Жнецы грез

– И вторым участником из Медиакультурного сектора становится… О, да я знаю этого паренька! Коцич Леон!

Диана замерла. Мир будто дернулся и провалился в гул. Она не сразу поняла, что именно услышала, и только потом слова сложились в имя. Лео. Грудь сжало ледяной хваткой, дыхание перехватило. Она сидела, не в силах пошевелиться, и казалось, что ноги попросту приросли к ступеням.

– Ну вот, не выбрали, а ты переживала! – прокричала в ухо Вероника, аплодируя, но, увидев, что подруга сидит, не шевелясь и не реагируя на происходящее, тут же опустила руки на колени.

Вероника спросила чуть тише:

– Лео Вереск, ты говорила, что его зовут Лео Вереск?

Диана нервно дернула бровью, отрывая взгляд от сцены, где ведущий все еще что-то кричал, размахивая руками.

– Это сценическое имя, – едва слышно произнесла она, чувствуя, как губы словно не слушаются.

Вероника ахнула и прижала ладони ко рту.

– То есть его только что выбрали?

Диана лишь кивнула. В голову тут же ворвалась мысль: утром Лео словно был уверен в своей победе на отборе. Смотрит ли он сейчас дома отбор? Разумеется, смотрит, что за вопрос! В каждом секторе день отбора – главное событие года.

Внезапно Вероника бросилась с объятиями.

– Твой парень – участник испытания! Это такая честь! О, Ди, ты просто не до конца еще понимаешь! Ты должна гордиться им!

Диана оставалась неподвижной в ее объятиях, тело словно не откликалось на прикосновения. Она, словно отрезанная от этого мира, смотрела прямо перед собой мимо экрана и старалась собрать мысли воедино, ведь настала очередь Заставного сектора.

Как только ведущий громогласно объявил о том, что сейчас будут выбраны участники из пятого сектора, люди на площади как по свистку притихли. В наступившей тишине слышно стало, как трепещет ткань флагов под вечерним ветром, как где-то рядом глухо заурчал живот у ребенка, как заскрипела ступень под ногой в амфитеатре. Тишина была такой плотной, что даже дуновение воздуха ощущалось, словно дыхание кого-то невидимого.

В этом году из каждого сектора выбирали неравное количество человек. Где-то одного пола, где-то – разнополых. Диана сделала вывод, что, вероятно, из их сектора выберут двух или трех.

– Ну что, посмотрим, кто же счастливчики, – грустно протянула Вероника, сложив на коленях руки и положив на них подбородок.

Диана одобряюще похлопала подругу по плечу. Да, она не хотела, чтобы та уехала, но считала долгом ее поддержать.

– Не всегда можно победить, но всегда можно сделать себя непобедимым, – сказала она.

Ведущий медленно опустил ладонь в барабан. Его пальцы скользили по шарам, задерживаясь на мгновение дольше, чем нужно.

Диана насторожилась.

– Почему он прямо щупает некоторые шары? Задерживается на них…

– Обычное ожидание. Придает процессу больше торжественности, – ответила Вероника, не отрывая взгляда от экрана.

«Он будто нащупывает тот самый нужный шар», – подумала Диана, но не успела озвучить.

Шар в руке ведущего вспыхнул.

– Вы только посмотрите! А не родственники ли у нас примут участие? Гольдштейн Вероника!

На секунду все будто замешкались, будто переваривая услышанное, после чего толпа взорвалась криками и аплодисментами. Сердце в груди Дианы забилось так сильно, что стало больно. Перед глазами все поплыло: яркие огни, лица, ошарашенная подруга, которая приросла к месту и хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Кто-то хлопал, кто-то радостно выкрикивал фамилию Вероники, но Диана не слышала их. Ее пальцы дрогнули, и она машинально сжала коленки пальцами.

– Вероника?.. – едва слышно прошептала она, словно боялась, что сказанное вслух сделает это окончательным.

Вероника, которая, видимо, только-только осознала, что произошло, подскочила и стала кричать, словно обезумевшая:

– Святой мед! Это я! Я! ЭТО Я!

– Ура-а!

Сидевшие рядом девушки искренне обрадовались за Веронику. Они бросились к ней обниматься, а одна вынула из волос красный цветок жар-цвета и аккуратно заложила Веронике за ухо.

Диана наконец пришла в себя. Силой воли она заставила себя встать и нежно обняла подругу.

– Я рада за тебя, – прошептала она ей на ухо. – Ты достойна.

– А кто же составит компанию Веронике? – ведущий заставил всех снова обратить на него внимание. – Давайте же узнаем!

Сотни глаз устремились к экрану. Вероника и Диана синхронно сели. В воздухе повисло напряжение, и даже птицы будто притихли. Ведущий медленно опустил руку внутрь барабана, натянув на лицо безупречную фальшивую улыбку, отрепетированную, как в театре.

Диана почувствовала, как Вероника рядом сжала ее руку так крепко, что наверняка побелели костяшки, хоть этого в темноте и не было видно. Девушка смотрела не на экран, а на пальцы ведущего, и ей показалось, что тот слегка вздрогнул, когда коснулся нужного шара. Стало противно, хотелось уйти отсюда прямо сейчас. Сразу двух близких ей людей забрал в этот вечер этот ужасный отбор.

Машинально Диана перевела взгляд на сестру. Эмма, окруженная друзьями, стояла, выпрямившись и приложив руки к груди. Кажется, после объявления первого участника ее уверенность надтреснула. Секунда – и ведущий извлек капсулу, прочел имя в ней и высоко поднял над головой.

– Великая честь представить свой сектор выпала… Хм… Погодите, я забыл, какую фамилию прочел, – снова попытался пошутить он, но вызвал своими словами лишь неодобрительный свист.

– Не смешно и не оригинально уже, – на грани истерики выкрикнула Эмма, и Диана улыбнулась краешком губ: как же та переживает.

– А, точно – Рихтер!

– А-а-а-а! – завизжала Эмма.

– Рихтер Диана! – радостно оповестил ведущий и отложил шар в сторону.

На экране вспыхнули буквы, складывающиеся в имя Дианы. Улыбка тут же слетела с лица девушки. Этого просто не могло быть. Толпа заревела. Девочки, что пятью минутами ранее поздравляли Веронику, бросились с объятиями к Диане. Сама же Вероника скакала рядом, плакала и как сумасшедшая повторяла одно и то же: «Это судьба! Судьба!»

Диана не могла пошевелиться. Ей казалось, что все, что происходит, – нереальное, дурной сон. Разгневанный голос старшей сестры, которая впала в истерику там, внизу, привел ее в чувства.

– Ты! На твоем месте должна быть я! Я, слышишь?!

Эмма истерично заламывала руки, кричала, но натыкалась лишь на спокойное выражение лица Дианы. Но она не подозревала, что внутри сестры все клокотало, смесь эмоций бурлила и готова была вылиться наружу. Эмма взбежала по ступенькам к ним и хотела наброситься на Диану.

– Отстань от нее, Рихтер, – грубо оттолкнула Эмму Вероника. – Диана оказалась лучше тебя. Выбрали ЕЕ!

– Это ошибка! – не унималась Эмма. – Как ее могли выбрать? Они перепутали имена! Что она такого сделала? – Она с пренебрежением посмотрела на сестру. – Ты глупая. Ты хотя бы азбуку знаешь?

– Знаю, – процедила сквозь зубы Диана. – И даже помню, что среди согласных много глухих. Вот и думаю иногда: может, не только среди букв есть глухие.

– Что ты сказала? – взвинтилась Эмма, но ее тут же оттащили в сторону какие-то парни, на ходу поздравлявшие Диану и Веронику с победой.

Вероника светилась от счастья.

– Мы можем вместе попасть в Крепь! Диана, ты представляешь? Новая жизнь!

– Да.

Окруженная людьми, скандирующими ее имя, Диана впервые осознала, что ее жизнь закончилась прямо здесь и сейчас под чужие овации.

ГЛАВА 4

ПОСЛЕДНИЙ ПРАЗДНИК

Диана бежала домой на ватных ногах. После того, как ведущий назвал ее имя, еще один парень из Заставного сектора был выбран для участия в испытании. Диана не была с ним знакома лично, но слышала о молодом человеке не так уж и много хорошего: он хотел основать подпольное сопротивление, но не мог найти среди «заставников» союзников. Все любили свою страну и не собирались идти против Крепи.

Когда были объявлены участники последнего, шестого сектора, Диана не стала оставаться на площади для празднования, хотя, наверное, должна была. Обычно победителей чествуют перед утренней отправкой в лабиринт. Песни, танцы, гуляния длятся всю ночь. Притворившись, что еле соображает из-за головной боли, она спешно покинула площадь. Толпа, шум, ликующие возгласы – все осталось позади, но в голове набатом гремели слова ведущего: «Рихтер Диана!»

Почему именно она? Эта мысль не давала покоя. Выбирали всегда лучших: самых быстрых, умных, красивых, тех, кто принес пользу и славу своему сектору, тех, о ком говорили. А она? Девчонка-патрульная, что таскается по Пределу, гоняет хвостословов, иногда чинит заклинившие механизмы ворот. Никаких особых заслуг.

А Вероника… Почему Вероника? Она добрая, веселая, но чем она особенная? Хорошо рисует? Пожалуй. Ее картины и правда впечатляют. Но она хочет уйти за пределы Кварты, чтобы когда-нибудь возродить магию, вряд ли подобное приветствуется Крепью. А что насчет Лео? Тут, пожалуй, меньше всего вопросов. Он довольно популярен в доминионе, часто мелькает на концертах, в театральных постановках. Несколько раз он заявлял, что хотел бы стать самым главным в Кварте, и совсем неважно, как именно он достигнет цели. Наверное, в Крепи узнали о его стремлении и поддержали.

Дом встретил ее тишиной, запахом хлеба и трав. В комнате мамы горел тусклый свет. После того, как отца забрали на испытание, она никогда не посещала отборы. Диана тихонько вошла в комнату. Мама сидела с прямой спиной на кровати. Ее руки дрожали, а пальцы теребили край рубашки. Она подняла взгляд на дочь словно хотела что-то сказать, но промолчала.

– Мама, я…

– Знаю, – тихо и быстро перебила мама и отвела взгляд в сторону. – Слухи распространяются в секторе быстрее, чем свет и звук.

Мама резко поднялась, подошла к Диане и обняла ее. В этом объятии было все: усталость, невыговоренная боль, и то редкое тепло, которое она берегла для дочерей. Диана уловила знакомый запах – зверобоя, которым мать натирала руки после работы, и вдруг отчетливо вспомнила, как в детстве они вместе собирали его. Она тогда часто путала зверобой с лапчаткой – те же желтые цветки, только мельче, – и смеялась над собственными ошибками, а мама терпеливо поправляла.

Оставив маму одну, Диана вышла на задний двор. Воздух пах сырой землей: бабушка совсем недавно поливала свои любимые астры. Сейчас же она сидела на старом деревянном стуле, закутавшись в темный платок, и смотрела на небо.

– Ба, ты опять здесь? – тихо спросила Диана.

Бабушка не обернулась, она не слышала. Тогда Диана подошла к ней, опустилась рядом на колени и положила голову ей на плечо. Старушка вздрогнула и улыбнулась беззубым ртом. Диане стало снова больно. Бабушка осторожно погладила ее по волосам, как делала в детстве.

– Ба, кого ты ищешь в небе?

– Того, кто ушел. Может, и он смотрит на нас оттуда.

Диана не ответила на это. Она взяла руку бабушки. Сухая кожа была теплой, хотя на улице было прохладно.

– Меня выбрали, – прошептала она. – Как папу когда-то.

– Что говоришь? – спросила бабушка, ближе склонив голову.

– Нет, ничего.

– Ты быстро пришла с праздника.

– Ничего интересного.

– Эмму не выбрали?

– Эмму? Нет.

– А так хотела девочка, – прошамкала бабушка, почему-то довольно улыбаясь, что вызвало улыбку и у Дианы. – Вот и поделом ей.

Диана решила больше не говорить бабушке, что ее выбрали. Все равно она завтра узнает. Пусть хотя бы последнюю ночь проведет в спокойствии.

– Бабушка, – Диана сказала громче. – Почему происходят вещи, объяснения которым ты не можешь найти?

– Так бывает, Диана. Растения в пустоши тоже не знают, зачем растут, там ведь совершенно ничего нет. Но все равно тянутся вверх. И ты должна. Сходи в богорощу, и тебе станет легче, если душу что-то терзает. Старые дубы всю правду говорят.

Диана сжала ее руку сильнее. Она любила бабушку за ее странные слова, хоть никогда не понимала их до конца. Идти поздним вечером в рощу не хотелось. Хотя момент был идеальным: весь сектор гулял на площади. Диана никогда не верила в старые обычаи – шептать что-то корявым стволам, будто те могут помочь, разговаривать с ними. Более того, она вообще не верила ни во что, кроме себя. Точнее было бы даже сказать, что верила в разумный эгоцентризм. Но сейчас она решила послушать бабушку.

– Не бойся пойти другой дорогой, судьба все равно выведет тебя туда, куда надо, – почему-от обронила бабушка напоследок.

В богороще было прохладно. Старые дубы стояли кругом, их стволы уходили ввысь, а кроны переплетались так плотно, что сквозь них едва пробивался свет луны. Корни деревьев торчали из-под земли, словно жилистые руки, обвивавшие землю. Между ними стлался белый туман, а у подножий в глиняных черепках мерцали лампадки. Казалось, что многовековые деревья дышат – тихо, размеренно, как спящие великаны.

Ветки были перевиты тряпичными лоскутами, на корнях лежали бусины и маленькие деревянные фигурки. У одной из развилок кто-то оставил кусок хлеба и глиняный сосуд с молоком. Пахло травами – полынью и зверобоем.

Диана остановилась в центре, на протоптанной земле. Здесь сходились тропинки, и образовывался круг – место силы, о котором говорила бабушка.

Она колебалась, но все же сделала шаг в сторону и приложила ладонь к шершавой коре ближайшего дуба.

«И что теперь? Что сказать?» – подумала она.

Слова не приходили в голову. Диана почувствовала себя глупо.

– Я… я не знаю, зачем я здесь, – пробормотала она. – Я не умею молиться. Просто… хочу понять. Почему я? Почему Вероника, Лео?

Кора под ее пальцами едва заметно дрогнула. Где-то в ветвях затрещала птица, и тут же все смолкло. Листва зашептала, будто деревья переговаривались между собой. В тумане мелькнула золотая искра – вспышка остаточной магии. Она закружилась вокруг Дианы, будто присматриваясь к ней, и медленно растаяла, оставив легкий запах дыма.

Диана затаила дыхание. Ей стало не по себе. Остаточная магия порой завораживала. А что было бы, если бы люди вернули магию в мир? А, может, кто-то пытается это сделать, только никто об этом не знает?

Она отняла руку. Глупо было надеяться на ответ от дерева. Надеяться в этом мире можно только на себя.

Собравшись с мыслями, Диана развернулась и пошла прочь. Но ощущение, что кто-то все-таки услышал ее слова, не отпускало до самого дома.

***

Утро в Заставном секторе выдалось холодным. Диана встала на рассвете: в эту ночь она так и не уснула. Борясь с желанием пойти на старую водонапорную вышку, она осталась лежать в постели. Бабушка спала, и в доме тоже было тихо. Около семи утра Диана все же встала. В кухне пахло молоком: мама готовила ее любимое блюдо. Борясь с наворачивающимися на глаза слезами, Диана забралась с ногами на табурет и уткнулась лицом в колени.

Мама ничего не сказала, лишь поставила перед ней глиняную тарелку и погладила по голове. После этого поставила еще две тарелки: одну для себя, другую – пустую. Сколько Диана себя помнила, мама ставила лишнюю тарелку абсолютно всегда, для папы, словно он может в любой момент вернуться. Эмму это жутко бесило, и она постоянно убирала тарелку в шкаф, если была в это время в кухне.

– Ты должна поесть, чтобы быть сильной, Диана, – сказала мама хриплым голосом, и девушка поняла, что та проплакала всю ночь.

В тарелке дымилась густая сладковатая каша с вялеными ягодами – простая еда, но самая родная и вкусная.

– А Эмма?

– Не ночевала дома. Наверное, она сильно расстроена, что выбрали не ее.

– Я бы с удовольствием поменялась с ней местами, – безэмоционально сказала Диана.

Есть не хотелось. Мама устало опустилась рядом на табурет.

– Постарайся выиграть, – тихо сказала она.

Она была одной из немногих в их секторе, кто не питал любви ни к Крепи, ни к испытанию.

Отправление в Крепь – а именно так думали все, кто становился участниками – было назначено на десять часов с центральной площади. На месте вчерашнего помоста с огромным экраном был сложен высокий костер, который только-только подожгли. Он был символом дороги, новой жизни. Участники, взявшись за руки, обязаны были обойти костер по кругу трижды, и каждый шаг будто «сжигал» их прошлую жизнь, делая ближе к Крепи.

В толпе Диана сразу заметила Веронику. Та смеялась громко, от души, обнимая то одну, то другую знакому и то и дело вскидывая руки вверх. Казалось, ночь не забрала у нее сил – наоборот, дала ей больше задора и красоты. Лицо сияло так, будто впереди ждал не лабиринт, а долгожданный праздник. Диана посмотрела на разгорающееся пламя костра, собрала волосы в лохматый маленький хвостик и подошла к Веронике.

Спустя минуту к ним присоединился третий участник – Тарек Кахуджи. Он был в несколько раз крупнее Дианы и выше даже Вероники. Огромный, как медведь, с черной шевелюрой и бровями-щетками, он казался сильнее и крепче своих соперниц. Диана никогда не видела Тарека вблизи, и теперь сделала вывод, что одержать победу ему будет гораздо проще, чем ей.

Тарек совсем недружелюбно поздоровался и, сложив руки на груди, деловито стоял на месте, ожидая обряда. По сложившемуся обычаю участникам испытания надевали красные пояса – символы удачи. Несколько девушек под аплодисменты и свист повязали их. Вероника смеялась, поправляя свой, и махала родственникам в толпе. Тарек принимал поздравления, хлопки по плечу, будто женился сейчас, а не отправлялся в лабиринт. Диана же стояла рядом, чувствуя, как пояс буквально жжет ее талию, как клеймо.

В центр вышел старейшина Заставного сектора. Диана хорошо его знала. Хран Виктор – как его привыкли называть кадеты предела– был самым главным и в разведке. Именно он отправлялся в пустоши, и Вероника мечтала когда-нибудь поехать с ним. В руках он держал тяжелую железную кружку, на которой был выбит герб Кварты: черное солнце – столица – в круге, из центра которого расходились лучи, олицетворявшие сектора. Металл кружки потемнел от времени, по краям были выбоины, будто ее передавали из поколения в поколение.

– Так было издавна, – заговорил мужчина, его голос дрожал, но звучал торжественно. – Перед дорогой в Крепь каждый избранный пьет мед, чтобы сладость осталась с ним. Мед – это сила солнца, его любовь. Пусть он напоминает вам о том, что вы несете внутри любовь, что бы ни случилось.

Он протянул кружку Веронике. Та, сияя, сделала большой глоток и, закашлявшись, рассмеялась. Тарек, приняв кружку, выпил все одним махом, как воду после тяжелой работы, и довольно протянул кружку Диане.

– Она пуста, – девушка посмотрела на храна.

Люди заметались в поисках бутыли с медом, и когда он был налит, Диана нерешительно пригубила из кружки. Горячий вязкий напиток обжег горло, оставив невыносимую, почти удушливую сладость. Диана вытерла губы и подумала, что мед слишком сладкий, а за всякой сладостью всегда прячется горечь.

Толпа запела. Голоса были ровные, а песни – выученные всеми с детства. Взявшись за руки, участники обошли три раза костер, после чего к ним бросились с объятиями родные, друзья, просто знакомые и незнакомые люди.

Диана искала глазами Эмму. Может, хотя бы сейчас она воспримет ее как свою младшую сестру? Но ее нигде не было видно.

Где-то на соседней улице послышался гулкий звук машины, и спустя полминуты большой бронированный автомобиль с крытым кузовом выкатился на площадь. Толпа приветствовала машину криками и взмахами рук. Автомобиль остановился, и двери распахнулись, приглашая участников внутрь.

Вероника, продолжая смеяться и махать, забралась первой. Тарек уверенно, с гордостью последовал за ней. Диана оглянулась в последний раз и зашла. Двери автоматически захлопнулись, отрезая от привычного и любимого мира. А последнее, что она услышала, – пронзительный крик хвостословов.

ГЛАВА 6

ОЖИДАНИЕ

Воздух внутри был спертым, с запахом масла и чего-то горелого, хотя кроме людей здесь ничего не было. Скамьи вдоль стен казались слишком маленькими для такого количества участников: парни и девушки сидели плечом к плечу.

Диана тут же окинула всех взглядом, ища Лео. Его не было, и девушка сделала вывод, что сейчас они направляются в Медиакультурный сектор, соседний. Остальных, видимо, уже всех забрали по пути.

Машина тронулась, и Диана чуть не упала. Ее за локоть подхватил невысокий, худощавый кудрявый парень, на вид которому было лет пятнадцать. Но участвовать можно было только совершеннолетним, а потому ему, вероятно и было восемнадцать. Мешковатая одежда мышиного цвета болталась на нем, словно была позаимствована у старшего брата. Девушка благодарно коротко улыбнулась. Он дружелюбно улыбнулся в ответ и подвинулся, а Диана села рядом.

Внутри царило оживление: почти все улыбались, переговаривались, шутили о грядущем испытании, будто речь шла о ярмарочном аттракционе. Спорили, кто выиграет, и гадали, что их ждет. Вероника смеялась над шутками парня из другого сектора, и общее настроение напоминало предвкушение приключения.

Тарек сидел напротив, заняв полскамьи своей громадной фигурой, и молчал. Он смотрел в потолок, и создалось впечатление, будто считал всех остальных мелочью рядом с собой.

По одежде некоторых можно было без труда определить их сектор. Диана заметила напротив двоих из Аграрного: светлые рубахи, выгоревшие от солнца, грубая вышивка, просторные штаны, коричневые жилеты. Но между ними чувствовался контраст – на девушке всё новое, из добротной ткани, а на парне – старое и потертое.

– Марта, – кивнув, представилась темноволосая смуглая девушка из Аграрного, увидев, что Диана пристально смотрит на нее. – А он – Адам, – она кивнула на своего напарника, и тот дернул выцветшей светлой бровью, видимо, в знак приветствия.

– Диана, – смутилась та, отвечая на приветствие.

– Я никогда не была в Заставном, – призналась Марта. – Говорят, у вас прекрасные виды на пустошь.

Диана дружелюбно кивнула.

– А я несколько раз бывала в Аграрном. Моя мама оттуда родом.

– О, как здорово! – искренне почему-то обрадовалась девушка, но больше ничего на это не ответила.

– А я – Альфред, – сказал парень, который помог удержаться Диане на ногах. – Но вы можете звать меня Альфи. Не люблю полную форму своего имечка. Хотя возможно когда-нибудь, когда стану влиятельным человеком, оно будет звучать мощно.

Тарек громко хмыкнул, но продолжил смотреть в потолок.

– Меня зовут Вероника, я из Заставного, – весело отозвалась Вероника.

– Мы в курсе, что оттуда, только что там останавливались, – послышалось едкое из угла кузова.

Там, закинув ногу на ногу, сидел высокий широкоплечий парень в коричневом комбинезоне с металлическими застежками. Жесткие темные волосы торчали в разные стороны. Время от времени он касался ожогового рубца на лбу. Диана догадалась, что это участник из Промышленного сектора.

– Марк, прекрати, – коснулась его ноги рыжеволосая девушка, видимо, из его же сектора и, обратившись ко всем, мягко добавила: – Меня зовут Лина.

– О, так ты мой однофамилец! – радостно оповестила Вероника Марка.

Тот послал ей самый презрительный взгляд, отчего Вероника прикусила язык. Рядом с Вероникой сидела хрупкая девушка в легком платье оливкового цвета, перехваченном кожаным ремнем. На груди была вышивка в виде кленового листа.

«Эко-энергетический», – догадалась Диана.

Девушка промолчала. Взгляд метнулся к парню рядом с ней. На нем была простая черная легкая куртка и такие же брюки. Одежда казалась новой, будто он только сегодня ее надел. Он был выше большинства ребят, лишь Тарек обгонял его в росте. Стройный, но явно не такой спортивный, как Диана. Вряд ли он занимался каким-то видом спорта, ему бы больше подошли шахматы. Хотя кто сейчас играет в шахматы? Пожалуй, только старики. Темно-каштановые волосы были аккуратно уложены, ни одного выбившегося локона. Скулы и подбородок парня были резко очерчены, кожа – чистая, ухоженная, что выделяло его среди остальных, даже девчонок. Парень сидел неподвижно и лишь покачивался в такт движения машине. Голубые глаза внимательно смотрели на собравшихся, но долго не задерживались ни на ком.

Поймав взгляд Дианы, он даже не улыбнулся. Лишь с интересом стал рассматривать ее черты лица. Та не ожидала стать его экспонатом, а потому смутилась от такой наглости. Не то чтобы в Заставном секторе все были воспитанными, но элементарные правила этикета соблюдали. Диана не стала отводить взгляд в сторону и посмотрела парню в глаза. Ей показалось, что в незнакомце есть что-то неуловимо чужое. Он не похож на Тарека, на Марка, на Альфи тем более. От него разило опасным равнодушием.

Машина подпрыгнула на кочке, и вскоре снаружи донеслись музыка и радостный рев толпы. Автомобиль остановился. Писклявый девичий голос выкрикнул:

– До встречи в столице!

Толпа ответила протяжным «Ур-р-ра!» и свистом.

Автоматическая дверь разъехалась в стороны, впуская порыв холодного ветра. В кузов, смеясь и толкаясь, заскочили двое. Первым – Лео, запыхавшийся, с идеально приглаженными волосами и всё той же озорной улыбкой. За ним – его землячка, высокая девушка с вытянутым лицом, большими круглыми глазами и пухлыми губами. Она чем-то напоминала рыбу.