скачать книгу бесплатно
– В лесу? – удивилась Таня. – Авторучку?.
– В лесу, – как-то подавленно подтвердил Левин. Брюс стараясь правильно застегнуть рубашку, сообщил, что Светлова найти не удалось, и тут же заявил:
– Не знаю, как вы, ребята, а я так хочу есть. Майя!..
– Подождёшь, – сказала Майя, снова входя в образ всеобщей мамы. Голодный Брюс снова закурил. Внизу у реки проклинал губителей родной природы Толя: он решился-таки умыться, нашёл в реке полиэтиленовый пакет, и тут у него прорезался голос.
Ещё через пять минут, когда уже не только Брюс, а и все присутствовавшие устроились вокруг костра, Майя прекратила сосредоточенное помешивание вермишели и торжественно сняла её с огня.
– Зовите остальных, – повелела она своим несмышлёным детям.
– Марецкий спит, – предостерёг Саша Левина, потянувшегося к палатке. Но Левин, апатичный спросонья, не внял предупреждению и поплатился.
– Пошли все к чёрту! – громко донеслось из палатки. Майя обиделась:
– Ну и чёрт с ним! Пусть спит. Таня, миски давай…
– А всё-таки, где Светлов? – спросил Саша.
Все беспомощно оглянулись. Ответственного за всё человека видно нигде не было.
– В палатке, – хрипло предположил Толя,
– Да нету его там. Иначе бы не спрашивал. Кто-нибудь видел, куда он пошёл?
Все беспомощно переглянулись. Саша ощутил какое-то неудобство, как будто соринка в глаз попала, а достать не получается.
– А вы его вообще-то видели с утра? Ну хоть кто-то? – спросил он еще осторожнее.
Наступила тишина. Брюс помотал головой:
– Не…
– Витя, наверное, спит в палатке, – бесцветным голосом упрямой кобылы предположила Таня Таволгина. Предположила, поставила миску на траву, но в палатку не заглянула, отошла от костра и стала причесываться.
Саша снова заглянул в палатку. Не то чтобы он надеялся обнаружить Виктора Сергеевича, закопавшегося в одеяла в обнимку с Марецким. Впрочем, сам Вадя тоже уже не спал, просто лежал с открытыми, но недовольными глазами.
– Светлова тут нет? – спросил Саша, думая, что заранее знает ответ. И не угадал.
– Так Светлов же сбежал, – сказал Марецкий, морщась, как от сильной головной боли.
– Куда? – не понял Брославский.
– В город, надо думать… – у Вадика Марецкого оказалась в придачу ко всем неприятным привычкам ещё одна: отвечать непосредственно на вопрос, не расширяя свой ответ до пределов понятности. – Куда ж ещё?
– Погоди, когда он сбежал?
– Так ночью ещё.
– Ночью? – Саша поглядел на рыжую лохматую голову, торчащую над одеялами. – Вадим, может, ты наружу вылезешь?
– Зачем? – возразил Вадим. – Мне и тут хорошо.
– Я тебя не понял. Повтори ещё раз.
– Понималку купи! – огрызнулся Вадя. – Русским языком говорю, что Витька ночью с кем-то полаялся, психанул и сбежал. Если ты не заметил, он ещё с вечера не в себе был
– С кем полаялся-то?
– А я, Александр, свечку им не держал, – ехидно заметил Вадим. – Не со мной, во всяком случае!
Саша вытащил голову из палатки и обнаружил, что рядом стоит Таня Таволгина. Девушка в жёлтом комбинезоне и ботинках возвышалась над стоящим на четвереньках Сашей так, будто собиралась лягнуть его копытом.
– Ну, со мной Витя поругался, – сказала каким-то совсем не унылым, а скорее вызывающим тоном. – Наорал на меня и ушёл.
Левин поставил на землю миску со вкусным завтраком. Толя тоже поставил. Брюс продолжал чавкать.
– Куда Витя ушёл?
– Туда, – ответила Таня неопределённом мотнув головой.
– Ку-да? – вразбивку для доходчивости переспросил Саша.
– Откуда мы пришли. К посёлку. К этому вашему финскому доту.
– К мосту, то есть? Ещё до того, как кричали?
– Кто кричал? – не поняла Таня.
– В лесу, ночью кричали, – нетерпеливо объяснил Саша. Танино лицо выразило полнейшее и искренне непонимание. – Ты меня разбудила и сказала, что в лесу кричат.
– Я тебя ночью разбудила? – ещё удивлённее повторила Таня.
– Кто слышал крики ночью в лесу? – громко спросил Брославский, поднимаясь на ноги.
Удобный, с алюминиевой рамой, рюкзак Виктора Сергеевича Светлова так и валялся среди других у ската палатки. А сам Светлов ночью, без него, зачем-то ушёл к мосту и не вернулся.
– Знаете, – сказал Саша негромко, но решительно, – вы тут позавтракайте пока, а я скоро буду… минут через двадцать… Миша, Левин, ты поел? Пойдём, поможешь…
– Я тоже поел! – сказал Брюс. Зелёный юнец проснулся уже настолько, чтобы снова лезть куда не просят. Плевать на него, пусть идёт, но молча.
– А что случилось-то? – робким каким-то голосом крикнул вслед уходящим по тропинке Толя. Из палатки к костру выполз Марецкий, сильно напоминая тощую лохматую дворнягу, покидающую конуру ненастным утром.
– Вернёмся – объясню! – пообещал Брославский, входя в лес.
Мальчик тихо ушёл по тропинке. Но через много лет вернулся в лес со своими друзьями. С друзьями он поссорился и поэтому решил дойти до муравейника, где когда-то видел странного человека. И, ещё не доходя, почувствовал запах дыма…
Трое молодых мужчин стояли неподвижно возле развалин финского дота и молча смотрели на горящий муравейник. Рыжий, в три четверти роста человека конус из опавшей хвои был изъеден огнём, с одной стороны в нём выгорел глубокий кратер с неровными обугленными краями. Огня видно не было, но дым валил из кратера и из мелких, укрытых хвоинами норок со всех сторон муравейника.
– Они молодцы, они огонь кислотой тушат. Хорошо, что Толя не видит издевательства над природой, – глубокомысленно заметил Левин: подойдя поближе, он разглядывал суетящихся в дыму насекомых. Брюс сел на бетонную плиту – остаток стены дота – и закурил. Смелого мальчика в контактных линзах, неустрашимого обладателя синего пояса по каратэ, била нервная дрожь.
– Но бензином хоть не поливали? – задал он, конечно, самый важный сейчас вопрос, неотрывно глядя на муравейник.
– Сутулый хромой старичок забыл дома канистру, – сказал Миша Левин с циничным спокойствием. Покосился на Брюса, аж всего передёрнувшегося, и добавил злорадно:
– Муравейник горит
Во дворе кто-то плачет
Смотри…
Брославский молчал, он ворошил ногой опавшие иголки на тропинке.
– Александр, во сколько вы услышали крики? – тренированный мозг школьника-программиста работал чётко. Ещё немного, и Миша Левин возглавит следствие. «Да он чуть ли не счастлив», – с неприязнью подумал Брославский.
– Не посмотрел на часы.
– Жаль.
– А здесь кто-то упал…
Брюс и Левин дружно повернули головы, потом подошли туда, где ветки кустов казались помятыми. Земля здесь оказалась взрыта чьими-то каблуками как раз там, где тропинка ныряла вниз, в заросшую кустарником пойму реки. Вырванная трава вперемежку с землёй оказалась разбросана вдоль тропинки. Тут хорошо потоптались, несколько ног.
Придерживаясь руками за ветки кустов, все трое начали спускаться к реке, один за другим. Река блестела далеко от края поймы, после крутого, заросшего откоса следовал пологий, покрытый соснами и редкими кустами взгорок, по нему приходилось идти вниз. Возле одной сосны Брославский остановился и тихо произнес:
– Стоп. Глядите сюда.
Брюс снова выплюнул сигарету. Челюсти его свело так, что зубы даже не стучали:
– Это же… его…
Синяя потрёпанная бейсболка из джинсовой ткани валялась в траве. Она была измятая, вся в тёмных пятнах и вид имела такой, будто по ней ходили ногами.
– Виктор Сергеевич эту кепку однажды в Фонтанку уронил. Но потом достал… – сообщил Миша Левин голосом, каким читают некрологи.
Саша дотянулся до кепки человека, ответственного за всё. Да, та самая, только в пятнах. Козырек надломлен, ремешок сзади порван. А на нижней стороне козырька виднеется пятно – небольшое, подсохшее, бурое. Это кровь. Левин, будучи школьником умным, кепку зачем-то понюхал. Ему показалось, что от джинсовой ткани несёт чем-то вроде машинного масла, но что бы это значило, он не знал и промолчал.
– Это кровь, похоже, – туповато сказал Брюс. А потом снова клацнул зубами и что-то забормотал указывая вперёд, туда, где на тропинку из-за сосен уже падали косые лучи поднявшегося солнца.
По взгорку тропа сбегала прямо к мосту. Пыль на дорожке лежала серо-белая, смешанная из песка и чёрной лесной почвы. Среди жёлтых сосновых иголок то тут, то там через неравные расстояния виднелись тёмные комки и комочки. Пыль хорошо впитывает брызги крови. Они пошли дальше, и неугомонный Левин сказал, едва переводя дух от быстрой ходьбы:
– Здесь он, значит, пробежал.
– Кто? – не оборачиваясь, уточнил Саша.
– Оба. Один за другим.
– Перестань! – Брюс захлебнулся воздухом, и пару секунд все трое шли по тропе молча. – Не может этого всего быть! Кто мог бежать за Светловым? Кто? Старичок в коричневой шляпе? Бред какой! Су-ма-сшествие! – закончил знаток танго и парашютного спорта не по-хорошему высоким голосом.
«Вмазать ему что ли, для бодрости, этому самураю?..» – злобно подумал Саша. И тут же одёрнул сам себя. То, что Брюс далеко не герой, это не новость. Но говорит-то он, в сущности, разумные вещи. Лишь бы истерика у него тут не началась.
– А что мы Тане-то скажем, когда его найдём? – спросил Левин всё тем же похоронным тоном. «И этому программисту вмазать бы не мешало», – подумал Саша.
– А тут снова кто-то падал…
В липкой грязи возле моста шёл широкий скользящий след, отпечаток подошв, ладони, кулака. На светлых планках, прибитых поперёк двух бревен, составляющих мост, бурые капли издалека бросались в глаза, хотя красный цвет уже поблёк. Не будь остального, сошли бы за ржавчину или пролитую краску. На перильцах из тонкой жердины в трёх местах виднелись отпечатки ладони. Бурые.
Трое стояли у моста, не решаясь ступить на хлипкие планки, прибитые к жердинам над быстро бегущей водой. Каждому подумалось на секунду, что он ещё спит в палатке и видит обычный утренний кошмар. Студия «Бригантина» идёт в поход. Встреча на вокзале, поездка в поезде, туристические хлопоты. Вечер… Неловкая ссора у костра… Ночь… Крики в лесу… Утро… И вот они идут по лесной тропинке, по той самой, по которой Виктор Сергеевич Светлов привёл их сюда. А на тропинке следы крови. Настоящей крови.
– А это ещё чего такое? – спокойно и тупо спросил Брюс. Он уже не строил из себя героя, он обращался к Саше как к старшему, как к главному, как к тому, кто знает тут каждую достопримечательность, ведь жил же он тут где-то рядом в детстве на даче! Саша перестал смотреть под ноги и поднял взгляд на другой берег. А там уже, считай, окраина посёлка Верхние Оселки, там к берегу ведёт дорога, покрытая жёлтой песчаной пылью. Съехать на машине к самому мосту при желании непросто, но можно. И вот как раз теперь там стояло два автомобиля и бродили вокруг три растерянных человека. А перед ними, наполовину на песке, наполовину скрытый травою, неподвижно лежал четвёртый…
…Крики вырывались из горла сами, непроизвольно. Он едва успевал вдохнуть, а каждый выдох превращался в протяжный отчаянный вопль. По лицу текло, нет – не текло, а ползло что-то горячее и липкое. В глазах всё ещё прыгали светлячки от внезапного удара в лицо, полученного ещё там, наверху, у дота. Кепка слетела с головы, когда кубарем катился сквозь кусты вниз к мосту. Берёг её на удачу, носил, не снимая, круглый год, но не спасла, сгинула… Честному бедняку сегодня не повезло…
В голове гудело, но бежалось легко. Витька Светлов с детских лет прекрасно знал тут каждый поворот тропинки, каждый корень под ногами. Нужно просто перебежать мост и успеть взобраться по светлой пыли просёлка наверх, к шоссе. Там уже стоят дачи, там далеко от леса, там безопасно. Но тот, кто бежал следом, ориентировался на местности гораздо лучше, ещё бы: столько лет он гуляет здесь… Потрёпанная шляпа, палочка в руке, пристальный взгляд дальнозорких старческих глаз… Витя Светлов ни разу не обернулся – он и так понимал, кто нагоняет его на лесной тропе. Он успел заметить там, наверху, горящий муравейник…
Нет… Бред…
– Это Светлов!.. – прошептал хрипло Брюс. Он тоже разглядел длинное, вытянувшееся тело в брезентовой куртке и джинсах, лежащее на траве и песке.
– Нет… Бред… – невнятно пробормотал Брославский. – Это совсем другое…
– Но похож, – почти неслышно сказал Левин. – И муравейник горел, как в песне…
– Забудь про муравейник, Миша, – приказал Саша, чувствуя, что спокойствие возвращается, хотя радости от этого не испытал. – Значит, так, мужики: сейчас мы идём туда. Идём мимо, понятно? Это не он лежит, это кто-то другой. Проходим мимо и – не знаем ничего. Мы просто идём в Верхние Оселки, понятно? Вон оттуда, из Чухонских Оселков – это за лесом, я объяснял уже. – Саша махнул рукой. – Вы меня хорошо оба поняли?
– Они нас спросят… – Брюс говорил сейчас уныло, прямо как Таня Таволгина.
– Они ничего не спросят, – успокоил его Брославский, – потому что это не менты, это какие-то дачники загорать приехали. Ментуру, может, вызвали, а может, ещё и нет, тут телефон только на почте у магазина. Поэтому: подходим, спрашиваем, ужасаемся и поднимаемся наверх, в поселок, мимо, потому что спешим очень. Понятно? Брюс, подбери слюни! Проходим мимо, смотрим, ужасаемся увиденному… Ну надо же так! – говорим. Но мы спешим в Верхние Оселки и поэтому проходим мимо. Мы тут ни при чём. Может, это просто пьяный лежит, откуда мы знаем?
Левин покачал головой, глотая слюну. Ему трудно сформулировать, но он как-то не очень верит, что там лежит пьяный. И Мише Левину как-то уже не очень хочется возглавлять следствие. Зато Брюс, вспомнив, что он боец восточных единоборств, вполголоса считал до десяти, чтобы восстановить гармонию в душе.
– А не проще ли?.. – спросил Левин.
– Не проще! Вам понятно? Тебе, Брюс, понятно? Если понятно, тогда пошли!..
…Еловые лапы, которые раздвигал идущий впереди Саша Брославский, били по щекам Мишу Левина. Брюс со свойственной мастеру каратэ ловкостью уклонялся от лап, но то и дело спотыкался. Однако настроение у обоих стало бодрее. Весь ужас они выдохнули, когда там, внизу, убедились: в траве лежит никакой не Виктор Сергеевич, а совершенно незнакомый мужик. Точнее сказать – тело незнакомого мужика.
– А девчонки как же? – бодро спросил Левин. Похоже, он вообразил, что Брославский выводит их с Брюсом из страшного леса, спасает только двоих, и на секунду усомнился, как же он потом без своей Майи жить станет? Без Толи с Марецким легко проживёт, но девчонки-то как?
– Никто ваших девчонок бросать не собирается, – успокоил Брославский.
– А куда мы сейчас идём?
– Мы сейчас идём, – терпеливо пояснил Саша, – обратно, но по другому краю речной поймы. Сейчас окажемся напротив палатки на том берегу, спустимся к реке, переберёмся и окажемся на пляже у лагеря.
– А зачем так сложно? – допытывался Левин. – Почему не вернулись мимо дота?
– Чтобы те мужики из машин не удивлялись слишком сильно – чего это: вышли люди из леса, поглядели на покойника и вернулись обратно.
– Думаешь, они нас запомнят? Вряд ли.
