скачать книгу бесплатно
Призрак мрачно уставился перед собой.
– Вера делает человека лучше, – закончил Ролин. – Неверие же не делает ничего.
– Вера – удел слабых. Сильным она не нужна. Зачем волку становится ксиром, если он и так может сожрать овцу?
Оба продолжили идти, погрузившись в свои мысли, пока Ролин не остановился возле двери одного из домов: деревянные стены уже давно сгнили, оконные рамы вываливались наружу, опасно нависая над головой. Всё здание накренилось и выглядело так, точно вот-вот рухнет, провалится внутрь себя.
– Мы пришли, – представитель Керии достал связку ключей, отобрал один – большой, с незнакомыми Призраку странными символами, и открыл дверь, которая со скрипом подалась, показав гостям каменную лестницу, ведущую вниз, во мрак.
Ролин пошёл первым, приглашая компаньона следовать за ним. Тот неохотно ступил на первую ступеньку. Когда оба добрались до дна и Ролин зажёг первую свечу, Призрак широко улыбнулся.
– Ну наконец что-то хорошее за этот треклятый день.
Пламя осветило подземную темницу. Вдоль длинного коридора располагались решётки камер. Все они выглядели как новые, блестя чистым металлом, который ещё не успели заляпать кровью заключённых.
Первая камера пустовала, но в ней лежало немного сена и виднелась ямка в углу. Видимо, для справления нужды. Неслыханные удобства.
– Говорят, ты пытаешь людей так же хорошо, как дышишь, – обратился к нему Ролин, подзывая Призрака к пятой камере.
– Дышать куда менее приятно.
Ролин усмехнулся.
– Смотри, – связывающий указал вглубь, где в кресле сидел человек с тряпкой во рту. Толстые верёвки стягивали его руки и ноги так, что попытки дёрнуться не оборачивались ничем, кроме боли.
– Может, ваше название «связывающий» происходит от другого ремесла? – спросил Призрак, но Ролин лишь снисходительно улыбнулся.
Они отошли подальше от камеры, прежде чем представитель Керии вновь заговорил:
– Мне велели отвезти тебя сюда и сказать, какая нужна информация, после чего сразу же покинуть сие место. Догадываюсь, почему.
Призрак кивнул, похрустывая косточками пальцев.
– Так вот, – продолжил фанатик. – Как ты, возможно, слышал, наш король объявил войну катарийцам. Знаешь причину?
– Просвети.
– Вся эта болтовня про завоевание новых земель – пустой трёп. Наш источник сообщил, что на земли Кардатории упал новый элримовый осколок.
Призрак присвистнул.
– Тот человек – Дирмиш, – Ролин снова указал на человека в камере. – Он должен знать, где осколок, так что Привратник рассчитывает, что ты сможешь развязать ему язык.
Ролин посмотрел на заключённого, сочувственно прищурив глаза, после чего передал будущему экзекутору ключи.
Призрак ощутил укол в боку. Так происходило всякий раз, когда ему предстояла долгая и интересная ночь. Шрамы напоминали ему о тех временах, когда он сам сидел на таком же стуле, что и Дирмиш. Призрак почесал невидимые синяки у запястий.
– Ещё одно, – прошептал связывающий. – Постарайся не убивать его.
Призрак вопросительно посмотрел на Ролина, и тот продолжил:
– Ты прекрасно знаешь, что мерзавцев обычно держат в темницах, чтобы те после смерти не помогали Морогошу завоёвывать Долину Богов.
– Если бы один человек мог повлиять на это…
– Я убеждён, что ты бы перевернул там всё вверх дном, Призрак Оранкира. Так что будь добр – не умирай.
Он дружелюбно похлопал наёмника по плечу.
– Если это всё, – проваливай. – приказал Призрак.
Ролин насупился, но потом резко повеселел. Омерзительная способность.
Связывающий прошёл вверх по лестнице и исчез за дверью, оставив двоих в тёмном подвале.
Вернее, троих.
Призрак взял горящую свечу и зажёг от неё ещё парочку, чтобы увеличить количество света, и, конечно же, теней. Антураж и атмосфера – неотъемлемая часть любого спектакля.
Интересно, кого Привратник для него приготовил? При мысли о нанимателе волосы на руках снова встали дыбом.
Напыщенный, самодовольный и лицемерный ублюдок.
Призрак вставил ключ в замок и отпер камеру. Пленник сидел неподвижно и следил за гостем взглядом, пока тот садился на стул напротив.
– Здравствуй, Дирмиш.
– М-м.
– Прошу прощения, друг мой, – Призрак вытащил тряпку, что всё это время сушила человеку язык. Тот похрустел затёкшей челюстью, немного почавкал, промыл слюной горло, а остатки сплюнул прямо в лицо Призраку. Тот даже не моргнул – спокойно достал нож и убрал им жидкость со своей щеки.
– Не очень-то дружелюбное начало, – начал Призрак и получил в ответ оскал белых зубов.
Какая жалость: всю свою жизнь тратить время на чистку зубов, чтобы потерять их в грязном подвале, сидя в собственных испражнениях.
– Когда мои люди найдут меня, – прогремел Дирмиш, дёргая стул, – тебе конец! У меня есть связи в Харионте! В Варланте! Слышишь? Морогош заберёт тебя и…
– И что? Почему все так его боятся?
Брови пленника недоверчиво опустились.
– Нет смысла думать о нём, когда перед тобой некто вроде меня.
Дирмиш неуверенно поёрзал на стуле.
– И кто же ты?
– В данный момент? Я твой экзекутор, а большего знать и не надо.
Пленник изучающе уставился на человека перед собой. Мужчина, лет сорока, может, пятидесяти. Трудно было сказать точнее из-за лица: исполосованное шрамами, грубых очертаний, оно выглядело устрашающе, чуть выпирающие скулы отбрасывали жуткую тень на соседнюю стену. Жёлто-красные глаза выдавали жажду крови, доносили её без слов, без жестов. Они кричали об этом, кричали голосами людей, уже видевших эти глаза. В них мерцало отражение самой смерти.
Когда Призрак отстранился, и лицо его смягчилось улыбкой, он перестал казаться таким зловещим и смертельно опасным – обычный мужчина с сильно потрёпанным сталью лицом.
Дирмиш не смог вспомнить этого человека, хоть и смутно представлял нечто похожее, нечто столь же противное.
– Ну что же, я думаю, пора переходить к делу, – Призрак пододвинул стул поближе и уселся всего на расстоянии локтя от пленника.
– Я не буду говорить. Меня учили терпеть любые пытки.
– Вот оно что? Так это замечательно! Значит, можно начать с лёгкой, в качестве разминки…
Призрак достал нож. Проверил его пальцем и пустил себе кровь.
Острый, как обычно. Иначе не бывает.
Пара капель упали и разбились о каменные плиты, коснувшись сена. Жёлтое смешалось с красным.
– Знаешь, что в первую очередь помогает удерживать рассудок?
Дирмиш не реагировал.
– Одежда, – произнёс Призрак, приставив нож к груди пленника. – Она – то единственное, что остаётся с человеком, помимо его души, когда он сидит здесь – в темноте. Ткань играет роль барьера, помогает всем твоим эмоциям и внутренностям оставаться на месте.
Дирмиш косо смотрел на него. Что за околесицу несёт этот полоумный?
– Когда не остаётся одежды, – продолжал Призрак, – человек превращается в открытую книгу, которую можно листать и листать, пока страницы не испортятся, не порвутся или не превратятся в труху. Передо мной остаются только голые факты, оголённая человеческая душа, которую вскрыть проще, чем дохлую крысу.
Призрак начал водить ножом по шее Дирмиша, от чего тот заскулил, судорожно сжимая челюсти от боли. Нож медленно плыл, танцевал на его теле, оставляю тонкую и глубокую витиеватую борозду.
В прямой линии нет красоты.
Когда нож добрался до кисти, рубашка развалилась на две части, и правая сорвалась с тела. Призрак поддел оставшуюся ткань, и та тоже свалилась вниз, но удержалась там, где её зажали туго затянутые верёвки. От штанов Дирмиша давно избавили.
Кровь стекала по рукам и капала на пол. Сидел он спокойно, уверенно. Видимо, тренировки всё-таки имели смысл. Правда, совсем небольшой, чтобы думать об этом.
– Где осколок? – спросил Призрак, но ответа не получил.
Следующие полчаса камера заполнялась отчаяньем и болью. Пленник кричал и вопил, дёргался и стонал. Каждые пару минут Дирмишу задавался один и тот же вопрос, но ответом было молчание или плевок.
Вскоре тело Дирмиша представляло собой кровавое месиво. Его избивали и кололи, снимали скальп и жгли огнём. Дирмиш выдержал даже потерю ногтей и пары зубов. Он был хорош.
– Я закончил, – сказал Призрак, на что Дирмиш, возможно, удивился – невозможно понять наверняка эмоцию человека с распухшими губами и глазами. – Я получил, что хотел. Твоя очередь.
– Что? – пробормотал пленник.
– Я говорил не с тобой, идиот.
– Ну наконец-то! Я уж подумал, что ты забыл про меня, – голос прозвучал из-за спины экзекутора, но Дирмиш никого не видел. Только Призрака. И огромную тень.
Она росла, пока головой не коснулась потолка. Обрела форму, стала худой и длинной, обзавелась глазами, пугающими до потери рассудка.
Сохранив форму, тень уменьшилась до роста жертвы. Дирмиш разглядывал её, и ужас проникал в него всё глубже и глубже. Глаза видели перед собой ту же смерть, что и в жёлто-красном цвете глаз экзекутора, только более ужасную.
Дирмиш бледнел на глазах, его кожа, под уже подсыхающей кровью, становилась белой, как морская пена. Зрачки расширились, дыхание участилось, тело задрожало. Он чувствовал необъяснимый, губительный холод, пробирающий до костей, или… до души? Он не мог соображать.
– Может, теперь скажешь, где осколок? – поинтересовался Призрак, но Дирмиш не ответил, Тень полностью захватила его внимание. – Спроси его за меня, Краг.
– Не учи меня, как это делается! – прошипел тот.
– Как скажешь, как скажешь.
Краг вернулся к жертве, внимательно изучил работу Призрака и одобрительно кивнул. Он хорошо подготовил тело, оставался последний штрих. Его любимая часть.
– Я повторю вопрос своего безымянного друга, – произнёс голос. – Где осколок?
Оцепенение спало, и Дирмиш снова смог нормально дышать. Посмотрев ещё раз на обоих присутствующих, он отрицательно покачал головой.
– Катитесь в тёмное, – произнёс он и плюнул в Тень. Кровь прошла насквозь и попала на и так окровавленную одежду Призрака.
– Благодарю, – Тень затрепетала и приблизилась к левой руке Дирмиша. Та всё ещё держалась за спинкой стула. Краг коснулся указательного пальца, и из него прямо в руку жертвы начало вливаться… нечто. Дирмиш не понимал, что происходит. Он ничего не чувствовал примерно десять ударов сердца, но это время длилось дольше, чем бесконечные и изнурительные пытки, что он только что чудом пережил.
Неужели тень просачивается внутрь? Хочет занять тело? Что происходит?
Когда-то и Призрак задавался такими же вопросами.
Боль пришла внезапно.
Дирмиш закричал. Ему не доводилось испытывать боль, сравнимую с этой. Глаза начали вылезать из орбит, река слёз непроизвольно полилась из глазниц, руки содрогались в конвульсиях. Вопли не унимались ни на мгновение до тех пор, пока Краг не убрал свою руку от пальца жертвы. Тот стал совершенно чёрным.
Призрак с наслаждением сверлил Дирмиша глазами. Тот пробыл в беспамятстве немного, а очнулся с таким же криком, с каким и затих – пронзительным и полным отчаянья.
– Что вы со мной сделали? – простонал он. – Где мой палец?
Пленник не мог видеть свою кисть за спинкой стула. Он не знал, что палец на месте, но был недалёк от истины – жизни в нём больше не было.
Уничтожение фрагмента человеческой души сопровождается поистине невыносимыми мучениями, когда-то и самому Призраку пришлось пройти через это.
– Человек без особого труда способен прожить без одного пальца, – ответил Призрак. – Люди живут даже без рук и ног, некоторые вполне сносно.
Дирмиш сглотнул.
– В этом городе когда-то обреталось множество калек, вылепленных вот этими руками, – оранкирец протянул руки вперёд, разглядывая их как блестящие ножи, как руки настоящего мастера. – Некоторые сломались на моём гончарном круге, но были и те, кто сохранил немного рассудка. Правда, хватало его разве что на то, чтобы не срать в собственные штаны.
Дирмиша вновь настиг ужас. Он начал вопить и вжиматься в спинку стула, лишь бы очутиться подальше от мрака, что он видел перед собой, хотя бы на один волосок.
– Не трогайте меня! Прошу вас! Я всё расскажу! Всё!
Призрак и Краг переглянулись.
