Другое зеркало реальности

Несмотря на то, что фактически в помощи ему отказали, Сергей воспрял духом. Все-таки хоть один человек выслушал и даже что-то понял…

Когда он вышел из подъезда, то обратил внимание на замурзанного бродягу, который сидел на скамейке возле дома. Что– то знакомое почудилось ему в этом оборванце. Но он был очень занят своими мыслями и не стал разглядывать бомжа. Не спеша, он шел по улице, улыбаясь июльскому солнышку, своим мыслям, ощущению появившегося внутри чувства покоя… И вдруг в голове зашелестел знакомый шум. Так, бывало, перед тем, как начинали звучать чужие мысли. И следом за шумом прорезался голос. Он не был бесплотным и безличным, как в прошлые разы. Звучал хорошо поставленный баритон:

– Успокоился, чудак! А ведь ничего ты не решил, ничего не понял… Ты хотел избавиться от того, что только начинается… Планида твоя такова, не сопротивляйся лучше…

– Кто это! – отчаянно вскрикнул он. Прохожие испуганно шарахнулись в стороны. Сергей закрутился на месте и наткнулся взглядом на давешнего бродягу. Тот уныло тащился позади него, и когда Сергей взглядом впился ему в лицо, приподнял косматые брови. Их глаза встретились и Сергея словно пронзил электрический разряд… Из-под кустистых бровей в него стрельнули два пронзительных огня такой силы, что он даже зажмурился от полыхнувшего в глаза пламени. Бродяга тут же прикрыл глаза и, шаркая разбитыми ботинками, протащился мимо. Сергей еще немного постоял оживая, а потом, словно завороженный, пошел за нищим. Они долго кружили по окрестным улицам. Оборванец время от времени оглядывался, проверяя, идет ли Сергей за ним. Потом свернул в какую-то подворотню и исчез за мусорными баками. Сергей шагнул под провонявшие помоями своды и осторожно, чтобы не поскользнуться на пакости, прошел во двор. Дом зиял выбитыми глазницами окон. То ли его собирались сносить, то ли хотели ремонтировать. Но стоял он так, судя по всему, уже давно. Из-за болтавшейся на одной петле двери выглянул нищий и молча поманил Сергея пальцем. Тот послушно подошел и снова в его голове зазвучал баритон:

– Не бойся, ты сегодня сделал важный шаг и пора начинать путешествие. Прими все, что тебе будет дано и будь мудрым.

– А вы не можете так…нормально говорить, – попросил он бродягу. Тот хмыкнул и заговорил густым сочным голосом:

– Все можно, только тебе-то это зачем, ты же слышишь умом…

– Ну, так привычнее…

– Тогда слушай… Ты и сам не заметил, как встал на Путь и теперь достиг степени избранного. Не думай, что в этом какая-то твоя заслуга. Ты лишь продолжил Путь Духа, живущего в тебе. Ты достиг, но это не значит, что будешь наслаждаться плодами достигнутого. Пришла пора испытаний и борьбы. Та сила, что накоплена в тебе, просится в действие. Будь достоин ее и употреби во благо…

– Как это понять? В прошлый раз вы меня …

– Не вспоминай того, что было, не раздумывай над тем, что само идет в руки… Не придумывай себе жизнь! Живи тем, что дается… – оборвал Сергея собеседник.

– Но кто вы? Меня тогда на тренировке избили здорово, а Учитель сказал, что во мне поселилось зло и прогнал меня совсем…

– Кто я? А если узнаешь что-нибудь изменится? Ты сейчас волен все остановить и лишиться данности. Но сможешь ли жить в прежнем своем убогом качестве? Все равно начнешь строить себя заново и придешь к тому же результату… А про меня узнаешь все, дай срок…

– Вы черт?

Бродяга расхохотался....

– Как вы все просто воспринимаете! Разделили мир на Бога и дьявола и считаете, что познали его? Иди, служи Высшему и помни, что жизнь бесконечно сложна и проста одновременно. Вы усложняете ее до бесконечности. Мало кто принимает простоту и живет легко и ярко! Иди…

– Но куда? И как служить?

– Все поймешь в свой час. Иди, не трать время попусту.

– А зачем вы меня преследовали? Зачем эта встреча, раз вы меня гоните?

– Голосу своего ума ты не доверял, не верил знакам и переживаниям. Что тебя еще могло убедить? Только я, ведь ты меня запомнил и искал… Вот я и пришел…

– Но я хотел…

– Иди, скоро дверь откроется, и ты войдешь в служение… – с этими словами нищий повернулся к Сергею спиной и медленно побрел со двора. Он завернул в подворотню, и Сергей кинулся за ним, но там никого не было, словно весь разговор ему пригрезился…

Странное это было состояние: наполненной опустошенности. Он полностью выдохся, обессилел и еле дотащился до дома. Но внутри, там, где раньше он ощущал уютное, теплое и надежное пространство, теперь жила и пульсировала волна силы. Она вздымалась в нем и тогда он еле передвигал ноги. Она опадала, и он ощущал, что оживает… Он никак не мог понять, что происходит: вроде бы наоборот с подъемом внутренней силы должна была появляться бодрость. Дома она разделся и рухнул на кровать. Потрясения сегодняшнего дня выбили его из колеи окончательно. Он уже смирился с мыслью, что стал не таким, как все. Он убедил себя в том, что еще немного и он рехнется, поэтому любые странности в себе он объяснял просто. Но сегодняшняя встреча и особенно напутствие бродяги подействовали на него угнетающе. Он понял, что становится исполнителем чьей-то воли, и отчаяние от того, что не может противостоять невидимому натиску, оказалось тяжелей самой трудной работы.

Незаметно он уснул и во сне снова увидел бродягу. Тот был в белой длинной рубахе, с блестящими шпильками в волосах. А вокруг него стояли меднокожие люди с черными смоляными волосами. Он увидел, как перед бродягой преклоняют колени украшенные золотыми наплечниками люди. И еще он увидел, как протягивают они руки к сияющему у него на груди золотому диску, и в их руках тех трепещет окровавленный комок человеческого сердца. В ужасе он проснулся и увидел, на стене голубое пятно лунного света. В комнате было удивительно тихо. Такой тишины он не слышал никогда. Обычно за окном шумел город, шелестели листья, на кухне урчал холодильник… А сейчас не было слышно ни звука.

Из лунного пятна на стене вдруг шагнула тень. Она остановилась посередине комнаты, и в голове зазвучал знакомый баритон:

– Время! Дверь отворена и ты должен решить! Войдешь в служение или останешься!

Он не знал, что должен ответить, но вспомнил сказанное сегодня: “Не придумывай себе жизнь, живи тем, что дается…” Он прислушался к себе, к своим ощущениям. Что-то внутри подталкивало его, подсказывало, что он должен идти и служить…

– Я иду… – хрипло произнес он, и тогда тень посередине комнаты снова превратилась в давешнего бродягу. Только был он как во сне – в белой длинной рубахе и с золотым диском на груди.

– Тогда внимай и делай… Открой спину ветру силы и выпусти его из себя…

Он почувствовал, как сила, пульсировавшая в нем, струится сквозь спину и закручивается позади него в большой сияющий пузырь. Тело казалось прилепленным к пузырю, как мошка к куску свежей смолы.

– А теперь думай про спину, все время помни и чувствуй ее! Опрокидывайся назад, падай!

Сергей начал падать назад, навзничь, вначале медленно, а потом стремительно. Но страха удариться головой об пол не было. Он понимал, что падает не тело, а то, что внутри него… И оно не упало, а достигнув нижней точки начало сгибаться и перекручиваться. Он чувствовал, что внутренняя сущность оборачивается в нем, как будто делает обратное сальто…

Комната и странный бродяга исчезли. Он перестал видеть, но чувствовал стремительное движение в чем-то сером. Когда оно замедлилось – он оказался перед чертой. За ней веером разбегались в разные стороны несколько тропинок. Три были видны отчетливо, а остальные терялись в призрачном тумане. Три ярких тропинки начали пульсировать и раздвигаться, как будто уступали место… И возникла еще одна, чуть светящаяся. Он понял, что эта тропинка – его. И более не раздумывая, шагнул на нее. Он еще успел почувствовать, как прогнулась под ним упругая поверхность, и тут же оказался у перекрестка, где все четыре тропинки соединялись в одну дорогу. Почему-то он стал искать глазами камень, на котором были бы написаны слова. Но камня не было. Он ощутил, что дорога ждет, когда он шагнет, и он шагнул… Что-то мигнуло вокруг, с глаз упала пелена и он снова увидел луну. Сперва он решил, что все видения – это галлюцинации, но тут же сообразил, что уже не сидит, а стоит, и вокруг него все другое.

Он стоял возле старинного храма, сверкавшего в лунном свете белыми стенами. Прохладный воздух был напоен густыми ароматами зелени. Впереди он разглядел решетчатую ограду. А за ней на полях увидел клубки черноты, которые сливались и плотной волной медленно приближались к церковной ограде. Сергею вся эта картина показалась знакомой. Он силился вспомнить, где видел подобное, но никак не мог. За его спиной со скрипом отворилась дверь храма и на крыльцо вышел невысокий священник. И Сергей вспомнил свое путешествие в потоках благостного Света. Он пребывал в горних высях и видел, как внизу по залитой лунным светом котловине ползла густая, слоистая темная масса. От нее веяло ужасом неживого. В глубинах этого кошмарного потока то и дело рождались и исчезали жуткие видения. То чье-то окровавленное лицо, то рот, распахнутый в страшном хрипе. А то выныривали безумные, наполненные болью, мукой и ужасом глаза.

Он увидел священника, который встал перед волной тьмы, раскинув руки. Он услышал бесплотное: «Помогите ему одолеть нечисть!» И понял, что нужно делать. Раскинув руки, он послал наполнявшую его силу на помощь маленькому человеку в рясе. Могучий поток концентрировался в образе сверкающего креста позади батюшки. Сила нарастала, и Сергей почувствовал, как гудит и вибрирует пространство вокруг него. Стекающими с ладоней лучами силы Сергей вонзился в плотную черноту, словно копьями и жег ее, испепелял, разрывал на части и снова жег… В пространстве, наполненном мягким лунным светом, раздался жуткий вопль. Поток черноты был разорван, он спешно откатывался вдаль, к болоту, в глубину темнеющего у горизонта леса.

Воссоединение

Раз в шесть месяцев все лекари собирались в храмах Высоких Наставников. Эти собрания использовались также и для того, чтобы через Наставников лекари могли общаться меж собой и обсуждать важные жизненные проблемы. Как всегда, готовились к собранию загодя, очищались, постились, стирали глубинные психологические комплексы, чтобы во время общения никто из коллег не мог уловить в другом даже тени душевного смятения.

Для Доктора очередное собрание лекарей должно было стать новой жизненной ступенькой. Наставники уже давно говорили о последней ступени посвящения, о том уровне, выше которого только они сами. Таких мастеров в мире были единицы. Жили они в дальних укромных уголках, где готовились к переходу в сонм Наставников. Годы служения они использовали для постижения тайного знания, перестройки тела в состояние нематерии. Даже лекари высших посвящений мало знали о жизни мастеров. Смутные слухи, домыслы, легенды… Мастеров было очень мало, а спрашивать про них у Наставников никто не решался. Наставники были всегда, это являлось непреложным законом бытия. Таким же законом было то, что Наставники знали все, а обычные люди знали только то, что они могут прийти на помощь любому в нужное время. Степень нужности и момент помощи определяли сами Наставники. Историки, правда, упоминали о древних легендах, когда мир был разорван на множество островков жизни, и Наставников еще не было… Но от той жизни оставались только черепки в хранилищах древностей, да еще страшные рассказы о мертвых лесах, огромных волнах на море, пересохших реках и массовом уходе людей из жизни. Тогда это называли смертью.

Когда Доктор учился, в курсе мировой истории студенты знакомились со страшной картиной прежнего мира, смотрели непонятные ленты тех лет, слушали голоса давно ушедших людей, но не могли связать древность со своим сегодняшним житьем. Помнится, тогда больше всего удивляло то, что все, как один, боялись смерти. И почему-то люди говорили только о живом и мертвом. Он прослушивал лекции без особого интереса и сейчас все позабыл. А когда Наставники предложили ему подняться на последнюю ступень иерархии лекарей, он неожиданно вспомнил те, давно забытые лекции. Захотелось ему послушать исторические монологи…

В хранилище древностей ему подобрали все необходимое, и он заперся в специальном кабинете, чтобы погрузиться в мир давно ушедшего…

Видеообъем вспыхнул посередине комнаты, и вход в него начал переливаться разноцветными огоньками. Доктор решительно шагнул внутрь и сразу же оказался в самом эпицентре песчаной бури. Свирепый ветер нес тонны песка, выл и свистел в решетках каких-то конструкций, заметал песчаными сугробами остатки зданий. Воздуха практически не было, вместо него тончайшая взвесь песка обдирала кожу, залезала в щелки одежды и просачивалась сквозь поры кожи. Голос комментатора говорил: “Большинство городов превратились сначала в перенаселенные мегаполисы, а потом в рассадники болезней, источники опаснейших эпидемий. Люди уходили из городов, но от былых лесов остались жалкие рощи, которые тонули в мусорных отходах. Со всех сторон на людей наступала пустыня, одна за другой следовали песчаные бури. Раз от разу они становились все более свирепыми и мощными. Вы видите критический момент, когда большие города исчезли, все годное для жизни пространство мира поглотил песок. Остались кучки людей в разных уголках планеты. Наука исчезла вместе с индустриальными центрами, техники, способной противостоять разрушению природы, больше не было. Люди оказались перед угрозой полного исчезновения своей культуры. Ко всем бедам присоединились эпидемии новых болезней, которые были похожи по своим клиническим проявлениям на прежние, но совершенно не поддавались традиционной терапии. Организм человека был перенасыщен химическими соединениями, и даже ничтожные дозы препаратов вызывали ужасающие реакции, как правило, приводящие к гибели больного. Первой описанной болезнью той волны стала песчаная язва. Вы видите запись обследования больного с таким диагнозом”

Доктор, живший сейчас событиями внутри Видеообъема, увидел перед собой истощенного человека без кожи. Ее остатки клочьями висели на локтях и коленях, а остальное тело было сплошным кровоточащим куском мяса. Больной не мог ни стоять, ни лежать, ни сидеть. Не было кожи и любое прикосновение к телу вызывало у него мучительные боли…

“Врачи оказались бессильны перед новыми недугами. Они не могли оказать помощь пациентам, которых становилось все больше. Разрушенная природа мстила людям. К этому времени относится первое проявление Наставников. Сейчас вы увидите их вмешательство в…”

Изображение замельтешило, сверкнуло и погасло. Доктор изумленно огляделся. Он пребывал в темноте, пронизанной колючими вспышками света. Они стремительными бросками перемещались по всему пространству и, казалось, окружали его со всех сторон. В голове зазвучал голос его Наставника:

– Тебя ждет служение большее, чем то, которое ты исповедуешь сейчас. Оставь свои поиски, не ищи причин происходящего. Ты хотел начать служение и приготовиться к посвящению… Иди и служи…

– Куда? Разве я не могу служить своим знанием и опытом?

– Служи им, но не здесь. Твоя сила нужна тем, кто отделен от тебя, но ждет помощи… Иди…

Доктор почувствовал, как тело его начинает проваливаться спиной назад, как будто он падал в яму. Потом падение превратилось в перекручивание. Тело выполняло обратное сальто в падении… Когда акробатика завершилась, Доктор перевел дух, тренированное сознание растеклось вокруг тела чувствительным полем, собирающим информацию об окружающем мире. Было темно и тихо. Где-то слышался однообразный негромкий звук, пахло незнакомыми ароматами, воздух слоился полосами тепла и прохлады. Ощущения донесли чувство грозной опасности, волной катившейся издалека.

Доктор огляделся и увидел странные приземистые дома, освещенные призрачным светом луны, узкую улицу, изрезанную черными тенями заборов и крыш. И за домами различил силуэт белого высокого здания причудливой формы. Он понял, что волна угрозы и опасности нацелена именно туда и там его ждут… Он побежал по улице к белому дому…

Возле причудливой металлической ограды, окружавшей двор, он увидел плотную черноту, которая киселем лежала на траве и медленно колыхалась, как предутренний туман на озере. Чернота еще не добралась до ворот и доктор успел проскочить мимо нее во двор, туда, где возле белых стен виднелись фигуры людей. Он приблизился к ним и спросил:

– Что мне делать?

Ему не ответили. Люди всматривались в пространство за оградой, словно ожидая оттуда неожиданной атаки. Доктор встал рядом и ощутил, как их поле втягивает его в себя. Он увидел, как накрывший их энергетический купол, заметно увеличился и засверкал. И в этот момент ударила первая волна черноты. Она перехлестнула через забор и с хлюпающим звуком обрушилась на людей. Однако добраться до них не смогла – наткнулась на радужную оболочку купола и откатилась обратно – к забору. Вперед вышел небольшого роста человек с бородой, в необычной черной одежде. На его груди в лунном свете сверкал символ в виде перекрещенных пластин. Он встал на пути черноты и широко раскинул руки…

Доктор посмотрел на него и вдруг вспомнил свое недавнее видение. Он поднял лицо к небу, распахнул руки и мыслью обратился к Наставникам. Он просил помощи. И она пришла. Он раздвоился и почувствовал себя стоящим рядом с людьми на земле и одновременно где-то в неведомом мире, среди водоворотов света и кипящих потоков силы. Его взор различил очертания Наставников. Они раскрывали тоннели, через которые сила низвергалась на людей. Доктор раскрыл грудь, чтобы принять силу в себя. Он понял, что Наставники сейчас направляют Вселенскую мощь из непостижимых глубин Космоса на людей. В ней было такое, о чем даже он, лекарь высших посвящений не знал. Это был иной уровень жизни, качественно другое состояние бытия. Доктор ощутил, что все окружающее их пространство наполнено жизнью. Оно само живое и едино в бесконечном разнообразии форм проявления. И еще он почувствовал любовь. Это было совершенное по чистоте и яркости состояние. Живое пространство любит его не за что-то конкретное, как часто любят люди друг друга. Его любят за то, что он есть, живет в мире и что-то делает… Эта любовь была наполнена мудростью, нежной заботой и счастьем. Всякий, прикоснувшийся к ней становился счастливым.

Потоки силы через него распространились на других. Люди стали единым организмом, и доктор в нем был источником силы. Первый – невысокий человек, стоявший впереди всех источал благость и чистоту. Что исходило от другого, доктор пока не понял, да это сейчас было неважно.

И вдруг что-то изменилось в окружающем пространстве. Доктор своим двойным зрением видел, как вдали, где были те, двое, возникло облачко опасности, угрозы. И он же, стоявший рядом с ними, чувствовал смрадное дыхание беды… И он раскинул руки в стороны, растворил тело в струении света. Оно стало линзой, сквозь которую многократно усиленный поток, полный воли и решимости устремился к тем, кто противостоял опасности. Он чувствовал могильный холод черноты, колющими ударами проникавший в сердце, и концентрированный страх, сжатый до плотности непереносимого ужаса. Столкновение двух сил…

Волна черноты новым броском чуть не смяла невидимую оборону, но люди ощутили, как к ним притекает Сила и ограждает неприступной стеной.

А потом возникло еще что-то непонятное, страшное, что разорвало единую оборону людей      , раскидало их в стороны и каждый оказался один на один с кисельно вязкими, мерзкими сгустками враждебной силы. Доктор из глубин пространства, наполненного светом и посылал людям потоки энергии и одновременно оставался человеком, голыми руками сражавшимся с нечистью. Из черной пелены выныривали жуткие уроды, полуистлевшие мертвецы, хрипящие рожи, сгустки страха с глазами… И Доктор рывком ухватил какое-то страшилище за шею и длинный скользкий хвост, рванул что было сил и отбросил в разные стороны ошметки трепыхавшейся холодной плоти. И вдруг почувствовал, что битва выиграна. Трудно передать словами чувство внезапного облегчения и понимание – они победили!

Доктор огляделся и увидел, что вперед вышел бородатый человек, а позади, вознесясь высоко в темное небо, искрится и сверкает огромный крест. Великая сила лучилась от него, и волна черноты стремительно откатывается обратно, к темнеющему вдали лесу. А сверху, с неба, сияющие лучи силы вонзались в нее, разрывали на куски, жгли и давили остатки. Вопль страха и ненависти висел над полем. Остатки нечисти, побитые, раздавленные, но не сдавшиеся, уползали в свои норы....

Часть вторая «Испытания»

Одним из условий бытия людей является наличие времени. Время – это процесс бесконечного количества начал и окончаний каких-то событий (будь это глобальные ситуации или ничтожные взаимодействия). Оно присуще людской культуре именно потому, что логика цивилизации ориентирована на линейное развитие процессов. Любой, более высокий, нежели человеческая общность, уровень бытия имеет либо надвременную структуру, либо вообще пребывает вне времени и потому безначален и бесконечен. Человеческое воображение не в силах понять и принять это состояние мира, ибо для него нет образцов и аналогий в людскими арсенале понимания. Бог безначален и бесконечен, равно как и вселенная. Новые космологические теории, говорят о конечности НАШЕЙ вселенной, но что стоит за ее порогом, какие дали и просторы разворачиваются за границами нашего восприятия, мы даже предположить не можем, ибо не имеем опыта такого восприятия, не имеем аналогов, с которыми могли бы сравнить подобные переживания.

Часто людей, коснувшихся неизведанных глубин непознаваемого, относят к сумасшедшим. В чем-то это утверждение справедливо, ибо они познали нечто выходящее за рамки привычной логики. Древние считали сумасшедших Божьими людьми и относились к ним с мистическим почтением. Что видят эти люди в глубинных переживаниях, с какими сущностями вступают в контакт, в каких вневременных полях путешествуют они? Вопросы без ответов.

Наука говорит и делает то, что понятно и доступно логике восприятия. Иные идеи относят к бредовым и долго не воспринимаются. И все же наступает момент, когда бредовая идея становится понятной многим и тогда захватывает людей, и ведет за собой.

Время – это линия, проведенная на ткани Вселенной. И подобно тому, как линия на бумаге имеет начало и конец, подобно тому, как каждый отрезок этой линии существует одновременно со всей линией, время наше дискретно в восприятии каждого конкретного человека, и линейно и непрерывно для стороннего наблюдателя. Все события древности, современности и будущего уже свершились и существуют одновременно в разных отрезках линии времени. Они отражаются в восприятии конкретных людей, и завершение этих процессов означает только то, что восприятие человека завершило формирование своего отношения к происходящему событию и он сам продвинулся по линии времени дальше. А само событие осталось на линии времени и существует вне зависимости от памяти людей, перешедших на другой отрезок линии времени.

Существует утверждение: сегодня – это острие времени, а все, что было мгновение назад уже ушло в «прошлое» – есть лишь дань людской самости. Человек считает, что только тот момент времени, в котором он ощущает себя и есть точка «сейчас». Но то же самое может сказать человек вчерашнего дня или человек из послезавтра. Точек «сейчас» на линии времени столько, сколько мгновений проживает человек. Человеческое восприятие точки «сейчас» и является причиной возникновения времени. Оно существует до тех пор, пока мы создаем его. Оно управляет нами поскольку мы уверены, что все в этой жизни имеет «начало» и «конец». Отрешиться от этой жизненной программы человек не может, потому что избавление от нее повлечет за собой перемену всех жизненных аксиом. Готовы люди к этому? Большинству не хочется даже задумываться над таким непонятным явлением, как время. Проще придумать парадоксы темпоральных переходов или какие-то иные удивительные фокусы. Но наступает миг, когда появляется вопрос: что я такое, зачем живу, для чего ползу по жизни? Это все отголоски главного, непроизнесенного вопроса: почему я в потоке времени, как утлая лодчонка в бурной стремнине? Неужели нет выхода на берег, твердый и прочный, на берег безвременья? И где кончается линия времени?

Вперед, в прошлое…

То, что произошло с Юрием Ивановичем в последнее время изменило его жизнь настолько, что он уже не удивлялся ничему. Но парадокс с одновременным сосуществованием прошлого и будущего, о котором рассказал Доктор, показался ему совсем уж заумным, и он решил не ломать голову. Раз говорят, что так есть, пусть так и будет, а он живет в своем времени, занимает нишу и хочет оставаться там, где его знают, уважают, и даже, как выяснилось, любят. Поначалу, чувство нужности кому-то было для него странным. Он привык, что его боялись, уважали его силу и авторитет, но, чтобы любили не за что-то, а за сам факт бытия, за то, что он есть – в его сознании укладывалось с трудом. После встречи с Братьями, все в нем перевернулось.