Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Но, кажется, я отклонился от темы. Так вот, на весь день в деревне оставались только женщины, малые дети да старики, все те, кто не мог справиться с тяжелой работой в море.

Все началось среди бела дня: кто-то заметил на горизонте чужие корабли под черными парусами. И это, как вы понимаете, не сулило ничего хорошего жителям деревни. В те времена рабы ценились дорого. И участь их была незавидна. Многие предпочли бы быструю смерть короткой жизни в цепях. Но, как гласит легенда, люди на берегу посчитали возможным обратиться за помощью к своим благородным соседям…

Голос чародея стал жестче. Кажется, ему с трудом давалось каждое слово… Вероника смотрела во все глаза, теперь ей даже не нужно было видеть лица, чтобы почувствовать злобу и боль, исходящую от этого человека.

Тем временем Алеистер продолжал свой рассказ:

– Жившие на острове существа вняли их мольбам и согласились помочь. Но, как это обычно бывает, сделали это на свой манер. Люди просили защиты, просили о том, чтобы чужаки, устрашившись гнева непостижимых существ, побоялись высаживаться в порту.

Случилось именно то, что они хотели: ни один из захватчиков не вышел на берег. Но произошло страшное. Некогда пологие склоны полуострова дрогнули и устремились ввысь. Поднялась огромная волна и потопила приблизившиеся к берегу корабли. Все до единого. Земля заходила ходуном… Не стало выстроенных на самом берегу деревни и порта.

Выжившие, обезумев от ужаса и проклиная своих нерадивых помощников, прыгали со скал в воду. Но берега стали слишком высокими, а море в этих краях даже летом очень бурное и холодное. Никто не выплыл…

Алеистер перевел дыхание и продолжал более спокойным тоном:

– Вы не представляете, что увидели, вернувшиеся домой рыбаки: чужой погибший флот и неприступные стены, воздвигнувшиеся на месте их домов.

Дороги на сушу больше не существовало, люди покинули это страшное место на долгие годы. Я поселился здесь намного позже, а еще через некоторое время за холмом выросла деревня. Её построили такие же, как и я, те, кому больше некуда было податься.

Чародей положил свои листки и отвернулся от окна, по его виду невозможно было ничего понять.

– Вероника, вы очень грустны и почти не ели. Вас так расстроила эта сказка? Почему?

– Мне очень жаль, что благосклонность существ, о которых вы говорили, навредила людям больше, чем равнодушие.

– Интересное замечание, но, как я мог убедиться, не всем она так уж сильно вредит. Пожалуй, в некоторых случаях даже наоборот. Конечно, теперь у нас тут не очень завидное место…

– Не хуже, чем везде. – Козерог поднялся из-за стола, казалось, его волнуют совсем другие вещи. – Как скоро ты откроешь нам врата, Алеистер? Мы здесь задержались.

– Я работал без устали весь день. – Чародей развел руками, будто извиняясь. – Наутро все будет готово.

Сильваер еле заметно кивнул и обернулся к девушке.

– Ты устала, дитя, иди отдыхать, а нам с чародеем пришло время поговорить о плате за его услуги.

Вероника кивнула и, поблагодарив за ужин, быстро поднялась из-за стола, и побежала вверх по лестнице. Она была уверена: что-то сильно обеспокоило козерога, только что?

Девушка вошла в свою спальню, тихо прикрыв за собой дверь. Некоторое время она стояла, прислушиваясь к раздающимся внизу звукам. Вероника никогда бы не стала подслушивать, но неизвестно откуда навалившееся беспокойство заставило ее задержаться. Однако, к огромному разочарованию, она так и не смогла разобрать ни слова. Девушка еще немного постояла за дверью, а потом, не зажигая свет, села на кровати, положив свой деревянный меч перед собой и приготовившись ждать.

Но непонятное беспокойство не отпускало. Что потребует чародей? Что может быть нужно такому, как он? Что будет, если они с козерогом не договорятся? Девушка нетерпеливо вскочила и снова подошла к двери. Как назло, снизу не донеслось никаких звуков. Неразборчивый разговор стих. Вероника стояла совершенно неподвижно, чутко прислушиваясь к каждому шороху, напряженная, словно пружина, готовая в любую секунду сорваться с места.

Наконец, через десять минут напряженного ожидания, показавшегося ей вечностью, девушка услышала звук приближающихся шагов. Она ждала и все равно вздрогнула, и попятилась вглубь комнаты, когда из-за двери раздался тихий, но настойчивый стук.

– Вероника, можно к тебе?

– Да. – Она не успела удивиться, услышав голос козерога. Ей показалось, или он звучал не так, как обычно? Наверное, что-то произошло, что-то плохое! Сильваер вошел, заперев за собой дверь, затем молча, пройдя мимо девушки, зажег блеклую лампадку на стене. Вероника испуганно наблюдала, замерев посреди комнаты.

– Что случилось? – выдавила она наконец срывающимся на шепот голосом.

Козерог обернулся. В колеблющемся неярком свете его глаза казались совершенно черными.

– Ни слова, – сказал он почти беззвучно одними губами и, подойдя к испуганной девушке, взял ее лицо в свои ладони. – Смотри на меня, – услышала она и ощутила теплое дыхание на своей щеке.

Все это было странно, слишком странно. Сильваер был так близко, на мгновение Веронике показалось, что он собирается ее поцеловать. От этой мысли по спине побежали мурашки. Но нет, их головы соприкоснулись, козерог закрыл глаза, и девушка почувствовала тепло, распространяющееся от его рук, и услышала его голос. Голос, который так часто звучал у нее в голове. Она видела, что при этом Сильваер не проронил ни звука, его губы не двигались.

– Вероника, ты меня слышишь? Если слышишь, просто кивни.

Она кивнула.

– Как тяжело в этом теле… – козерог поморщился. – Нам нельзя говорить здесь. Он знает обо всём, что происходит в его доме. Поэтому слушай внимательно. Чародей Алеистер и есть изначальный хранитель Врат. Он выдал себя своей историей, нарочно или нет – не знаю. А раз так, он мог открыть Врата когда угодно, требовалось лишь его желание. Я не знаю, зачем ему понадобилось задерживать нас. Мы уйдем утром. Прости, Вероника, наш путь станет дольше, чем я предполагал. Я не могу дать этому человеку то, что он хочет. – Сильваер лихорадочно вздохнул. – Мне очень жаль… он попросил невозможное.

– Что? Что он хочет? – Опомнившись, девушка зажала себе рот ладонью. Но было поздно. Непрошеные слова вылетели раньше, чем она успела себя остановить.

Козерог открыл глаза и с неприкрытым осуждением воззрился на нее, но не проронил ни слова.

– Чародей посчитал, что имеет право забрать у меня единственное и самое дорогое, что у меня осталось. Он хочет, чтобы я ушел. Без тебя, – голос козерога бился в ее голове перепуганной птицей.

Девушка почувствовала, как к ее горлу подкатывает болезненный комок, а на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Нет, она не испугалась, наоборот, она была рада, что хоть у одного из них есть шанс спастись, и намного лучше, если это будет Сильваер. Жаль только, что Вероника совсем не готова его отпустить.

– Вероника, ты что? – Козерог посмотрел на нее с нескрываемым удивлением и нежностью и быстро поцеловал.

Изумлению девушки не было предела, зато слезы высохли, так и не успев пролиться.

Вдруг Сильваер заговорил обычным образом:

– Разве ты не этого хотела?

– Не знаю. Прости, я не знаю… – Вероника сокрушенно опустила глаза. Её захватило холодное чувство обреченности. Они связаны… Козерог однажды упоминал об этом, только раньше он говорил подобное для того, чтобы ее поддержать. Просто теплые слова, истинный смысл которых ей не был понятен… Зато сейчас ей стало по-настоящему горько. Им не спастись! Вместе им никогда не вырваться из этого мира. Уйдет только один. А Сильваер решает остаться… ради нее?!

Козерог выпрямился и крепко обнял ее.

– Почему ты извиняешься? Я сделал то, что ты хотела. Я увидел это в твоих глазах. Разве не так вы, люди, выражаете друг другу свои чувства?

– Да, но… – Это все так странно, просто невозможно! Вероника понимала, что окончательно запуталась. Её обнимал козерог. Тот же, кто так истово защищал ее, единственный, кому она могла доверять и обратиться за советом. Единственный, кто, как ей казалось, понимал ее, тот, кто грел ее и успокаивал…

– Почему вы, люди, так стыдитесь своих чувств? Вы обладаете бесценным даром и при этом каждый раз во что бы то ни стало пытаетесь скрыть его от других. – Сильваер свел брови и устало прислонился к стене.

Сколько ночей он не спит? Наверное, это третья.

– Я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Благодаря тебе я знаю все человеческие слова: слабость, страх, неуверенность, стыд. – Козерог вскинул голову так, как он всегда делал, будучи серебряным зверем, а не человеком. В его голосе звучала досада. – И все эти дурные слова ты связываешь со мной.

Девушка растерянно покачала головой, почему-то она испугалась, что козерог сейчас действительно уйдет и оставит ее совершенно одну.

– Решено: утром мы навсегда покинем этот берег. Мы изменились. И я, и… ты. Я, наверное, больше. – Сильваер уселся на пол, прислонившись спиной к стене, у изголовья кровати. – Утром мы выйдем отсюда, и ты никогда больше не будешь смотреть на меня так, как сейчас. Ложись спать, дитя. Ты устала. – Козерог больше не смотрел на Веронику. – Я останусь здесь, так будет безопаснее.

Девушка присела на кровать, сминая в ладони край одеяла. Она понимала, насколько сильно обидела козерога, и стыдилась своей глупости, но говорить об этом ей было ой как непросто. Вероника удрученно обвела взглядом полутемную комнату, задумчиво накрутила на палец выбившийся из прически русый локон, раздраженно заправила его обратно и наконец решилась спросить:

– Сильваер, как ты думаешь, эти существа, которые здесь жили, были похожи на тебя? – Ее совершенно не волновали те странные создания из сказки. Просто нужно было начать разговор.

– Надеюсь, что нет. – Большие темные глаза в тусклом свете единственной лампы казались холодными и грустными.

– Ты всегда жил один у своего озера? – Девушка не сдавалась, она замолчит, если только Сильваер сам попросит об этом, но чувство вины теперь все равно не даст ей уснуть.

– Да, чаще всего мы одиночки, некоторые из нас путешествуют, но только ради того, чтобы найти свое место.

– А ты когда-нибудь встречал… таких же, как… ты?

– Тебя интересует, любил ли я кого-нибудь? – Сильваер задумчиво улыбнулся – улыбка почти смыла с его лица усталость и напряжение. – Конечно, и не раз, за всю свою долгую жизнь. А теперь я, кажется, полюбил тебя, Вероника. Правда, ты не похожа ни на солнце, ни на один из виденных мною миров, и даже на других unicornis. И ты еще даже не стихия. А теперь ложись спать, дитя. Мне не за что на тебя обижаться.

Вероника послушно легла и принялась глазеть в пустой потолок. Она поворочалась с боку на бок и даже немного полежала с закрытыми глазами. Но не утерпела и, обернувшись к козерогу, прошептала, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче:

– Я тоже полюбила тебя, – эти слова дались ей с трудом, наверное, потому, что она еще никогда в жизни никому их не говорила, и уже не чаяла сказать, а еще потому что их наверняка подслушивали. – С первого взгляда!

Сильваер удивленно обернулся к девушке.

– Вчера?

Вероника тихо засмеялась:

– Нет, когда в первый раз увидела тебя. У озера. – Девушка тепло улыбнулась своему спутнику и прикрыла глаза.

Завтра утром они уйдут отсюда. Куда? Не все ли равно?.. Найдут ли они другие Врата когда-нибудь? Наверное, это практически невозможно… Если бы все было так просто, они бы не оказались на краю света, запертые вместе с самым непонятным и неприятным человеком из всех, кого она встречала на протяжении своей недолгой жизни.

Сильваер не хотел пугать ее, но Вероника и так все понимала – у них мало шансов выбраться отсюда… Да что там, у них вообще нет никаких шансов!

Девушка здраво предполагала, что не сомкнет глаз этой ночью. Слишком уж много приключилось с ней… Слишком многое ее беспокоит. Вероника уже решилась сказать козерогу о том, что сама покараулит этой ночью. Она почти повернула голову, но в момент отяжелевшие веки опустились сами собой, и она с какой-то неприятной смесью страха и сожаления мгновенно провалилась в черную пустоту.

VI Разгадка

Solutio

Открыв глаза, Вероника удивленно осмотрела комнату. Никого. Почему Сильваер не разбудил ее? И где он сам? На улице уже ярко светило солнце. Как долго она спала? Девушка встала и подошла к окну, отдергивая кружевную полупрозрачную занавеску. В лицо ударил яркий и теплый свет. Зашевелившееся было где-то в глубине души беспокойство улеглось. Ну не может в такой день произойти что-то плохое.

В чистом и ярком небе не было ни облачка, на море стоял полный штиль. Вероника прислушалась – дом казался пустым, но вдруг с улицы донесся ясный, звенящий, словно колокольчик, тонкий детский голосок, а затем другой, чуть выше.

Девушка прижалась щекой к стеклу, стараясь уловить хоть какое-то движение внизу. Но из ее комнаты ничего толком разобрать было невозможно.

Вероника тихо вышла в коридор и бесшумно затворила за собой дверь, крадучись, спустилась в гостиную, а затем заглянула в кухню. Дом казался прежним, но более уютным и светлым. На кухне спиной к девушке у распахнутого настежь окна стояла незнакомая женщина. Её длинные, заколотые на затылке каштановые волосы локонами спадали на плечи и спину.

Удивленная Вероника окликнула ее. Женщина не пошевелилась. Девушка подошла ближе и, недолго думая, заглянула в совершенно незнакомое, но приятное, свежее лицо. Оказалось, что Веронику не только не слышат, но и не видят. Девушка растерянно посторонилась, но потом обычное любопытство взяло верх, и она, высунувшись из-за плеча незнакомки, тоже взглянула в окно.

Наверняка ей снится сон – на улице вместо холодной осенней ночи царил теплый летний день. Великолепный ухоженный сад купался в ярких лучах солнца, а посреди зелени и света Вероника увидела двух девочек лет пяти-шести, бегающих среди пышных клумб.

Тоненькие и загорелые, со светлыми соломенными волосами, похожие друг на друга как две капли воды, девчушки играли со своим отцом, таким же светловолосым молодым мужчиной. В это было сложно поверить, но по осанке и движениям девушка, кажется, узнала его. А может быть, ей это только померещилось?

Вероника охотно осталась бы со своим замечательным солнечным видением, но что-то сильное и властное буквально вырвало ее из объятий сна. Девушка мгновенно распахнула глаза и села на кровати. Наверное, это она неловко вздрогнула и разбудила сама себя…

Вероника еще долго сидела с открытыми глазами, часто моргая, стараясь осознать действительность. Тусклая лампочка на стене погасла, то ли перегорела, то ли все электричество в доме пошло для питания электромагнитных барьеров. Большая и круглая луна светила прямо в окно.

А во сне девушка видела солнце… Она обернулась к козерогу, тот спал, безвольно склонив голову на край кровати. В разметанных светлых волосах играл лунный свет. Слишком тяжело быть человеком, невозможно не спать три ночи подряд…

Но… здесь что-то не так! Сомнение тут же охватило девушку липкой паутиной. Сильваер не оставил бы ее сегодня без присмотра, он никогда бы не заснул в такую ночь!

Вероника затаила дыхание, наклоняясь над неподвижным козерогом, и, протянув руку, убрала несколько серебристых прядей, упавших на прекрасное и безмятежное лицо. Сильваер не проснулся, но девушка видела, как в лунном свете подрагивают его ресницы. Все нормально. Козерог крепко спал, и ему снился сон. Немного успокоенная, девушка усмехнулась себе под нос. Сильваер очень устал, а страх ей просто почудился…

Но от следующей мысли Вероника чуть не подпрыгнула на кровати, по ее спине пробежал холодок. Она поежилась, вот почему ее вдруг снова охватило это странное беспокойство! Все потому, что сегодня девушка проснулась не просто так! Вероника вскакивала посреди ночи, только когда ее мучителю приходило в голову в очередной раз преподать ей урок! Они с козерогом и вправду слишком задержались в этом доме. Сегодня третья ночь, как же она могла забыть?!

Ой! Что же сейчас будет?! Девушка вскочила с кровати как ужаленная, если она не выйдет из дома, то не пройдет и получаса, как Ферро заявится сюда сам, и что тогда будет, не знает никто!

– Спи, не беспокойся за меня. Я скоро вернусь, – прошептала Вероника и выскользнула в сумрачный коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Нельзя сказать, что она не волновалась, раздумывая над тем, что скажет или сделает в ближайшую четверть часа… Она обязана попасть на улицу, а для этого нужно отключить барьер. Выключатель на стене. Но для начала ей нужно пройти через гостиную. Если там никого не окажется, все будет просто… А если ее застукает чародей?! Что тогда? Соврать? Зачем ей ночью может понадобиться выходить из дома? Алеистер решит, что она помутилась рассудком. Ох, ладно, придумаем что-нибудь, главное – не дать Ферро зайти внутрь, в противном случае может произойти непоправимое… Как бы она ни относилась к чародею, но эта встреча явно не предвещает ему ничего хорошего.

Девушка тихо спустилась вниз по лестнице, понимая, что сегодня от ее решения будет зависеть практически все: Вероника обязана поступить так, как решила, она должна постоять не только за себя, но и за друга, который, по ее вине оказался совершенно беззащитен. И Алеистер… не должен пострадать, каким бы он ни был, он же приютил их!

Девушка оставила свой учебный меч на кровати. Один его вид тут же приведет к ненужным расспросам… Нет, сегодня она идет не драться, а договариваться. Ночной мрак не пугал, в спящем доме бояться нечего, если, конечно, по ее вине здесь не появится кто-то пострашнее черной жути…

Кажется, ей повезло, внизу было пусто, темно и тихо. Вероника, ничего не опасаясь, зажгла свет и пошла через гостиную, но, остановившись в полушаге от двери, зачем-то решила заглянуть на кухню.

Почему она пошла туда, вместо того чтобы незамеченной выскользнуть на улицу? Девушка и сама не понимала. Наверное, ей не давал покоя ее новый сон. У Алеистера была семья… Они все наверняка стали монстрами. Где они сейчас? На кладбище, среди тех, кого она похоронила? Или где-то еще? И что же такое случилось с чародеем? Она почему-то сразу решила, что тот мужчина со светло-соломенными волосами – Алеистер… Там, в ее ведении, он был счастлив…

Яркий и необычный сон так и стоял перед глазами. Веронике уже несколько месяцев ничего не снилось, и тут вдруг такое! Утром она все расскажет Сильваеру, он точно поймет, что нужно делать…

Девушка так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как переступила порог кухни, а когда опомнилась, вздрогнула от неожиданности. В угрюмом и неприветливом сумраке она разглядела чей-то темный силуэт.

Чародей стоял у открытого окна, в котором не было видно ничего, кроме ночной тьмы, холодный ветер трепал тяжелые занавески. И лишь одного взгляда Веронике хватило для того, чтобы понять – этому человеку плохо, очень плохо.

Девушка отступила в коридор и тут поняла, что подошла слишком тихо и чародей не слышит ее. Отлично, она еще может незамеченная выскользнуть из дома. Но вместо того, чтобы развернуться и уйти, она осталась там, где стояла, и, немного понаблюдав за неподвижной темной фигурой у окна, тихо спросила:

– На что вы смотрите? – Вероника надеялась, что ее голос не дрожит. Но с первыми же словами к ней пришел страх.

Алеистер обернулся на голос. Он не казался особенно удивленным. Хоть дело могло быть в маске, но во всем его облике читалась неприятная холодная решимость.

– А что вы видите там, Вероника?

Девушка, хоть и с трудом, заставила ноги повиноваться и подошла ближе, взглянув через плечо своего странного ночного собеседника на лунную дорожку в море, и твердо ответила:

– Я вижу свой путь. Он очень далекий. Чем раньше я уйду, тем лучше для всех. – Вероника уже сотню раз успела пожалеть о своем нелепом решении остаться, разговор обещал стать длинным и как минимум непростым.

– Вы видите? И продолжаете утверждать, что вы всего лишь человек?

– Как и вы. Если вы не хотите говорить правду Сильваеру, может быть, расскажете мне?

Алеистер проигнорировал ее вопрос.

– Обращаясь к чародею за помощью, хранитель Врат знал, что обязан отдать плату, соизмеримую оказанным услугам. Моя работа завершена. Мои услуги не дешевы, если он надеялся сбежать, не заплатив, то очень ошибся. И не только потому, что другой портал вам не найти, а потому, что я не выпущу вас отсюда. Плата будет высокой.

Через прорези в маске глаза чародея сверкали зеленым, как гнилушки в ночном лесу. Девушка отступила на шаг и бессильно оглянулась через плечо. Зря она решилась начать этот безнадежный разговор. Время поджимает…

Но Алеистер истолковал ее жест по-своему.

– Твой обожаемый unicornis сейчас крепко спит. Он отказал мне в просьбе, а я хотел разрешить нашу проблему по-хорошему. Он так устал… Странно, что ты смогла проснуться. Скажи, ты же не собираешься разбудить его?

Вероника лишь упрямо наклонила голову и сжала кулаки. Чародей тихо усмехнулся.

– Нет? Я так и думал. Не волнуйся. Завтра твой дорогой Сильваер проснется как ни в чем не бывало. Я позволю ему уйти. Он мне не нужен. А в человеческом теле еще и не опасен. – Девушка не видела его лица, но почему ей показалось, что под маской Алеистер улыбается? Какой кошмар… чародей действительно слышал все, о чем они говорили с козерогом… – Unicornis не долго будет печалиться о тебе. Они все одинаковые: самовлюбленные жестокие твари, которые ни во что не верят и меньше всего ценят чужую жизнь. И ты наверняка мечтаешь стать такой же, как он?

Вероника медленно попятилась, этот разговор нравился ей все меньше и меньше. Интересно, она успеет добраться до двери, выключить барьер и выбежать на улицу? Что-то подсказывало ей, что это слишком…

– Ты не сойдешь с места. Иначе мое обещание насчет твоего друга потеряет силу. – Чародей шагнул к девушке. – Мне кажется, ты хороший человек, Вероника. Поэтому буду откровенен: мне нужна твоя кровь. Возможно, вся твоя кровь. Обещаю: если не станешь сопротивляться, почти ничего не почувствуешь. Хорошие люди не должны страдать.

– Стойте. Я могу предложить вам кое-что лучше. – Вероника отступила на полшага, лихорадочно соображая, что же такого она может предложить этому сумасшедшему взамен своей собственной жизни, которая, по ее субъективному мнению, совершенно ничего не стоит. Но только не сейчас… Сейчас она может спасти как минимум двоих. Нужно что-то придумать… И быстро! – Я хочу помочь вам. Просто так. Я знаю, что такое потерять всех, кого любишь.

Чародей молчал. Девушка, уверившись в правоте своих догадок, продолжала, немного ободрившись:

– У меня была мама и две младших сестры, за одну ночь я потеряла их всех, а Сильваер – свой дом. Я должна уйти, потому что все еще надеюсь спасти их, – Вероника опустила глаза и говорила почти шепотом. – За мной следят, Алеистер. Я должна выйти из дома, потому что совсем скоро за мной придут… Ничья кровь уже не поможет. Наоборот, это убьет тебя!

– У меня мало времени на разговоры, – почти зарычал чародей. Не поверил… Или, наоборот, торопится… – Садись, это не займет много времени.

Девушка медленно и покорно прошла в гостиную и даже опустилась в кресло. Алеистер зажег свечи. Электромагнитный барьер был включен на полную мощность. А время действительно заканчивалось, причем для них обоих. Нужно срочно что-то предпринять! Нужно попробовать снова, но Вероника уже сказала ему все, даже больше, чем хотела!

– Я видела их сейчас. Их всех, – тихо проговорила девушка, упрямо глядя в черные прорези в маске, заменяющие глаза. – Мне нужно выйти из дома, отключи барьер, когда я вернусь, обещаю, я все расскажу! Пожалуйста, дай мне выйти! Это очень важно…

– О чем ты? – Если Алеистер и удивился ее словам, сейчас его занимало вовсе не это. – Кого ты видела?

– Вашу семью…

– Ты не могла! Ты зря тянешь время! – Чародей со всей силы стукнул кулаком по столу. – Ты никуда не пойдешь!

Кажется, Вероника угадала, но такой бурной реакции она не ждала.

– Нет. Я видела… У нее каштановые волосы… они вьются. Она закалывает их, – разговор с каждой минутой становился все более безнадежным и напряженным. Девушка поспешно сгребла собственные непослушные волосы двумя руками, придерживая их на затылке. – Вот так…

Ответом ей стал лишь угрюмый взгляд.

– Я видела ваших дочерей, – Вероника предприняла последнюю и самую рискованную попытку объясниться. – Обеих. И они очень похожи на вас, у них такие же волосы… Они почти того же возраста, как моя младшая сестра…

– Неправда, ты не могла видеть! Их больше нет, – голос чародея звучал угрожающе глухо.

– Мы не можем этого знать. Я надеюсь, что где-то они есть. Все они.

Алеистер тяжело опустился в кресло напротив девушки, кажется, последние слова все-таки проняли его.