Последняя афёра

– А если нет?

– На нет и суда нет. – Отрезал Ростопчин. – Нам сами портрет пригодится для дальнейшего расследования в Европе.

– Отправим его Генриху?

– Точно, и ты сам его отвезешь. В Петербурге мы практически исчерпали все возможности, даже, если подтвердится, что оба убийства дело рук нашего поляка, его самого уже давно и след простыл.

– И когда мне выезжать?

– Я договорился с капитаном шведской яхты «Золотой крест». Он идет в Лондон и любезно согласился по пути забросить тебя в Амстердам. Яхта готова выйти в море хоть завтра, но может подождать два-три дня. Так что, как только будет готов портрет, можешь собирать вещи.

Идея Ростопчина насчет пристава оказалась верной.

– Мы пользуемся услугами двух художников – Дёмина и Никулина, но они не служат в полиции, поэтому им приходится платить наличными.

– Не вопрос, Семен Макарович, мы все оплатим.

– Тогда подождите полчаса, я сейчас отправлю посыльного, кого дома застанет, того и привезет.

Через двадцать минут к зданию бывшей Управы благочиния подъехала коляска. Рядом с полицейским сидел гладко выбритый дородный мужчина средних лет с пышными усами и густой гривой слегка тронутых сединой каштановых волос.

– Дёмин Иван Самсонович. – Представился художник, пожимая руку Соколову. – Готов к работе.

Соколов представился и подробно объяснил, что требуется от художника. Тот немного подумав, оценил свою работу в четыре серебряных рубля, но после небольшого торга согласился на золотой червонец (2).

Первым решено было опросить Лозинского, который непосредственно общался с Новаком на протяжении всего путешествия, правда пришлось немного подождать, пока тот закончит отгрузку. Художник начал с самых общих вопросов: возраст, рост, телосложение. Соколов сидел рядом и едва успевал записывать показания Лозинского.

– На вид ему чуть больше тридцати лет, среднего роста, чуть выше меня, но ниже господина полковника. Примерно два аршина и семь – восемь вершков (1). Кость широкая, коренастый, ни фунта лишнего веса, жилистый, и при этом обладает большой физической силой.

– А это, извините, из чего следует?

– В Любеке, от нечего делать он помогал грузчикам опускать тюки в трюм. Вы бы видели его мускулы и вздувшиеся на руках синеватые вены, которые больше напоминали канаты. Сразу видно, что этот человек привык к физическим нагрузкам.

– Никаких особых примет на руках вы не заметили? Шрамы, дефекты пальцев…

– Точно! Есть одна особенность – на указательных пальцах обеих рук у него странные желтые пятна размером с серебряный гривенник (4). Не со стороны ладони, а сбоку, вот здесь. – Лозинский показал, на боковую часть пястной кости (5) указательного пальца. – Сверху руки у него загорелые, а ладони бледные, и темно желтые пятна резко выделяются на обеих руках. Мне показалось это странным, но спрашивать его я не решился.

– И правильно сделали. – Похвалил Лозинского Соколов, отмечая в тетради странный факт. – Эти желтые пятна не что иное, как застарелые мозоли от гарды (6) холодного оружия – шпаги, рапиры или сабли. Мне приходилось видеть подобные у наших доблестных кавалеристов.

– Но у него они были на обеих руках?

– Это говорит только о том, что ваш бывший попутчик одинаково хорошо владеет обеими руками. Иван Самсонович, давайте перейдем к составлению портрета.

Художник достал из папки чистый лист и обратился к Лозинскому:

– Как, по-вашему, какой формы его лицо – круглое или овальное?

– Нет! У него ярко выражены скулы, поэтому лицо скорее прямоугольное. – Лозинский взял щепку и на песке нарисовал букву «П». – Примерно так, и еще снизу треугольный подбородок, только не острый, а немного сглаженный.

– Кроме выступающих скул, есть еще что-то запоминающиеся в его лице? Шрамы, морщины, родинки, ямочки на щеках и подбородке…

– На подбородке ямочки нет, а вот на щеках есть, они появляются, когда он улыбается или смеется, правда, случается это довольно редко. И еще у него такие бороздки идут от ноздрей к уголкам рта.

– Понятно.

Постепенно, по мере того, как художник уточнял у своего собеседника характерные особенности отдельных частей лица: лоб, брови, глаза, нос, рот, губы – на листе стали проявляться контуры подозрительного пассажира шхуны «Королева Маргарита». Когда художник нанес последние штрихи, Лозинский одобрил его работу:

– Похож!

С портрета на них смотрел молодой мужчина с шикарными густыми усами. Его можно было назвать красивым, если бы не жесткий взгляд и холодное выражение лица. «Для такого убить человека, все равно, что муху прихлопнуть» – Мелькнуло в голове у Соколова.

– Он всегда такой мрачный?

– Он редко улыбается, господин полковник и мало говорит.

– На каком языке вы с ним общались?

– На каком языке могут общаться два поляка? На польском, естественно.

– А по-русски он говорит?

– Ни разу не слышал, но русскую речь понимает, во всяком случае, простые фразы точно.

– Почему вы так решили?

– Я сам редко говорю на польском, поэтому в моей речи часто проскакивали русские слова и выражения, но он меня хорошо понимал и никогда не переспрашивал.

Соколов поблагодарил Лозинского, и они с художником покинули склад лесоматериалов.

– На мой взгляд, господин полковник, нет никакого смысла писать еще два портрета. Лозинский больше всех общался с этим поляком, вряд ли остальные смогут что-то существенное добавить. Вам достаточно, чтобы они просто опознали его.

– Как они могут не опознать, если я им его покажу?

– Вам нужно показать несколько портретов. Например, в нашем случае характерной особенностью являются усы. Покажите им четыре портрета мужчин с усами и пусть они выбирают.

– А где я возьму еще три портрета?

– У меня всегда есть два десятка рисунков для подобных случаев. – Художник раскрыл папку и немного покопавшись, выбрал три портрета с изображением усатых мужчин. – Будем считать, что мы в расчете?

Соколов забрал рисунки, достал из кармана золотую монету и отдал ее художнику.

– До свидания, Иван Самсонович, если понадобится, я еще обращусь к вам.

– Всегда к вашим услугам, господин полковник.

Довольный художник быстрым шагом направился в город, а Соколов пошел искать пивовара Чиркина и приказчика Павлова. Обошлось без сюрпризов – оба с первого взгляда опознали своего попутчика. Если верно, что качество портрета определяется сходством с оригиналом, то можно смело сказать, что художник блестяще справился со своей работой.

Ровно в шесть часов вечера Соколов сидел в кабинете у Ростопчина, наслаждаясь ароматным кофе. Хозяин стоял возле окна и рассматривал творение художника Дёмина.

– Прекрасно! Теперь у нас есть портрет потенциального преступника.

– Только самого преступника нет.

– Верно. – Нехотя согласился с другом Ростопчин. – Однако это не повод, чтобы падать духом и посыпать голову пеплом. Я внимательно изучил твой отчет и должен сказать, что нам здорово повезло – слишком узкий круг подозреваемых. «Королева Маргарита» доставила в Петербург селитру в бочках для военного ведомства. Судно было загружено почти полностью и не могло взять на борт крупных грузов. Исключение составляют: два ящика Корсакова, два ящика до Любека и груз двух купцов до Кенигсберга.

– Ты прав, могло быть гораздо больше. У нас есть данные только по двум ящикам, доставленным в Любек. По весу они подходят. Никаких сведений о том, что собой представлял багаж двух купцов, высадившихся в Кенигсберге у нас нет. Реально, картины могли, находится в ящиках как одного, так и другого купца.

– Вариантов несколько, давай по порядку. Начнем с квитанции, найденной в кармане Корсакова. Эти ящики были погружены на корабль за два дня до отплытия. Предположим, что в них находились копии картин – ведь вес совпадает, тогда подмена произошла на участке пути между Амстердамом и Любеком. Кто совершил подмену?

– Судя по тому, что квитанция была у Корсакова, это его рук дело.

– Слишком сложная комбинация и слишком мало времени на подготовку. Он провел в Амстердаме всего несколько дней.

– Возможно, у него был сообщник?

– Который и убил его, но почему-то не забрал квитанцию. – Ростопчин встал и начал ходить по кабинету. – В этом нет логики.

– А если картины подменил Новак, ведь он был на корабле.

– Концы не вяжутся. Возможность у него была, согласен, но тогда он сошел бы в Любеке с квитанцией на руках.

– Получается тупик?

– Это значит, что наша версия с подменой картин на пути Амстердам – Любек неверна.

– Тогда остается только отрезок пути Любек – Кенигсберг.

– Правильно. В Любеке на борт погрузили копии, а шедевры покинули судно в Кенигсберге.

– Тогда один из севших в Любеке купцов сообщник Новака?

– Верно. Тут сразу вспоминается больной варшавский купец, не покидавший своей каюты. Все запомнили только шляпу, усы и бороду. Если тебя загримировать подобным образом – родная мать не узнает.

– А зачем ему скрываться?

– Вероятно, кто-то из пассажиров его хорошо знал, отсюда и этот маскарад.

– И что дальше?

– Собирайся в Европу. К сожалению, расследование в Петербурге дало нам немного. Единственное, что можно занести в актив это установленную личность потенциального убийцы Корсакова и его портрет. Сюда можно добавить нашу версию о подмене картин на пути из Любека в Кенигсберг. Будем надеяться, что Штейнбергу в Амстердаме повезет больше. К твоему приезду он уже должен быть в Амстердаме, найдешь его через магазин ювелирных камней Ван Дейка, Лачин тебе все объяснит, и не забудь обновить гардероб за казенный счет. Яхта «Золотой крест» отплывает в субботу 25 августа.

Примечания:

1. Три раздела Польши между Россией, Австрией и Пруссией (1772, 1793, 1795) . В результате Польша перестала существовать, как независимое государство.

2. Золотой червонец XVII века это полный аналог голландского золотого дуката по пробе (986) и весу (3,42 грамма золота). В пересчете (по металлу) примерно 2,8 серебряных рублей.

3. Примерно 175 см.

4. Гривенник – серебряная монета равная десяти копейкам. Диаметр 17 мм, 750-ая проба, вес чистого серебра – 1,78 гр.

5. Пястные кости – это кости, расположенные в средней части руки, соединяющие кости запястья с фалангами пальцев. Они играют ключевую роль в движении и функционировании рук, позволяя совершать захватывающие и удерживающие движения.

6. Гарда – часть эфеса клинкового холодного оружия, защищающая от удара кисть руки.

Глава 9. Амстердам – Дрезден 20 – 26 августа 1798 года.

Генрих и Анна покинули Петербург в воскресенье 29 июля на шведском судне «Три короны». Четырехнедельное плавание по Балтийскому морю прошло на удивление спокойно, если не считать первых трех дней, когда качка доставляла молодоженам некоторые проблемы. Ничего, привыкли. Корабль, избежав штормов и шквалистых ветров, благополучно прибыл в Амстердам 20 августа, в понедельник. Сойдя на берег, они попали в людской «муравейник» порта: моряки, купцы, грузчики, товары – казалось из этого хаоса вообще невозможно выбраться. Привыкшие к тихой размеренной жизни молодожены растерянно стояли посреди этой бурлящей толпы, не зная к кому обратиться. На счастье законы рынка сработали безотказно, и уже через несколько минут, наметанным взглядом вычислив потенциальных клиентов, к ним подошли два носильщика.

Что в городе нет наемных экипажей и вообще сильно ограничено использование колесного транспорта, путешественники уже знали. На узких улочках невозможно было разъехаться двум встречным повозкам, что приводило к постоянным пробкам. Кроме того, цоканье копыт и грохот окованных железными ободами колес по булыжным мостовым, создавали такой невообразимый шум, что городской совет вынужден был ввести запрет на использование конных экипажей внутри города (1).

С помощью жестов и нескольких слов на немецком языке Генриху быстро удалось договориться с носильщиками, и уже через полчаса путешественники были на месте. Магазин ювелирных камней Ван Дейка располагался в здании товарной биржи, только не внутри, а снаружи. Большая красочная вывеска, протянувшаяся над окнами вдоль фасада здания, была видна издалека, а изображенные на ней искрящиеся цветные камни лучше любых слов говорили о том, что за товар здесь продается. Штейнберг толкнул входную дверь и под мелодичный звон, висевшего на входе колокольчика молодожены оказались в просторном, хорошо освещенном помещении. Всю противоположную от входа стену занимали прилавки, где под стеклом были разложены ограненные камни. Рассортированные по названиям, цвету, форме огранки и весу они играли и искрились всеми цветами радуги, производя незабываемое впечатление. Возле прилавков стояли несколько покупателей, разглядывая товар, а двое из них что-то увлеченно обсуждали с одним из продавцов. Генрих подошел к свободному продавцу и протянул ему запечатанный конверт.

Спустя пять минут усталые путешественники сидели в кабинете директора магазина Пауля Беккера – высокого представительного мужчины пятидесяти лет, с коротко стриженой седой шевелюрой и яркими голубыми глазами. На гладко выбритом добродушном лице директора блуждала довольная улыбка – он явно рад был приезду гостей. Фамилия «Беккер» распространена как в Германии, так и в Голландии и в переводе означает «пекарь», однако супруги Штейнберг точно знали, что директор чистокровный немец родом из Бранденбурга и поскольку за столом собрались три представителя германской нации, беседа велась на немецком языке.

После взаимных приветствий и полагающихся по данному случаю, ничего не значащих дежурных фраз, хозяин предложил своим гостям кофе. Пока Генрих и Анна наслаждались ароматным напитком, директор заговорил о делах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.