Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить

В 23 районах Московской области, попавших в зону немецкой оккупации, гитлеровцы сожгли и разрушили 947 школ (из 1220 существовавших в этих районах), 54 детских сада и яслей, 14 детских дома. В Тульской области разрушили все, что было связано с именем Льва Толстого, сожгли школу и, чтобы население не могло тушить пожар, заложили в здание снаряды. Разрушили интернат и библиотеку. При этом немецкий офицер сказал, показывая на грудного ребенка одной из жительниц: «Этот уже не будет говорить по-русски»[68].

В Сторожевском и Селявинском сельсоветах Давыдовского района Воронежской области до войны было 1300 домов. После ухода немцев осталось только 7 разбитых домов. Всего по Воронежской области фашисты разрушили и сожгли 64 000 жилых зданий. Только по 8 областям Левобережной Украины и в г. Киеве было разрушено свыше 4 млн кв. метров жилой площади, что составляло половину жилого фонда этих областей. В городах Сталино (ныне Донецк), Полтаве, Чернигове было разрушено 2/3 жилого фонда. В 197 районах Украины немцы предали огню 319 000 дворов колхозников. Каждый 4-й дом колхозника был уничтожен[69].

За время, когда хозяйничали немцы и румыны в «Артеке», лагерю был нанесен значительный ущерб: 29 октября 1943 г. был подожжен Суук-Сунский дворец – лучшее здание пионерского лагеря. Дворец почти полностью сгорел, за исключением подсобных помещений. Были разрушены водолечебница, электростанция, а все оборудование вывезено, так же как и вся киноаппаратура. Взорвана пристань. Уничтожены экспонаты Краеведческого музея, а также вся скульптура лагеря, это до 30 скульптур. Уничтожены пальмы, кипарисы, аллеи разбиты, забиты мусором. Оборудование и весь инвентарь фашистами были вывезены при отступлении[70]. Тем, кто увидел «Артек» после освобождения, было трудно поверить, что все это безобразие могли сделать люди. Да и верно. Это были не люди, это были вандалы, озлобленные, что их планы разрушены, которые действовали по принципу: если не нам, то и вам ничего не останется.

Напомним, что фашистская Германия оккупировала около 2 млн кв. км советской территории, на которой до начала войны проживали 88 млн чел. Были эвакуированы на восток страны, а также призваны в Красную Армию около 15 млн чел. Под властью гитлеровцев остались не менее 73 млн чел., или 37 % всего населения страны. Всего в России подверглось оккупации в той или иной степени 23 области, края и автономные республики (по административно-территориальному делению военных лет). Накануне войны там проживали около 80 млн человек[71].

Ни Гитлер, ни его окружение, планируя войну с Советским Союзом, не скрывали далеко идущих планов о том, чтобы громаднейшую территорию, которую фашистская Германия завоюет, «сделать полезной для Германии». Эрих Кох, как наместник Украины, в своем рождественском послании немецким солдатам в декабре 1942 г. развивал этот тезис, считая, что «мы, немцы, принимаем решения для целых столетий… Я… думаю – о гигантской колонизаторской (поселенческой) работе, которая должна быть выполнена на далеком Востоке.

Здесь имеется территория для всех солдат, здесь имеется место для всех, которые хотят работать и прогрессировать, здесь ожидает проблема действительной исторической величины. Необходимо создать жизненную основу для всех немцев, строить наследие для поколений… Мы знаем и глубоко уверены, что вы самые большие победители всех времен и самой тяжелой войны всех времен вернетесь обратно»[72]. Необходимо заметить, что ход последующих военных событий не позволил этим планам реализоваться в действительности. Но планы, озвученные представителями рейха, унесли сотни жизней гражданского населения оккупированных районов всех национальностей.

Из предписаний германского командования, которые надлежало выполнять, настойчиво звучало требование: «Сейчас необходимо вновь подчеркнуть основные задачи, вытекающие из особенностей Восточного фронта. Здесь в неизмеримо большей степени, чем на всех фронтах, следует воспитывать у немецких солдат чувство беспощадности. Никакое проявление мягкотелости по отношению к кому бы то ни было, независимо от пола и возраста, недопустимо…»[73]

Сроки оккупации районов были различные: несколько дней, несколько недель, другие районы – до трёх лет. По имеющимся данным, на оккупированной территории умерли, в том числе и от непосильного труда, голода, отсутствия медицинской помощи, 8,5 млн человек. Если вычесть из этого числа естественную убыль (6 % населения), рассчитанную для условий мирного времени и составляющую 4,4 млн человек, то число преждевременно умерших от жестокости оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи и др.) составило не менее 4,1 млн человек, в т. ч. и детей.

Общее число безвозвратно потерянных жизней гражданского населения на оккупированных территориях и на принудительных работах в Германии составляет больше половины людских жертв Советского Союза за период Великой Отечественной войны (13,7 млн чел. и 26,6 млн чел.).

Потери детей, родившихся в годы войны и тогда же умерших из-за повышенной детской смертности, составили 1,3 млн чел. В соответствии с гитлеровским планом «Ост» всего были преднамеренно истреблены на оккупированной территории более 7,4 млн человек мирного населения, в том числе 216 431 ребенок[74].

В том числе по России —1 млн 800 тыс., из них, по неполным данным, более 15 тыс. детей.

Нацистами только на территории Украины было создано более 230 концлагерей[75]. Не меньшее количество таких центров массового геноцида советских людей было создано и действовало на территории России, Белоруссии, Прибалтики. Эти «центры» – страшные фабрики смерти, к сожалению, не так широко известны мировой общественности, как Майданек, Освенцим, Треблинка, Дахау, Бухенвальд, Равенсбрюк, Заксенхаузен, Алитус, Саласпилс или Резекне.

Когда шла война, эти, как и многие другие, свидетельства были еще не известны миру. Ужасающие факты нечеловеческих зверств и злодеяний над людьми становились известными после публикации нот НКИД СССР, сводок Совинформбюро. Не сразу стала известна массовая карательная акция фашистов против жителей одного мирного городка, которая произошла осенью 1943 г. и является одним из крупнейших нацистских преступлений. Корюковка была центром партизанского движения на Черниговщине. Весной 1942 г. оккупанты сожгли три села – Елино, Мостки и Клюсы – и уничтожили свыше 400 чел. А 1–2 марта 1943 г. в этом же районе фашисты за неповиновение им уничтожили более 7,5 тысячи человек. В Сталинской области были уничтожены свыше 200 тысяч человек через расстрелы, повешение, живых сбрасывали в шурфы шахт. В г. Харькове оккупанты умертвили в душегубках и расстреляли свыше 30 тысяч человек. В Белоруссии только в деревне Клубовке погибли 1500 человек[76]. Все население этой деревни было сожжено заживо. Мировая общественность отказывалась в это верить, настолько изощренными и нечеловечными были изложенные факты преступлений. Эти факты требовали обобщения и проверки.

13 августа 1942 г. Оргбюро и секретариат ЦК ВКП(б), заслушав и обсудив вопрос «О работе на фронтах специальных корреспондентов центральных газет и ТАСС», постановило «принять меры к немедленному исправлению… недостатков в работе корреспондентов на фронте», при этом особое внимание было обращено на необходимость «обязать все редакции газет и военных корреспондентов обратить самое серьезное внимание на собирание и публикацию материалов о зверствах и грабежах немцев на оккупированной ими территории (курсив мой. – Н. П.)»[77].

Международная общественность с большим недоверием реагировала на факты гитлеровских зверств. 18 сентября 1942 г. американский журналист М. Хиндус в беседе с председателем правления ВОКСа В. С. Кеменовым обращал внимание на то, что «в США нет ненависти к немцам». М. Хиндус высказал убеждение, что «одной из главных целей пропаганды должно явиться воспитание этой ненависти… В США не печатают информации о зверствах гитлеровцев… В США существует недоверие к рассказам о зверствах с Первой мировой войны»[78].

В Канаде была аналогичная ситуация. Редактор газеты «Торонто стар» в телеграмме на имя заместителя начальника Совинформбюро А. С. Лозовского осенью 1942 г. сообщал, что редакция газеты «не хочет нарушать пищеварение своих читателей, поэтому и не печатает о зверствах на оккупированных территориях СССР», а также, сообщал редактор, «не интересуемся рассказами о советских детях»[79]. К сожалению, такая позиция была не единичная.

Корреспондент английской газеты «Таймс» Ральф Паркер осенью 1942 г. высказывал мнение, что неправильно, «когда во время встреч и бесед ответственные работники скрывают трудности и говорят только о хорошем. Трудности во время войны не могут не быть, поэтому слишком розовая информация возбуждает в английском читателе сомнения»[80]. Р. Паркер был не одинок в таких суждениях. Но к ним в кругу тех, кто готовил материал для зарубежного читателя, не всегда прислушивались. А отсюда и результат эффективности советской пропаганды. По этому поводу осенью 1943 г. Л. Лемперт, который по своей работе был связан с учреждениями в области пропаганды, в письме М. М. Литвинову писал о чрезвычайной неэффективности советской пропаганды. Лемперт тогда высказал мнение, что она «находится приблизительно на таком уровне, на каком была… экспортная торговля в 1925–1926 гг., когда товары отгружались без учета норм и требований мировых рынков»[81]. В какой-то степени он, может быть, был прав. Но не будем упускать из вида и такой момент, что официальная английская печать была не всегда объективной в изложении фактов. Корреспондент ТАСС в Лондоне сообщал в Москву в ноябре 1943 г., что в английских газетах при публикации доклада И. В. Сталина, сделанного на торжественном заседании в связи с очередной годовщиной Великой Октябрьской революции, был опущен ряд принципиальных мест. К их числу следует отнести такие, как об удержании Красной Армией наступательной инициативы, об ухудшении экономического положения Германии, о перспективах потери фашистами всей Украины, о том, что Германия стоит перед катастрофой. Не было ни слова об истреблении немцами сотен тысяч мирных жителей, опущены слова, что освобождению подлежат Чехословакия, Польша, Греция. Поправки были разосланы 8 ноября и напечатаны только в «Таймс» и «Дейли телеграф энд морнинг пост»[82]. Такой способ информации читателей напоминал усеченную правду как о политике СССР, так и об успехах Красной Армии в борьбе с агрессором.

Безусловно, каждая страна имела свою информационную пропагандистскую политику. Но ведь Великобритания была одной из стран – союзников с Советским Союзом и, очевидно, должна была быть заинтересованной популяризировать его успехи на Восточном фронте. Но в действительности все было наоборот. Великобритания придерживалась политики умеренного освещения и восхваления военных успехов СССР, чтобы было ясно, что без поддержки союзников победа будет достигнута не скоро.

В определенной мере с этим можно согласиться. Но возникает другой вопрос: как информировать читателя, который живет за океаном, о повседневной правде войны с фашизмом, если не писать о ней?! По свидетельству американских журналистов, даже в 1944 г. «американцам очень трудно было понять и поверить в зверства немцев». Один из журналистов, Л. Грулио, объяснял «это тем, что на американскую территорию еще не упала ни одна немецкая бомба»[83]. Но были и другие страны, куда не падали фашистские бомбы. Интерес проявлялся, но весьма сдержанный. Так, в это же время зав. 1-м Европейским отделом НКИД СССР П. Д. Орлов сообщил, что в Швеции представители социал-демократической прессы «высказали пожелание, чтобы советские статьи, эпизоды с фронта и тыла были бы не особенно острыми против немцев, а материалы о зверствах немцев будут совершенно неприемлемыми»[84].

В то же время шведская писательница Стринберг просила подобрать ей материал о зверствах в оккупированных районах над мирным населением, пленными, о разрушении памятников культуры и культурных учреждений, о введении приказов, направленных на истребление граждан СССР и введение рабского труда, и т. д. Писательница хотела «иметь материал самый верный – акты, протоколы, немецкие приказы (без перевода), показания свидетелей, перебежчиков и пленных», чтобы издать их в Швеции[85].

Об этой просьбе был проинформирован секретарь ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков. Обращает на себя внимание суждение, высказанное по этому поводу заместителем председателя правления ВОКСа И. Зотовым: «Считаю возможным удовлетворить просьбу писательницы Стринберг. В то же время необходимо заняться и нам, с тем чтобы по окончании войны издать такую “черную книгу” или издать по частям, томам, и по мере накапливания материалов. Предлагаю поручить эту работу Литагентству»[86]. Это пожелание так и осталось пожеланием. Спустя годы с большим трудом была подготовлена и издана «Черная книга» о холокосте, о чем уже было сказано выше. В то же время изданные в двух томах документы ЧГК по праву можно считать «Черной книгой» о злодеяниях фашистов на территории СССР.

Интересно отметить, что, согласно материалам радиоперехватов ТАСС и Радиокомитета за июль 1944 г., в пропаганде союзников почти ничего не говорилось о зверствах и расправах гитлеровцев с мирным советским населением. В этих материалах так же не упоминалось, что в Декларации, подписанной руководителями трех государств антигитлеровской коалиции – Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом, поставлен вопрос «о привлечении гитлеровцев к ответственности за совершенные преступления»[87].

Но нельзя забывать и то, что в радиопропаганде из Лондона появлялись и трезвые голоса, серьезно оценивавшие обстановку на Восточном фронте. Так, комментатор Патрик Лейси обращал внимание слушателей, что «нельзя забывать того, что Россия является сейчас господином военного положения на Востоке и что она делала больше, чем кто-либо из союзных стран для вытеснения германских войск из Польши и общего разгрома германской военной машины»[88].

В то же время следует отметить факт о снятии грифа «секретно» в середине 1990-х гг. с группы документов ГАРФ по фонду Р-8581 – Совинформбюро. Среди этих документов интересны директивы союзников по вопросам ведения пропаганды на европейские страны. В центральной директиве союзников из БПИ от 25.04–2.05.1945 г. (это, по существу, конец войны) был раздел под № 2. Он назывался «Интерпретация фактов». То, что там написано, заслуживает внимания. Цитируем дословно: «а) Слово зверства или какие-либо эквиваленты его, имеющие тенденциозно-пропагандистское значение, следует избегать при сообщении о голоде, плохом обращении и убийствах. Используйте слово преступления. При сообщении фактов, как бы ужасны они ни были, тон наших передач должен быть трезвый, основываться на фактах беспристрастных и объективных.

б) Поскольку имеется и, к несчастью, будет иметься в изобилии материал, поступающий из районов, оккупированных экспедиционными силами союзников, поэтому следует только упоминать о лагерях, обнаруженных нашим советским союзником, и не следует делать никаких общих сравнений преступлений, совершенных на различных театрах военных действий.

в) Даже при сообщении непосредственных фактов моменты следует преподносить в сжатом виде или по крайней мере включать только в последние известия или в кратком изложении новостей» (курсив мой. – Н. П.)[89].

Почему надо было делать так? Кого и зачем оберегали от тяжелейшей информации о фашистских преступлениях, от описания ужасов концлагерей и вида освобожденных советских военнопленных и советского гражданского населения, угнанного гитлеровцами в Германию? На этот вопрос хотелось бы услышать ответ самих разработчиков этих предложений. Но ни в прессе, ни в научной литературе пока, т. е. почти 70 лет прошло, это не нашло объяснения.

9 мая 1945 года – День Победы. День, который дал право советскому народу сказать всему миру, что он, советский народ, и Советский Союз спасли цивилизацию Европы от фашистских погромщиков. Спасли, но какой ценой?!

С 22 июня 1941 г. до 6 июня 1944 г. Советский Союз вел войну на своей территории один на один с Германией и всей гитлеровской коалицией. Это «сообщество» ответственно за все преступления и зверства, совершенные в ходе Великой Отечественной и Второй мировой войн. 6 июня 1944 г. союзники открыли второй фронт.

ЧГК проанализировала 54 тыс. актов, свыше 200 тыс. протоколов, полученных с тех территорий, которые подверглись временной оккупации или бомбардировкам фашистской коалиции, и в 1945 году представила документ об ущербе народному хозяйству Советского Союза. В отчете указано 1710 разрушенных городов и 70 тысяч сел и деревень; более 6 млн разрушенных зданий; 25 млн человек, лишившихся крова; 3 млн 800 тыс. разрушенных фабрик и заводов с 4 млн рабочих и служащих; 98 тыс. колхозов; 7 млн лошадей и 17 млн коров и др.

Прямой ущерб народному хозяйству – 679 млрд рублей[90].

26,6 млн советских людей погибли в 1941–1945 гг.

Не существует такой методики, которая позволила бы оценить тяжесть всех преступлений и зверств, которые испытали советские люди от фашистских агрессоров. Но им нет прощения и забвения.

Знать и помнить о преступлениях фашизма – это требование всех, кто сражался с гитлеровской коалицией, к нам, наследникам Великой Победы. Это – вечная память о погибших, даровавших нам свободу и жизнь.

* * *

Этот сборник – третий по счету в серии о Великой Отечественной войне, который подготовлен на материалах и документах, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории, и посвящен 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.

Напомним, что праздник Победы (День Победы) установлен Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 8 мая 1945 г. в ознаменование победы Советского Союза над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. Отмечается ежегодно 9 мая.

В 1946 году, в первую годовщину, тоже торжественно отмечался, как и в последующие годы, но день 9 мая оставался хотя и торжественным, но был рабочим днем в стране. В начале 1960-х гг. исполнялись круглые даты: 20-летие начала Великой Отечественной войны (22 июня 1961 г.) и 20-летие разгрома фашистской Германии (9 мая 1965 г.).

В руководстве страны родилась хорошая мысль: достойно отметить эти даты. В связи с этим редакция газеты «Комсомольская правда» в 1961 году обратилась к своим читателям, участникам и свидетелям событий 1941–1945 гг.:

«Дорогие друзья! Мы приглашаем тех, кто с оружием в руках сражался на фронтах с фашистской гадиной, тех, кто участвовал в обороне наших городов-героев, и тех, кто в тылу ковал победу над врагом, прислать в редакцию свои воспоминания О САМОМ ПАМЯТНОМ ДЛЯ ВАС ДНЕ ВОЙНЫ. Наиболее интересные рассказы будут опубликованы на страницах газеты.

Пишите нам по адресу: Москва, ул. Правды, 24, редакции газеты “Комсомольская правда” с пометкой на конверте “Самый памятный день войны”».

В ответ на это обращение начали поступать письма, некоторые из них были напечатаны на страницах газеты.

Когда страна готовилась отмечать двадцатилетие со Дня Победы над фашистской Германией, редакция в январе 1965 г. вновь обратилась к своим читателям. Предлагаем вам текст этого обращения:

«ОТ РЕДАКЦИИ: Дорогие друзья! Скоро – через четыре месяца – мы будем отмечать двадцатилетие со Дня Победы над фашистской Германией.

Готовясь к этой большой дате, “Комсомольская правда” будет широко печатать материалы, посвященные великому подвигу нашего народа в годы Второй мировой войны, повествующие о героизме, стойкости бойцов и командиров нашей армии, бесстрашии советских партизан, самоотверженных буднях тружеников тыла. Молодое поколение ждет рассказов о мужественных героях – комсомольцах военных лет.

Вот почему сегодня, следуя традиции газеты, мы обращаемся к нашим читателям, участникам войны. Расскажите о самом ярком боевом эпизоде, оставшемся в вашей памяти. Напишите о человеке, который был и остается для вас примером отваги и героизма.

Огромный интерес представят документы, дневники, записки времен войны, неопубликованные стихи и песни, письма с фронта и на фронт. Мы просим прислать их в газету…

От наших юных читателей мы ждем вестей о розыске героев, о поисках и находках реликвий военных лет.

Наиболее интересные из присланных материалов будут опубликованы на страницах “Комсомольской правды”, а затем изданы отдельной книжкой. Все документы будут переданы в Музей Советской Армии».

После этих публикаций начали регулярно поступать письма.

В «Предисловии» к вышедшим ранее сборникам этой серии мы уже писали, что их авторами были те, кто шагнул в грозные бои чуть ли не со школьного урока. В данном сборнике использованы письма тех, кто на себе испытал, что такое первый бой, плен, что значит помощь верных друзей в тяжелые минуты жизни. Для молодежи война представлялась совсем иной, чем оказалась в действительности. Многим из них военкоматы отказывали, потому что им не было 18 лет. И их из-за возраста не имели права призывать в действующую армию.

О тех, кто ушел воевать, защищать свою Родину, можно говорить, что именно о них впоследствии писал поэт-фронтовик К. Ваншенкин, что они были «рыцари без страха и упрека». Это они, уцелев в боях с врагом, пройдя плен и фашистские концлагеря, остались живыми и считали своим долгом рассказать и описать события и подвиги своих товарищей по оружию, и в первую очередь тех, кто остался на полях сражений, кто погиб в фашистских лагерях. Рассказать о тех, кто даже в концлагерях пытался вредить врагу. Это о них можно сказать словами М. Алигер:

У каждого была своя война,Свой путь вперед, свои участки боя,И каждый был во всем самим собою,И только цель была у всех одна.

После Великой Отечественной войны, когда ее участников спрашивали, какими воспоминаниями они хотели бы поделиться со своими товарищами по работе, один из них напомнил слова писателя Бориса Агапова, сказанные в разгар войны, в 1943 г.: «Как бы сделать так, чтобы те, кто войдут в жизнь позже нас, знали бы не только по учебнику, какие были победы, а сердцем знали, каких несчастий стоила их жизнь. Что сделать, чтобы вложить в их сознание это с такой же силой и видимостью, как знаем все это мы – свидетели войны. Это нужно не для благодарности и не к прославлению нас, а чтобы понимали они, по какой земле ходят и сколько она стоила».

Но не будем забывать, что многие не хотели вспоминать о том, что с ними случилось в годы войны. Пройдя плен и концлагеря, а затем проверочные лагеря, эти воины испытывали чувство стыда за то, что с ними случилось, за то, что многие им не верили или не хотели верить и понимать их. Поэтому их воспоминания в письмах – это боль сердца, это крик души, это просьба к читателю понять их. И самое главное – в этих воспоминаниях звучит горячее желание рассказать не только о себе и о своей беде, а звучит желание рассказать о тех, кто не дожил до Победы, кто ушел в вечность через печи крематориев или спит в земле без всякого надгробия, и никто не знает, кто он и откуда.

В «Предисловии» вышедших сборников (тиражи которых чудовищно малы) мы обращали внимание на то, что авторами писем двигало желание не только вспомнить или напомнить о трудностях военных лет. Авторам писем-исповедей хотелось также создать представление о том, как отразилась война на их судьбах. В той или иной форме высказывалось многократно мнение (от рядового до генерал-майора в отставке), что «необходимо писать не только о здравствующих и ныне Героях минувшей войны. Хотелось бы… вспомнить о тех, кто героически сражался в годы войны и сложил свои головы на поле брани, кто не дожил до победного конца. О тех, могилы которых не сохранились или затеряны по различным причинам».

Речь идет о так называемых маленьких героях, чья грудь при жизни не была украшена соответствующими знаками отличия, о многих героях военных будней долгое время молчали, потому что у них за плечами был «военный грех», а именно – был плен. Бывшие советские военнопленные тоже писали в редакцию газеты «Комсомольской правды». Но их писем по определенным причинам не печатали. Никого не волновало, что испытывали эти люди в душе. Ведь у них были семьи или создавались новые семьи, рождались дети, а те ребята, которые были постарше, спрашивали «Что ты делал на войне? Почему у тебя есть шрамы, а нет наград?» – и др. Письма, полученные редакцией и вводимые сейчас в исторический оборот знаний, – это подлинные документы военного периода. Этим письмам можно и нужно верить. Чем больше людей ознакомится с ними, тем яснее станет многое из того далекого военного времени, о котором некоторые не хотят вспоминать и говорить: оно слишком тяжелое незабываемое прошлое в жизни каждого.

Публикуемые материалы – письма из архива газеты «Комсомольская правда» – дают бесценный материал в изучении такой фундаментальной проблемы, как «человек на войне». Авторы писем в своем преимущественном большинстве участники Великой Отечественной войны – солдаты и офицеры.