Американская энциклопедия истории, биографий и путешествий с древней до современной истории. Биографии выдающихся деятелей Европы и Америки и жизнеописания выдающихся путешественников

Несмотря на это общее убеждение, что Индия была одной из первых частей земной поверхности, которая содержала цивилизованное население, мало фактов из древней истории Индии известны наверняка. Нам говорят, действительно (опуская мифы об индийском Вакхе и Геркулесе), о двух великих царствах – Айодхе (Уде) и Пратистхане (Витере), – которые существовали в северной Индии более тысячи лет до Христа; о завоеваниях в южной Индии, совершенных монархами этих царств; и о войнах, которые велись между этими монархами и их западными соседями персами, после того, как последние начали становиться могущественными. Все эти рассказы, однако, просто сводятся к общей информации, что Индия за много столетий до Христа была важным членом в семье азиатских народов; поставляя товары для их торговли и участвуя в их волнениях. Соответственно, если мы хотим составить представление о состоянии Индии до этой великой эпохи в ее истории – вторжения Александра Македонского в 326 г. до н. э. – мы можем сделать это, только исходя из того, что нам известно о ее нынешнем состоянии, с учетом модифицирующих эффектов прошедших двух тысяч лет; и особенно в отношении последствий, вызванных вторжением мусульман в 1000 г. н. э. Это, однако, менее сложно в случае такой страны, как Индия, где постоянство местных институтов столь примечательно, и хотя мы не можем надеяться получить четкое представление о территориальном делении и т. д. Индии в очень древние времена, тем не менее, изучая индусов такими, какими они являются в настоящее время, мы можем составить себе довольно точное представление о природе той древней цивилизации, которая распространилась по всему Индостану за много столетий до рождения Христа, и это тем более вероятно, что упоминания, которые сохранились о состоянии Индии во время вторжения Александра, во многих пунктах соответствуют тому, что можно увидеть в Индии в настоящее время.

Население Индостан, площадь которого оценивается примерно в миллион квадратных миль, составляет около 120 000 000 человек; из которых около 100 000 000 – индусы или аборигены, остальные – иностранцы, либо азиаты, либо европейцы. Самой примечательной чертой индуистского общества является его разделение на касты. Индусы делятся на четыре большие касты – брахманы, чьим настоящим занятием является религия и философия; кшатрии, которые занимаются войной и управлением; вайшьи, чьи обязанности связаны с торговлей и сельским хозяйством; и шудры, или ремесленники и рабочие. Из этих четырех каст брахманы являются высшими; но между шудрами и остальными тремя кастами проводится широкая линия различия. Брахманы могут вступать в брак с тремя низшими кастами – кшатрии с вайшьями и шудрами; и вайшьи с шудрами; но ни один шудра не может выбрать себе жену из любой из трех высших каст. Как правило, каждый человек должен следовать профессии касты, к которой он принадлежит: так, брахман должен вести жизнь созерцания и изучения, существуя на пожертвования богатых; кшатрий должен заниматься гражданскими делами или следовать профессии солдата; а вайшья должен быть торговцем или фермером. На самом деле, однако, барьеры касты в бесчисленных случаях были разрушены. Ответвления также бесконечны. Помимо четырех чистых, существует множество смешанных каст, все со своими предписанными рангами и занятиями.

Класс, намного ниже даже чистых шудр, – это парии или изгои; состоящие из отбросов всех других каст, и которые с течением времени разрослись настолько, что включают, как говорят, одну пятую часть населения Индостана. Парии выполняют самые низкие виды ручного труда. Эта система каст – архитекторами, если не основателями, являются сами брахманы, которых некоторые считают изначально расой завоевателей – связана с религией индусов. Действительно, об индусах, более верно, чем о любом другом народе, можно сказать, что знание их религиозной системы – это знание самого народа.

ЯПОНСКОЕ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Веды, или древние священные книги индусов, отчетливо излагают учение о бесконечном и Вечном Верховном Существе. Согласно Ведам, существует «одно неизвестное, истинное Существо, всеприсутствующее, всемогущее, создатель, хранитель и разрушитель вселенной». Это Верховное Существо «не постижимо зрением или любым другим органом чувств, и его нельзя постичь посредством преданности или добродетельных практик». Он не есть ни пространство, ни воздух, ни свет, ни атомы, ни душа, ни природа: он выше всего этого и причина всего этого. У него «нет ног, но он простирается повсюду; нет рук, но он все держит; нет глаз, но он видит все, что есть; нет ушей, но он слышит все, что проходит. Его существование не имеет причины. Он наименьшее из малых и наибольшее из великих; и все же он, на самом деле, ни мал, ни велик». Таково учение Вед в его чистейшей и наиболее абстрактной форме; но преобладающая теология, которая проходит через них, это то, что называется пантеизмом, или та система, которая говорит о Боге как о душе вселенной или как о самой вселенной. Соответственно, весь тон и язык высшей индуистской философии являются пантеистическими. Как веревка, лежащая на земле и ошибочно принимаемая на первый взгляд за змею, является причиной идеи или концепции змеи, которая существует в уме человека, смотрящего на нее, так и, как говорят Веды, Божество является причиной того, что мы называем вселенной. «В нем поглощен весь мир; из него он исходит; он переплетен и сплетен со всем творением». «Все, что существует, есть Бог: все, что мы обоняем, или пробуем на вкус, или видим, или слышим, или чувствуем, есть Верховное Существо».

Это непостижимое Существо, которое индусы обозначают мистическими именами Ом, Тут и Джут, а иногда также словом Брахм, Веды объявляют единственным надлежащим объектом поклонения. Однако, как говорят, лишь очень немногие люди с необычайными дарами и добродетелями способны поклоняться Верховному Существу – великому ОМ – напрямую. Подавляющее большинство человечества не настолько мудры и не настолько святы, чтобы быть способными приблизиться к самому Божественному Существу и поклоняться ему. Утверждается, что люди, таким образом, к сожалению, лишенные возможности поклоняться невидимому Божеству, должны направить свои умы на какую-то видимую вещь, а не позволять им оставаться праздными, Веды направляют их к поклонению ряду низших божеств, представляющих определенные действия или качества Верховного Существа; как, например, Кришну или Вишну, бог сохранения; Мухадев, бог разрушения; или солнце, или воздух, или море, или человеческое понимание; или, фактически, любой объект или вещь, которую они могут выбрать, чтобы представлять как Бога. Видя, говорят индусы, что Бог пронизывает и оживляет всю вселенную, все, живое или мертвое, может считаться частью Бога, и как таковое, оно может быть выбрано в качестве объекта поклонения, при условии, что ему всегда будут поклоняться только как составляющему часть Божественной Субстанции. Таким образом, все, на что смотрит глаз или что может постичь ум, будь то солнце на небесах или великая река Ганг, или крокодил на ее берегах, или корова, или огонь, разожженный для приготовления пищи, или Веды, или брамин, или дерево, или змея, – все это может законно почитаться как фрагмент, так сказать, Божественного Духа. Таким образом, может быть много миллионов богов, которым индусы считают себя вправе оказывать божественные почести. Число индуистских богов оценивается в 330 000 000, что примерно в три раза превышает число их поклонников.

Из них три главных божества индусов – это Брахма-творец, Вишну-хранитель и Сиба или Шива-разрушитель. Эти три, конечно, изначально предназначались для представления трех великих атрибутов Ома или Невидимого Верховного Существа, а именно, его творящего, его сохраняющего и его разрушающего атрибутов. Действительно, само имя ОМ является составным словом, выражающим три идеи творения, сохранения и разрушения, все вместе. Все три вместе называются Тримурти, и есть определенные случаи, когда им троим поклоняются совместно. Существуют также скульптурные изображения Тримурти, в которых бюсты Брахмы, Вишну и Шивы вырезаны из одной и той же массы камня. Одно из этих изображений Тримурти находится в знаменитом пещерном храме Элефанта, в окрестностях Бомбея, возможно, самом замечательном остатке древней индийской архитектуры. Вишну и Шива почитаются по отдельности чаще, чем Брахма, поскольку у каждого из них есть своя группа преданных, особенно привязанных к нему.

Индуизм, как и другие пантеистические системы, учит доктрине переселения душ: все творение, одушевленное и неодушевленное, есть, согласно индуистской системе, не что иное, как сам божество Брахма, разделенный, так сказать, на бесчисленные части и формы (когда они воссоединятся, мир придет к концу), точно так же, как некоторое количество ртути может быть разбито на бесчисленные маленькие шарики или глобулы, которые все имеют тенденцию снова собираться вместе. Через большие промежутки времени, каждый из которых длится несколько тысяч миллионов лет, Брахма действительно приводит мир к концу, поглощая его своим духом. Поэтому, когда человек умирает, его душа, по мнению индусов, должна либо немедленно поглотиться душой Брахмы, либо пройти через ряд переселений, ожидая окончательного поглощения, которое происходит в конце каждой вселенной, или, по крайней мере, до того времени, когда она будет готова к воссоединению с Бесконечным Духом. Первое из двух, по мнению индусов, является наивысшей возможной наградой: быть поглощенным Брахмой немедленно после смерти и без необходимости проходить какое-либо дальнейшее очищение, является уделом только величайших преданных. Чтобы достичь этой цели или, по крайней мере, избежать деградации после смерти, индусы, и особенно брамины, которые по своей природе больше всего сосредоточены на своих духовных интересах, практикуют ритуал самого сложного и аскетического описания, привнося религиозные церемонии и антипатии с собой во все обязанности жизни. Повседневная жизнь индусов настолько перегружена суеверными обрядами, касающимися еды, сна и т. д., что, если бы не спекулятивные доктрины, которые наиболее возвышенные умы среди брахманов могут видеть признанными в своей религии, вся система индуизма могла бы показаться жалким и гротескным многобожием.

Сотни миллионов людей, исповедующих эту систему, разделенных на касты, как и сейчас, и привносящих брахманский ритуал во все занятия ленивой жизни под палящим солнцем и среди буйной растительности Индостана, – таков был народ, в который Александр Великий принес свое завоевательное оружие; таковы, несомненно, были они за века до этого периода; и такими они оставались, отрезанные от глаз остального цивилизованного мира и сообщающиеся с ним только посредством пряностей, слоновой кости и т. д., которые находили свой путь через Аравию или Красное море в Средиземное море, пока Васко да Гама не обогнул мыс Доброй Надежды и не установил более тесную связь между Европой и Индией. Тем временем произошло мусульманское вторжение (1000 г. н. э.); мусульмане из Персии смешались с индусами; и именно с этим смешанным населением в конечном итоге столкнулось британское предприятие.

Прежде чем оставить индийцев, неплохо было бы оглянуться на китайцев, чтобы увидеть, чем отличаются эти два первобытных и современных объединения нашего вида – монгольское объединение Восточной Азии и кавказское объединение Центрального полуострова Южной Азии. «Тот, кто хочет постичь всю физическую и моральную разницу, – говорит Клапрот, – между китайскими и индийскими нациями, должен сопоставить своеобразную культуру китайцев с культурой индусов, созданной почти как у европейцев, даже по цвету лица. Он изучит безграничную религиозную систему брахманов и противопоставит ее голой вере исконных китайцев, которую едва ли можно назвать религией. Он отметит строгое разделение индусов на касты, секты и конфессии, для которых у жителей центрального королевства нет даже выражения. Он сравнит сухой прозаический дух китайцев с высокими поэтическими душами обитателей Ганга и Дзумны. Он услышит богатый и цветущий санскрит и сопоставит его с нестройной речью китайцев. Он отметит, наконец, литературу последних, полную фактов и вещей, достойных познания, в противовес безграничному философско-аскетическому писанию индийцев, которые даже самую высокую поэзию сделали утомительной своей бесконечной протяженностью.

ИСТОРИЯ ВОСТОЧНЫХ НАРОДОВ ДО ИХ ВКЛЮЧЕНИЯ В ПЕРСИДСКУЮ ИМПЕРИЮ. Оставив Индию – этот большой фрагмент изначальной кавказской цивилизации – и двигаясь на запад, мы находим две большие массы человеческого вида, заполняющие в древнейшие времена страны, лежащие между Индом и Средиземноморьем, а именно, индо-персидскую массу, заполняющую всю полосу страны между Индом и Тигром; и семито-арамейскую массу, заполняющую большую часть Малой Азии и весь полуостров Аравия, и простирающуюся в части Африки, прилегающие к Красному морю. То, что в самые отдаленные века эти земли были театрами цивилизованной деятельности, несомненно, хотя никаких записей о них не было передано нам, за исключением нескольких фрагментов, касающихся семитских народов. Однако общие факты, касающиеся этих доисторических времен, по-видимому, таковы: 1) что первая из двух упомянутых масс, а именно население между Индом и Каспием, по сути, было продолжением великого индийского ядра, обладая культурой, сходной с индийской в своих основных аспектах, хотя и измененной, что было неизбежно, действием тех физических причин, которые отличают климат Персии и Кабула от климата Индостана; 2) что семитская или арамейская масса разделилась в очень ранний период на ряд отдельных народов или наций, ассирийцев, вавилонян, финикийцев, евреев, арабов и т. д., и что каждая из них приобрела отдельное развитие и выработала для себя отдельную судьбу; 3) что более чем за тысячу лет до Христа среди семитских народов появился дух завоевания, яростно столкнувший их друг с другом; и что в конце концов один семитский фрагмент – то есть ассирийцы – достиг превосходства над остальными и основал великое государство, названное Ассирийской империей, которая простиралась от Египта до границ Индии (800 г. до н. э.); и, в-четвертых, что давление этой семитской державы на индо-персидскую массу повлекло за собой реакцию – одна большая часть индо-персов набрала силу, вытеснила Ассирийскую империю и основала свою собственную, названную Персидской империей (536 г. до н. э.), которой, в свою очередь, было суждено быть вытесненной конфедерацией греческих государств в 326 г. до н. э.

Начав с Египта, давайте проследим по отдельности судьбу каждой из восточных наций до того момента времени, когда мы найдем их всех воплощенными в великой Персидской империи:

ЕГИПТЯНЕ. Египет, положение которого на карте Африки хорошо известно, имеет длину около 500 миль от самой северной до самой южной точки. По всей его длине протекает Нил, прекрасный большой поток, берущий начало во внутреннем королевстве Абиссинии, и из-за некоторых периодических наводнений, которым он подвержен, очень полезный для орошения и удобрения страны. Большая часть Египта состоит из аллювиальной равнины, похожей на наши луга, образованной отложениями реки и ограниченной горными хребтами с обеих сторон. Наибольшая ширина долины составляет 150 миль, но обычно она гораздо меньше, горные хребты с обеих сторон часто находятся не далее нескольких миль от реки.

Страна, столь благоприятно расположенная и обладающая столь многими преимуществами, не могла не быть одной из самых древних заселенных; и соответственно, насколько позволяет нам человеческая память, мы находим густое население весьма своеобразного характера, населяющее всю долину Нила. Эти древние египтяне, как мы уже говорили, представляют собой смесь семитского и эфиопского элементов, говорящих на своеобразном языке, который все еще сохраняется в измененной форме в коптском языке современного Египта. Однако у древних авторов египтяне всегда отличаются от эфиопов, с которыми они поддерживали столь тесные отношения, что возник вопрос, пришли ли египетские институты от эфиопского Мероэ или, что более вероятно, цивилизация была передана в Эфиопию из Египта.

Вся страна естественным образом делится на три части – Верхний Египет, граничащий с тем, что в древности было Эфиопией; Средний Египет; и Нижний Египет, включая дельту Нила. В каждой из них было множество городов, в которых концентрировалось население: изначально Фивы, город Верхнего Египта, о размерах которого до нас доходят удивительные рассказы и руины которого до сих пор поражают путешественников, были столицей страны; но позднее, по мере развития торговли, Мемфис в Среднем Египте стал резиденцией власти. После Фив и Мемфиса, Омби, Эдфу, Эснех, Элефантина и Филоя, по-видимому, были самыми важными из египетских городов.

Наши рассказы о египетской цивилизации в основном получены от греческого историка Геродота (408 г. до н. э.), который посетил Египет и переварил информацию, полученную им от жрецов относительно его древней истории; и Манефона, коренного египтянина более позднего времени, который писал на греческом языке. Из их рассказов следует, что страна в древности была разделена на тридцать шесть частей или провинций, называемых номами, – десять в Верхнем, шестнадцать в Среднем и десять в Нижнем Египте. «Многие из отдельных номов имели значительное существенное значение и имели выраженный местный характер каждый сам по себе, как религиозный, так и политический; хотя весь Египет, от Элефантины до Пелусия и Канопуса, как говорят, всегда составлял одно царство». Население этого царства, по грубой оценке, могло составлять около семи миллионов. Правительство было монархией, основанной на всемогущем жречестве, похожей на брахманическую систему Индии; и, как и в Индии, самой поразительной чертой египетского общества было разделение людей на наследственные касты. «Население Египта», – говорит г-н Гроте в своей «Истории Греции», – «было разделено на определенные касты или наследственные профессии, число которых по-разному представляется разными авторами. Жрецы четко обозначены как самый богатый, самый могущественный и самый почитаемый орден, распределенный по всей стране и обладающий исключительно средствами чтения и письма, помимо огромного количества повествовательного материала, хранимого в памяти, всего запаса медицинских и физических знаний, доступных тогда, и тех рудиментов геометрии (или, скорее, измерения земли), которые так часто использовались в стране, ежегодно затопляемой. Каждому богу и каждому храму по всему Египту принадлежали земли и другие владения, посредством которых поддерживалась многочисленная группа жрецов, прикрепленных к нему. Их господство, как прямое, так и косвенное, над умами людей было огромным; они предписывали тот мельчайший ритуал, по которому проходила жизнь каждого египтянина, не исключая самого царя, и который был для них самих более полон беспокоящих подробностей, чем для кого-либо другого. Каждый день в году принадлежал какому-то определенному богу, и только жрецы знали, какому. В каждом номе были разные боги, хотя Исида и Осирис были общими для всех; и жрецы каждого бога составляли отдельное общество, более или менее важное, в зависимости от сравнительной известности храма. Имущество каждого храма включало отряды иждивенцев и рабов, которые были отмечены «священными знаками» и которые должны были быть многочисленными, чтобы их было достаточно для обслуживания больших зданий и их постоянных посетителей.

Следующей по важности после жреческой касты была военная каста или орден, чье местное название указывало на то, что они стояли по левую руку от царя, в то время как жрецы занимали правую. Они были классифицированы как каласиры и гермотибии, которые занимали земли в восемнадцати отдельных номах или провинциях, в основном в Нижнем Египте. Каласиры когда-то насчитывали 160 000 человек, гермотибии – 250 000, когда их население было максимальным; но эта наивысшая точка давно уже прошла во времена Геродота. Каждому человеку этой воинской касты была назначена часть земли, равная примерно 6½ английских акров, свободная от каких-либо налогов. Земли жрецов и солдат считались привилегированной собственностью и освобожденной от всех тягот; в то время как остальная земля считалась собственностью царя, который, однако, получал с нее фиксированную долю – одну пятую от общего урожая – оставляя остальное в руках земледельцев. «Солдатам было запрещено заниматься любым видом ремесла и торговли».

Другие касты по-разному описываются разными авторами; однако наиболее вероятным является тот, который определяет их как три – касту земледельцев, ремесленников и скотоводов, причем последняя каста включала в себя множество презираемых занятий, самым низшим и унизительным из всех было свинопасов. Разделение между земледельцами и скотоводами, по-видимому, возникло из-за того обстоятельства, что различные части страны, не пригодные для земледелия, были полностью отведены под пастбища. Ремесленники, составляющие огромное городское население Египта, подразделялись на самые разные профессии: ткачей, каменщиков, скульпторов и т. д., которых принуждала к этим профессиям наследственная обязанность. Именно трудом этого огромного городского населения, которому помогали стада рабов, были выполнены те огромные работы, остатки которых свидетельствуют о величии Древнего Египта. Часть ремесленного населения была занята исключительно квалифицированным трудом; и в стране, где был такой вкус к работам по камню, скульптура была обязательно одной из самых широко представленных квалифицированных профессий. «Совершенная точность исполнения», как говорят, «мастерство обработки самого твердого камня и неуклонное соблюдение определенных правил пропорции являются общими характеристиками египетской скульптуры. В их каменоломнях до сих пор можно увидеть обелиски, не отделенные от скалы, но имеющие три стороны, уже украшенные иероглифами, настолько они были уверены в том, что отрежут четвертую сторону с точностью». Эти искусные мастера, как можно предположить, выступали в качестве бригадиров и надзирателей большого количества рабочих, которые были заняты на общественных работах, таких как пирамиды. При строительстве этих работ никакая степень труда в течение длительного времени, по-видимому, не пугала египтян. Огромные каменные блоки, иногда весом в 1000 тонн каждый, тащили сотни миль на санях, и их транспортировка, возможно, занимала не меньше года; в одном известном случае 2000 человек были заняты три года, чтобы доставить один камень из карьера в здание, в котором его должны были поместить. Обычно сани тянули люди, запряженные рядами в отдельные веревки, все тянули за кольцо, прикрепленное к блоку. Где это было возможно, блоки доставляли из карьеров на плоскодонных лодках по Нилу. Но транспортировка этих масс была гораздо легче, чем размещение их на возвышенных местах в зданиях. Их поднимали силой рычагов и наклонных плоскостей с огромными трудностями и затратами. Потеря человеческой жизни в этих гигантских работах, должно быть, была огромной. Говорят, что около 120 000 человек погибли при рытье канала, который так и остался незавершенным, между Красным морем и рукавом Нила; и, по словам Геродота, египетские жрецы его времени описывали строительство пирамид как время крайнего истощения и лишений для всей страны.

Религия египтян, по-видимому, была, по крайней мере в своей популярной форме, просто грубым фетишизмом, главной характеристикой которого было поклонение изобилующей животной жизни – быку, кошке, ибису, крокодилу и т. д.; разным животным в разных номах. Какой бы глубокий смысл ни скрывался под этим грубым церемониалом, каста жрецов сохраняла его для себя, как одну из тайн, обладание которой отделяло их от остального населения. Среди этих тайн было искусство письма, которое практиковалось как в алфавитной, так и в иероглифической форме; последняя использовалась для особых целей. Некое смутное представление о бессмертии души, напоминающее индуистский догмат о переселении душ, по-видимому, проникло в египетскую религию; и эта вера, по-видимому, лежала в основе египетской практики бальзамирования мертвых. Бальзамирование было делом весьма почетным, и ему помогало множество низших должностных лиц, которые делали и раскрашивали гробы и другие необходимые предметы. Тела бедных классов просто высушивали солью или натроном, заворачивали в грубые ткани и помещали в катакомбы. Тела богатых и знатных подвергались самым сложным операциям, заворачивали в бинты, смоченные бальзамом, и кропотливо украшали всевозможными украшениями. Подготовленные таким образом, они помещались в богато украшенные футляры или гробы, а затем отправлялись в саркофаги в катакомбах или пирамидах. Подготовленные таким образом тела назывались мумиями, либо от арабского слова momia, либо от коптского mum, означающего битум или смолу.

Хотя египтяне с древних времен вели караванную торговлю с соседними странами Финикией, Палестиной и Аравией, импортируя такие товары, как вино, масло и специи для бальзамирования, тем не менее, исключительность и самодостаточность были характерными чертами их цивилизации. Там, на берегах Нила, эти миллионы жили, не меняясь в своих методах на протяжении столетий, каждый человек механически занимался тем занятием, для которого он родился, – миллионы обрабатывали землю и производили пшеницу и т. д. для пропитания всех: другие ухаживали за скотом, необходимым для еды или жертвоприношения; миллионы, опять же, теснились в многочисленных городах, занимаясь различными ремеслами, необходимыми для производства предметов одежды, роскоши и т. д. – большая часть этого класса была доступна для колоссальных архитектурных работ; и, наконец, рассеянные по этим сельским и городским популяциям, две другие касты собственников – одна была ополчением, занимавшимся только гимнастическими упражнениями; другой – священнический или интеллектуальный орден, в чьем теле была собрана вся спекулятивная или научная мудрость страны. Между Египтом и соседними странами существовали связи; и слухи о природе его особой цивилизации могли распространяться среди народов Средиземноморья; но долгое время он был закрыт, как и нынешний Китай, от иностранного вторжения; и только около 650 г. до н. э. он был открыт для всеобщего обозрения. В шестом и пятом веках до н. э. философы других стран, и особенно Греции, посещали Египет, чтобы приобрести, общаясь с египетской интеллектуальной кастой, часть того драгоценного знания, хранителями которого они, как считалось, были.