Иван Серов – председатель КГБ

Можно представить смятение чувств Серова. Если раньше Абакумов был просто его врагом, то теперь стал врагом смертельным. Не простит этого унижения никогда. Начальников особых отделов через сутки собрали в Москве: «Совещание открыл Меркулов, он довольно подробно пересказал разговор с т. Сталиным. Абакумов сидел как оплеванный, а я тоже мрачный»138. После совещания к Серову стали обращаться начальники особых отделов с конкретными вопросами. Но он уклонился от обсуждения, сославшись на то, что приказа о его назначении нет.

Избранная Серовым выжидательная тактика дала результат. Меркулов не форсировал решение вопроса. Хотя трудно понять, каким образом Серову удалось избежать этого назначения. Возможно, Сталин остыл и передумал, решив – на фронте Серов нужнее. И, может быть, на эту мысль его натолкнул Берия, вновь затребовав к себе Серова на Кавказ. По крайней мере, Серов пишет, что в Москву он вернулся в январе 1943 года139.

А Серов в ноябре 1942 года нажил себе еще одного врага. Косвенным образом разговор на сталинской даче 8 ноября задел Н.С. Власика. С точки зрения Сталина, стрелявший по машине Микояна солдат – это ротозейство и отсутствие надлежащего присмотра за личным составом не только со стороны особого отдела, это и провал в работе кремлевской охраны, призванной следить за обстановкой вокруг «вождей» и за их передвижениями. Приказом по НКВД СССР 19 ноября 1942 года Власик был снят с должности начальника отдела охраны (1-го отдела НКВД), а вместо него по совместительству назначили первого заместителя наркома внутренних дел Меркулова. Власика же определили в первые заместители начальника отдела охраны.

С.Р. Мильштейн.

[РГАСПИ]

В феврале 1943 года Серов командирован в Сталинград. Там он руководит приемом в лагеря военнопленных солдат и офицеров капитулировавших войск. Накануне поездки, 4 февраля, Серова и начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных Сопруненко принял Сталин140. Через несколько дней находящемуся в Сталинграде Серову 8 февраля Берия направил приказ НКВД № 00251 об организации Сталинградского управления лагерей для военнопленных, в котором ему поручалось утвердить структуру и штаты нового управления и расстановку по штатам присланных туда 240 работников141.

По решению Государственного комитета обороны № 3551сс от 11 июня 1943 года Серов был командирован вместе с начальником Транспортного управления НКГБ С.Р. Мильштейном проверять аэропорты, их техническое состояние и персонал по воздушной трассе Москва – Красноярск – Уэлькаль. При этом Серов получил и разрешение на вылеты в заграничные города Ном и Фербенкс.

Н.С. Власик.

[РГАСПИ]

В августе 1943 года произошло событие, имевшее особую значимость в судьбе Серова. Его вызвал Сталин и сообщил о намерении отправиться на фронт. Сначала на Западный, а затем на Калининский. И добавил: «Руководство охраной и организацией поездки возлагается на вас. Весь маршрут по фронтам я скажу вам потом. Сейчас надо вам выехать в Гжатск и приготовить домик для ночлега…»142 При этом строго редупредил: «Об этом никто не должен знать, в том числе и начальник Управления охраны генерал Власик»143. Серов тут же выехал в Гжатск. Об этом выезде Сталина Серов пишет подробно, со множеством бытовых деталей. На него произвело огромное впечатление не только то, что именно ему Сталин доверил организацию и охрану, но и сама близость к столь влиятельному человеку, на которого он всегда смотрел с почтительным благоговением. И вот он совсем рядом, и несколько дней подряд и в общении, и в отдыхе они компаньоны. А Серов и организатор быта, и заботливый слуга человека, которого почти боготворил.

Но именно почти. В поездке Серов замечает и капризность, и быструю переменчивость настроения Сталина. Делает он и неутешительный вывод: «Сталин мнительный человек, мало кому верит, все проверяет, так нельзя жить». И даже с оттенком жалости: «Ему должно быть нелегко»144. Серова вдруг поразила догадка – Сталин, уезжая из Москвы, не сказал членам Политбюро, куда едет. И уж совсем сразил разговор Сталина с командующим Калининским фронтом на повышенных тонах и с матерной руганью. Как пишет Серов, разговор «по-русски» раза два в адрес собеседника: «Я впервые услышал такую ругань Сталина». Да, тесное общение дало много «открытий чудных». Оказывается, и боги матерятся.

И вот что важно. Сталину при ближайшем общении Серов пришелся по душе. Почтителен, но не подобострастен. Заботлив и услужлив, но не до раболепия и самоуничижения. Умеет держать себя, даже чуть-чуть независимо. Вечером накануне отъезда из Хорошево Сталин по-барски, в благодарность, налил Серову рюмку коньяка. Серов наотрез отказался пить – служба! Сталин настаивал, и Серов тут же хитро переключил его внимание на находившегося рядом «прикрепленного» охранника И.В. Хрусталева. Пока Хрусталев опорожнял рюмку, Серов незаметно исчез145.

Похоже, Сталин хорошо понял и изучил Серова. Это очень важный ключ к пониманию устойчивости последнего. Пару лет спустя, даже при всем богатстве негативных фактов о нем, вываленных Абакумовым, он устоял. И до этой поездки Сталин благоволил Серову. Не случайно его выбрал – решил ехать на фронт с «военным человеком».

Но снова обидели Власика. Он только-только в мае 1943 года вновь возглавил кремлевскую охрану, став начальником 6-го управления НКГБ СССР. И опять его лишили доверия, оттеснили от руководства. 9 августа 1943 года начальником 6-го управления НКГБ назначили А.К. Кузнецова, а Власика перевели в замы. И это было как-то связано с Серовым. Ну а кого еще было винить Власику?

Помимо участия в проведении репрессий, что называется «на выезде», Серов приложил руку и к внесудебным репрессиям, находясь в Москве. С 1941 года Особому совещанию при НКВД СССР было предоставлено право вынесения смертных приговоров. Обычно на ОСО НКВД председательствовал заместитель наркома Богдан Кобулов, бывало Круглов, но встречается под расстрельными протоколами и подпись Серова. Так что и он участвовал в вынесении внесудебных приговоров наравне с другими бериевцами. Заслуги Серова высоко оценены, 20 сентября 1943 года его наградили орденом Красного Знамени.

В ноябре 1943 года Хрущев, подбирая кадры для работы в Киеве, просил у Сталина направить в его распоряжение Серова – вернуть его на должность наркома внутренних дел УССР. Но Сталин отказал, облекая свое нежелание в простую формулу: «Серов – русский. Найдите для этой работы украинца»146. Хрущев настаивал, но Сталин отрезал: «Идет война. Серов нам здесь нужен»147. У него были свои виды на Серова. Предстояли новые карательные акции на территориях, откуда изгнали оккупантов.

С.Н. Круглов.

[Архив НИПЦ «Мемориал»]

А.Н. Аполлонов.

[ГА РФ]

И точно. 2 ноября 1943 года Серов командует выселением карачаевцев, а 28–29 декабря – калмыков148. Следом – выселение чеченцев и ингушей. Но тут Серов не самый главный. В Грозный прибыл Берия, и Серов в его свите. Помимо Серова, начальственный пул составили еще два заместителя Берии – Круглов и Аполлонов, а также первый заместитель наркома госбезопасности Богдан Кобулов. Они распределили районы предстоящего выселения между собой, а Серову выпала честь общего руководства всей операцией «Чечевица». Так в конспиративном названии проявил себя бериевский черный юмор. Серов провел совещание и с удивлением обнаружил – никто и ничего не умеет:

«После первого же совещания с руководящими сотрудниками и генералами, которое я провел и рассказал всем, с чего начать и что делать, я увидел, что они внимательно слушали, а в конце задавали вопросы, из которых я убедился, что они вообще не представляли, как это – в один час и день начать и закончить операцию»149.

А у Серова и опыт, и сноровка в таком деле были. Он, как говорится, набил руку на депортациях. Не первая и не последняя. Берия 17 февраля 1944 года доложил Сталину о подготовке операции и числе подлежащих депортации взятых на учет150. Все началось 23 февраля. Не обошлось и без эксцессов. В ауле Хайбах жителей не смогли вывезти из-за обильного снегопада. Несколько сотен жителей аула согнали «в колхозную конюшню, заперли их и подожгли; тех, кто пытался вырваться, расстреливали из автоматов»151. И это не единичный случай убийства выселяемых по мотивам невозможности вывоза из-за погодных условий.

За участие в операции по выселению чеченцев и ингушей Серов награжден 8 марта 1944 года орденом Суворова 1 степени. Обычно этот полководческий орден давали за руководство крупными операциями на фронте, однако Сталин распорядился наградить большую группу руководящих работников НКВД и НКГБ боевыми полководческими орденами за дело, с его точки зрения, не менее важное – выселение непокорных народов. Так было положено начало распространившейся потом довольно широко практике награждения участников карательных акций. И в последующие годы на груди Серова будут появляться новые полководческие ордена за дела сугубо полицейские.

Из Грозного Берия 2 марта вместе с Серовым и Богданом Кобуловым перемещаются в Нальчик готовить депортацию балкарцев152. Но Серов на каком-то этапе выпал из их компании. В подготовленном приказе о предстоящем выселении балкарцев он не упоминается153. Его и Круглова ждало другое важное задание – 5 марта они вылетели в Ровно.

В 1944 году продолжаются выезды Серова в прифронтовые районы. Здесь требуется его богатый опыт в подавлении малейшего сопротивления и «очистке тыла» продвигающейся на запад Красной армии. Донесения Серова с мест командировок о проведенных операциях нарком внутренних дел Берия направляет непосредственно Сталину. По этим докладным можно судить о географии перемещений Серова и о выполненных им заданиях. В марте – апреле 1944 года заместители наркома внутренних дел Серов и Круглов находятся в Ровно, где организуют оперативно-войсковые операции по борьбе с членами Организации украинских националистов (ОУН). 12 марта 1944 года Серов выступает с инициативой – в донесении на имя Берии он вносит предложение о выселении семей арестованных бойцов украинского сопротивления154. Через два дня – 14 марта – на основе предложений Серова Берия сообщает Сталину о подготовке выселения, об учете семей выселяемых и пишет о том, что «также будут выселены жители тех населенных пунктов, из которых большая часть мужского населения находится в бандах»155. Вот это размах – выселять села целиком! Директиву о проведении выселений Берия направляет Серову 31 марта. Тут же, благо дело и знакомое, и привычное, 5 апреля 1944 г. Серов утверждает текст инструкции «о порядке ссылки членов семей оуновцев и активных повстанцев в отдаленные районы Союза ССР»156. Как известно, писать такие инструкции Серов был мастер!

Серов для Берии незаменимый эмиссар террора. Его стихия – выезды на места и организация репрессий. Времени задержаться дома, побыть с семьей у него нет. 7 апреля Серов еще шлет донесения из Ровно, а 13 апреля 1944 года Берия и Меркулов подписывают приказ о его направлении в Крым с задачей «организации оперативно-чекистских мероприятий по очистке Крыма от антисоветских элементов»157. С Серовым в Крым отправили и Богдана Кобулова. Вместе они смотрелись довольно комично. Невысокий, подтянутый и стройный Серов, а рядом грузный пузатый гигант Кобулов. Они попали в прифронтовую обстановку – вполне привычную для уже хорошо обстрелянного и побывавшего в переделках Серова и совершенно пугающую для неприспособленного и глубоко штатского Кобулова. В мемуарах Серов постоянно над ним подтрунивает. Богдан Кобулов трусил и лез под стол при немецких налетах, а бросившись во двор в отрытый по его указанию окоп, придавил своей 130-килограммовой тушей Серова так, что тот еле выбрался158. А после попадания под минометный обстрел, в котором, по счастью, не пострадал, Кобулов совсем сдал: «Когда ночью вернулись в город, он всю ночь охал, на следующий день лежал и принимал лекарства вместе с коньяком. Вот это воин. Представляю, как этот случай он будет описывать в Москве»159.

С.А. Клепов.

[РГАСПИ]

Г.П. Добрынин.

[РГАСПИ]

В вышеупомянутом совместном приказе НКВД и НКГБ № 00419/00137 от 13 апреля 1944 года «О мероприятиях по чистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов» все очень серьезно. Республику разбили на семь оперативных секторов, во главе которых опытные чекисты, и среди них: Г.А. Бежанов, С.А. Клепов, Г.П. Добрынин. Эти трое – «золотой фонд» Серова. Через год он вызовет их к себе в Германию и назначит начальниками оперсекторов НКВД провинций и земель. А пока они тренируются в Крыму. Замыслы и масштабы предстоящей тотальной чистки Крыма впечатляют. В помощь Серову и Кобулову было выделено 5 тысяч человек оперативного состава НКВД и НКГБ и 20 тысяч человек из внутренних войск160.

Серов, изучая обстановку в Крыму, предлагает не церемониться, а решить все разом – выселить крымских татар поголовно161. Берия 10 мая 1944 года вносит предложение о выселении Сталину, а уже на следующий день вышло постановление ГКО № 5859сс «О крымских татарах», в котором говорилось об их выселении в Узбекистан162. Дату начала выселения назначили на 18–20 мая, а пока идут аресты. Серов и Кобулов направили 11 мая донесение Сталину о выявлении и арестах «антисоветского элемента» в Севастополе163.

Г.А. Бежанов.

[Из открытых источников]

Серов активно участвует в разработке плана выселения и в начавшейся 18 мая 1944 года операции по тотальному выселению крымских татар. Но Серов и тут проявил инициативу. Что значит творческий подход! Он, преодолев робкое сопротивление армянина Богдана Кобулова, внес предложение выселить еще и армян из Крыма164. А мотивация вполне традиционная – тоже «сотрудничали с оккупантами». И сработало! Берия 29 мая написал Сталину о «целесообразности провести выселение с территории Крыма всех болгар, греков и армян»165. Реакция Сталина не заставила себя ждать. Постановление ГКО за его подписью о выселении болгар, греков и армян выпущено 2 июня, и их депортация состоялась166. Все-таки там, наверху, к Серову прислушиваются и ценят. Дельный человек! И вновь его старания и инициатива на ниве массовых репрессий по достоинству отмечены. На этот раз – орденом Красного Знамени.

Советизатор Польши

Небольшая передышка, и в июле 1944 года Серов получает новое задание. Он командирован в Вильно «для проведения оперативно-чекистских мероприятий». В распоряжение Серова выделено 19 опергрупп, состоящих из сотрудников НКГБ и НКВД, которые приступили к работе 14 июля. Перед Серовым поставлена задача по очистке тыла 3-го Белорусского фронта и разоружению отрядов польской Армии крайовой. В помощь Серову и его опер-чекистским группам приданы войсковые силы: 2 батальона войск НКВД, дивизия внутренних войск и 4 погранотряда – общей численностью 12 тысяч человек167. С этого момента Берия регулярно направляет Сталину донесения Серова и командующего 3-м Белорусским фронтом И.Д. Черняховского о «разоружении польских офицеров» АК168.

Несмотря на то что отряды АК участвовали вместе с Красной армией в боях за Вильно, Серов и Черняховский, руководствуясь указаниями из Москвы, подготовили коварный план по разоружению всех формирований АК в полосе действий фронта и сообщили о нем 17 июля 1944 года в Москву Берии169. Под фальшивым предлогом налаживания сотрудничества они вызвали командующего Виленским и Новогрудским округами АК «Вилка» (Кжижановского), который сообщил места дислокации своих полков и бригад и отдал распоряжение своему связному офицеру собрать командиров. Как только он отбыл, Серов распорядился разоружить «Вилка». Присутствующий тут же капитан – начальник штаба АК, взбешенный коварством советских генералов, выхватил пистолет и уже взвел курок. Еще секунда, и он мог застрелить Серова либо кого-то из его свиты, но был обезоружен170. Позднее об этом эпизоде Серов так вспоминал в своем обращении в ЦК: «Когда, окружив офицеров этой бригады, мы стали их разоружать, командир бригады генерал “Вилк” (псевдоним) выхватил на меня револьвер и не успел застрелить лишь благодаря генералу Петрову, выбившему у него из рук оружие»171.

Да, в описании Серова все выглядит куда более серьезно! Не какой-то там капитан, а сам «Вилк» пытался его застрелить. В этом же письме Серов ловко преувеличивает степень усилий по поиску отрядов АК: «Большого труда нам стоило выявить местонахождение штаба бригады и связаться с командиром бригады с тем, чтобы, если возможно, то мирно решить вопрос разоружения»172. В действительности, надеясь на признание их роли в Виленской операции, руководители АК сами связались с советским командованием и сами сообщили Серову данные о своих подразделениях. Получив план дислокации отрядов АК и в тот же день собрав командиров АК, «якобы для смотра их командующим фронтом», – как отмечено в донесении Серова и Черняховского – последние провели операцию по их разоружению, а утром следующего дня прочесывание лесов. Как сообщал Серов Берии, всего было задержано и отправлено под конвоем на сборные пункты 3 500 бойцов АК, из них 200 офицеров173.

В июле – августе 1944 года 3-й Белорусский фронт действовал на территории Литвы и занял Вильнюс, затем Каунас. Серов в это время вместе с приданными ему войсками НКВД и органами военной контрразведки в тылу фронта и проводит аресты членов Армии крайовой и местного населения. 2 августа 1944 года Сталину направлена информация Серова о положении в Каунасе и «арестах антисоветского элемента»174. Дальше пути Черняховского и Серова расходятся. 3-й Белорусский фронт готовился к наступлению на Мемель в Пруссию, а Серов концентрирует свое внимание на польских проблемах.

Помимо планирования и проведения карательных акций по «очистке тыла», Серов пристально наблюдает за действиями советских руководителей Литвы. Ему очень не понравились настроения и высказывания первого секретаря ЦК компартии Литвы Антанаса Снечкуса, который с возмущением говорил о бесчинствах и грабежах местного населения военнослужащими 3-го Белорусского фронта. Серова задела фраза Снечкуса о том, что в результате такого поведения военных «симпатии к Красной Армии пропадут». Претензии Снечкуса к армии Серов оценил как «политически неправильные» и 20 июля 1944 года написал об этом донесение Берии. Тот счел сигнал Серова настолько важным, что начертал резолюцию: «Переслать сообщение тов. Сталину, т. Молотову и Маленкову. Л. Берия 22.07»175, что и было сделано 24 июля176. Также Берии Серов 30 июля 1944 года послал кляузу на наркома госбезопасности Литвы Александра Гузявичюса, в которой писал, что у Гузявичюса «подозрительные связи» и у него пропали какие-то служебные документы177. С такими заместителями, как Серов, Берия мог быть спокоен – вовремя узнает все и про всех. Никто не скроется от внимания.

С августа 1944 года Серов переключает свое внимание на занятый войсками 1-го Белорусского фронта город Люблин178, где начинает активную работу по подавлению независимого от Москвы польского национального движения. Теперь его функции от проведения широких полицейских акций по разоружению формирований АК и задержанию их лидеров переросли в политическое строительство. В его задачи входила организация и приведение к власти в Польше нового промосковского руководства. В это же время в Люблине находился присланный туда Сталиным высокопоставленный сотрудник НКГБ комиссар госбезопасности 3 ранга Г.С. Жуков, отвечавший за польские военные формирования и за работу в Польше в целом. Но неожиданно этот явный конкурент попал в опалу. Причиной стало поступившее 24 августа 1944 года письмо на имя Сталина о том, что Жуков «оказал услугу» англичанам, «ложно информировав» советское правительство о положении в польской армии Андерса, добился ее эвакуации из СССР и в дальнейшем «информировал англичан», а в данный момент, как подчеркивалось в письме, находится по распоряжению Сталина в Люблине, и вновь «англичане ему дают задания»179. В письме нет подписи автора. Вообще-то она была, но нижняя часть страницы оторвана, и в таком виде этот документ оказался в архиве. Сталин знал, кто его написал, но, возможно, сам же «обезличил» письмо. Кто автор этого ловкого навета – нам неизвестно, но Серову все это было явно на руку. Весьма характерно и то, что Серов в своих мемуарах совершенно не упоминает имени Г.С. Жукова – своего предшественника, руководившего польскими делами. Может быть, это комплекс вины, не хотел вспоминать, кого утопил? После этого доноса Жукова из Люблина тут же отозвали. И не прошло и месяца, как его вытурили из госбезопасности и отправили с понижением в Новосибирск на полковничью должность – руководить отделом спецпоселений НКВД.

А Серов политически вырос. Он стал правой рукой Николая Булганина, представителя Совета народных комиссаров СССР при Польском комитете национального освобождения (ПКНО), сформированном в Москве 21 июля 1944 года в качестве «временного правительства» Польши и включившем в свой состав кремлевских ставленников180. Значение миссии Булганина и Серова в Люблине объясняется в контексте глобальной стратегии Сталина по насаждению просоветских режимов и созданию антизападного блока из стран Восточной Европы, граничащих с СССР. Как вспоминал позднее Хрущев: «У нас уже было Люблинское правительство польское, мы уже создали. А правительство польское было в Лондоне, значит. Возглавлял его Миколайчик»181. Замысел Сталина как раз заключался в приведении к власти марионеточного «Люблинского правительства» в противовес Лондонскому. С вполне очевидной целью, как пишет Хрущев, «чтобы Польша была социалистическая… так сказать, советская Польша по форме…»182 Ему вторит Серов: «Не дать Польшу Миколайчику – это тоже большое дело»183.

Булганин 2 августа 1944 года получил четкие инструкции Кремля по проведению политической линии: оказывать всемерное содействие ПКНО и «никаких органов власти, в том числе и органов польского эмигрантского “правительства”, на территории Польши не признавать; лиц, выдающих себя за представителей этих органов, рассматривать как самозванцев и арестовывать как авантюристов»184. Сталин не замедлил поддержать «Люблинское правительство» материально. 4 сентября 1944 года он сообщил Булганину в Люблин о выделении автомобилей для ПКНО. Сталин обещал дать 350 мотоциклов, 430 грузовых автомобилей и 500 легковых автомобилей марки «Виллис»185.

Выполняя указания Москвы, Серов взялся за организацию подчиненных ПКНО польских органов госбезопасности. Уже 28 августа 1944 года Булганин сделал официальное заявление о том, что «все вопросы, связанные с репрессированием поляков, за исключением шпионажа, передаются руководителю Отдела государственной безопасности ПКНО С. Радкевичу»186. Но в действительности собственные органы безопасности ПКНО только создавались. Для них катастрофически не хватало проверенных и надежных людей. Органы контрразведки Войска польского, сообщал из Люблина Серов 16 октября 1944 года, укомплектованы только на 50 %, из-за их слабости наблюдается «массовое дезертирство из польской армии» (ежедневно 40–60 человек с оружием в руках), и начальник Департамента общественной безопасности ПКНО Радкевич жалуется на нехватку кадров и их низкую квалификацию. Между тем, писал в этом донесении Серов, «аковцы» в районе Люблина активны, сильны и проникают в аппарат Радкевича и в Войско польское187. Серов предложил укомплектовать контрразведку польской армии до полного штата, для чего просил прислать 500 оперативных работников СМЕРШ и провести разоружение и арест всех бывших «аковцев» в польской армии и направить их в лагеря. А для оказания практической помощи аппарату Департамента общественной безопасности ПКНО Серов просил командировать в Польшу 15 квалифицированных работников НКВД – НКГБ188.

Б.П. Коршунов.

[РГАСПИ]

Серов, при участии начальника ГУКР СМЕРШ Виктора Абакумова и начальника 2-го управления НКГБ Петра Федотова, разработал предложения об оказании помощи в работе органов безопасности ПКНО. Берия утвердил представленный Серовым документ 24 ноября 1944 года. Согласно этим предложениям к начальнику Департамента общественной безопасности ПКНО подполковнику Радкевичу и к управлениям безопасности в воеводствах прикрепили присланных из СССР опытных чекистов. Это стало нормой и на послевоенный период, и с этого времени при воеводских управлениях и самом аппарате Радкевича имелись представители советской госбезопасности, числившиеся советниками. Они опекали «польских товарищей», давая им указания и рекомендации по работе. Хотя важно уточнить, что «польские товарищи» при ближайшем рассмотрении оказывались не совсем польскими. т. е. кадровый состав будущего МОБ Польши под руководством Радкевича тоже первоначально формировался преимущественно за счет поляков, прибывших из Советского Союза, до тех пор, пока не были подготовлены собственные кадры.