скачать книгу бесплатно
Наполеону предстояла непредвиденная и, безусловно, нежелательная зимняя кампания 1806—1807 гг. в Восточной Пруссии и Польше. «Блиц-крига», как это случилось с его родоначальниками пруссаками, явно не ожидалось. До окончательной победы еще оставалось шесть месяцев тяжелых зимних боев, серьезных потерь, больших проблем… и утраты Наполеоном уникального статуса всех и всегда побеждающего полководца (не путать с понятием непобедимый!)!
Очередная (за последние два года) кровавая война потомственного русского царя и «selfmade-man» -французского императора началась 10 (22 по старому стилю) декабря 1806 г. с наступления победоносной Великой Армии против русских войск, вступивших на территорию Польши для защиты Восточной Пруссии от французов.
…Кстати, интересный факт! Если в войне с Пруссией было задействовано (по разным данным) от 160 до 190 тыс. солдат Великой армии, то против России – 170 тыс…
Левое крыло (пехотные корпуса Нея, Бернадота, сводный кавалерийский отряд Бессьера) двинулось от Торна к Страсбургу, чтобы отрезать от русской армии прусский корпус Лестока (последнее крупное и все еще боеспособное воинское соединение, оставшееся у Прусского королевства после разгрома под Йеной и Ауэрштедтом), а затем ударить ей в правый фланг и тыл. Центр (пехотные корпуса Сульта, Ожеро и часть резервной кавалерии Мюрата) следовал от Плоцка к Сохочину-Колозомбу. Правое крыло под командованием самого Наполеона (пехотный корпус Ланна, гвардия, оставшиеся кавалерийские части Мюрата) выступило из Варшавы к Чарново, где уже стоял корпус Даву.
Первыми движение врага обнаружили передовые части русской армии под командованием Барклая-де-Толли. Вечером 10 (22) декабря он прислал главнокомандующему фельдмаршалу старому графу Михаилу Федотовичу Каменскому донесение, где сообщил, что по информации, полученной от пленных, захваченных казаками, французские войска под командованием Сульта и Ожеро идут к Колозомбу.
Так русское командование узнало о начавшейся операции Наполеона.
Каменский решил не отдавать инициативу в руки врага и приказал: корпусу Беннигсена идти через Пултуск к Сохочину и Колозомбу, переправиться там через р. Вкра и атаковать неприятеля; Буксгевдену разделить свой корпус на две части: 5-й дивизии Тучкова и 7-й Дохтурова следовать из Остроленки через Маков и Голымин также к р. Вкре и составить правое крыло войск Беннигсена; 8-ю дивизию Эссена 3-го и 14-ю Анрепа направить из Остроленки по левому берегу р. Нарев до г. Попова, чтобы охранять левое крыло армии и пространство между Бугом и Наревом. Корпусу Эссена 1-ого следовало выступить из Бреста и идти на соединение с Анрепом.
11 (23) декабря, выполняя этот приказ главнокомандующего русские войска (тремя соединениями – Беннигсена, Тучкова с Дохтуровым и Эссена 3-го с Анрепом) двинулись вперёд.
Уже вечером того дня, теснимые передовыми частями французов, казаки из отряда Барклая-де-Толли перешли с правого берега р. Вкра на левый, после чего разрушили мост через реку. Напротив него Барклай своевременно построил редут.
Его войска состояли из Тенгинского пехотного, 1-го и 3-го егерского, одного казачьего полков, 5 эскадронов гусар и конной артиллерийской батареи – всего ок. 3 тыс. чел. Против Колозомба Барклай поставил 3-й егерский полк и два эскадрона гусар, у Сохочина стоял 1-й егерский полк и три эскадрона гусар. Тенгинский полк был расположен в лесу между Колозомбом и Сохочиным. 1-й егерский полк занял удачную позицию в рытвинах и за пригорками. Весь вечер и ночь при помощи местного польского населения французы готовились форсировать Вкру, изготовляя плоты.
На заре 12 декабря противник начал на них переправу. Русские немедленно открыли ружейный и артиллерийский огонь и враг повернул обратно. Вторая попытка форсировать реку тоже провалилась. Тогда Ожеро решил предпринять атаку сразу с двух направлений. Плоты с солдатами двинулись через Вкру к Колозомбу в третий раз и одновременно другая часть корпуса переправилась несколько правее с целью зайти русским в левый фланг. Им удалось не только высадиться на восточном берегу реки, но и быстро навести мост, по которому немедленно двинулась французская кавалерия. Заметив этот опасный для него маневр врага, Барклай бросил в бой гусар. Однако численное превосходство противника не позволило одержать решительную победу и сбросить врага в реку, несмотря на всё мужество всего лишь 5 эскадронов барклаевских гусар.
Понимая, что удержать несомненно более сильного неприятеля (порядка 20 тыс. чел.) не удасться, благоразумный Барклай-де-Толли своевременно отдал приказ к ретираде.
Преследуя отступающих русских, французы ворвались в редут напротив Колозомба и захватили 6 пушек. 3-й егерский полк отходил по дороге к Нове-Място, отбиваясь от наседающих французов. В это же время враг атаковал Тенгинский пехотный полк, который занимал позиции в лесу и до этого успешно отражал все попытки французов на его участке форсировать р. Вкра. Получив приказ к отступлению, «тенгинцы» вышли из леса и на них тут же навалились французы. С ружьями наперевес, с музыкой и барабанным боем, русская пехота кинулся на врага и штыковым ударом расчистила себе дорогу к отступлению.
Интересно, что русские потери оглашены не были, тогда как по донесению Ожеро французы потеряли 66 убитыми, а 452 чел. были ранены.
Еще 11 (23) декабря 20-тысячный образцовый III-й корпус «железного маршала» Даву, с которым был сам Наполеон (этот фактор всегда повышал боевой настрой солдат Великой армии), встретился под Чарново с вчетверо уступавшим ему 5-тысячным отрядом графа Остермана-Толстого (9 бат. пехоты, 2 эскадр. кавалерии, один казачий полк, 14 полевых и 6 лёгких орудий).
Крепко знавший свое кровавое ремесло («окуренный порохом» славных суворовских побед во 2-й русско-турецкой войне 1787—91 гг.), Остерман-Толстой занял позицию западнее городка Чарново, расположенного на берегу реки Нарев. Её приток Вкра прикрывал правый фланг и центр русских. Для атаки французам при любом раскладе надо было переходить через реку.
Утром того дня Наполеон провел рекогносцировку и решил атаковать неприятеля ночью. Предстояло под покровом темноты форсировать реку Вкру и разгромить заметно численно уступавшего французам врага. Прямо напротив русского центра, там, где Вкра впадает в Нарев, находился небольшой остров. Еще 20 декабря на него поспешили высадиться солдаты из дивизии Морана. Деревушку Помихово, располагавшуюся напротив правого фланга русских, но на другой стороне Вкры, тоже успели занял французы – из дивизии Гюдена. Пользуясь этим, Наполеон готовился к переправе одновременно в двух местах: с островного плацдарма и со стороны Помихова. Причем, наступление должно было начаться по условному сигналу: через час после того, как войска увидят пожар в Помихово.
Короткий зимний день подходил к концу.
В 16 часов французы подожгли Помихово. Однако опытнейший вояка граф Остерман-Толстой ещё с утра 11 декабря заметил там подозрительное скопление вражеских войск и догадался, что Наполеон готовится что-то предпринять именно оттуда. Увидев, что Помихово заполыхало, русский генерал уже не сомневался, что это условный сигнал к атаке и отдал приказ своим войскам занять позиции для отражения вражеской атаки.
В 17 часов многочисленная французская артиллерия открыла огонь, а затем, как только стемнело, противник двинулся вперёд и с острова, и с правого берега р. Вкра по мостам, на лодках и паромах. Русский авангард под командованием генерал-майора графа Ламберта (6 егерских рот) некоторое время сдерживал французов, но вскоре Остерман-Толстой приказал ему отойти, чтобы сберечь людей от сильного огня вражеских орудий. Переправившиеся французы двинулись колоннами на русские пушки, выставленные перед основной позицией Остермана-Толстого. Они тут же были встречены убийственными картечными залпами, затем были атакованы егерями и отброшены назад – к реке.
Уже через полчаса, получив подкрепление, французы снова устремился вперёд. Они вплотную приблизились к позициям русской артиллерии, но опять были стремительно контратакованы и отброшен Ростовским пехотным полком.
Пока враг не пошел в атаку снова, Остерман-Толстой успел передислоцировать свою артиллерия, которой как показала первая фаза боя, выпала основная нагрузка в отражении врага. Батарею тяжелых орудий, стоявшую напротив Помихово, сменили легкие пушки (мобильные конные батареи), а ее перевезли на главную позицию западнее Чарново. Русские артиллеристы только-только успели закончить перемещение своей артиллерии, как противник двинулся в свою третью атаку. Если на главной позиции его вновь отразили, то на помиховской переправе артиллерийская рокировка не помогла: здесь солдатам Остермана-Толстого пришлось отступить. На помощь им был брошен батальон гренадеров. Ему удалось остановить продвижение французов. Тем не менее, осторожный Остерман-Толстой решил не искушать судьбу и отдал приказ отступить к Чарново. Сначала туда была отправлена тяжёлая артиллерия под прикрытием Павловского гренадерского полка. На оставленных позициях её опять сменила лёгкая подвижная артиллерия. И вовремя. Враг в четвёртый раз перешёл в наступление, но и эта атака была отражена. Спустя полтора часа французы вновь ринулись в бой. В кровавом рукопашном бою их опять остановили.
Уже в четыре утра, т.е. перед рассветом, Остерман-Толстой, не преследуемый противником, все же, отступил к Насельску.
В бою под Чарново обе стороны, по сути дела (если, конечно, уместно такое шахматное сравнение?) «сыграли в ничью» (в тоже время, если учесть, что русские все же отошли, то французы одержали тактическую победу или «по очкам»), причем, потеряли почти поровну: по тысячи убитых и раненных. Правда, если говорить о потерях детально: то под Чарново у русских было убито 319 чел. и ранено 550, а французов – 807 человек без учёта потерь в кавалерии.
Узнав про столкновения с французами, которые произошли у передовых русских отрядов Барклая-де-Толли (при Сохочине и Колозомбе) и графа Остермана (при Чарново), главнокомандующий русской армией фельдмаршал граф М. Ф. Каменский полностью поменял свои планы.
По его распоряжению корпус Беннигсена возвращался к Стрегочину, Буксгевден должен был направить дивизию Дохтурова – в Голымин, а Тучкова – в Маков. Анрепу и Эссену 3-му велено было находиться у Попова. В свою очередь, сводный отряд князя Д. В. Голицына (три полка с 18 орудиями) по приказу Каменского был отправлен к городу Слубову как резерв корпуса Беннигсена, где к отряду присоединилось ещё три полка.
В Слубове Голицын обнаружил, что к городу уже подходят французские войска, причём, сразу с двух сторон. У него не оставалось другого выхода как отступать на Голымин. Неожиданно начавшаяся оттепель и дожди превратили дороги в болото. Из-за этого русским даже пришлось бросить часть своей артиллерии.
Переправившись через Вкру и Нарев 12 (24) декабря, после жаркого дела под Чарново, Наполеон переработал (или доработал согласно изменившейся обстановке?) план разгрома русской армии.
Своим правым крылом он собирался захватить переправу через Нарев у Пултуска, отрезав своему противнику путь к отступлению, а левым выйти в тыл главным силам русских и сокрушительным ударом уничтожить их. По приказу императора корпус Ланна, усиленный одной пехотной дивизией из корпуса Даву и одной кавалерийской из конного резерва Мюрата, двигался к Пултуску с задачей построить там предмостное укрепление и держать оборону. Тогда как Сульт, Ожеро, Даву, гвардия и кавалерия Мюрата наступали бы на Голымин, Маков и Рожаны с целью отрезать неприятельской армии путь отступления к Остроленке. В свою очередь, Бернадот, Ней и Бессьер должны были, отбросив прусский корпус Лестока, тоже выйти в тыл русским – только через г. Млава.
Противники принялись беспрерывно маневрировать. Правда, из-за отвратительной погоды – шёл снег с дождём и дороги превратились в болото – все происходило очень медленно.
К вечеру 12 (24) декабря передовые части Беннигсена подошли к Стрегочину, а авангард корпуса Ланна подошёл к Пултуску, который оказался уже занятым войсками Багговута. Главнокомандующему Каменскому стал понятен план Наполеона и он приказал корпусу Беннигсена немедленно, ночью, спешить к Пултуску. Только-только основная часть русских войск успела покинула Стрегочин, как его занял корпус Даву, отрезав 11 отставших из-за плохих дорог полков. Им пришлось обходными дорогами двигаться к Голымину и Пултуску, причём, из-за непролазной грязи было брошено более 50 орудий и это при том, что потеря пушек (т.е. материальная часть!) в армии каралась очень сурово: без наград оставалась вся воинская часть.
Главнокомандующий русских решился на генеральное сражение с Наполеоном под Пултуском и приказал всем соединениям своей разбросанной «по городам и весям» армии, двигаться к этому городу, на усиление корпуса Беннигсена.
На следующий день – 13 (25) декабря – Наполеон с гвардией и резервной кавалерией Мюрата внезапно остановился в Насельске. Запутанные манёвры русской армии, связанные со стягиванием всех сил к Пултуску, привели его в недоумение. Войска Каменского, блуждая разными дорогами, раз за разом оказывались на виду разных корпусов Великой Армии. Не понимая истинных причин этих передвижений, Наполеон решил, что его противник готовит какую-то западню. В конце концов, проанализировав показания пленных и донесения лазутчиков, император убедился, что все «хитроумные манёвры» русской армии связаны с неразберихой в управлении и продолжил наступление на Голымин.
И тут в русской ставке случилось «нечто»: в ночь на 14 декабря, «в три часа по полуночи», главнокомандующий, фельмаршал милостью покойного императора Павла I, граф Михаил Федотович Каменский внезапно вызвал к себе генерала от кавалерии Леонтия Леонтьевича Беннигсена и вручил ему письменное распоряжение: «Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией… Думать должно о ретираде в наши границы, что и выполнить сегодня…», после чего покинул армию, несмотря на увещевания Остермана-Толстого, Беннигсена и графа Толстого. Бугсгевден со своим корпусом поспешил выполнить последний приказ Каменского: начать ретираду.
Тогда как Беннигсен со своим 40 – 45-тысячным корпусом (скорее, целой армией?) решил оставаться на позиции под Пултуском, чтобы выиграть время и дать возможность разбросанным частям русской армии соединиться.
Свои войска он построил в три линии. В первой: 21 батальон 2-й и 3-й пехотных дивизий, затем на расстоянии 300 шагов ещё 18 батальонов, и наконец в третьей линии 5 батальонов из 5-й и 6-й пехотных дивизий. Отряд Барклая де Толли – 3 егерских полка и 2 батальона пехоты, охранявшие дорогу на Голымин, – прикрывал правый фланг, заняв позицию в кустарнике. На расстоянии версты перед первой линией пехоты встали полки регулярной кавалерии, а перед нею заслоном расположились казаки. Для защиты Пултуска, был выделен отдельный отряд Багговута – 10 батальонов, 2 эскадрона драгун, 600 казаков и 1 батарея.
В 10 часов к Пултуску подошёл маршал Ланн с пехотными дивизиями Сюше и Газана и кавалерийскими – Монбрена и Беккера (дивизия Гюдена из корпуса маршала Даву пришла на поле боя немного позже).
Ланн расположил свои силы (ок. 20 тыс. солдат), лишь в две линии: в первой – дивизия Сюше (без 40-го пехотного полка), во второй – дивизия Газана и 40-й полк. На правом фланге Сюше был Клапаред (1 легкопехотный и 1 кавалерийский полки) – он должен был противостоять Багговуту; в центре – Ведель с 64-м пехотным и одним батальоном 88-го полка. На левом фланге встали остальные батальоны 88-го и 34-й пехотный полк. Их поддерживали драгуны Беккера. Левое крыло французов было закрыто от русских лесом. В связи с чем, противостоявший ему Барклай-де-Толли не мог определить истинных сил противника. Свою немногочисленную артиллерию Ланн разместил в центре и на левом фланге.
Не подозревая, что его противник имеет двойное превосходство в силах, азартный Ланн решился на сражение.
Двигаясь впереди своего корпуса с двумя эскадронами кавалерии с целью разведки, он обнаружил на равнине перед Пултуском только казаков и выдвинутые вперёд войска правого и левого крыльев русских. Главные силы Беннигсена в это время были скрыты от взглядов французов за возвышенностью, расположенной перед Пултуском. Только уже основательно ввязавшись в бой, Ланн осознал, насколько силён его противник. Вполне возможно, что зная заранее соотношение сил, он бы не принял боя и отошел назад.
В 11 часов Клапаред по приказу Ланна атаковал Багговута. Вначале французы успешно отбросили русскую кавалерию и казаков, после чего сошлись в упорной схватке с 4-м егерским полком. Одновременно Ведель напал на Багговута с фланга. В свою очередь, Беннигсен своевременно отправил на помощь обороняющимся войскам графа Остермана-Толстого с 4 батальонами и генерал-майора Кожина с лейб-кирасирским Его Величества полком и 2 эскадронами Каргопольских драгун майора Сталя. Под прикрытием разыгравшейся снежной метели, которая слепила врага, Кожин скрытно подошёл к наступающим войскам Веделя и обрушился на них. В ходе той внезапной кавалерийской атаки французская пехотная колонна в 3—4 тыс. человек оказалась разбита и рассеяна, причем, 300 солдат были захвачны в плен. При поддержке егерей противника отбросили.
Нападение на левое крыло русской армии было успешно отражено.
Вторую попытку опрокинуть войска Багговута французы предприняли силами драгунской дивизии, которая бросилась на Изюмский гусарский полк. Гусары спокойно ожидали, пока вся масса неприятельской кавалерии не подойдёт достаточно близко, после чего резко повернули влево. К своему ужасу французские драгуны увидели позади гусар… русскую батарею, готовую к стрельбе в упор. Картечные залпы с близкого расстояния произвели ужасающие опустошения среди атакующих. С огромными потерями драгуны кинулись вспять.
Атака французов на правый фланг русских по началу развивалась очень успешно. 34-й пехотный полк так неудержимо бросился вперёд, что не только потеснил солдат Барклая-де-Толли из занимаемого ими кустарника, но и захватил артиллерийскую батарею. Правда, русские немедленно контратаковали силами Тенгинского пехотного, 1-го и 3-го егерских полков. Теперь уже французы попали в тяжёлое положение, но им вовремя пришли на выручку батальоны 88-го пехотного полка. В конце концов, Барклай, получив в подкрепление Черниговский и Литовский мушкетёрские полки, приведённые лично генералом Ф. В. Остен-Сакеном, выбил врага из кустарника и вернул утерянные позиции.
Эти неудачи заставили французов прекратить атаки.
Ланн наглядно понял, что его корпус попал в тяжёлое положение. Гораздо более многочисленный противник занимал крепкую оборонительную позицию и имел сильную артиллерию, огонь которой наносил ему большие потери.
Правда, после того, как в 14 часов на поле затихшего сражения прибыла 7-тысячная дивизия Гюдена, французы воспряли духом и решили попытаться ещё раз отбросить русских от Пултуска. Главный удар они нанесли по правому крылу Беннигсена. Ланн атаковал его с фронта, а Гюден пытался обойти с фланга. Одновременно французы с целью сковать силы русских предприняли наступление на их левое крыло. И опять Беннигсен очень своевременно среагировал на появление свежих сил врага. По его приказу Барклай-де-Толли и Багговут повернули правые фланги своих частей назад и усилили их артиллерией. Солдаты Гюдена смело пошли в атаку, но их встретил массированный орудийный огонь. Кроме того, французов атаковала русская пехота и кавалерия. Противник снова был остановлен и отброшен.
Общие потери Ланна составили 7 тыс. убитых, раненых, пленных.
Короткий зимний день заканчивался. Пока не стемнело, Беннигсен решил перейти в контрнаступление. И ему удалось заставить французов отступить на исходные позиции, с которых они утром начали своё наступление, но не более. Скорее всего, своё численное превосходство ему следовало попытаться использовать еще до подхода свежей дивизии Гюдена.
…Кстати сказать, как это водится в таких случаях, обе стороны рапортовали о своей несомненной победе, причем, как участники пултусского сражения, так и последующие поколения ангажированных историков. Так бывает, когда противники расходятся в стороны «сильно пустив друг другу кровь, но без решительного успеха»: выражаясь спортивной терминологией «схватка закончилась ничейным результатом»…
Утром того дня, когда Ланн так рьяно «бодался» с Беннигсеном под Пултуском, т.е. 14 (26) декабря войска князя Д. В. Голицына наконец прибыли в Голымин, где встретились с двумя полками генерала Дохтурова.
А к городу уже приближались три (!) корпуса Ожеро, Даву и Сульта, а также резервная кавалерия Мюрата (5.600 сабель). У первых двоих было ок. 30.600 пехоты и 2 тыс. кавалерии. Вместе с мюратовской конницей – 38.200 чел. У них был приказ захватить город и нанести удар в тыл главным силам русской армии. Правда, русским повезло: грязь замедлила продвижение французов, поэтому в сражение они вступали по очереди, причем, труднее всего пришлось войскам Сульта. Первым к Голымину вышел и вступил в бой Ожеро.
Если у Голицына было 15 пехотных батальонов и 20 эскадронов кавалерии, то у Дохтурова – 3 пехотных батальона и 1 кавалерийский полк. В ходе боя к русским подойдут 2 кавалерийских полка и небольшой отряд пехоты. Всего у русских генералов могло быть 16—18 тыс. чел.
Вначале бой разгорелся в лесу, где пошедшие в атаку французы столкнулись с Костромским пехотным полком, который был выдвинут туда очень вовремя. Несмотря на ожесточенную схватку неприятелю так и не удалось выбить русских из леса. Тогда Ожеро частью сил обошёл лес, но оказался на открытом пространстве и тут же подвергся смертоносному обстрелу русской артиллерии. Французы попытались было яростной атакой кавалерии захватить вражеские пушки, но отчаянной контратакой кирасирского и драгунского полков были отброшены.
Ожеро нужно было обязательно захватить артиллерию русских, поскольку она своим плотным огнём не позволяла его войскам развернуться на равнине для решительного удара. В атаку была брошена 1-я пехотная дивизия. В это время к Ожеро наконец подошёл корпус Даву. С его появлением на поле боя частям Голицына стал грозить обход с флангов и окружение. В сложившейся ситуации последнему следовало терпеть до темноты, чтобы под ее покровом постараться организованно отступить перед превосходящими силами врага.
Правда, ок. 15 часов дня неожиданно для русских (и по счастью для них!) к ним пришли подкрепления – части графа Палена и генерала Чаплица. Немедленно послав их в бой, Голицын рассчитывал сдержать натиск французов до наступления долгожданной для успешной ретирады ночи.
Только теперь на поле сражения к французам прибыл корпус Сульта, причем, с самим Наполеоном. Уже под командованием императора, его войска атаковали русских с трех сторон и жестокий рукопашный бой разгорелся прямо на улицах Голымина. Но, несмотря на все усилия, помешать организованному отступлению Голицына неприятелю так и не удалось.
Интересно, что и на этот раз потери обеих сторон принято оценивать, как примерно равные – по тысяче убитых, раненых и пленных. Благодаря французским данным известно, что на самом деле русские потеряли 553 человека убитыми и ранеными и 203 пленных.
Примечательно, что под Голыминым, как и под Чарново и при Пултуске обе стороны по сути дела снова «разошлись в ничью». Впрочем, каждый вправе самостоятельно решить – каков – был результат всех «сыгранных матчей»: под Сохочином-Колозомбо, Чарново, Голыминым и Пултуском – «о вкусах – не спорят»…
Важно другое: когда в полночь 14 (26) декабря Беннигсен получил сообщение о жароком деле у Голымина с участием самого Бонапарта, то подсчитав свои потери (5 тыс. убитых, раненых и пленных), опасаясь окружения, он решил отступить к Остроленке.
По причине отвратительных погодных условий (и некоторых других «привходящих обстоятельств») военные действия на некоторое время прекратились, возобновившись уже лишь в начале следующего 1807 г.
В январе 1807 г. Ней, недовольный плохими зимними квартирами своих войск вокруг Нойденбурга, не дожидаясь приказа Наполеона, стал действовать по собственной инициативе, выдвинув кавалерию на Гуттштадт и Гейльсберг. Оба этих города находились на расстоянии всего лишь 50 км от Кёнигсберга.
Командующий 80-тысячной русской армией Беннигсен воспринял перемещение корпуса Нея за начало большого наступления французов на Кёнигсберг – главный город Восточной Пруссии, где находились главные склады союзнической (русско-прусской) армии. Кроме того, Кёнигсберг был единственным значительным городом, остававшимся под властью прусского короля. Следовательно, союзникам нужно было любой ценой удержать его, в том числе, и по политическим мотивам.
Оставив лишь 20-тысячный корпус Эссена 3-го перед Варшавой, русская армия немедленно снялась с зимних квартир, и двинулась на Гейльсберг. Беннигсен, прикрытый на правом фланге примерно 9-тысячным прусским корпусом Лестока, решил атаковать изолированно расположившийся неподалёку от реки Пассарга I-й армейский корпус Бернадота, чьи части были разбросаны на широком фронте от Остероде до Эльбинга. Затем он собирался форсировать реку Висла и перерезать коммуникации врага.
Наполеон, узнав о движении русской армии, поначалу высказал сильное недовольство самоуправством Нея. Однако поскольку уже наступили заморозки и дороги в Польше, в отличие от декабря, вновь стали проходимыми. Наполеон решил сманеврировать, чтобы окружить и разгромить Беннигсена.
С этой целью Бернадоту было приказано отходить на Торн, как бы заманивая противника. VI-му корпусу надлежало прикрыть Варшаву. 6 тысячам Удино следовало идти на Остролёнку для охраны тыловых коммуникаций. А главные силы (ок. 83 тыс.) должны были перейти в наступление тремя колоннами вдоль правого берега реки Алле: справа – 20 тыс. Даву, в центре – 27 тыс. Сульта и кавалерии Мюрата, 6-тысячная гвардия и 15-тысячный корпус Ожеро и, наконец, слева – 15 тысяч Нея.
Тем временем, своевременно получивший угрожающие сведения о движении превосходящих сил противника, Бернадотт решил, отступая через Торн, сблизиться с ближайшим к нему корпусом Нея и для этого переместиться к Остероде. Пока он совершал этот свой спасительный маневр, передовые части Беннигсена, под началом генерала А. И. Маркова, перейдя реку Пассаргу, напали в ночь на 13 января у Либштадта на авангард Бернадотта и отбросили его к Морунгену. Марков подошел к лесисто-озерному дефиле между Морунгеном и Георгенталем и развернулся на высотах западнее и южнее последнего населенного пункта, заняв фронт почти в три версты. Елисаветградские гусары и 3 батальона 5-го егерского полка встали в впереди, т.е. образовали 1-ю линию; Псковский мушкетёрский полк и 25-й егерский – во 2-й линии; а в резерве – Екатеринославский 1-й лейб-гренадерский полк; причем, для прикрытия правого фланга от обхода были выдвинуты три батальона 7-го егерского полка.
В свою очередь, Бернадотт, спешивший собрать все свои войска в единый кулак и, к тому же, еще и озабоченный удержанием Морунгена, через который тянулись и люди и обозы его корпуса, решил около часа дня атаковать русский авангард. Причем, как с фронта, со стороны Морунгена, так и с правого фланга, со стороны Эльбингской дороги, по которой двигалась дивизия Дюпона для присоединение к главным силам его корпуса. Натиск французов и охват обоих флангов (сначала правого, а потом и левого) вынудили Маркова уже в сумерках начать отступление. Французы начали было преследование, но донесение о неожиданном налете русской кавалерии (три эскадрона Курляндского драгунского полка князя М. П. Долгорукова и 6 эскадронов Сумских гусар графа П. П. Палена) на обозы Бернадотта у Морунгена остановило их.
Интересно, что эти русские эскадроны были высланы из колонны главных сил Беннигсена всего лишь на разведку. Они подошли к Морунгену с юга и не зная о разгоревшемся бое между Бернадоттом и Марковым, бросились на слабо прикрытые обозы французов: посеяли панику среди обозников, частично уничтожили и даже пленили 4-х офицеров и 160 нижних чинов, не считая разбежавшихся ночью по лесам.
Бой у Морунгена позволил Бернадотту выиграл время для окончания своего сосредоточения в Остероде. Кроме того, Наполеон, чьи главные силы уже были нацелены с юга (от Пултуска) на Алленштейн для удара во фланг русским колоннам, смог определить конкретное направление их движения. Более того, Беннигсен, поздно поддержавший энергичное продвижение своего авангарда (15 января), упустил время и стратегическую инициативу для нанесения поражения отдельно стоящему корпусу Бернадотта. В тоже время, в связи с морунгенским делом стало понятно, что во фланг Беннигсену движется сам Наполеон и русский командующий предпочел отказаться от прежнего плана решительного наступления.
И наконец, не следует упускать из внимания еще одно очень важное «происшествие» на театре возобновившихся военных действий.
Успех задуманной Наполеоном операции зависел от сохранения ее в секрете, по крайней мере, до поры до времени. Поэтому даже об отъезде Наполеона из Варшавы в Вилленберг сообщалось как об обычной инспекционной поездке. Однако все меры предосторожности пошли прахом, после того казаки ухитрились перехватить одного из секретных курьеров Великой армии, который ехал от Бертье к Бернадоту.
Беннигсен узнал все секретные планы французов и немедленно предпринял ответные действия. Вся русская армия начала концентрироваться близ Янково. После чего ей следовало отойти к Алленштейну и переправиться через Алле.
Правда, Мюрат и Сульт успели занять Алленштейн, а IV-й корпус Великой армии по приказу Наполеона уже двинулся на Гуттштадт, чтобы перехватить русскую армию когда она начнет отступать. От своей кавалерийской разведки Бонапарт узнал, что русские заняли оборонительные позиции под Янково. Поскольку они уже никак не могли отступить через Алленштейн, то получалось, что Беннигсен готовится дать врагу большое сражение?
Левый фланг русской армии прикрывал отряд Н. М. Каменского 2-го (Архангелогородский, Углицкий и Тенгинский пехотные полки). Он занял переправу у Бергфриде на реке Алле (Лава), еще не совсем замерзшей и потому способной оказаться препятствием на пути врага. Правда, мост через нее не был разрушен и один батальон Углицкого полка пришлось выдвинуть на правый берег реки Алле, откуда следовало ожидать появления неприятеля.
Наполеон рассчитывал закончить сосредоточение всей своей армии в окрестностях Алленштейна к 23 января, тогда же атаковать своими главными силами (тремя корпусами) армию противника с фронта, между реками Алле и Пассаргой (Пасленка), а двумя корпусами (Сульта и Даву) захватить в тылу левого фланга Беннигсена переправы на Алле и, тем самым, отрезать ему пути отступления на восток. А корпусу Бернадотта, оправившемуся от морунгенской «заварушки», было приказано безостановочно преследовать пруссаков Лестока.
Однако, увидев, что русская армия уже в полной боевой готовности, Бонапарт тут же поменял свои планы. Стремясь непременно удержать противника на месте, не дав ему уйти от боя, он решил напасть, не дожидаясь следующего дня, т.е. еще 22 января.
Бросив часть своих сил во фронтальную атаку, Бонапарт приказал Сульту овладеть передовой позицией у Бергфриде. Тем самым, возникала бы угроза левому флангу «окопавшегося» Беннигсена и появлялась бы возможность для развития в этом направлении действий корпуса Даву, чья головная дивизия могла подойти к Алле не ранее 23 января.
Около 15 часов Сульт атаковал авангард отряда Каменского конницей. Батальон Углицкого полка, под угрозой охвата и потери пути для отхода, под прикрытием артиллерийского огня, отступил к своим на левый берег реки Алле. Подошедшая французская пехота, несмотря на русскую картечь отчаянным броском преодолела мост, оказалась на левом (русском) берегу и яростно кинулась на вражескую батарею.
В ответ, генерал-майор Карл Фридрих Вильгельм фон Герсдорф, с Углицким полком и одним батальоном Тенгинского полка, ударил в штыки и отбросил головные части колонны французов. В результате на переправе завязался жестокий рукопашный бой – кровавая «мясорубка». В конце концов, французов, все же, оттеснили на правый берег. Сульт повторил атаку, снова овладел переправой и утвердился-таки на левом берегу.
Каменский, видя что продолжать сражаться за переправу с серьезно превосходящим его противником губительно для него, предпочел ограничиться в ночь на 23 января удержанием неприятеля на левом берегу Алле. Тем более, что ему стало известно о решении Беннигсена уклониться от большого сражения на следующий день (23 числа) и уже отдан приказ об отступлении армии в ночь на 23 января на север… на Ландсберг.
Под Бергфридом Каменский потерял 8 офицеров убитыми и 9 ранеными, нижних чинов – ок. 800 человек убитыми и ранеными, а вот потери французов остались неизвестны.
25 января (6 февраля), во время отступления русской армии от Янково к Ландсбергу, ее главнокомандующий Беннигсен, приказал своему левому арьергарду генерал-майора М. Б. Барклая-де-Толли с 5 тысячами солдат удерживать противника, пока главные силы русских не займут крепкую позицию при Ландсберге.
Барклай занял село Зинкен отрядом Дорохова (1 бат., 4 эскадр. и 2 кон. ор.), а свои остальные войска (11 бат., 16 эскадр., 10 кон. ор.) расположил на высотах позади ручья, южнее городка Гофф(Цигельхоф). Около трёх часов дня к Зинкену подошел Мюрат с драгунской дивизией Клейна и кирасирами д’Опуля (всего 30 эскадр.) и сходу (что было присуще удалому Мюрату) атаковал русских. Только после упорного сопротивления, потеряв всю орудийную прислугу, Дорохов отошёл-таки за ручей на позицию к северу от Гоффа. Там его уже поджидала помощь в лице пяти батальонов князя Долгорукова, высланных Беннигсеном. Приказав Долгорукову занять позицию вправо от дороги из Гофа в Ландсберг, Барклай-де-Толли развернул своих людей влево.
Французы, к которым к этому моменту уже подошла пехота Сульта, обрушились на левый фланг русских, стараясь отрезать им путь отступления. После упорного боя продолжавшегося до темноты арьергард Барклая-де-Толли все же отошёл к Ландсбергу.
В бою у Гоффа русская армия потеряла около 2 тыс. чел., а вот потери противника неизвестны.
Французские войска остались ночевать на поле сражения. Тогда как войска Беннигсена в ту же ночь покинули Ландсберг и двинулись к… Прейсиш-Эйлау, туда, где вскоре случится одна из самых кровавых «мясорубок» в истории наполеоновских войн и холодное оружие (штык, палаш и сабля) на морозе и в снежную пургу «нагуляются на славу», обильно залив кровью окрестные поля.
Наполеон, имея под рукой только часть всех своих сил, не собирался немедленно вступать в генеральное сражение с Беннигсеном. 7 февраля он поделился своими планами с Ожеро: «Мне советовали взять Эйлау сегодня вечером, но, помимо того, что я не люблю этих ночных сражений, я не хочу двигать свой центр слишком далеко вперёд до прибытия Даву, который является моим правым флангом (напомним, что Даву шел долиной Алле, чтобы перерезать русским дороги, ведущие на восток – прим. Я.Н.), и Нея – моего левого фланга (Ней обходил их через Пассаргу – прим. Я.Н.) Так что я буду ждать их до завтра на этом плато, представляющем при наличии артиллерии прекрасную позицию для нашей пехоты. Завтра, когда Ней и Даву встанут в линию, мы все вместе пойдём на врага».
В свою очередь, Беннигсен приказал Багратиону взять 4-ю пехотную дивизию и отбросить врага от Прейсиш-Эйлау. Тот лично повёл пехоту в атаку. В полном молчании русские тремя колоннами подошли к городу, после чего по команде бросились вперёд с громоподобным криком «Урааа-а-а-а!» Противник был отброшен. Через полчаса французы с ревом «Да здравствует, император!!!» контратаковали одновременно по трём направлениям, но везде оказались остановлены. В центре – Псковским и Софийским мушкетёрскими, Московским гренадерским и 24-м егерским полками. На правом фланге резервный кавалерийский корпус (Лейб-Кирасирский Его Величества, Ингерманландский и Каргопольский драгунские полки и Елисаветградский гусарский полк) контратаковал французскую кавалерию после чего противник отказался от нападения. Тогда как на левом фланге враг был отбит артиллерией 8-й дивизии, а высланные им стрелки рассеяны Изюмскими гусарами.
…Кстати, если верить французским очевидцам боя, то, в конце концов, Эйлау остался за ними – за дивизией Леграна, тогда как русские участники утверждают, что город остался… за нами. Так бывает или а la guerre comme а la guerre, т.е. «на войне – как на войне», порой, кто красивее… «отрапортовал» (или напустил туману» или приврал?) – тот и молодец!? Jedem das seine…
Предстояла решающая схватка и она грозила разразиться на следующий день – 8 февраля.
Правда, обе армии находились отнюдь не в лучшем состоянии: изнуряющие переходы по колено в снежной грязи, без еды и питья (вина и водки, в том числе), без возможности высушить одежду, чередовавшиеся частыми ожесточенными схватками, не позволяли обеим сторонам рассчитывать на быстрый и легкий успех, т.е. полную победу. Причем, в первую рчередь, это грозило Бонапарту, который уже очень далеко удалился от своих продуктовых баз в сытых и обеспеченных немецких землях.
…Между прочим, несколько в стороне от основного театра военных действий возобновившейся зимней кампании 1807 г. на территории Польши и восточной Пруссии утром 4 (16) февраля, 25-тысячный корпус генерала Эссен 3-го атаковал город Остроленка тремя колоннами и несколько раз врывался в него, встретив при этом упорное сопротивление трёх бригад дивизии Сюше и гренадеров Удино под началом начальника штаба V-го армейского корпуса дивизионного генерала Оноре-Шарля Рейля (?). Савари, с прибывшими к полудню подкреплениями из состава войск Удино, выбил русских из Остроленки, вышел из неё и расположил войска (всего ок. 20 тыс. чел.) перед городом. На левом фланге, примыкая к реке, встали гренадеры и кавалерия, в центре – дивизия Сюше, на правом фланге – бригада из дивизии Газана под началом бригадного генерала Франсуа Фредерика (итал. Франческо Фредерико) Кампана, для которого этот бой станет роковым -последним. После этого французы перешли в наступление и отбросили русских с занимаемых ими позиций на песчаных холмах восточнее города. Преследование продолжилось 5 (17-го) февраля силами драгунской бригады Риго и сводным карабинерским эскадроном. Обе стороны понесли примерно одинаковые потери: русские (1.5 тыс. убитыми и раненными, 7 орудий), французы (1.2 тыс. убитыми, в том числе генерала Кампана, и раненными). Серьезного влияния эта «стычка» на ход военных действий с непосредственным участием Наполеона и Беннигсена не оказала…
Повторимся, что и 8 февраля Наполеон не собирался начинать сражение под Эйлау вплоть до середины дня, так как ожидал прибытие корпуса Нея, находящегося в 30 км на биваке ок. Ландсберга и корпуса Даву, остановившегося в 9 километрах на дороге к Бартенштайну. Маршалы получили команду немедленно идти на соединение с главной армией.
Но в 5 часов утра 8 февраля ему пришло тревожное сообщение, что на расстоянии одного пушечного выстрела от Эйлау стоит построенная на 4.5 километровом фронте в две линии русская армия численностью ок. 67 тыс. человек с 400—450 (данные разнятся) орудиями.
Еще вечером 6 февраля у Бонапарта могло быть под рукой порядка 55.450 штыков и сабель: гвардия (от 6 до 9 тыс. чел.; сведения разнятся), Сульт (16.750), Ожеро (14.500) и резервная кавалерия Мюрата (15.200). Приче, на долю последней выпадет сыграть чуть ли не ключевую роль в грядущем драматически развертывавшемся сражении-побоище и по сути дела она спасет Наполеона от его первого крупного поражения. Но с учётом потерь в предыдущих боях 7 февраля, к утру 8 февраля силы Наполеона могли уменьшиться до 48—49 тыс. солдат с 300 орудиями, т.е. в любом случае на порядок меньше чем у противника.
При этом обе стороны рассчитывали в течение дня получить подкрепления. Правда, если Беннигсен мог рассчитывать только на примерно 9-тысячный прусский корпус Лестока (на самом деле по глубоким снегам придет не более 6—7 тыс.), то французы ждали подхода сразу двух более мощных корпусов: Даву (15.100) и Нея (14.500).
Таким образом, при удачном стечении всех обстоятельств, в целом у французского императора могло оказаться на поле боя до 80 тыс. солдат.
Между Эйлау и Ротененом встали две дивизии (Леграна и Сент-Илера) из IV-го корпуса Сульта, прикрытые с правого фланга бригадой лёгкой кавалерии Брюйера. Им предстояло вступить в упорный бой с центром русской армии, двойная линии которой протянулась от Шлодиттена до Зерпаллена. Ещё одна дивизия Сульта, генерала Леваля, выстроилась в боевой порядок слева от Эйлау. На крайнем левом фланге Великой армии, практически напротив Шлодиттена, располагалась бригада лёгкой кавалерии Латур-Мобура – 5-й и 7-й гусарские полки. Наполеон остался с гвардией (пешей и конной) на кладбище Эйлау, которое с самого начала битвы окажется под огнем русской артиллерии. Резервная кавалерия Мюрата (в основном тяжелая – кирасиры и драгуны, чью ударную силу сполна познают русские полки) выстроилась за полками пехоты Ожеро, справа от Эйлау, где стояла гвардия.
Сражение началось с сильной артиллерийской перестрелки. Несмотря на то, что более многочисленные русские батареи обрушили на французские боевые порядки град ядер, но им не удалось подавить ответный огонь вражеских орудий. Эффект от стрельбы русской артиллерии мог быть больше, если бы французские линии не были прикрыты строениями Эйлау и Ротенена. Значительная часть ядер попадала в стены домов или вообще не долетали до французов. Напротив, французские канониры имели возможность беспрепятственно поражать крупные массы русских, стоящие почти без прикрытия на открытом пространстве – в чистом поле – за Эйлау. Кроме того, за счёт лучшей выучки французы стреляли намного чаще и точнее, чем противник, что в какой-то степени сводило на нет заметное численное превосходство русской артиллерии.
