекрасное, что может случиться в жизни с любимым человеком. Не нужно ничего бояться в этот светлый день и ясную ночь. Может, ты и взойдешь на гору без моей помощи, но никогда не будешь одна.

Одна. Одна. Одна…

Не одна.

Я не одна. И никогда больше не буду.

Я чувствую поддержку Тионы и Лили и благодарна им за все, что они для меня делают. За то, что слушают и развеивают мои страхи. За то, что, как и Киран, верят в меня больше, чем я верю в себя.

Не в силах подобрать нужные в этот момент слова благодарности, я беру девушек за руки и сжимаю их ладони.

– Спасибо.

Они обе улыбаются мне, а потом Тиона говорит:

– Пожалуйста. А теперь заканчивай венок Кирана. Нам еще по традиции надо окунуться в лесном озере и переодеть тебя. И на все это остается меньше времени, чем я планировала посвятить.

Лили

После ночного разговора с Кюрин меня весь день преследует ощущение, что я тону. Я жалею, что не дала ей договорить и не узнала, что она имела в виду, говоря, что все повторится вновь. Мне хочется уберечь Лейлу от всего, что может ей навредить, поэтому я решаю этой ночью снова пойти к Кюрин и получить ответы на свои вопросы. Я не допущу ничего плохого.

Мы с Тионой, которая сегодня странно на все реагирует, подготавливаем Лейлу к обряду: помогаем с венками, купаем и переодеваем ее. А когда они с Кираном отправляются в горы, я наконец-то получаю шанс снова проскользнуть в дом, где держат Кюрин. Но в этот раз я веду себя осмотрительнее и крадусь в разы тише.

Восходит полная луна. Вечереет. Лучше времени не придумаешь.

Как и прошлой ночью, мне удается беспрепятственно войти в дом. Сторож вновь лежит без сознания, а Кюрин, как и тогда, сидит на лавочке. От осознания меня бросает в холодный пот – словно все повторяется, как она и предупреждала.

Одного взгляда на Кюрин достаточно, чтобы грудь сковало дурное предчувствие.

– Ты пришла, внучка.

От мелодичного голоса Кюрин мне становится плохо.

Что-то не так. Но не могу понять что.

– Что ты знаешь о ритуале Звездной Пыли? – сразу выпаливаю я. Этого разговора я ждала слишком долго, поэтому сейчас нетерпелива. – И каким образом он может помешать свадьбе Лейлы и Кирана? Говори, иначе уйду.

Свадьба состоится уже завтра в полдень. К тому моменту Лейла и Киран уже спустятся с горы в долину. Времени на подготовку оставалось мало, хотя работа кипела вовсю.

– Не ритуал помешает свадьбе, – ухмыляется Кюрин.

– А что? Хватит говорить загадками, – бурчу я не как волчица, а как недовольный щенок.

Кюрин вскакивает на ноги и оказывается возле меня. От нее пахнет цветущей сливой и медом, и эти запахи сразу проникают в мои легкие, отравляя их.

Ненавижу мед.

– Не что, а кто, милочка. – От ее вкрадчивого голоса я вздрагиваю, хоть и пытаюсь крепиться. Она замечает это и усмехается. – Мы находимся в месте силы, деревне первородных вампиров, а позже и оборотней, которые обжили это местечко, напитывая себя силами Вэль. Вот только то, что было намеренно забыто после прихода Айлиской эры, все еще имеет значение.

Насколько я знаю, летоисчисление по Айлискому календарю ведется около тысячи четыреста лет. Значит, Кюрин говорит о временах до заточения Пятерых в саркофаги?

Я хмурюсь, не представляя, что было тогда, до эры Пяти. Как жили люди, зная, что ходят по одной земле вместе с богами? Невежество дает о себе знать, и это больно колет по моему самолюбию.

– События тысячелетней давности? – в сомнениях шепчу я. – При чем тут они?

– Да. И не только. – Губы Кюрин изгибаются в улыбке, а фиолетовые глаза хитро блестят. Мне все это не нравится. – Вовсе не Первая ведьма проводила этот ритуал впервые. Были пары и до нее. Например, свадьба, которую сорвали братья Лейлы.

Какие-то чужие и ненужные мне свадьбы, пары… Зачем она морочит мне голову? Я не за этим сюда пришла!

– Мне не интересны события прошлого, – отрезаю я, не давая Кюрин себя дурачить.

Больше всего меня волнует завтрашний день, а не всякие там причуды минувших тысячелетий. Мне важно узнать, что не позволит сорвать свадьбу герцога и моей госпожи.

– А зря. Тогда замуж выходила девушка с фиолетовыми глазами.

Я удивленно смотрю на Кюрин, и та хмыкает.

Погодите-ка…

– И на нее пало проклятье, как и на весь ее род, проживающий в рекийских горах. Пока один из рекийцев не станет равным по силам настоящим богам и не Вознесется, проклятье будет бесчинствовать на том роду.

О Пятеро…

Я застываю, пораженная догадкой. Кюрин говорит о себе и…

– Жрецы вытягивают силу из ведьм, убивая их, – шепчу я. Страшная правда режет острее ножа.

Нет, нет, нет…

– И чем сильнее ведьма, тем ближе жрец к Вознесению. – Кюрин многообещающе ухмыляется. – Понимаешь, к чему я клоню?

О нет!

– Жрецы придут за Лейлой и Тионой, – в ужасе вскрикиваю я. – Как их остановить?

Хоть бы Кюрин знала, как это сделать! Я не смогу наблюдать за расправой. Мне надо хоть что-нибудь сделать. Кого предупредить? Рейнольда? Или Блайдда, раз он самый сильный альфа в Саяре?

Но насколько сильны эти жрецы? Успеем ли мы хоть что-то предпринять? Хватит ли нам времени убраться из деревни, когда Киран и Лейла вернутся с горы?

Словно почувствовав мою безысходность, Кюрин отвечает на вопрос:

– Никак, Лилиана. – И убивает мою последнюю надежду на хороший исход. – Жрецы – потомки Релуна, мужа Вэль. Они на этих землях столь же желанны, как и оборотни, поклоняющиеся матери-природе. И чем скорее Верховный из культа жрецов Вознесется и завершит ритуал, тем быстрее мы с тобой освободимся от проклятия, – говорит она самые отвратительные слова и указывает на лисьи уши, появившиеся у нее на макушке. – Мы сможем жить без опаски попасться в лапы недругов.

– На мне нет никакого проклятия. И я тебя не знаю, ты мне не родня.

А даже если бы они и было, мне плевать на него. Главное – спасти жизни друзей!

Сердце бешено бьется, пытаясь пробить грудную клетку, ладони потеют, а мысли мечутся в голове.

– Ошибаешься, внучка. И скоро ты о нем узнаешь.

– Нет, – кричу я, отшатываясь от нее. – Я не допущу, чтобы Лейла или Тиона оказались в их руках. Этого не случится. Я предупрежу их.

– Правда? – Эту ухмылку Кюрин я запомню на всю жизнь. – И как ты собираешься им об этом рассказать?

Внезапно она оказывается возле меня и быстрее, чем я успеваю отреагировать, касается моей шеи когтями. Мир перед глазами сразу обволакивает туманом. Я кричу, но из горла не вырывается ни звука. Яд, которым исподтишка ударила коварная Кюрин, парализует меня.

Прежде чем провалиться в небытие, я слышу нежные слова и теплые касания:

– Спи, дорогая внучка. Тебе не нужно быть там, где прольется ведьмовская кровь.

Тьма тащит меня в свои безопасные объятия. На языке так и застывает не вырвавшийся крик.

Я просчиталась.

Лейла

Прохладный ночной ветер овевает мои ноги, пока мы с Кираном неспеша идем по тропе, уходящей на гору Летос. Длинные ленты из венков на головах причудливо переплетаются, как и наши пальцы. На мне простое белое платье, а на Киране – черные штаны и рубашка. За время пути в Вэльск я привыкла к косе, поэтому сейчас с распущенными волосами ощущаю себя странно. Да и к этой «странности» добавляется то, что весь путь мы должны пройти босыми и безоружными. Ни украшений, кроме венков. Ничего, кроме простой одежды. Только мы и бескрайнее звездное небо.

Мое сердце стучит как бешеное.

Исходящее от руки Кирана тепло согревает, но мне все же зябко – в конце концов, приближается зима, и ночи (особенно в горах) становятся холоднее. Магия, что могла бы согреть меня, таится глубоко внутри и не откликается на мой зов.

Люди говорят, что в подобных ситуациях греет любовь. Я люблю Кирана, он любит меня, но это никак не отменяет того, что мои зубы стучат от холода.

– Лейла.

Я оборачиваюсь на голос Кирана. Только чувства к нему двигают меня вперед, даже когда мелкие камушки больно впиваются в кожу.

– Да?

Вместо ответа он подхватывает меня на руки, отрывая от земли.

– Что ты делаешь? – изумленно восклицаю я. – Нельзя! Мы должны…

Он обрывает меня поцелуем, сразу проникая языком в рот. Я давлюсь своими словами, но уже через минуту сдаюсь перед его напором и отвечаю на ласки. Только когда от жара и пламени, бушующем в этом прекрасном мужчине, я забываю, о чем говорила, Киран отстраняется.

– В ритуале не существует правил. Никто их не знает. Важно лишь одно: мы должны вместе подняться на гору в полнолуние и к утру вернуться обратно.

– Но ты не можешь нести меня, – протестую я, но он продолжает идти в гору, держа меня на руках.

– Почему не могу? Прямо сейчас я именно это и делаю. И небеса вроде пока не разверзлись и не обрушили на меня свою кару.

Он еще и шутит!

Я возмущенно смотрю в его красивое лицо, на котором играет лукавая ухмылка. В глазах Кирана пляшут искорки, а он сам выглядит так, будто тащит меня в свое логово как какой-то коварный дракон.

– Мы должны быть на равных, иначе это нечестно, – привожу я последний аргумент, пытаясь вырваться из его цепких рук, но у меня ничего не получается. Я перестаю дергаться.

– Любовь моя. – Киран останавливается, и прилетевший с вершины ветер треплет наши волосы. С венком из белых и синих цветов, сплетенном мной, он так прекрасен, что я забываю, как дышать. – Ты всегда будешь равна мне, вне зависимости от того, несу я тебя на руках или нет. Ты станешь моей женой и герцогиней. Получишь всего меня и все, чем я владею. Брак – не ноша, где оба поровну ее разделяют. Брак – это бесконечная любовь и поддержка.

Цепляясь за его шею руками, я стараюсь не расплакаться от слов, которые пробивают мою хрупкую защиту и лишают возможности препираться.

– С тех пор как мы забрали корону, мне казалось, что ты не видишь меня. Слышишь слова, но не вникаешь в них. Ты словно зациклилась на пророчестве, на спасении моего мира и своей изменившейся внешности. Но ты слишком много переживаешь по мелочам. Нельзя изменить весь мир, как и спасти утопающего, если тот этого не желает. Если ты сама забываешь о себе, то кому-то другому будет сложно сохранить тебя. Тащить двоих в океане всегда сложнее одному, чем когда оба пытаются плыть. – Говоря эти слова, Киран абсолютно спокоен, но в его ярких сапфировых глазах горит бесконечная любовь, из-за чего я чувствую укол вины за свои мысли.

Он поднимается в гору со мной на руках, не давая мне проходить путь самостоятельно. Выражая поддержку не просто на словах, а всем своим существом.

– Мы здесь одни, Лейла. Никто не осудит нас за наши действия, никто не проявит неодобрение. Так будет и в наших отношениях – нет никого, кто смог бы повлиять на наши с тобой клятвы и договоренности. Ни сейчас, ни в будущем я не позволю тебе сбивать ноги в кровь, если могу уберечь от этого. И это не признак твоей слабости.

По моим щекам текут слезы, и я сильнее прижимаюсь к его груди, пока он продолжает взбираться на гору.

– Это признак того, что ты умеешь принимать помощь, когда она нужна. Одна из важнейших черт человечности – это способность помочь и принять помощь.

– Я помню этот урок, – шепчу я одними губами, вспомнив, как в первый месяц знакомства Киран сказал, что не причинит вреда и мне нужно просто принять его помощь.