Алгоритм неизвестности

Один из подростков достал из-под пуховика небольшую черную сумочку и протянул Лехе.

– Все на месте? – Мульт дождался, когда уверенные кивки головами прекратятся, и закончил: – Сейчас пойдете к себе на точку и расскажете старшим все как было. Если будут вопросы – пусть звонят, номер у Гремлина есть. Исчезли.

Леха переложил сумочку в правую руку, вышел из туалетного коридора и зашагал в сторону, откуда доносились запахи хот-догов и картошки фри.

***

Странное чувство полной безопасности сопровождало Полину на всем протяжении пути от «Парамакса» домой.

Когда Верка сообразила, что произошло, она сразу выпалила:

– Пацаны! Малолетки!

Девушки вскочили и побежали к выходу с фуд-корта. Полина понимала, что с сумкой, скорее всего, придется проститься. Ладно с сумкой – не велика ценность, но там были ключи от дома и паспорт, который она забыла выложить еще с пятницы, когда надо было сделать копии для деканата. Это означало как минимум смену замков в квартире и суету с заменой документов. Еще Полина злилась сама на себя, ее, как последнюю дуру, облапошили какие-то дети, играющие в гангстеров из рэперских клипов.

Они выскочили в коридор и увидели, как навстречу им не спеша идет черноволосый исполнитель самодеятельных песен на стихи русского поэта. Сумка была у него в руках.

Как только вышли на улицу, Верка тут же испарилась под каким-то глупым и явно только что придуманным предлогом.

– Тебе далеко? – спросил он.

– Дойду, спасибо еще раз, – сказала Полина и, подумав, добавила: – На Бум.

Она не стала расспрашивать, как сумка оказалось у Лехи, это он так представился: «Алексей, но лучше – Леха!» Она не хотела, чтобы он провожал ее, ведь надо будет о чем-то говорить… Но природная вежливость не позволила Полине отшить нового знакомого после того, как он спас ее от нестрашных, но неприятных последствий посиделок в торговом центре. Теперь они шли рядом под тусклым светом уличных фонарей. Снег еле слышно скрипел под подошвами ботинок, люди спешили по домам: к семьям, домашним животным и пустым стенам холостяцких квартир.

Они шли и молчали. Полина не смотрела на своего спутника, лишь рассуждала в голове, что он какой-то странный. Идет. Молчит. Хотя явно не из застенчивых и скромных ботаников. Значит, или тактика такая, или просто ЧСВ зашкаливает, и думает, что она должна его благодарить и восхвалять, а ведь непонятно еще, как у него сумка оказалась, может, сам и устроил весь этот цирк. Слышала она о таких подкатах – не новая тема.

Свернули в переулок, где стоял дом, который являлся конечной точкой их маршрута. Просто шли рядом, не говорили, не касались друг друга. Шли, и каждый думал вроде бы свои, но в тоже время одинаковые мысли.

– Спасибо еще раз, – Полина остановилась напротив подъезда и наконец посмотрела в глаза своего молчаливого спутника.

– Дай, пожалуйста, телефон, – Леха протянул руку.

Она никогда так не поступала, но тут ей стало очень интересно, в какую сторону повернет эта так внезапно начавшаяся история. Полина достала из кармана смартфон, разблокировала и протянула парню. Леха нажал на значок с зеленой трубкой, быстрыми движениями вбил одиннадцать цифр и вернул телефон хозяйке.

– Захочешь – напиши. Я не такой, каким меня представляют при первом знакомстве. Пока.

Он улыбнулся, развернулся и через несколько мгновений, не обернувшись, растворился в ночной темноте переулка. Полина проводила его взглядом, посмотрела на светящейся экран смартфона и выбрала опцию «Сохранить новый контакт».

Поднимаясь по лестнице к себе в квартиру, она подумала, что эта молчаливая прогулка получилось очень романтичной.

6

Когда вчера вечером Сергей вернулся домой, Саша встретила его в окружении горящих свечей. На подстанции что-то замкнуло, и район, где жила семья Норвежских, погрузился во тьму. Тяжелый день Сергея заканчивался спокойно и душевно, они сидели на кухне, пламя свечей дрожало от их дыхания. Саша рассказывала, как прошел ее день, и не спрашивала об этом мужа. Норвежский слушал не перебивая, он знал, как важно Саше сейчас чувствовать себя занятой и нужной. Ей, всегда активной, было очень тяжело в декретном отпуске, тем более что по медицинским показаниям он начался для нее на несколько месяцев раньше положенного. Поэтому она каждый день находила себе занятия по дому, а вечером докладывала о выполненных задачах мужу. Сначала он не понимал, что происходит, но стал самым благодарным слушателем, которого только Саша могла себе представить. Сейчас, когда беременность постепенно подходила к логичному финалу, к моральному гнету Александры добавился и физический дискомфорт, но к чести будущей мамы, скандалов на пустом месте она не устраивала и по мелочам старалась претензий мужу не высказывать, хотя иногда очень хотелось это сделать.

После свадьбы они в три приема превратили две своих однушки в двухкомнатную квартиру, вместе делали ремонт, что, как известно, лучше всего проверяет крепость любовных чувств. Чувства выдержали, новое жилье новой семьи окутывало уютом их романтические вечера. Еще во время ремонта маленькая комната обустраивалась, как детская. Саша навсегда запомнила разговор в кафе у моря, когда Сергей открывал перед ней душу про свое желание воспитывать ребенка. Он больше никогда сам не поднимал эту тему, не настаивал, не ставил условий и сроков. Наверно, потому что все читалось в ее глазах, и он знал, что как только будут нормальные условия для увеличения количества членов их крепкой семьи, то все получится само собой. Так и вышло, когда квартирный вопрос был решен и материальная база для решения финансовых вопросов была подготовлена, Саша однажды утром во время рабочего совещания прислала ему фото с двумя фиолетовыми полосками в пластиковом окошке. У Норвежского как будто выросли крылья, с тех пор он делал все, чтобы для жены период беременности прошел как можно спокойнее и комфортнее.

Сейчас, когда до определенной врачами даты оставалось совсем немного, дома у Норвежских все было готово. В дурацкие приметы они не верили, поэтому вещи детского пятьдесят шестого размера были разложены по полкам комода, кроватка, собранная руками будущего отца, заняла положенное ей место, а новенькая, на больших колесах, коляска ждала своего первого пассажира. Норвежский планировал уйти в отпуск к моменту рождения сына, он не хотел пропускать ни единого момента начала жизни нового человека, которого он уже сейчас любил нежной отцовской любовью.

– Ладно, мужики. Время не будем терять, – Норвежский начал утреннюю планерку в своем отделе, – по текучке все ясно, повторяться не вижу смысла.

Грачев и Любавин кивнули, показывая, что каждый из них хорошо знает свою работу.

– По вчерашнему трупу подростка пока тихо, но это пока. Когда дело касается детей, всегда вокруг много суеты начинается, многие хотят показать свою работу и тем самым мешают делать нашу, – четко проговаривая слова, Сергей делал заметки на чистом листе бумаги. – Поэтому будьте готовы к тупым запросам и звонкам. Журналистов сразу отправлять в…

Любавин поднял брови и его рот начал растягиваться в улыбке.

– …пресс-службу, – не оправдал Пашиных надежд начальник. – Самим вообще никаких комментариев никому не давать. Всех интересующихся внутри нашего ведомства и смежных контор переправляйте на меня, независимо от чинов и званий.

– Серега, ну ты нас совсем-то за дураков не держи, два слова мы сможем связать, – тон Любавина не был обиженным, наоборот, в нем был вызов.

– Не о том речь. – Норвежский был готов к подобному повороту. – Просто я по опыту знаю, что в резонансных делах надо все замыкать на себя, так потом проще решать проблемы с проверяющими всех уровней, а если дело дойдет до наград, так опять же слово за мной будет, поэтому делаете, как я сказал.

– Разумно, – Костя впервые с начала рабочего дня заговорил. – Думаешь, будет резонанс?

– На местном уровне точно. Поэтому надо максимально быстро отработать по всем направлениям. Вадим ночью работал, но, если не звонил – значит, ничего интересного и важного в трупе не нашел. Я вчера дежурного озадачил потеряшками, там тоже глухо: за последний месяц заявлений о пропаже подростков с нашими вводными не поступало.

– С интерната, может? Они обычно сами сначала ищут, чтобы лишних отписок не писать, а потом уже к нам звонят, – Любавин говорил, а сам в это время проматывал ленту местного поискового отряда в соцсети. – Или не хватились еще. Может, он из области?

– Куча вариантов, – Норвежский скомкал лист и выбросил в урну под столом. – Я беру на себя Вадима и его выводы, а потом с участковым, который с нами был, встречусь. Его территория, поговорю, он парень толковый и в теме должен быть, что у него в вотчине творится. Костя, на тебе детские дома, начни с ближайших, только сам прокатись, ты педагогам явно больше доверия внушишь, если они тебя увидят, а не только услышат по телефону. Вообще, думаю, что с сиротами мимо, но отработать надо. Паша, Клещ еще в изоляторе сидит, пусть он тебе поподробнее расскажет о своих каналах поступления информации, а то уж больно точно он все описал.

В более подробных инструкциях подчиненные Норвежского не нуждались, после того, как Сергей закончил совещание, каждый знал, что и как он будет делать. Сам начальник отдела после того, как дверь его кабинета закрылась снаружи, поднял трубку рабочего телефона и набрал номер эксперта-криминалиста.

– Прошин!

– Привет.

– По тебе часы сверять можно, так и знал, что сразу, как у себя все обсудишь – мне наберешь.

– Может, тебе в гадалки пойти?

– Хочешь, скажу, куда тебе пойти?

– Не надо, – Сергей рассмеялся в трубку, в их словесной дуэли эксперт вышел победителем. – Расскажи мне самое главное и антропометрию, нужно ориентировку составить для поиска родных или знакомых.

– То-то же, – угрюмо буркнул Вадим, – а то – гадалки, блин. Ишь ты!

– Ладно, Вадик, давай по делу.

– Это не суицид!

– Вадик!

– Ладно, – усмехнулся Прошин. – Не старше семнадцати лет, физически был здоров, курил, алкоголем не злоупотреблял. Умер от выстрела в голову, других проникающих ран на теле нет, синяк на лице и на руках следы от пальцев – кто-то его хватал или держал сильно. Стопы сильно обморожены – несколько часов он босиком на снегу был, перед тем как ему количество дырок на теле увеличили.

Норвежский привык к циничному юмору криминалиста, хотя смешно от этих шуток никому не было.

– Пулю достал – девять миллиметров, не наша. Надо больше времени, как разберусь, сообщу отдельно. Что еще?

– Домашний пацан? Детдомовский? Или беспризорник?

– Майор! – Вадим сдержался от очередного саркастического замечания. – Вот как тебе ответить, чтобы не грубить? Не знаю я. Он там пролежал минимум двое суток, если заявления нет, то или нет семьи, или она очень странная. По одежде и телу он точно не бомжик, ногти хоть и не стрижены, но чистые. Язв, болячек тоже нет. Из твоих вариантов я бы склонялся к детдому, но директор должен быть полным идиотом, чтобы хотя бы через сутки после пропажи не заявить.

– Ясно. Приметы и антропометрию дай.

– Я тебе только что предварительный отчет на почту кинул, оттуда бери.

– Спасибо. Будет еще что, звони в любое время.

– Давай.

Норвежский вернул трубку на телефонный аппарат и стал кликать мышкой, открывая файл отчета Вадима по убитому подростку.

***

Сергею пришлось парковать машину на другой стороне улицы, потому что рядом с экстренно закрытым для проведения оперативных действий магазином электроники встать было негде. Там, вдоль тротуара, выстроились машины дежурной группы УВД, следственного комитета и «Нива» участкового Славы Малыша. Когда Норвежский позвонил ему, тот сказал, что встретиться всегда рад, но если надо сейчас, то Сергею проще приехать самому на одну из центральных улиц города, где прошедшей ночью ограбили магазин крупной торговой сети, специализирующейся на продаже электроники и бытовой техники. Норвежский по дороге к машине закинул в дежурку данные для ориентировки по подростку и поехал на встречу с участковым.

Несмотря на большое количество людей в форме, сумбура и суеты Норвежский не наблюдал. Это было странно и приятно одновременно. Ведь могут же люди нормально работать и взаимодействовать. Почему нельзя так делать всегда? Такой вопрос возникал в голове майора уголовного розыска каждый раз, когда кто-нибудь из смежных структур вставлял палки в колеса, при поимке очередного злодея.

– Привет, а ты чего? Трупов вроде нет, – старший дежурной группы следственного комитета протянул Норвежскому руку.

– Я по своему делу, мне участковый нужен, он где? Машина стоит, а самого не видно. – Сергей пожал сухую ладонь следователя.

– На складе, с вашими.

– Спасибо. – Норвежский пошел в конец торгового зала, где был проход в подсобные помещения и склад.

Малыш был там. Он и дежурный опер из отдела по кражам слушали сбивчивый рассказ управляющего магазином о событиях сегодняшнего утра. Норвежский кивком головы поздоровался с коллегами и присел на стул у стены – влезать в процесс в его планы не входило. Он поймал взгляд Малыша и жестом показал, что лучше им поговорить о вчерашних событиях на улице, тот кивнул, но тоже жестом ответил, что после того как дослушает речь управляющего.

***

– Я не сначала слушал, не понял, как так вышло, что не сразу заметили пропажи? – Норвежский с Малышом стояли на улице, больше здесь участковому делать было нечего, и теперь он мог спокойно поговорить с Сергеем, попутно перекусывая горячим пян-се.

– С витрин товары пропали, каждый продавец на другого думал, что переставляют или продают. Это с улицы вход отдельный, а внутри помещения этого магазина соединяются коридорами с соседними в этом же здании. Блин! – Неловкое движение и часть вкусной дымящейся начинки парного пирожка выпала на мерзлую тротуарную плитку. – Пока мало что ясно, кроме того, что владельцы – жадные дурачки. У них камеры в зале и сингалки на витринных образцах запитаны на сеть здания, резерва нет, а вчера вечером свет вырубали. У тебя выключали?

– Да.

– Вот и у меня тоже, и здесь. Я в аварийку звонил, говорят, кто-то двери на подстанции взломал и железкой контакты перемкнул. Там хорошо бахнуло, местные подумали, что взорвалось что-то. Дело в том, что подстанция эта – одна из ключевых в городе, и если она отрубается, то полгорода без света. Не обычная тэпушка, в общем. Пока света не было, телефоны с планшетами с витрин и поснимали. На склад не полезли, там дверь надежная и замки нормальные, а у витринных образцов и коробки внизу в ящиках лежат, замочки на ящиках, как на офисных столах, – ножницами открываются.

– А как зашли – вышли? Почему общая сигнализация не сработала?

– Смекалка вкупе со всеобщей оптимизацией. Сигналка только на дверях и окнах, датчиков объема нет – на камеры надеялись. Не подключив их к резерву. Странные люди. – Малыш доел и выкинул опустевший пакетик в урну на автобусной остановке.

– Это смекалка?

– Нет. Смекалка в том, что под подвальной лестницей есть закуток, который ниоткуда не просматривается. Был бы сторож, он бы ходил и смотрел, но – О-П-Т-И-М-И-З-А-Ц-И-Я, – по буквам произнес участковый и поднял палец вверх. – Сторожа здесь тоже нет. Судя по следам в пыли и крошкам от сухариков или чипсов, те, кто вынес телефоны, сидели всю ночь под лестницей. С перерывом на изъятие товара конечно. Вечером зашли, спрятались, а утром, с открытием, вышли. Видишь цветочный на углу?

Норвежский посмотрел в направлении кивка головы Малыша.

– Девочка оттуда говорит, что обратила внимание на пацанов с рюкзаками, выходящих из этого магазина утром. Удивилась, говорит, что все, а это четыре-пять человек, в кепках и черных медицинских масках. Во-первых, утром такой дубак был, что уши сразу отвалятся без шапки, а во-вторых, маски на пацанах подросткового возраста у нас в Береговом – да я такого даже в пандемию не видел.

– Вечером и утром камеры работали, надо отсматривать. Наружные тоже.

– Понятно, – развел руками Малыш, – ваши тоже про это говорят, но если это те пацаны, которых цветочница видела, то толку мало будет. Кепки, маски.

– Отработать все равно нужно. Я к тебе не за этим всем приехал. – Норвежский окинул взглядом машины оперативных служб. – По поводу трупа вчерашнего надо поговорить. Только давай в тепле.

– Согласен, пойдем в кофейню. Жрать хочу, пян-се маловато будет, а там пицца есть вкусная.

– Идем.

Они пошли к светофору, кофейня находилась через дорогу от ограбленного магазина. Пока красный таймер отсчитывал секунды, Малыш сказал:

– Знаешь, майор? А может, и хорошо, что сторожа не было. В ювелирке был, которую в ночь на субботу обнесли. Мужик, бывший военный. Странно, что не ЧОПовец, но, видимо, и там оптимизация.

– Знаю, сводку видел. – Зеленый загорелся, и полицейские ступили на бело-желтую зебру пешеходного перехода. – Дело пока в городском, к нам не передавали. Жалко мужика, Вадик говорил, что с одного удара умер. Кастет, скорее всего, или что-то похожее и удар точно в висок. Знали, куда бить.

– Или повезло, – Малыш многозначительно посмотрел на Норвежского. – Там, Серега, рядом с ювелиркой той ночью тоже шпану видели и как раз в предполагаемое время ограбления и убийства сторожа.

– Вряд ли. Очень дерзко для малолеток два таких дела за пару суток, да еще и с трупом.

– Это если сами, а если есть грамотный вдохновитель-руководитель, то все возможно.

Норвежский не стал ничего говорить. Идея сама по себе была неплохая, но уж очень мало было фактов, чтобы делать выводы.

Пицца и правда была вкусная. На густо смазанном острым соусом тонком тесте лежали рядом кусочки копченого мяса и ломтики шампиньонов, они были укрыты тонким слоем ароматного тянущегося сыра. Перед каждым из полицейских лежали два больших куска, мужчины откусывали сразу помногу и с аппетитом жевали. Пока было не до разговоров.

Тарелки опустели, чай оставался только на дне кружек.

– Давай так сделаем, – Малыш выслушал Сергея и теперь говорил сам, – я, конечно, в курсе про шпану у себя на участке, но без подробностей. Сам понимаешь, мне взрослых хватает, а для детей есть девочки с ПДН. Давай часа через четыре встретимся, я разузнаю получше, подготовлю для тебя справку. Могу к тебе подъехать?

– Я сам приеду. – Норвежский что-то прикидывал в голове. – Как будешь готов – напиши, и сориентируемся по времени. Ты в опорнике будешь?

Участковый кивнул. Они пожали руки, и Сергей вышел на морозный январский воздух.

7

Каждую зиму Норвежский жалел об отсутствии в своем автомобиле функции подогрева руля. Потертый кожзам в особо морозные дни очень долго не прогревался, и Сергею казалось, что если дотронуться до руля языком, то можно с легкостью повторить детский опыт с металлическими опорами качелей. Двигатель работал, салон потихоньку наполнялся теплым воздухом. Норвежский вертел телефон в руках, словно хотел с ним что-то сделать и внезапно забыл что. Он стал замечать за собой в последнее время повышенную забывчивость и частую потерю концентрации. Видимо, сказывались переживания за состояние Саши и их будущего ребенка. Сергей старался отвлекаться: чаще ходил в служебный тир, стрельба помогала выплеснуть негатив, а вот шахматные партии в онлайне, наоборот, стали раздражать. Раньше процент побед в блицах стабильно держался выше семидесяти пяти, а сейчас опустился до сорока. Сергей часто отвлекался на собственные мысли и допускал глупые досадные ошибки. К тому же почти всегда, глядя на шестьдесят четыре разноцветных квадрата, он непроизвольно вспоминал то, что хотелось забыть.

Сергей дернулся от неожиданности – телефон резко завибрировал в руках и заиграл стандартную мелодию звонка.

– Привет, – произнес Норвежский, приняв вызов.

– Здорово! Не отвлекаю? – голос Максима прерывался и звучал словно со дна глубоко колодца.

– Нормально, но тебя ужасно слышно. Ты в подвале где-то, что ли, или за городом опять расслабляешься?

– Чего? Ни хрена не слышно. Погоди секунду, выйду на лестницу.

Норвежский переложил телефон в левую руку и сменил режим обдува со стекол на салон.

– Скажи что-нибудь!

– Что-нибудь, – усмехнулся Норвежский.

– Неплохо. Свежая шутка. Ты занят сейчас? Хочу с тобой переговорить. Час, не больше.

– Хорошо, час есть, – Сергей бросил взгляд на часы. – Где?

– Жрать хочешь?

– Только с кафе вышел.

– А я хочу. Давай в «Ассорти» на Парковой, прям сейчас. Я тут в двух шагах.

– Минут через пятнадцать буду. Закажи мне чай с шиповником.

– Лады.

Норвежский отложил смартфон, посмотрел в боковое зеркало, и черный «Субару», щелкая поворотником, отъехал от бордюра.

***

– Все живы? – Норвежский пожал руку друга и опустился на мягкий диван.

– Да. Но твой настрой меня настораживает. – Макс сделал знак официанту, чтобы тот нес чайник. – Мне нужна твоя профессиональная консультация, Серега.

Норвежский жестом руки показал официанту, что сам справиться с разливом чая и вопросительно посмотрел на Максима.

– Я год назад решил в коммерческую недвижку вложиться, никому особо не распространялся. Анька в курсе и юрист. Видел, бизнес-центр на кольце строится?

– Построился же вроде, я там часто проезжаю.

– Ну да, отмыть стены и окна осталось и с последними арендаторами решить. Суть не в этом…

– Кинули? – перебил друга Норвежский.

– С таким я бы к тебе не пошел. Дослушай молча, пожалуйста. – Максим отодвинул в сторону тарелку с тонко нарезанной тушенной говядиной. – Пока строились, все нормально было, а как дело к работе с арендаторами пошло, начались проблемы с разрешительными организациями.

– Ты не знаешь, как такие проблемы решаются? – ответил на многозначительный взгляд Макса Норвежский.

– В данном случае этого мало, – по лицу Березина было видно, что эта тема его не на шутку раздражает. – Те, кто стоят за разрешениями и проверками, хотят ни много ни мало постоянную долю от доходов. Намекнули, что надо кое-кого в учредители ввести, тогда проблем не будет.

– Раньше к тебе вроде не приходили с такими предложениями.

– Ко мне и сейчас не пришли, по крайне мере напрямую. Говорю же, что там мои деньги есть, никто не знает, кроме жены, юриста и партнера по стройке, естественно. Вот к нему и пришли. А я теперь думаю: это просто совпадение или это меня так прощупывают и если с бизнес-центром прогнусь, то все остальные активы можно у меня отжать.

– Кто? Знаешь?

– Да, поэтому тебя и позвал. Туроняна помнишь?