Последняя афёра

– Тогда зачем было оборудовать сейф, если вы в нем ничего не храните?

– Этот дом я купил у купца Загоскина и сейф уже был там. Мне что, его ломать только потому, что нечего в нем хранить?

– Логично! – Заключил Ростопчин, и посмотрел на Соколова. – Господин полковник, у вас есть вопросы?

У Соколова вопросов не было, и Ростопчин распорядился, чтобы француза отвезли обратно.

– Федор, почему ты не спросил его про ключи?

– Если ключи лежали в ящике стола, то убийца действительно мог ими воспользоваться, даже при наличии дубликатов.

– Нужно было показать Шуазелю эти дубликаты? Как он объяснит, этот факт?

– Никак. Он просто пожмет плечами. Виктор, пойми простую вещь, он не обязан ничего объяснять и доказывать, это наша работа, а никаких улик против Шуазеля у нас пока нет.

1. Огюст де Шуазель –Гуфье (1752 – 1817). Французский эмигрант на русской службе.

2. Барятинский Иван Сергеевич (1740 – 1811) – русский дипломат.

3. Исторический факт.

4. Исторический факт.

5. Капитан – чин 9-го класса в табели о рангах.

Глава 7. Петербург, 21 августа 1798 года (вторник). Соколов, 2-й день расследования. Начало.

Соколов пребывал в подавленном настроении. Лежа в кровати, несмотря на усталость, он никак не мог уснуть – все думал о том, как завтра будет допрашивать пассажиров датской шхуны. До сих пор он только помогал: в Екатеринбурге Штейнбергу, а в Петербурге Ростопчину. Собственно говоря, вся его «помощь» сводилась к простому присутствию – никаких инициатив во время допросов он не проявлял и даже не представлял, как это делать. Вот сейчас Ростопчин приказал допросить пассажиров, которые плыли на датской шхуне «Королева Маргарита» вместе с Корсаковым, а как это сделать? Что конкретно спрашивать? Соколов понял, что не уснет, встал, зажег свечи и сел за стол.

«Нужно хотя бы набросать перечень вопросов» – решил он и пододвинул к себе стопку листов и чернильный прибор из уральского малахита, и занялся изучением списка, который передал ему Ростопчин.

Всего в Петербург на шхуне «Королева Маргарита» прибыли семь пассажиров, из которых пятеро были представителями известных российских купцов и лишь двое – Корсаков и Новак не имели отношения к торговле. Уже легче! Среди купцов, чьи торговые агенты прибыли в Петербург из Европы 19 августа, трое – Бумажников, Худобин и Дурдин, занимались переработкой льна и поставляли в Европу пряжу и готовое волокно. Громов был известным лесопромышленником, а Чиркин – пивоваром. Все пятеро имели в порту свои склады и конторы, поэтому вероятность найти этих пассажиров была велика, на что и рассчитывал Ростопчин, поручив это дело Соколову.

– Получается, что нужно всех расспрашивать про одного пассажира – Новака. – Подумал Виктор. – Хорошо, но что конкретно выяснять? Не спрашивать же прямо: похож он на убийцу или нет? Значит, нужно идти обходным путем. Как? Виктор мысленно представил себя на корабле, где ему предстояло провести целый месяц в тесной компании одних и тех же малознакомых лиц. Ситуация до боли знакомая. Ему уже приходилось жить в глухих гарнизонах, где круг общения был сильно ограничен и там все свободное время офицеры полка проводили в грязном трактире. Если тебе не повезло найти свободную вдовушку, то твой удел попойки и пьяные разговоры, где единственной отдушиной были воспоминания старших товарищей о давно прошедших славных баталиях. На корабле вместо трактира – верхняя палуба, правда, водки нет, но беседы никто не отменял. Хочешь, не хочешь, а общаться придется, и вот здесь есть вероятность, что Новак мог рассказать лишнее. Конечно не об убийстве Корсакова, а просто какие-то мелочи из своей жизни: кто он, откуда, зачем и куда направляется?

Настроение сразу поднялось, Виктор на радостях, даже позволил себе небольшую дозу коньяка на сон грядущий, а утром проснулся полный сил и желания работать.

Первым, кого удалось отловить в порту, был сын пивовара Чиркина Демид – рыжеволосый малый, лет двадцати.

– Полковник Соколов, «Тайная полиция». – Представился Виктор, показывая удостоверение. – Где мы можем поговорить, чтобы нам никто не мешал?

– Можно пройти в контору, там сейчас никого нет. – Пожал плечами Демид, он был явно сбит с толку. – А вы, господин полковник, по какому делу?

– Убит Корсаков Михаил Николаевич, плывший с вами на одном корабле. Вы об этом что-нибудь слышали?

– Я вообще первый раз слышу эту фамилию.

– А вы знали всех, кто прибыл в Петербург вместе с вами на шхуне «Королева Маргарита»?

Демид на секунду задумался.

– Фамилию одного пассажира я не знал. – Наконец произнес он. – Уже в возрасте, лет за сорок.

– Совершенно верно – Корсаков Михаил Николаевич, личный представитель императора.

– Хорошо, пройдемте в контору.

Они вошли в помещение склада, где слева от входа была отгорожена небольшая комнатушка, вдоль торцовых стен которой, располагались шкафы с документацией, а в центре стоял стол и несколько стульев. Соколов расположился по центру, а Демид устроился слева от него.

– Вы сели на корабль в Амстердаме?

– Да, я был в Голландии два месяца, изучал в фирме «Bavaria» (1) технологию и производственный процесс пивоварения. Хотим открыть в Петербурге филиал.

– Скажите, кого из ваших попутчиков вы знали раньше?

– Только Леньку Хворостова и Мишку Максимова. Поляка Лозинского я тоже знаю, но он старше намного и с нами практически не общался, только здоровался при встрече. С Семеном Павловым, который подсел в Любеке, я познакомился уже на судне, но хорошо знаю его хозяина Худобина, он друг моего отца.

– Они все сейчас в Петербурге?

– Нет, Хворостов уехал в Псков, а Максимов в Смоленск. Они вернуться в Петербург месяца через два. Лозинский и Павлов должны быть здесь, во всяком случае, вчера я их видел в порту.

По спискам Ростопчина Хворостов значился приказчиком купца Бумажникова, а Максимов – торговым агентом Дурдина. Наверняка, оба отправились с докладами к своим хозяевам, что было известно заранее. Соколов отметил это в своих бумагах и продолжил допрос.

– Получается, что шесть пассажиров сели на шхуну «Королева Маргарита» в Амстердаме, а седьмой – Павлов, присоединился к вам в Любеке?

– Не совсем так. В Любеке на корабль сели трое: два купца с товаром и Павлов. Рано утром судно стало на рейд, и вскоре подошла лодка, доставившая на борт одного из купцов с двумя ящиками и Семена Павлова.

– Что это вам не спалось ранним утром?

– Хотели смотаться на берег, закупить вина. Заранее договорились с капитаном, а тут как раз и лодка подвернулась. Они выгрузили ящики и мы тут же наняли эту лодку, а Семён Павлов отправился с нами в качестве проводника – показать, где продают лучшее вино.

«Черт побери»! – Выругался про себя Соколов. – «Мы совсем упустили из виду, что состав грузов и пассажиров мог меняться».

– А второй купец?

– Он сел к нам в лодку, когда мы возвращались на корабль.

– А его багаж?

– Несколько ящиков и тюки с шерстью, подвезли позже на двух лодках.

– Где сошли эти купцы?

– В Кенигсберге.

– Кроме этих трех, кто-нибудь еще подсаживался по пути в Петербург?

– Нет, только те трое, что сели в Любеке. Там всего десять кают для пассажиров, из них девять были заняты, да и сезон уже заканчивался.

– Фамилии купцов случайно не помните?

– Только имя того, что плыл с нами на лодке – Йохан. Мы потом пару раз выпивали за компанию.

– Кто он, откуда?

– Говорил, что купец из Кенигсберга.

– А второй?

– Я с ним вообще не разговаривал, да и видел всего один раз. Он был болен и не покидал своей каюты до самого Кенигсберга. Вы лучше спросите поляков – Новака и Лозинского, они ходили проведать своего соотечественника.

– А что за ящики были у этого купца?

– А я откуда знаю. Видел их только мельком при погрузке, мне тогда не до них было.

– А хоть какого цвета были ящики, вы заметили?

– А кто же их знает? Они были обшиты парусиной.

Поняв, что про купцов и ящики больше ничего от пивовара не узнает, Соколов перевел разговор на таинственного поляка.

– Вот пассажир по фамилии Новак. Что вы можете о нем сказать?

– Только то, что он поляк. Могу еще добавить, что он не купец и не промышленник.

– Возможно студент?

– Вряд ли, по возрасту староват он для студента. На вид ему лет тридцать пять, похож на шляхтича. Насчет Новака вам нужно к Лозинскому, они мало того, что земляки, так еще и близки по возрасту. С нами они только здравствуйте и до свидания. У нас была своя компания, так что мы к ним не лезли, а они к нам.

Простившись с пивоваром, Соколов отправились на склад к лесопромышленнику Громову. Поляка Лозинского на месте он не застал, тот занимался отгрузкой корабельной сосны. Пришлось полчаса подождать. За это время Виктор успел записать всю беседу с сыном пивовара.

– Вы возвращались из Европы на судне «Королева Маргарита»? – Предварительно представившись, начал допрос Соколов.

– Да. А в чем, собственно говоря, дело?

– Убит ваш попутчик, Корсаков Михаил Николаевич.

– Вероятно, это тот нелюдимый господин с усиками, редко покидавший свою каюту, фамилии всех остальных я знаю.

– Вы с ним не были знакомы?

– Не имел чести, господин полковник. Сам он к общению с попутчиками не стремился, все больше книжки читал, да и не было среди пассажиров людей его возраста. Удивительно…

– Что именно вас удивляет, господин Лозинский?

– Что убийством рядового пассажира занимается полковник.

– Корсаков не рядовой пассажир, как вы изволили выразиться, а личный представитель императора.

– Извините. – Стушевался приказчик. – Не знал. Я готов помочь, господин полковник.

– Всего в Петербург на корабле «Королева Маргарита» прибыли семь пассажиров, включая вас.– Продолжил допрос Соколов. – Кого из них вы знали раньше?

– Сложно сказать, что я кого-то из них знал. Естественно в порту сталкивался, знал, кто у кого работает, но вряд ли это можно назвать знакомством. При встрече раскланиваемся и только.

– А поляк Новак?

– Я познакомился с ним на корабле. Новак человек культурный, бывший офицер австрийской армии, который много повидал, с ним есть о чем поговорить. – Начал заводиться Лозинский. – Поймите, за четыре недели на этом корыте можно с ума сойти от безделья, а тут подвернулся интересный человек, почему я должен отказаться от такой компании.

– Господин Лозинский, вас никто ни в чем не обвиняет. – Попытался разрядить обстановку Соколов. – Получается, что Новак был единственным из пассажиров, кто путешествовал ради собственного удовольствия, а не по служебной необходимости.

– Я бы так не сказал, господин полковник. По его словам он неплохо нажился на австрийской службе и хотел приобрести где-нибудь под Москвой поместье.

– Как это он умудрился составить капитал на военной службе?

– Он провел четыре года в Италии, пока их оттуда не турнул Наполеон. Ломбардия одна из самых богатых итальянских провинций, а во время войны сами понимаете, грабят и те и другие, нужно только уметь это делать с умом.

– Получается, что багажа у него не было?

– Только небольшой саквояж.

– В Любеке подсел еще один ваш соотечественник.

– Моравский, купец из Варшавы. Он сел на корабль уже, будучи больным и весь путь до Кенигсберга провел в своей каюте. Мы с Анджеем как-то зашли его проведать, но он как раз принимал лекарство и не расположен был к разговорам.

– Откуда вам известно, что его фамилия Моравский?

– Это мне Анджей сказал. С самим купцом я вообще ни разу не разговаривал, да и видел его лишь один раз и то мельком.

– У него был груз из двух ящиков.

– Не могу ничего сказать, господин полковник. Чего не видел, того не видел.

– Но ведь ящики грузили в Любеке и разгружали в Кенигсберге.

– Это было рано утром, господин полковник, а я бессонницей и излишним любопытством не страдаю. По этому вопросу вам лучше обратиться к молодежи – они караулили каждый заход корабля, чтобы затовариться дешевым вином в портовых кабаках.

– Как внешне выглядел этот варшавский купец?

– Еще раз повторяю, господин полковник, я видел Моравского всего один раз. Все что запомнил – это усы и черная борода, по моему мнению, он больше походил на еврея, только без пейсов.

– Новак не предлагал вам встретиться в Петербурге?

– Нет, эту тему мы даже не обсуждали. Как только сошли на берег, так сразу и забыли друг про друга.

– Там был еще один купец.

– Этот с нами не общался, все что-то считал и записывал, иногда с молодежью выпивал, так что лучше спросите у них.

Простившись с Лозинским, Соколов отправился на поиски Семена Павлова. Здесь ему повезло, приказчик только что вернулся с обеда и, пользуясь минутами отдыха, сидел на солнышке, возле склада. Представившись, Соколов сел рядом с Павловым на лавку.

– Вы сели на корабль в Любеке?

– Да, так было проще. В Амстердаме больше возможностей сесть на попутный корабль, но тогда нужно смириться с потерей времени на путь вокруг Дании и проход через Зунд. В Любеке кораблей меньше, но если повезет, то можно выиграть минимум неделю. В крайнем случае, можно добраться на каботажных судах до Данцига или Кенигсберга.

– Вместе с вами в лодке на корабль садился еще варшавский купец.

– Я помню, такой высокий крепыш в широкополой шляпе. У него еще были два тяжелых ящика.

– Почему вы решили, что ящики тяжелые?

– Каждый ящик несли к лодке четыре человека.

– Какого размера были эти ящики?

– Трудно сказать точно – длиной меньше сажени, а ширина и высота примерно с аршин, может чуть меньше. С боков были приделаны четыре ручки, для грузчиков.

– Цвет ящиков? Из чего были сделаны ручки?

– Это я не знаю. Ящики были зашиты в парусину, ручки тоже не было видно.

– Сколько времени вы провели в порту, ожидая попутного рейса?

– Всего три дня, мне здорово повезло.

– За это время вы видели там этого купца?

– Нет, ни разу не сталкивался с ним. Большую часть времени шел дождь, и я просто отдыхал в своем номере.

– А как же поиски попутного судна?

– Хозяин каждого портового трактира ежедневно вывешивает списки кораблей с маршрутами, так что никуда ходить не надо.

– Но «Королева Маргарита» зашла в порт рано утром.

– Верно, хозяин трактира сразу предупредил меня, что пришел корабль компании «Утренняя звезда». Я сразу пошел в контору, где и столкнулся с этим купцом. Он уже нанял лодку и грузил свои ящики, а заодно захватил и меня. На корабле оказались знакомые ребята и, бросив свои вещи в каюту, я с ними на этой же лодке поплыл обратно в порт, закупать вино. Хозяин трактира, где я проживал эти три дня и куда привел ребят, был доволен и даже сделал нам небольшую скидку.

– На корабле вы с этим купцом сталкивались, разговаривали?

– Нет. Он был болен и не выходил из своей каюты. Вот в Кенигсберге, когда он покидал корабль, я его видел второй и последний раз. Вместе с ним, на нанятой лодке мы отправились в город за очередной партией вина.

– Перейдем к другому пассажиру, поляку по фамилии Новак. Что можете сказать о нем?

– Польский шляхтич, бывший офицер австрийской армии – так мне сказали ребята. Он с нами не общался, все больше с Лозинским.

– А купец из Кенигсберга?

– Йозеф? Нормальный малый, только немного двинутый на торговле – постоянно что-то считает.

Покидая порт, Соколов заглянул в контору датской транспортной компании «Северная звезда». Идти не хотелось, поскольку датского языка он не знал, а на французском и немецком говорил плохо и с таким жутким акцентом, что собеседники далеко не всегда понимали его речь. Страхи и сомнения отпали сразу, как только он вошел, поскольку служащий обратился к нему на приличном русском языке. Представившись и предъявив документы, Соколов объяснил, что хотел бы получить справку по одному из пассажиров шхуны «Королева Маргарита».

– Мы уже представили все сведения в приемную генерал-лейтенанта Ростопчина.

– Я знаю, эти бумаги у меня. – Заверил датчанина Соколов. – Там семь пассажиров, которые сошли на берег в Петербурге, а мне нужен тот, который сошел в Кенигсберге.

– К сожалению, господин полковник, все эти данные есть только у капитана корабля, а шхуна «Королева Маргарита» уже три дня, как покинула Петербург.

– Но ведь шхуна принадлежит вашей компании.

– Это не совсем так. У каждого судна есть свой хозяин, мы только объединяем разные корабли в одну транспортную компанию и предоставляем им определенные услуги.

– Получается, что в каждом порту есть ваша контора?

– Во всех крупных портах Балтийского и Северного морей, господин полковник. Все данные об интересующем вас пассажире и его грузе есть в конторе того порта, где он садился на шхуну «Королева Маргарита».

– А садился он в Любеке.

– Значит, в конторской книге нашего филиала в Любеке есть соответствующая запись. Такая же запись есть и в судовом журнале, но корабль найти сложнее, чем филиал. Шхуна «Королева Маргарита» с грузом зерна сейчас на пути в Стокгольм, а куда она пойдет оттуда, одному богу известно.

– Вы сказали, что в книге записан и груз?

– Да, бесплатно можно провести максимум двадцать пять фунтов багажа, за остальное нужно платить.

– А если багаж большой, например два ящика?

– Их взвесят, наклеят этикетку, где будет указан номер груза и его вес, а вам выдадут квитанцию, по которой на конечной станции вы его получите.

– А груз оплачивается, исходя из веса?

– Как правило, стоимость перевозки зависит от веса груза и дальности пути. Иногда, если вес небольшой, а груз емкий, учитывают объем.

Поблагодарив служащего, Соколов покинул порт и отправился в ближайший трактир обедать. Сейчас, когда у него появились деньги, он старался не доставлять лишних хлопот персоналу пансиона «Уральские самоцветы», предпочитая там лишь завтракать, а обедал и ужинал в городе, возвращаясь к себе уже поздно ночью.

1. «Bavaria» – одна из старейших пивоваренных компаний Голландии.

Глава 8. Петербург, 21 августа 1798 года (вторник). Соколов, 2-й день расследования. Окончание.

Плотно пообедав, Соколов отправился к Ростопчину на доклад.

– Ты неплохо поработал, Виктор. – Ростопчин сидел в кресле и читал записи Соколова. – Мы действительно упустили из виду, что состав грузов и пассажиров мог меняться на протяжении всего пути от Амстердама до Петербурга. Нужно было запросить данные на всех пассажиров рейса. Сейчас, что толку причитать и посыпать голову пеплом, уже ничего не исправишь. Учтем на будущее и двигаемся дальше.

– Этот Новак вызывает определенные подозрения, ведь в Петербурге он не стал на учет.

– Пока это не о чем не говорит. Из показаний Лозинского следует, что Новак собирался покупать поместье под Москвой. Если он не планировал задерживаться в Петербурге, то мог и не регистрироваться.

– Но ведь иностранцам запрещено покупать поместья. – Возразил Соколов.

– Во-первых, мы не знаем, иностранец он или нет. Польша была поделена между Россией, Австрией и Пруссией (1), так, что наш поляк может оказаться подданным трех разных государств. Во-вторых, покупать поместья иностранцам не возбраняется, запрет касается лишь покупки крепостных, правда и здесь есть лазейка – разрешено покупать чухонцев. Вот только, если он направлялся в Москву, логичнее было сойти в Кенигсберге – никакого смысла плыть до Петербурга, нет. Зачем делать крюк, в этом случае он просто потерял время. От Кенигсберга до Москвы тысяча двести верст, это максимум две недели пути.

– Вот, ты сам признаешь, что с покупкой поместий не все чисто. Наверняка все это для отвода глаз. Нужно проверить на почтамте списки пассажиров убывших в Москву за последние дни, начиная с 15 августа.

Ростопчин встал, подошел к шкафу, достал бутылку коньяка, два бокала и вернулся на место.

– Уже проверил. Фамилия Новак в списках не значится. – Он плеснул в оба бокала коньяка и протянул один из них Соколову. – По документам, Новак прибыл в Петербург 15 августа на шхуне «Королева Маргарита», запись об этом есть в документах администрации порта, но из города никуда официально не выезжал.

– И при этом не зарегистрировался! Что и требовалось доказать!

Ростопчин поднял свой бокал, дождался ответного жеста от собеседника и, сделав два маленьких глотка, поставил его на стол.

– Погоди радоваться. – Осадил он Соколова. – Факт подозрительный, но пока не дающий нам абсолютно ничего. Он мог нанять частника, мог сменить фамилию, мог просто пешком уйти из города и сесть на любой почтовой станции по дороге на Москву – трюк, что проделали мы со Штейнбергом этой весной.

– Но все его действия вызывают подозрения.

– Верно, однако, пока нет никаких доказательств, что это как-то связано с нашим расследованием. Ну, плыл он на одном корабле с Корсаковым – это не преступление. Прибыл в Петербург и словно в воду канул – это не доказательство, мало ли что могло произойти. Пойми простую вещь, Виктор, время сейчас работает против нас. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как тщательная проверка каждого подозрительного на наш взгляд факта.

– Извини, Федор, тогда я ничего не понимаю. Если мы не будем прорабатывать линию Новака и этого француза Шуазеля, тогда у нас на руках вообще ничего нет.

– Я не говорил, что мы сбрасываем со счетов этих двоих, просто сейчас у нас на них реально ничего нет. Мы не знаем, точно, имеют они отношение к нашему делу или нет. Все факты, которыми мы располагаем косвенные. Я навел справки – Шуазель действительно купил эту дачу четыре года назад. Раньше она принадлежала купцу Загоскину, которого зарезали в том же самом кабинете. Ты не поверишь, но все точно, как в нашем случае: снятая со стены картина, открытый сейф, распахнутое окно и труп хозяина на пороге. Убийцу, так и не нашли, но след тянулся на Урал к золотым приискам. Удалось установить, что купец занимался скупкой краденого золота. Наследник решил не искушать судьбу и продал эту дачу, а Шуазель купил.

– Одно уточнение – в случае с Загоскиным убийца наверняка использовал не стилет!

– Ты прав, Виктор, там все было гораздо прозаичнее – кухонный нож и море крови.

– Вот, уже расхождение.

– Ладно, Шуазеля мы можем допросить еще раз, никуда он не денется. Давай вернемся к Новаку.

– Федор, ты только что сказал, что его не нужно разрабатывать!

– Виктор, ты слишком буквально понял мои слова. Я имел в виду, что не нужно концентрироваться на ком-то одном, пока не будет ясно, что он причастен к нашему делу. Вот что нам известно про пассажира по фамилии Новак? Только то, что он сел на шхуну «Королева Маргарита» в Амстердаме 15 июля и сошел на берег в Петербурге 15 августа. Мы даже не можем утверждать, что это его настоящая фамилия, не говоря уже о службе в австрийской армии и покупке поместья под Москвой – все это нам известно с чужих слов. Как с такой скудной и противоречивой информацией заниматься поиском человека?

– Пустая трата времени. – Согласился Соколов. – Но ведь мы не можем ничего добавить к тому, что имеем.

– А вот здесь ты сильно ошибаешься. Этот человек целый месяц плыл на одном корабле с другими пассажирами, которые видели его каждый день и наверняка хорошо запомнили. Прошло слишком мало времени, чтобы они успели забыть, как он выглядит. Со слов этих свидетелей мы можем составить портрет пана Новака и сделать его словесное описание, включая и какие-то особые приметы. Найдешь художника и вплотную займешься этим вопросом. Не нужно собирать всех вместе, лучше пусть художник напишет несколько эскизов, работая с каждым в отдельности. Так мы получим три портрета и на их основании создадим что-то среднее, близкое к оригиналу.

– И где мне искать этого художника?

– Обратись к приставу по уголовным делам Кондратьеву, наверняка подскажет кого-нибудь.

– А что считать «особыми приметами»?

– Шрамы на руках и лице, родинки, бородавки, короче все, что сразу бросается в глаза и отличает конкретно этого человека. Запомни, качество портрета определяется его сходством с оригиналом. Если нам повезет, то завтра мы будем иметь на руках портрет предполагаемого преступника и его внешнее описание, включая возраст, рост, цвет глаз и прочее. Вот что такое имя и фамилия? Пустой звук! Их можно поменять: сегодня ты, к примеру, Петров, а завтра будешь Сидоровым. Искать по этим данным человека все равно, что иголку в стоге сена. Совсем другое дело портрет! Это уже не пустой звук, это уже улика!

– Знать бы еще, как воспользоваться этой уликой?

– Сделаем несколько копий и передадим их приставу Кондратьеву, пусть его люди походят, поспрашивают соседей Корсакова и соседей Шуазеля на Аптекарском острове, да и извозчиков не мешает допросить. Он ведь где-то жил, и наверняка перемещался по городу не пешком. Вот, если окажется, что его видели в зоне хотя бы одного убийства в нужное время, то это точно наш клиент.