Американская энциклопедия истории, биографий и путешествий с древней до современной истории. Биографии выдающихся деятелей Европы и Америки и жизнеописания выдающихся путешественников

Вышеизложенные наблюдения можно суммировать в следующем предложении: – Что в самой отдаленной древности Африка была заселена негритянской разновидностью человеческого рода; что в тех частях континента, на которые не распространялись знания древних географов, а именно, на всем юге Египта и Великой пустыни, негритянская раса выродилась или, по крайней мере, распалась на племена, королевства и т. д., составив большую дикую систему в своем собственном жарком местообитании, подобную той, в которую даже сейчас, в зрелом возрасте мира, мы тщетно пытаемся проникнуть; но что на побережьях Средиземного и Красного морей раса либо сохраняла свои первоначальные способности и интеллект дольше, либо была настолько улучшена контактом и смешением со своими кавказскими соседями, что образовала, под именем эфиопов, одну из великих доисторических династий мира; и что эта династия то ослабевала, то ослабевала против кавказского населения Западной Азии и Восточной Европы, тем самым порождая смешение рас вдоль африканского побережья на севере и востоке, пока, наконец, оставив эти смешанные расы некоторое время играть свою роль, сам чистый эфиоп удалился из исторического поля зрения в Центральную Африку, где он скрывался, пока снова в современные времена его не вытащили, чтобы он стал рабом кавказского. Таким образом, негритянская история до сих пор демонстрировала скорее регресс от точки, когда-то занятой, чем прогресс в цивилизации. Даже этот факт, однако, должен каким-то образом подчиняться великому закону всеобщего прогресса; и отрадно знать, что на побережье Африки недавно было образовано поселение под названием Либерия, населенное освобожденными неграми-рабами из Северной Америки; и которые, принеся с собой англо-американскую цивилизацию, обещают основать культурное и процветающее сообщество.

ИСТОРИЯ МОНГОЛИИ—КИТАЙЦЫ.

Как от большой центральной массы человечества, первого скопления жизни на нашей планете, отделился в Африку фрагмент, называемый негритянской разновидностью, так и в восточной Азии отделился, по тем причинам, которые мы тщетно пытаемся обнаружить, второй огромный фрагмент, которому было дано название монгольской разновидности. Распространившись по великим равнинам Азии от Гималаев до Охотского моря, этот отряд человеческого вида, как можно предположить, перешел в Японию; достиг других островов Тихого океана и либо через них, либо через доступ в проливе Беринга, разлился по великому Американскому континенту; их особенности стирались в их долгом путешествии, пока монгольский не превратился в американского индейца. Блюменбах, однако, возводит американского индейца в отдельный тип.

Если бы историки могли проследить негритянскую расу до джунглей и пустынь Центральной Африки, они, несомненно, обнаружили бы, что общая эфиопская масса распадается там под действием причин, связанных с климатом, почвой, пищей и т. д., на обширные секции или подразделения, представляющие заметные различия друг от друга; и точно так же было с монголами. В Центральной Азии мы находим их как тибетцев, тунгусов, собственно монголов; на восточных побережьях как маньчжуров и китайцев; на соседних островах как японцев и т. д.; и ближе к Северному полюсу как лапландцев, эскимосов и т. д.; все они представляют свои собственные особенности. Из этих больших монгольских ветвей обстоятельства дали более высокую степень развития китайцам и японцам, чем другим, которые в основном являются кочевыми ордами, некоторые из которых находятся под китайским владычеством, другие независимы, бродят по обширным пастбищам Азии и занимаются разведением скота.

Есть все основания полагать, что огромное население, населяющее ту часть Восточной Азии, которая называется Китаем, может похвастаться более древностью цивилизации, чем почти любая другая нация мира, однако эта цивилизация существенно отличается по своему характеру от тех, которые появлялись и исчезали среди кавказцев. Это, по сути, следует рассматривать как великое различие между историей монгольского и кавказского видов человеческого рода, что в то время как первый представляет нам лучший продукт монгольского человечества в форме одной великой постоянной цивилизации – китайской – простирающейся из века в век, одной, той же и одинокой, в течение периода в 3000 или 4000 лет; последний демонстрирует последовательность цивилизаций – халдейскую, персидскую, греческую, римскую, современную европейскую (подразделяющуюся на французскую, английскую, немецкую, итальянскую и т. д.) и англо-американскую; эти цивилизации, от самой отдаленной восточной, то есть халдейской, до самой поздней западной, то есть англо-американской, были серией волн, падающих друг на друга и движимых вперед одной и той же общей силой. Краткий очерк китайской истории с беглым взглядом на Японию, таким образом, выполнит все, чем мы обязаны монгольской расе.

Подлинная китайская история не простирается дальше, чем на 800 или 1000 лет до нашей эры; но, как это было более или менее со всеми народами, китайское воображение обеспечило себя мифологической историей, простирающейся на много веков назад в неизвестное прошлое. В отличие от мифологии греков, но подобно мифологии индийцев, китайские легенды имеют дело с большими хронологическими интервалами. Прежде всего, в начале времен, был великий Пуан-Ку, основатель китайской нации, и чьей одеждой были зеленые листья. После него пришли Ти-ен-Хоанг, Ти-Хоанг, Джин-Хоанг и несколько других благозвучных властителей, каждый из которых сделал что-то для создания китайской нации, и каждый из которых правил, как было принято в те великие старые времена, тысячи лет. Наконец, во время, соответствующее тому, которое отведено в Писании жизни Ноя, пришел божественно рожденный Фохи, человек с выдающимися способностями, который правил 115 лет, обучая музыке и системе символов, учреждая брак, строя стены вокруг городов, создавая мандаринов и, короче говоря, устанавливая китайскую нацию на основе, которая никогда не могла быть поколеблена. После него пришли Син-нин, Ван-ди и т. д., пока в свое время не пришли добрые императоры Яо и Шунь, во время правления последнего из которых произошло великое наводнение. С помощью каналов и дренажей усердный Юй спас страну и стал преемником Шуня. Юй был первым императором династии Хиа, которая началась около 2100 г. до н. э. После этой династии пришла династия Шан, последний из императоров которой, великий тиран, был свергнут (1122 г. до н. э.) У-вонгом, основателем династии Чжоу.

КОНТРАБАНДА ОПИУМА, КИТАЙ.

ЯПОНСКАЯ ПОХОРОННАЯ ПРОЦЕССИЯ.

В этой династии Чжоу, которая просуществовала более 800 лет, начинается подлинная китайская история. Именно во время нее, и, скорее всего, около 484 года до н. э., процветал великий Кон-фу-цзе, или Конфуций, основатель китайской религии, философии и литературы. В 248 году до н. э. династия Чжоу была заменена династией Цинь, первый из царей которой построил Великую Китайскую стену, чтобы защитить страну от татарских кочевников. Династия Цинь была короткой: в 206 году до н. э. ее сменила династия Хань, которая просуществовала до 238 года н. э. Затем последовала быстрая серия династических революций, в результате которых нация часто распадалась на части; и во время которых характер населения значительно изменился из-за вторжений кочевых орд Азии, которые смешивались с ней. В начале седьмого века к власти пришла династия Тан, которая закончилась в 897 году. После полувека анархии порядок был восстановлен при династии Сун, в начале которой, или около 950 года, было открыто искусство книгопечатания, за пять столетий до того, как оно стало известно в Европе. «Династия Сун, – говорит Шлоссер, – поддерживала тесную связь с Японией, вопреки всем китайским максимам; императоры этой династии не налагали никаких ограничений на знания, искусства, жизнь, роскошь и торговлю с другими народами. Поэтому их несчастная судьба (когда они были уничтожены при обстоятельствах особого ужаса монгольским завоевателем Хубилай-ханом в 1281 году нашей эры) преподносится как предостережение против того, чтобы отступать хоть на волосок от старых обычаев империи. Со времени уничтожения династии Сун монгольской монархией связь между Китаем и Японией была прервана, пока снова Мин, коренная китайская династия (1366 г. н. э.), не восстановила ее. Монгольские правители совершили поход против Японии, но безуспешно. Неудачным даром, который японцы получили от Китая, было учение Фоэ. Однако это учение было не первым иностранным учением или иностранным поклонением, пришедшим в Китай. Религия, природу которой мы не можем определить – вероятно, буддизм, прежде чем он принял форму ламаизма – проповедовалась в нем в более раннее время. Примерно во времена династии Цинь (248–206 гг. до н. э.) воинственный царь объединил весь Китай в один и подчинил себе князей различных провинций. Пока он воевал со своими подданными, многие из кочевых орд к северу от Китая вторглись в страну, и вместе с ними появились миссионеры вышеупомянутой религии. Когда мир был восстановлен, короли вышеупомянутой династии, а также позднее короли Хань и двух последующих династий, необычайно расширили королевство, и западные провинции стали известны грекам и римлянам как земля Серов. Как с одной стороны Тартария была в то время китайской, так с другой стороны китайцы были связаны с Индией; откуда и пришла индийская религия. Она приобрела много приверженцев, но в конце концов уступила примитивным привычкам народов. В результате введения религии Фоэ огромная страна распалась на два королевства. Юг и север имели каждое своего суверена; и войны северного королевства стали причиной странствий гуннов, при посредничестве которых была разрушена Римская империя. Эти королевства севера и юга часто впоследствии объединялись и снова распадались; огромные дикие орды бродили вокруг них, как и сейчас; но все, что оседло и что обитало внутри Великой стены, подчинилось древней китайской цивилизации. Чингисхан, действительно, чья власть была основана на тюркских и монгольских расах, уничтожил оба царства, и варварский элемент, казалось, восторжествовал; но это изменилось, как только его царство было разделено. Даже Хубилай, и еще больше его непосредственные последователи, во многом подобно тому, как китайцы клевещут на монгольскую династию Йевен, сохранили все в его древнем состоянии, за единственным исключением, что они воздавали почести ламаизму, измененной форме буддизма. Эта религия все еще преобладает, искусно приспособленная, однако, к китайскому образу жизни – образу жизни, который все последующие завоеватели уважали, как доказывает пример нынешней династии». Упоминаемая династия – это династия Тацина Манчоу, смешанного монгольского и татарского происхождения, которая заменила коренную китайскую династию Мин в 1644 году. Нынешний император Китая является шестым из династии Тацин.

Из серии сухих фактов, только что приведенных, мы приходим к следующему определению Китая и его цивилизации: как Римская империя была великим временным скоплением зрелого кавказского человечества, окруженного и плавно переходящего в кавказское варварство, так и Китай, страна более обширная, чем вся Европа, и населенная населением более 300 000 000 человек, является скоплением зрелого монгольского человечества, окруженного монгольским варварством. Разница в том, что в то время как Римская империя была лишь одним из нескольких последовательных скоплений кавказской расы, каждое на совершенно иной основе, Китайская империя была одним постоянным проявлением единственно возможной среди монголов формы цивилизации. Еврей, грек, римлянин, француз, немец, англичанин – все это типы зрелого кавказского характера; но полностью развитый монгол имеет только один тип – китайский. Китайская история не демонстрирует прогресса монгольского человека через ряд стадий; она демонстрирует только единообразную продолжительность одной великой цивилизованной монгольской империи, иногда расширяющейся настолько, чтобы распространиться на окружающее монгольское варварство, иногда сжимающейся под давлением этого варварства, иногда нарушаемой вливаниями варварского элемента, иногда разбивающейся внутри себя действием индивидуального китайского честолюбия, но всегда сохраняющей свой сущностный характер. Правда, в такой обширной империи разница климата и т. д. должна порождать специфические различия, так что китаец северо-востока не то же самое, что китаец юго-запада; правда также, что японская цивилизация, по-видимому, существует как альтернатива, между которой и китайской, Провидение могло бы разделить монгольскую часть нашего вида, если бы она оставалась несмешанной; тем не менее общее замечание остается неоспоримым, что с самой глубокой древности до наших дней монгольское человечество смогло отлить себя только в один существенный цивилизованный тип. Поэтому для нас, принадлежащих к многообразной и прогрессивной кавказской расе, представляет особый интерес получение четкого представления о природе той постоянной формы цивилизации, из которой наши монгольские братья никогда не вышли и, по-видимому, никогда не хотят выйти. Каждый из наших читателей, будучи цивилизованным кавказцем, может спросить: «Какого рода человеком является цивилизованный монгол?» Изучение китайской цивилизации ответило бы на этот вопрос. Не так-то легко было бы китайцу ответить на комплимент, поскольку он был бы сбит с толку многообразием типов, которые принял кавказский человек – от древнего араба до современного англо-американца.

До сих пор в исследовании китайской цивилизации достигнут небольшой прогресс. Однако было сделано несколько выводов общего характера. «Мы признаем», – говорит Шлоссер, – «в китайских учреждениях, столь восхваляемых иезуитами, характер учреждений всех ранних государств; с той разницей, что китайский образ жизни не является продуктом иерархических или теократических максим, а работой холодного понимания. В Китае все, что служит потребностям чувств, было устроено и развито в самые ранние века; все, что касается души или воображения, еще сыро и плохо приспособлено; и мы видим в высоком мнении, которое китайцы питают о себе и своих делах, ужасный пример того, что должно быть последствием, когда все поведение происходит в соответствии с предписанным этикетом, когда все знания и ученость являются делом механистического заучивания, направленным на внешнее применение, и люди учености так тесно связаны с правительством и имеют свои интересы настолько едины с ним, что несколько привилегированных докторов могут регулировать литературу, как государственный судья весы и меры». О китайском правительстве тот же авторитет замечает: «патриархальная система все еще лежит в его основе. Вокруг «Сына Неба», как они называют высшего правителя, мудрецы страны собираются, как вокруг своего советника и органа. Так в провинциях (которых восемнадцать или девятнадцать, каждая размером со значительное королевство) люди наибольшей проницательности собираются вокруг президентов; каждый берет моду у своего начальника, а низший передает ее народу. Таким образом, один человек осуществляет верховную власть; несколько ученых мужей дали закон и изобрели в очень ранние времена символическую систему слогового письма, подходящую для их односложной речи, вместо их примитивной системы иероглифов. Все дела ведутся письменно, с подробностью и педантизмом. Их письменный язык очень труден; и поскольку в китайской письменности возможно знать все иероглифы определенного периода времени или определенного отдела и при этом быть совершенно незнакомым с иероглифами другого отдела, нет конца их механическому приобретению». Уже упоминалось, что китайская мысль в разное время получала определенные иностранные оттенки, главным образом из Индии; по сути, однако, китайский ум остался таким, каким он был зафиксирован Конфуцием. «В Китае», говорит Шлоссер, «так называемая философия совершила то, что в других странах было совершено священниками и религиями. В подлинных китайских религиозных книгах, при всей их учености и мудрости, Бог не мыслится; «Религия, по мнению китайцев и их оракула и законодателя Кон-фу-цзы, не имеет ничего общего с воображением, а заключается только в исполнении внешних моральных обязанностей и в рвении содействовать целям государства. Все, что лежит за пределами простых правил жизни, является либо своего рода неясной естественной философией, либо просто культурой для людей и для тех, кто может чувствовать потребность в такой культуре. Различные формы поклонения, которые проникли в Китай, обязаны ограничивать себя, преклоняться перед законом и согласовывать свои практики; они не могут присваивать себе никакой собственной литературы; и, хорошая или плохая, должны научиться соглашаться с преобладающим атеистическим китайским образом мышления».

Таковы китайцы, и таковы они были в течение 2000 или 3000 лет – огромный народ, несомненно, цивилизованный до самой высокой степени, к которой восприимчиво монгольское человечество; кроткого нрава; трудолюбивый в необычайной степени; хорошо искусный во всех механических искусствах и обладающий механической изобретательностью, свойственной им самим; хвастающийся языком, совершенно своеобразным по своему характеру, и обширной литературой; уважительный к обычаям до такой степени, что делает все по образцу; внимательный к обязанностям и вежливости жизни, но полностью лишенный рвения, оригинальности или духовности; и живущий при форме правления, которая была очень удачно обозначена как педантократия – то есть иерархия эрудированных лиц, выбранных из населения и назначенных императором, в соответствии с доказательством их способностей, на различные должности общественного доверия. Насколько эти характеристики или любая из них неотделимы от монгольской цивилизации, стало бы яснее, если бы мы больше узнали о японцах. Однако в настоящее время, кажется, мало перспектив для какой-либо реорганизации китайского ума, кроме как посредством кавказского стимула, примененного к нему. И какой кавказский стимул будет достаточным, чтобы разбить эту огромную монгольскую массу и сделать ее открытой для всеобщих мировых влияний? Придет ли стимул из Европы; или из Америки после того, как ее западные берега будут заселены, и англо-американцы начнут думать о пересечении Тихого океана?

ИСТОРИЯ КАВКАЗА.

В то время как негритянская раса, похоже, отступила от своего первоначального положения на земле, в то время как монгольская предоставила зрелище единой постоянной и педантичной цивилизации, удерживающей миллионы в своих руках на протяжении веков на крайнем востоке Азии, кавказская, как будто семена мирового прогресса были имплантированы в нее, выработала для себя блестящую карьеру на постоянно меняющемся театре. Сначала достигнув своей зрелости в Азии, кавказская цивилизация выстрелила на запад, если можно так выразиться, несколькими последовательными муками; долгое время ограничиваясь Азией; затем войдя в Северную Африку, где, смешавшись с эфиопской, она породила новую культуру; снова, около 1000 года до н. э., добавив Европу на сцену истории; и, наконец, 2500 лет спустя, пересекла Атлантику и встретилась в Америке с рассеянным и выродившимся монголизмом. Чтобы полностью понять эту прекрасную карьеру, необходимо рассмотреть, каким образом кавказцы расселялись из своего центрального дома – подсчитать, так сказать, и отдельно отметить различные полеты, которыми они эмигрировали из центрального улья. Насколько это видно из исследований языка и т. д., кавказский ствол в разное время в далеком прошлом послал пять больших ветвей из своего первоначального места, где-то к югу от той длинной горной цепи, которая начинается у Черного моря и, гранича с южным побережьем Каспия, заканчивается в Гималаях. Каким именно образом или в какое точное время эти ветви отделились от родительского ствола и друг от друга, должно оставаться загадкой; достаточно ясное общее представление об этом факте – это все, на что мы можем претендовать. 1. Армянская ветвь, оставаясь, по-видимому, ближайшей к первоначальному месту, заполнила страны между Каспийским и Черным морями, простираясь также вокруг Каспия на территории, впоследствии известные как территории Парфян. 2d. Индо-персидская ветвь, которая простиралась в южном и восточном направлении от Каспийского моря, через Персию и Кабул, в Индостан, также проникая в Бухару. Из этой большой ветви филологи и этнографы выводят те две расы, различие между которыми, хотя и подчинено великому пятичленному разделению кавказского ствола, имеет огромное значение в современной истории – кельтскую и германскую. Предполагается, что, пройдя через Малую Азию, индо-персидская семья проникла в Европу через Фракию и в конечном итоге, посредством действия тех бесчисленных причин, которые влияют на человеческую конституцию из обстоятельств, в которых она находится, приняла характер кельтов и германцев – кельты были более ранним продуктом и в конечном итоге заняли западную часть Европы – а именно, северную Италию, Францию, Испанию и Великобританию – все еще подвергаясь подразделению, однако, во время своего рассеивания, на иберов, гэлов, кимров и т. д.; германцы были более поздним ответвлением и поселились скорее в центре и на севере Европы двумя большими фратриями – скандинавами и собственно германцами. Это кажется наиболее правдоподобной родословной кельтской и германской рас, хотя некоторые возражают против этого. 3d, семитская или арамейская ветвь, которая, распространяясь на юг и запад от первоначального кавказского места, заполнила Сирию, Месопотамию, Аравию и т. д. и основала ранние царства Ассирии, Вавилонии, Финикии, Палестины и т. д. Именно эта ветвь кавказской разновидности, войдя в Африку через Суэцкий перешеек и Вавилонский пролив, составила элемент, по крайней мере, в древнем населении Египта, Нубии и Абиссинии; и есть этнографы, которые считают, что ранняя цивилизация, которая окаймляла северные побережья Африки, возникла из какого-то чрезвычайно раннего смешения эфиопского с семитским, причем последний выступал в качестве доминирующей касты. Рассеиваясь на запад вдоль африканского побережья вплоть до Мавритании, семитская раса, по-видимому, в конечном итоге, хотя и в сравнительно поздний период, встретилась с кельтской, которая перешла в Африку из Испании; и таким образом, посредством вливания арамеев и кельтов, по-видимому, образовалось то белое или рыжевато-коричневое население, которое мы находим в Северной Африке в древние времена, отличное от эфиопов внутренних районов. 4-я, пеласгическая ветвь, та благородная семья, которая, неся в своих недрах греков и римлян, хлынула из Западной Азии на юго-восток Европы, несомненно, смешиваясь с кельтами и германцами. 5-я, скифская, или славянская ветвь, которая распространилась по России, Сибири и центральным равнинам Азии, плавно переходя в этих последних в монгольскую. Таково удобное разделение кавказского ствола; более глубокое исследование, однако, могло бы свести пять рас к этим двум – семитской и индогерманской; все цивилизованные языки, как говорят, могут быть классифицированы по этим трем семьям – китайской, которая имеет односложные корни; индогерманской (санскрит, хиндустани, греческий, латинский, немецкий и все современные европейские языки), которая имеет двусложные корни; и семитской (иврит, арабский и т. д.), корни которой являются трехсложными. Сохраняя, однако, пятикратное распределение, которое мы приняли, мы обнаружим, что история мира, с самых ранних до самых отдаленных времен, была не чем иным, как общей кавказской жизненной силой, предстающей в последовательности фаз или цивилизаций, каждая из которых отличалась от предыдущей пропорциями, в которых она содержит различные отдельные элементы.

Целесообразно сначала описать самую восточную кавказскую цивилизацию, то есть цивилизацию Индии, а затем перейти к рассмотрению состояния этой смеси народов, некоторые из которых семитские, некоторые индо-персидские, а некоторые армянские, из которых возникла великая Персидская империя, призванная продолжить историческую родословную мира в Европе, передав свою жизненную силу пеласгам.

ДРЕВНЯЯ ИНДИЯ. Одной из великих ветвей, как мы уже говорили, кавказской семьи человечества была индо-персидская, которая, распространившись в первобытные времена из первоначального места обитания кавказской части человеческого вида, простиралась от Каспийского моря до Бенгальского залива, где, вступая в контакт с южными монголами, она дала начало, согласно наиболее вероятным источникам, тем новым смешанным кавказско-монгольским расам, малайцам Восточного полуострова; и, посредством еще большего вырождения, папуасам или туземцам островов Южного моря. Переходя таким образом в монголизм Тихого океана, индо-персидская масса нашего вида в то же время достигала зрелости внутри себя; и как первым созревшим фрагментом монголов была китайская нация, так одним из первых созревших фрагментов индо-персидской ветви кавказцев, по-видимому, были индийцы. В какое время огромный полуостров Индостан впервые мог похвастаться цивилизованным населением, сказать невозможно; однако все свидетельства сходятся в том, что индийская цивилизация относится к самой отдаленной древности. Другой факт, по-видимому, также достаточно хорошо подтвержден относительно древней Индии; а именно, что ее северные части, и особенно северо-западные части, которые были ближе всего к изначальному кавказскому месту, были первыми цивилизованными; и что цивилизующее влияние распространилось оттуда на юг до мыса Коморин.