Возьми моё сердце

Не дав мужчине опомниться, они промчались мимо него, задев ящик с инструментами, который тот держал в руках, и рванули вниз по лестнице.

Первый звоночек

Летние каникулы закончились неожиданно. Варя и Макс использовали любую возможность наслаждаться друг другом. Они были юными, неопытными, ненасытными и такими счастливыми! Время летело стремительно, и вскоре влюбленные с изумлением заметили, что август, как и все хорошее, быстро закончился. Наступила осень, а с ней новый учебный год и взрослые проблемы. Надо было срочно решать, какие экзамены сдавать будущим летом и куда пойти учиться дальше. Встречаться дома было все труднее, к тому же выпускной класс отнимал кучу времени. Варя и Макс с нетерпением ждали окончания школы, когда уже наконец можно будет не скрываться и начать новую замечательную взрослую жизнь, разлучаясь на считанные часы.

Свалившаяся на голову Максу и Варе любовь, как ни странно, не мешала хорошо учиться. Наоборот, влюбленные готовились к урокам тщательнее, чем раньше. Хотелось доказать родителям: они уже взрослые, ответственные люди и готовы сами за себя отвечать, несмотря на свидания, о которых родители давно догадывались.

Они неплохо сдали единые госэкзамены и поступили туда, куда хотели: Варя – в педвуз, на филфак, а Макс – на экономический, в универ. Мама настояла, чтобы Варя подала документы на «факультете старых дев». Дескать, она тихая, болезненная, за себя постоять не может. Словом, единственное подходящее для дочки занятие – книжки читать и о книжках писать. Потом в школу пойдет преподавать или где-нибудь на кафедре зависнет. В крайнем случае, в библиотеку устроится. Варя любит книги и чувствует себя среди них увереннее, чем среди людей. Впрочем, всё это не столь важно. Девочка скоро выйдет замуж. Она влюблена и счастлива. Жених уже есть – надежный, перспективный, симпатичный. Пусть потом сам думает, как будущую семью обеспечить. Они с отцом, конечно, помогут молодой семье. Вскоре Варенька родит ребеночка – и какая уж тогда учеба, пусть хоть на троечки свой пед. закончит… Главное, чтобы внуки пошли, и Варя была счастлива в семейной жизни.

Время шло, Варя и Макс продолжали встречаться урывками. Слишком много сил отнимала учёба на первом курсе, да и денег, чтобы снимать квартиру, пока не было. Обоих устраивало жить на всем готовом с родителями и заниматься любовью на даче. Оба любили походы в лес с палатками или водные – на байдарках. Ночи у костра, купание ранним утром в речке нагишом – незабываемые дни счастья и любви!

Все изменилось в тот день, когда Варя заболела гриппом. Казалось бы – ну что такого, а вот поди ж ты.... Стала задыхаться при ходьбе, иногда кашляла подолгу, каким-то сухим мучительным кашлем. Привыкла спать не на одной, а на двух подушках, чтобы грудная клетка была повыше. Макс все чаще смотрел на нее с жалостью и все настойчивей требовал сходить к врачу. Она отмахивалась. Мол, обычное осложнение после гриппа, скоро пройдет. Влюбленные продолжали жить как прежде, отодвигая проблему с молодым легкомыслием. Дескать, все как-нибудь само наладится и рассосется. Варя молодая, здоровая, время всё вылечит и исправит.

Макс давно мечтал увидеть горы. Оказалось, что воплотить мечту в реальность не так уж сложно. Они купили при содействии родителей путевки и приехали в Терскол, небольшой поселок в Кабардино-Балкарии у подножия Эльбруса. Путевки на турбазу стоили сравнительно недорого, правда, пришлось потратиться на кое-какое снаряжение: горные ботинки, туристические рюкзаки, штормовки и прочие необходимые вещи.

Ну, а дальше все пошло не по плану. Во время первой же вылазки в горы Варенька почувствовала себя плохо. Поднялась с группой на небольшую вершину и долго не могла отдышаться. Внезапно посинели губы, а вокруг носа появился белый треугольник.

– Ой, смотри, и ногти синие! Можно в ужастике сниматься!

Она попробовала пошутить, но шутка получилась так себе.

– Что ты! Что с тобой? – испугался Макс.

– Да так, ерунда, не обращай внимания. Просто немного устала.

На следующий день инструктор повел их в другом направлении, показать какой-то другой отрог Эльбруса. Все повторилось в точности, как в первый раз. Одышка, бледность, посиневшие ногти…

– Знаешь, Макс, не обращай на меня внимания. Ходи в однодневные походы, любуйся вершинами и ледниками, а я, пожалуй, поживу пока в поселке. Прикинь: здесь тоже горный воздух, да и Эльбрус совсем рядом, можно любоваться из окна номера.

– Что же ты будешь без меня делать?

– Представь себе, ничего! Отдыхать! Сидеть на балконе, пить кофе и наслаждаться видом на Эльбрус. Или гулять по поселку, восхищаться здешней природой и туристов разглядывать. Они сюда со всего света понаехали, чтобы на наши Кавказские горы поглазеть.

Макс пробовал сопротивляться, но Варя была непреклонна. В итоге на следующий день он отправился в горы один, а Варя решила прогуляться по окрестностям. Она жадно всматривалась в толпы туристов, выгружавшихся из автобусов, и вдруг пошатнулась. К счастью, не упала, успев ухватиться за дерево. Симпатичный парень подбежал и усадил ее на скамейку. Неподалеку виднелся одноэтажный белый домик с красным крестом под вывеской «Медпункт».

– Дойдешь туда сама? – спросил незнакомец.

– Конечно дойду. Я Варя, – неожиданно для себя представилась она. А тебя как зовут?

– Сергей, – проворчал парень. – Приятно познакомиться. – Ну всё, пока! Наша группа уходит на маршрут.

Варе вдруг стало грустно, что парнишка так быстро смылся. Мог бы посидеть минут пять рядом на скамейке, поболтать немного. Без Макса она чувствовала себя неприкаянной и одинокой. Что поделаешь, жизнь состоит из встреч и расставаний. Она вздохнула и поплелась в медпункт.

Пожилой усатый врач-балкарец, едва взглянув на Варю, строго спросил:

– Девушка. вы зачем сюда приехали?

– Как зачем? В горы ходить. Красотой наслаждаться, горным воздухом дышать.

– Встаньте вот сюда. Дайте-ка я ваше сердце послушаю.

Варя неохотно подняла футболку. Хочешь – не хочешь, придется обнажаться перед этим стариком. Небось, ее упругая грудь интересует его куда больше, чем ее сердце.

– Я так и знал, Варвара Петровна! – сказал врач, полистав ее паспорт и страховку.

– Что знали? – тихо спросила Варя.

Доктор серьезно и строго взглянул на нее.

– Что у вас больное сердце. Белый носогубный треугольник бывает у людей с сильной сердечной недостаточностью. Короче, пребывание здесь, на высокогорье, вам категорически противопоказано. Даже у подножия Эльбруса, не говоря уже о том, чтобы подняться выше. Пускай даже не ногами, на фуникулере. Он поднимает туристов на высоту 3500, но для вас и это слишком много.

– Что же мне делать?

– Как что? Немедленно уезжать отсюда и дома сразу же идти к врачу. Разумеется, кардиологу.

«Уехать сейчас, когда еще до конца путевки половина срока? Нет, это невозможно. Макс так расстроится! Мы же давно мечтали об этой поездке, весь год копили на нее, подключили финансы родителей, и вот здрасьте…».

Варя понимала, что любимый ее жалеет, однако здравый смысл подсказывал: больше всего Макс жалеет себя. Наверное, Максим в глубине души испугался её внезапного приступа. Мужчины – они ведь такие трусы, когда дело касается здоровья!

С каждым днем отдыха бойфренд выглядел все более мрачным. Варя знала, что ее парень любит путешествия, приключения и вообще всякий «движ» и решила, что он боится всего этого лишиться. Хотя не факт, что он думал о себе, а не о ней. Лёжа ночью рядом с любимым, Варя не могла уснуть и размышляла, беззвучно глотая слёзы:

«Блин, какая жестокая штука жизнь! Еще пару лет назад ничто не предвещало беды. Мы ходили с Максом в походы – на байдарках с друзьями, по лесу, ночевали у озера в палатках. Казалось, все только начинается. Впереди – прекрасная и длинная жизнь. Старость, болезни и смерть маячили где-то очень далеко, не хотелось о них думать. Почему, зачем, какого черта стариковские проблемы, связанные со здоровьем, посмели ворваться в мою молодую жизнь! Нет, я так легко не сдамся! Для начала надо умыться холодной водой и перестать плакать»…

Варя ничего не сказала Максу о посещении медпункта и о разговоре с врачом. Любимый продолжал делать утренние вылазки в горы с группой и инструктором, а вечером в красках расписывать ей подробности короткого путешествия. Варя тоже делилась забавными впечатлениями, но скрывала, что задыхается даже здесь, у подножия Эльбруса, когда возвращается из поселка на турбазу. Если они шли вдвоем, она отставала, кашляла, ссылалась на легкую простуду и пыталась казаться веселой. Макс всё чаще смотрел на нее с жалостью. Словом, Варя едва дождалась окончания путевки. Когда автобус спустил тур. группу в долину и повез в аэропорт, она наконец-то смогла дышать в полную силу и немного успокоилась.

Третья часть «Неуловимых»

Кира по-прежнему прилежно посещала семинары и лекции в универе, но делала это по необходимости. Душой она стремилась в тесную комнатку, где собирались по вечерам ее новые друзья, поразительно непохожие на скучных девчонок из учебной группы. Взят хотя бы Миранду. Ее отличали не только разноцветные волосы, но какая-то небывалая, пацанская отвага, помноженная на любовь к опасным авантюрам. Она первой вызывалась на самые сложные задания, за которые ей могло капитально прилететь и порой прилетало. Впрочем, содранные коленки и сломанные каблуки она считала мелочью и обращала всё в шутку.

– Прикиньте, эти лошары гнались за мной, высунув языки! Не доперли, идиоты, что я, в отличие от них, тощая, могу в нишу запрятаться, статуей прикинуться! – хохотала она. – Видели бы вы их рожи, когда они меня потеряли! Я чуть не описалась от смеха!

Кира побаивалась Миранду, но уважала за храбрость. Разбросать антифашистские листовки перед футбольным матчем, куда приходит много бритоголовых, раздать мигрантам-азиатам флаеры с адресами организаций, где им помогут, невзирая на угрозы нацистов, – это были «коронки» Миранда.

Кира, когда выходила на задание, тоже чувствовала прилив адреналина. Угадать реальную опасность, удрать от погони, перехитрить противников – все это придавало ее жизни остроту и какой-то новый смысл. Правда, порой ее терзали сомнения, Кира думала, что она и ее новые друзья ведут какую-то бессмысленную игру. Словно кто-то снимает их в третьей серии «Неуловимых» – старого фильма времён ее бабушки. Это старое кино они когда-то смотрели с ней вместе, и Кира каждый раз волновалась, уйдут ли ребята от погони. Отец не так давно посмотрел «Неуловимых» по телику и сказал:

– Здесь показана Гражданская война, когда в стране был полный бардак и процветал бандитизм. Вообще-то с бандитами должно бороться государство, а не молодые ребята, которых это же государство вскоре отправит за решетку, а потом пришьет длиннющие сроки за незарегистрированную группировку.

Он назидательно взглянул на Киру, и ей показалось, что отец о чем-то догадывается.

Кира тогда подумала: хорошо, что они с мачехой не знают, где она на самом деле пропадает вечерами. Дома Кира говорила, что ходит на курсы по веб-дизайну.

Однокурсницы Киры были словно из другой Вселенной. Свобода и справедливость среди них считались пустыми словами – книжными, скучными и далекими от реальных ценностей. Девиц на курсе интересовали исключительно модные бренды, приклеенные ресницы и длинные, как когти медведя, разукрашенные ногти. «Записалась на ноготочки» и «Пора делать реснички» – были самыми популярными сообщениями в чате их группы. Учились девицы без особого рвения и работать после вуза по специальности не собирались. Большинство мечтало выгодно выйти замуж и стать гламурными домохозяйками – то есть красотками из глянцевых каналов, которые делят время между косметическими салонами, модными премьерами и отдыхом на морских курортах. Они понимали, что олигархов на всех не хватит, и потому боролись за самых перспективных парней на курсе жестко, словно участницы боев без правил. Иногда в поисках добычи девчонки выбирались в ночные клубы, где терпеливо, как охотницы в засаде, высматривали парней-мажоров или немолодых, но обеспеченных «папиков». Впрочем, что там папики! Даже юноши их мечты были разительно непохожи на тех, которые собирались по вечерам в комнатушке у Димки. Впрочем, сам Димка, то бишь, Джобс, резко отличался от небрежно-элегантных метросексуалов, от этих буржуазных мальчиков с их неизменными фишками – маникюром, бокалом вина на веранде модного ресторана, танцах на теплых крышах столицы, дорогими фитнес-клубами, индивидуальными тренерами и прочими гламурными ништяками. В отличие от них, Димка никогда не был за границей. Парни, о которых мечтали Кирины однокашницы – с их серфингом на Бали и походами по горам в Турции – были ему неинтересны. Димон был равнодушен к роскоши, хотя, как показалось Кире, зарабатывал неплохо. Главное, он никому не завидовал и говорил, что у каждого в жизни свой путь. Между тем, Димка был человеком городским, можно даже сказать, урбанистом, фанатом жизни в столице. На природе он скучал и старался как можно скорее возвратиться в свою холостяцкую берлогу, заваленную проводами и деталями от старых компов. Джобс больше всего ценил комфорт, который давал город. Ему особенно нравилось то, что в столице еду можно было заказать, не выходя их дома, а нужные детали для компьютера, да и вообще все, что душе угодно, выписать по интернету. Лишь летом Джобс ненадолго менял обстановку. Мог смотаться с друзьями на пикник или провести недельку-другую в деревне у бабки под Тверью, когда глаза начинали слезиться из-за постоянной работы за компом, а мозг требовал перезагрузки. Как большинство айтишников, Джобс был одиноким волком. Работал ночью и окончательно просыпался и вставал с постели лишь после двенадцати. Только однажды Димон встретил рассвет на улице. После школьного выпускного, когда они с ребятами возвращались с прогулки на теплоходе по Москва-реке. Он потом долго считал то раннее утро главным кошмаром своей жизни. С давних пор его мозг привык по утрам спать и оживлялся к ночи. Димка-Джобс выходил на дело после полуночи – взламывал сайты фашиков и оставлял врагам свою фирменную метку – голубя мира с оливковой ветвью в клюве.

Сергей, в отличие от Джобса, любил работать «в поле». Он срывал фашистские плакаты и рисовал вместо них на стене знак пасифик. В итоге так насобачился, что знак получался у него почти круглым, с ровными краями. Впрочем, на задании было не до художественных красот. Сделать дело и стремительно смыться от бритоголовых хулиганов и от ментов – вот что было главным в этих вылазках. Быстрые ноги и молодость его всегда выручали, а адреналин делал выполнение задания острым, ни с чем не сравнимым приключением. Похожие эмоции заряжали не только его, но и Киру, заставляли ее выходить каждый раз на новое дело в поисках своей дозы адреналина. Опасность обостряла чувства, и ее притяжение к Сергею становилось все сильнее. Теперь они работали в паре. Сергей подсаживал девушку на какое-нибудь возвышение или сажал на плечи, чтобы Кира смогла дотянуться до вражеской фашистской агитации, сорвать ее и взамен нарисовать свою. Андрюха-Малыш попробовал как-то набиться в пару к Кире, но Серый так ощетинился, что тот сразу отступился от этой идеи.

Общая опасность скрепляла отношения крепче секса. Кира чувствовала, что все сильнее влюбляется в Серегу, и ей безумно нравилось новое ощущение легкости и полета. Ради этого стоит жить и рисковать на заданиях!

Неожиданно над Кирой стали сгущаться тучи. Она вдруг стала замечать на себе ревнивые взгляды Миранды. Даже слепой бы догадался: пацанка неравнодушна к Серому. Впрочем, Кира особо не парилась на эту тему. Дескать, новость неприятная, но терпимая. Пройдет время, Миранда постепенно свыкнется с тем, что они с Сергеем пара, и успокоится.

Через несколько дней Миранда объявила: на новое задание они пойдут вместе с Серым. Кира попробовала возразить, а Сергей отшутиться, однако командирша так зыркнула на обоих, что ребята прикусили языки.

– Мы здесь не в бирюльки играем, – процедила Миранда, – Если кому-то не нравится, пусть проваливает домой – уроки делать и с мамочкой борщи варить. Бритоголовые мерзавцы тем временем продолжат терроризировать город и убивать ни в чем не повинных гастарбайтеров. Надо руководствоваться интересами дела, а не вашими амурными, вернее, мур-мурными секретами!

Миранда закончила речь и гордо вздернула разноцветную головку. Кира заметила, что один человек в комнате смотрит на девушку с восторгом. Даже, как сказал бы поэт, с «губительным восторгом». Это был Ромка – Роутер, парень с фиолетовым хайером на башке и большими круглыми дырками в мочках ушей – «тоннелями».

Ночной разговор с Богом

В кабинете профессора висели фотографии людей в белых халатах, склонившихся над операционным столом, и картины, подаренные благодарными пациентами. Это был новый, взрослый и жесткий мир, в который Варе очень не хотелось погружаться, но иного выхода не было. Когда она покинула кабинет, фотографии, сделанные в операционной, ещё долго стояли перед глазами.

Тот день изменил не только ее жизнь, но и жизнь самых близких к ней людей. Родители постарели буквально за несколько дней. Мама, еще недавно волевая, уверенная в себе женщина, не достигшая пятидесяти, теперь выглядела робкой, растерянной, словно погасшей. На работе она по-прежнему бодрилась, принимала ключевые решения, руководила отделом с разными, непохожими друг на друга людьми, но возвращалась домой – и там из нее словно выкачивали воздух. Скинув в прихожей туфли и наскоро натянув спортивные штаны, и футболку, она ложилась на диван и долго лежала без движения, глядя в потолок, словно медитировала. Наверное, в эти дни она особенно остро осознала, что жизнь – довольно жестокая штука, может неожиданно выкатить на тебя нечто огромное и страшное, неподвластное воле и четко выстроенным планам. Яркая внешность Вариной мамы поблекла, она как-то сразу перестала закрашивать седые пряди в прежде русых волосах, делать маникюр и ходить к косметологу. Сказала, что все это не имеет теперь для неё никакого значения. Мама Тамара неожиданно прекратила борьбу со временем, которую прежде вела легко и весело. Варя мысленно подставила в свои размышления штамп «с беспощадным временем», но тут же поморщилась. Почти дипломированный филолог, она старалась не только говорить, но и мыслить оригинально, не прибегая к штампам. Впрочем, изменения во внешности мамы выглядели не так страшно, как её ментальные перемены. Внезапно ей стала не по плечу многозадачность. Мама неожиданно разучилась делать несколько дел сразу. Еще недавно она одновременно платила за коммуналку, вызывала слесаря из управляющей компании и легко решала разом множество других бытовых проблем и проблемок, не заморачиваясь на них и параллельно разруливая серьезные вопросы, связанные с работой. Теперь она едва справлялась с одним каким-нибудь делом. Это было так непохоже на прежнюю маму Тому! Еще недавно она вела семейный корабль отважно и решительно, как капитан, а отец с удовольствием ей подчинялся, и вот всё рухнуло.

Перемены с родителями случились в тот день, когда Варя сказала им о предстоящей операции. Мать как-то сразу обмякла, сползла со стула. Отец побледнел, но старался держаться бодрячком. Он тоже осознал, что все теперь пойдет иначе, прошлая благополучная жизнь осталась в воспоминаниях. Отец прежде всецело полагался на решения жены в житейских вопросах, но вскоре после изменений, произошедших с Тамарой, понял: отныне придется, хочешь-не хочешь, брать хозяйство в свои руки и вести семейный корабль в одиночку.

Варя и Макс наконец переехали в квартиру его бабушки, которая перебралась к родителям Максима. Лежа ночами рядом с посапывающим любимым, Варя думала:

«Господи, если ты существуешь, почему ты так жесток ко мне? За что посылаешь такие непосильные испытания? Я ведь ещё толком не жила и целую кучу всего не успела: побыть невестой на собственной свадьбе, родить ребенка, повидать другие страны… Господи, если ты есть, ты же все видишь и все знаешь! Я всю жизнь была прилежной ученицей, старалась все делать наилучшим образом, быть доброй. не огорчать родителей, хорошо учиться. И родные, и учителя, и соседи, и друзья… – словом, все про меня говорили: «Варенька – хорошая девочка, сейчас таких мало». Пятерочный аттестат, высокие баллы по ЕГЭ, музыкалка, подруги из приличных семей, любовь к одному парню, причем с первого класса… За что же ты караешь меня, Господи? Другие девчонки пьют, курят, меняют парней, идут на содержание к папикам и живут себе припеваючи. Почему ты так милостив к ними так несправедлив ко мне, Господи?» …

Варя не находила ответов на свои вопросы и каждую ночь засыпала в слезах.

Двое в толпе

Сергей поднял Миранду за талию и легко посадил на плечи. Девушка оказалась еще легче, чем Кира, так что это было несложно. Он протянул ей тряпку и баллончик с краской. Однако Миранда не спешила приступать к работе. Она внезапно погладила Сергея по голове и поцеловала в макушку. это произошло так неожиданно, что парень поежился.

– Эй ты, наверху! Делом занимайся, а не дурака валяй! – проворчал Сергей. – Я не смогу тебя так долго держать. Ты не пушинка, а я не артист балета.

Стройные загорелые ноги Миранды в модных кроссах толкали его в грудь, и он схватил их за щиколотки, чтобы девушка не упала. Миранда счастливо засмеялась.

Мимо них текла людская толпа, но никто не обращал внимания на эту странную парочку: парня и девушку, сидевшую у него на плечах. Люди в Москве привыкли думать: мало ли что происходит в многомиллионном городе? Если на всё и на всех обращать внимание, по своим делам не успеешь. Сергей вспомнил: Кира всегда удивлялась тому, что в мегаполисе можно чувствовать себя незаметной даже в центре толпы. Когда они с Сергеем впервые поцеловались на эскалаторе, Кира смеялась и говорила, что это гораздо приятнее, чем целоваться в подъезде или даже дома, вздрагивая от каждого стука в ожидании родителей.

– Ты что там, заснула? – снова поторопил Сергей Миранду.

Девушка в ответ хихикнула, согнулась, игриво пощипала парня за уши и рассмеялась каким-то новым, низким смехом:

– Ты что, шуток не понимаешь, бэби? Ладно, не бзди, третьеклашка! Я не кусаюсь. Хочешь, поедем сейчас ко мне? У меня мать как раз сегодня в ночную…

– Работай давай! Хорош трепаться! Делать мне больше нечего – к тебе в жопу мира ехать. Есть планы поинтересней.

– Ой-ой! Наш мальчик испугался своей девочки, – издевательски пропищала Миранда. – Девочка Кирочка будет сердиться и бросит нашего мальчика. Кто же будет им тогда руководить? Ай-яй-яй!

В голосе Миранды теперь не было ни малейшей игривости, только злость и досада:

– Да пошел ты! Обойдемся без сопливых!

Она быстро сорвала черно-красный плакат фашиков, легко нарисовала на стене знак пасифик без всякого трафарета и при помощи Сергея легко спрыгнула на асфальт. Затем девушка молча развернулась и направилась к метро, стараясь держать спину прямо.

– Пока-пока! Я на автобус! – крикнул Сергей, стараясь сгладить неловкость.

– Да пошел ты! – негромко повторила Миранда. Она впервые чувствовала себя униженной и оскорбленной. Парни всегда стремились завладеть ее вниманием, а того, чтобы оттолкнуть её .... Такого с ней ещё не было.

Ей внезапно захотелось плакать. Миранда не помнила, когда плакала в последний раз, и вот теперь… Она вытерла рукавом слезы и сжала кулаки. Агент Миранда не может быть слабой. Обиды прощать нельзя. Она отомстит.

Девушек обижать не рекомендуется

Кира всей кожей почувствовала: что-то случилось. Она немного опоздала на общее собрание и, чтобы не идти по ногам и не тащить с грохотом стул, осталась стоять в дверях.

– Проходи, садись, раз пришла, – сказала Миранда каким-то новым, незнакомым голосом. В нем угадывались брезгливость и плохо скрываемая ярость. Даже не попытавшись улыбнуться, она смотрела на Киру с тем явным превосходством. с каким, наверное, змея глядит над лягушку, которую собирается слопать.

Сергей подскочил к Кире и пододвинул ей стул, помогая втиснуться в узкое пространство. Миранда смерила его уничтожающим взглядом и продолжала:

– Мы собрались здесь, чтобы очистить свои ряды от крыс, пробравшихся в наши ряды. Одна такая чумная крыса может заразить всех.

– Говори яснее, – потребовал Серый. – Нельзя среди своих бросаться столь серьезными обвинениями. Мы должны знать, что случилось. Возможно, ты заблуждаешься.

Кира вгляделась в знакомые лица. Все опустили глаза в пол и мрачно молчали. Никто не улыбался. Раньше во время «разбора полетов» кто-нибудь из ребят не выдерживал и начинал хохотать: дескать, мы просто прикалываемся, расслабься. В этот раз на нее уставились сжатые губы, колючие взгляды, нахмуренные брови. Даже «Ученицы Леонардо», щебетавшие до этого в уголке, испуганно притихли.

– Давай, Роутер, начинай, – обратилась Миранда к парню с зеленым хайером и тоннелями в ушах. – Доложи нам, что ты разнюхал вчера на пятачке.