Страсть дракона

Мой сон прервала Дженни, позвавшая меня ужинать. Я вскочила, протирая глаза, и мельком посмотрела на себя в зеркало – не слишком ли заспанная. Мы с горничной спустились в столовый зал, где уже ждала леди Ундиса.

– Никогда не опаздывай, – посоветовала она мне с улыбкой. – Милорд не любит, когда опаздывают.

– Да, миледи, – ответила я и заслужила еще одну улыбку.

Наверное, леди Ундиса сказала правду, потому что леди Фредегонда и Брюна явились к столу одновременно, и Брюна на ходу подвязывала волосы. Она что-то недовольно бурчала себе под нос, а леди Фредегонда шла прямо, высокомерно вскинув голову, и не обратила ни малейшего внимания ни на меня, ни на третью хозяйку Намюра – леди Ундису.

Мать и дочь дракона уселись за стол слева и справа от кресла, стоявшего во главе стола. Слуги уже вносили блюда, на которых лежали всевозможные вкусности. Я пожалела, что отказалась от молока и печенья – сейчас я испытывала самые настоящие муки, глядя, как мимо проплывают блюда с тушеным кроликом, миски с ароматным куриным супом, жареные цыплята, лежащие на «подушках» из тушеных овощей. Приносили и сладости – пирожки с вареньем, печенье и пирожные с кремом из взбитых сливок. Мне никто не предложил сесть, и я продолжала стоять – немного в стороне, за Ундисой, которая придирчиво осматривала каждое блюдо, прежде чем разрешить поставить его на стол.

Брюна, не дожидаясь никого, сразу отломила цыплячью ножку и принялась за еду. Леди Фредегонда посмотрела неодобрительно, но ничего не сказала. Судя по двум пустующим креслицам, поставленным рядом с леди Фредегондой и Брюной, кроме дракона ждали еще двух гостей, и я даже предполагала, что одно кресло займет леди Ундиса, а второе… Может, второе – для меня? Я с тоской проследила, как Брюна отломила и вторую ножку, крепко заработав челюстями.

Когда принесли вино и фрукты – прошлогодние яблоки, которые пахли, как будто их только что сорвали, леди Ундиса села рядом с леди Фредегондой. Она тоже не притронулась к еде и благосклонно наблюдала, как Брюна принимается за куриный суп, вылавливая сердце и куриные потроха.

– Могла бы подождать отца, – не вытерпела леди Фредегонда.

Брюна сделала уже знакомую мне гримаску.

– Юной девушке надо много кушать, чтобы быть красивой, – ласково возразила леди Ундиса. – К тому же, милорд не будет в обиде, если леди Брюна начнет ужин без него.

Леди Фредегонда фыркнула, но тут в зале появился дракон, и все разговоры были немедленно оставлены. Я видела, что появление дракона подействовало на людей, как если бы в зал вошел медведь. Слуги побледнели и опустили глаза, и только три женщины за столом повернулись навстречу милорду Тевишу, сияя улыбками.

Три мегеры вдруг превратились в трех добрых фей, стоило появиться хозяину Намюра. Настоящему хозяину.

Дракон сел в кресло, и дочь сразу подставила ему бокал, леди Ундиса налила вина, а мать пододвинула поближе блюдо с хлебом.

Милорд Тевиш поблагодарил за заботу кивком, преломил хлеб и взглянул на меня из-под черных прямых бровей.

– Почему девушка не за столом? – спросил он.

Все три женщины тотчас посмотрели на меня, будто только что заметили, и леди Ундиса сказала ласково:

– Правда, почему вы не садитесь с нами, леди Мелхола?

– Садитесь со мной, – Брюна похлопала по креслу рядом со своим с такой радостью, словно приглашала младшую и горячо любимую сестренку.

– Попробуй кролика, – предложила леди Фредегонда, королевским жестом указывая на блюдо. – Он потушен в сметане и травах, мясо так и тает во рту. Даже мне, старухе, такая пища по зубам.

Дракон не мешал им состязаться в любезности, но пока я шла до отведенного мне места, я чувствовала пристальный взгляд черных глаз. Этот взгляд обжигал, как открытое пламя, и мне хотелось прикрыть лицо ладонью, потому что щеки мои уже загорались румянцем. Но я постаралась ничем не выказать волнения, села рядом с Брюной и, дождавшись, пока в женском щебетании наступит пауза, громко сказала:

– Благодарю, миледи Фредегонда, миледи Брюна и миледи Ундиса, вы очень добры ко мне.

За столом стало тихо, а дракон откинулся на спинку кресла, буравя меня взглядом.

– Почему ты к ним так обращаешься? – спросил он.

– Как? – ответила я, избегая смотреть ему в лицо, потому что смотреть на дракона было все равно что улыбаться оскаленной волчьей пасти.

– Почему ты называешь их «миледи»?

Три женщины застыли в своих мягких креслах, а я сказала, забирая на свою тарелку кусочек кролика и немного каши:

– Как мне велели, так и называю.

– Очень интересно, – дракон положил хлеб, поставил локти на стол, переплел пальцы и уперся в них подбородком. – Вы опять за свое?

Женщины промолчали, тут же уставившись в тарелки.

– В этом доме нет хозяйки, и никогда не будет, – сказал дракон, как припечатал.

– Я – твоя мать, Тевиш!.. – начала возмущенно леди Фредегонда. – И я всегда…

– Не будет, – повысил голос герцог, и старуха поджала губы, но спорить прекратила.

Мне не было дела до их препирательств. Я откусила кусочек кроличьего мяса и прикрыла глаза – восхитительный вкус. Пряные травы делали мясо душистым, а сметанный соус – особенно нежным. Каша тоже была вкусной – рассыпчатой, щедро сдобренной топленым маслом.

– Мелхола! – позвал меня дракон, и я немедленно открыла глаза, позабыв жевать. – С этих пор ты называешь мою дочь Брюной, – он посмотрел на девушку, и она тут же кивнула, – мою мать зовешь леди Фредой, а для третьей сойдет – аманта. Она не леди никаким боком.

Никто не осмелился возразить, и дракон добавил:

– Для всех здесь, ты – леди Мелхола. И если я узнаю, что кто-то отнесся к тебе с недостаточным почтением – разберусь по-своему.

Я не знала, насколько страшной была эта угроза, но три «хозяйки» и не подумали возражать.

– Теперь всем есть, – проворчал дракон, снова взял кусок хлеба и откусил сразу половину.

Женщины ожили и тоже принялись за еду, любезно предлагая друг другу то или иное блюдо, и не забывая обо мне. Подобная перемена позабавила меня, но я понимала, что это не добавило любви ко мне со стороны женщин. Но мне не нужна была их любовь. И сейчас я не могла думать ни о чем, кроме вкусного ужина. Я давно не сидела за таким прекрасно накрытым столом, в красивом платье и в такой изысканной компании, пусть вся любезность и изысканность были наиграны.

– Леди Мелхола жила в монастыре, – сказала Брюна, невинно похлопав ресницами.

– Как необычно, – восхитилась Ундиса. – И как это правильно – воспитывать юных девушек в обществе монахинь. Только в монастыре можно научиться всем девичьим добродетелям – смирению, послушанию, чистоте…

– Жаль, что вас обоих не отправили туда в свое время, – произнесла леди Фредегонда.

– Но и вы воспитывались не в монастыре, госпожа, – сладко пропела Ундиса.

– Зато умела читать к своему совершеннолетию, – не осталась та в долгу и пододвинула к ней блюдо с жареным цыпленком. – Не хочешь еще цыпленка? Вот в этом кусочке как раз двойная косточка. Женщины, которым никак не удается забеременеть, носят ее за подвязкой. Говорят, помогает.

Брюна усмехнулась, но не особенно весело, а Ундиса передвинула блюдо к ней:

– Тогда лучше пусть леди Брюна скушает. Я не верю в подобные приметы, но если леди Фредегонда советует…

Я скосила глаза на дракона. Он невозмутимо ел, словно не слыша женского разговора. Возможно, делал вид, что не слышит, а может, не желал вмешиваться. Ведь еще мой отец говорил, что женщины, как гусыни – пусть лучше гогочут, чем щиплются.

– Лучше я предложу курочку леди Мелхоле, – громко сказала Брюна, придвигая блюдо с цыпленком мне. – Вот будет радость, если на ней бабушкина примета сбудется до конца года!

Лицо Ундисы на секунду окаменело, но ответить не успели ни она, ни я, потому что заговорил дракон.

– Придержи язык, Брюна, – сказал он и отодвинул пустую тарелку. – Тебе понравилась комната?

Я не сразу сообразила, что теперь он обращается ко мне, и чуть не поперхнулась.

– Комната чудесна, спасибо милорд, – сказала я чинно. – Спасибо вашей матушке, вашей дочери и… аманте. Все были ко мне очень добры.

– Хочу в это верить, – произнес дракон, обводя всех нас тяжелым взглядом, и добавил: – Я поел, было очень вкусно.

Потом он встал из-за стола, поцеловал в щеку мать, поцеловал Ундису, подошел к Брюне и поцеловал в щеку ее.

– Хочу еще жемчуга на ожерелье, – дочь дракона посмотрела на отца снизу вверх, похлопав ресницами.

Ресницы у нее, кстати, были как черные опахала. Поднимать ветер можно было такими ресницами.

– Хорошо, жемчуг, – рассеянно ответил дракон и вдруг наклонился ко мне.

Я едва не шарахнулась, когда он коснулся губами моей щеки, и застыла, не смея пошевелиться. По-моему, с остальными творилось то же самое. Светлые глаза леди Фредегонды блеснули. Ундиса, наоборот, потупилась. Брюна вытаращила глаза, приоткрыв пунцовый рот.

– Всем хорошей субботы, – сказал дракон, выпрямившись. – Мать, проследи, чтобы Брюна не проспала службу.

– Опять… – надулась Брюна, но дракон уже вышел из зала.

– И не вздумай сбежать, – сделала леди Фредегонда внушение внучке.

– Если все поели, я прикажу, чтобы убрали со стола, – сказала Ундиса сладко и приветливо.

– А я еще прогуляюсь до росы, – сказала Брюна, хватая с блюда печенье и жуя на ходу.

Они как будто позабыли обо мне, а я сидела неподвижно, не совсем уверенная, что если захочу встать – тело меня послушается. Я еще чувствовала поцелуй дракона – прикосновение твердых мужских губ, горячее дыхание на щеке. Что это было?.. Зачем?..

– Иди в свою комнату, – сказала леди Фредегонда холодно, и я очнулась.

– Да… хорошо… миледи… – каждое слово давалось мне с трудом, хотя раньше я никогда не жаловалась на косноязычие.

– Иди, – повторила старуха, и я поднялась из-за стола, чувствуя во всем теле досадную негибкость. – Дженни, проводи леди Мелхолу.

Горничная проводила меня до комнаты, хотя я не заблудилась бы и сама. Я немного пришла в себя и решила, что поцеловав меня, как остальных домочадцев, дракон хотел всего лишь скрыть мое истинное положение – скрыть мою ценность. Чтобы ни у кого не возникло подозрений, что «дочь друга» на самом деле – могущественное оружие в борьбе с судьбой.

– Я разберу постель… – начала Дженни, но я махнула рукой, показывая, что справлюсь сама. – Тогда помогу умыться…

– Ничего не надо, я справлюсь сама.

Служанка была, по-моему, удивлена, но настаивать не стала. Когда она ушла, я сняла покрывало, взбила подушки и переоделась в ночную рубашку, которая лежала на кресле – белая, в пене кружев. Нежная ткань ласкала кожу, и я невольно прикоснулась кончиками пальцев к щеке.

Как удивительно.

Эта тюрьма не походила ни на одну из моих прежних тюрем.

Скрипнула дверь, я оглянулась и поняла, что слишком рано готова была поверить в чудо. Потому что в комнату вошел дракон. Он был в рубашке с распущенными на груди вязками, в коротких штанах до колен, босой и… плотно закрыл за собой дверь.

Глава 4. Суббота в замке дракона

Сотни мыслей сразу пролетели в моей голове. Зачем герцог пришел? Хочет услышать какое-нибудь пророчество? Или… или… Мне вспомнилась болтовня Брюны. Глупая болтовня про двойную куриную косточку, помогавшую забеременеть. Говорили, что драконы таскают человеческих женщин, как лисы куриц. Говорили, что драконы ненасытны в любви, как дикие коты. И разве не это я видела сегодня, по прибытии?..

– Что вам нужно, милорд? – спросила я, и голос меня подвел – испуганно сорвался. – Вы хотите, чтобы я предсказала вам?

– Нет, – коротко ответил он, разом всколыхнув мои подозрения.

Я следила, как он прошелся по комнате, заметил на туалетном столике деревянный гребень, который принесла мне Дженни, поднял его, повертел, потом положил обратно.

– Говоришь, все были добры с тобой? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Он скрестил на груди руки, и рубашка натянулась на выпуклых мускулах повыше локтя. Казалось, еще немного – и крепкое полотно порвется под напором плоти.

– Очень, – ответила я.

– Это хорошо, – он медленно кивнул. – Я вошел, а ты в одной рубашке. Не хочешь надеть халат?

Халат? Как будто он у меня есть. Я мотнула головой:

– Милорд видел меня и без халата, и без рубашки. Прикрываться от вас было бы излишней скромностью с моей стороны.

– Да, возможно, – он снова кивнул, словно я говорила невероятно разумные вещи. – Меня не будет в субботу и до вечера воскресенья. Если тебе что-то не понравится, скажешь матери. Я велел ей присматривать за тобой.

– Вы уезжаете? – неосторожно спросила я. Неосторожно – потому что какое я имела право расспрашивать дракона? Сейчас он рассмеется мне в лицо и скажет, что я лезу не в свое дело…

– Уезжаю, – сказал он, и я опять сравнила его голос с рокотом прибоя. – Но это ненадолго.

Та же приглушенная сила, тот же страх и замирание сердца перед суровой силой стихии…

«Почему вы поцеловали меня?», – хотелось спросить мне, но я спросила совсем другое.

– Почему вы скрыли правду? Почему сказали, что я – дочь вашего друга?

– Скрыл, – признал он и прошел к окну, посмотрев на море. – И от тебя потребую того же. Я хочу, чтобы ты молчала о своем даре и никому не предсказывала будущего.

– А вам?

– И мне, – дракон закрыл окно ставнями. – Ложись спать и ничего больше не бойся.

Он вышел из моей спальни, а я села на краешек постели. Сердце стучало, вырываясь из груди, и только теперь я поняла, как боялась.

Не бойся. Дракон сказал мне – не бойся.

Я не выдержала и засмеялась. Было странно смеяться одной в комнате, но я никак не могла остановиться – хохотала и хохотала, пока из глаз не брызнули слезы, и смех не сменился рыданиями. Я уткнулась лицом в ладони и плакала так долго, что веки припухли. Но на душе стало легче, я задула свечу, забралась в постель, укрывшись одеялом до ушей, согрелась и вскоре заснула. Заснула крепко и безмятежно, как не спала последние шесть лет.

Утром я проснулась оттого, что кто-то расхаживал по моей комнате, и что-то звенело и стукало.

Вскочив рывком, я сразу понапридумывала разных страхов – от захвата драконьего замка людьми лорда Уилмора до покушения на мою честь самого дракона. Но это была Брюна.

Дочь дракона в утреннем бледно-желтом платье раздраженно мерила шагами ковер, а ее горничная выкладывала на мой туалетный столик коробочки с румянами и шпильками, стеклянные пузырьки и глиняные крохотные амфоры с благовониями.

Заметив, что я проснулась, Брюна скорчила гримаску – презрительно выпятила нижнюю губу.

– Отец попросил, чтобы я подарила тебе гребни и всё, что нужно благородной девице, – объявила она. – Вот, пользуйся моей добротой, нищенка.

Я посмотрела на блестящую гору дамских штучек, уже высившуюся перед зеркалом, и подумала, что вряд ли дракон просил. Сомнительно, чтобы леди Брюна уступила просьбе. А вот приказу…

– Вы очень добры, миледи Брюна, – сказала я, выбираясь из постели. – Но можно ли и мне попросить вас? Не врываться в комнату, пока я сплю.

– Вообще-то, это – замок моего отца, – напомнила дракайна. – А если не хочешь, чтобы к тебе заходили – надо запираться изнутри. Вот крючок, если что.

Запираться. Я и забыла, что можно запираться изнутри.

– Очень любезно с вашей стороны напомнить мне об этом, – ответила я спокойно. – Так и буду поступать, миледи.

– Называй меня Брюна, – проворчала она, отведя глаза, и принялась копаться в поясном кармашке. – Вот, держи, – она протянула мне гребень. – У меня таких два, они из панциря черепах, очень гладкие.

Я понятия не имела, кто такие черепахи, но подарок приняла – не столько из необходимости иметь костяной гребень вместо деревянного, сколько из любопытства. Я никогда не видела такой красивой вещицы, а взяв ее в руки убедилась, что гребень был гладким, как отполированный камень. Он был коричневый, с вкраплениями золотистого, с искусной резьбой на ободке – женщина обрезала ножницами длинные волосы спящего мужчины.

– Дурацкая резьба, верно? – хмыкнула Брюна.

– Это Шимшон и Далида, – сказала я, гладя тонкую резьбу. – Она обольстила его и отрезала ему волосы, в которых была его сила. И предала его врагам.

– Ого, – Брюна вытянула шею, через мое плечо рассматривая гребень. – А на моем гребне – девица с отрубленной мужской головой. Вот она мне нравится.

– Наверное, это Юдит с головой Холоферна, – догадалась я. – Он напал на город Юдит, а она прельстила его своей красотой и убила, отрубив голову.

– Откуда ты знаешь?

Я подняла голову. Брюна смотрела на меня с любопытством, а служанка – почти с ужасом.

– Читала в книгах, – объяснила я. – В монастыре было много свободного времени. И библиотека была большая.

– Читала она, – Брюна опять выпятила нижнюю губу. – Ну и как Юдит обольстила этого… военачальника?

Служанка даже подалась вперед, чтобы лучше слышать, но я положила гребень на столик и улыбнулась обеим.

– Мне надо полчаса, чтобы привести себя в порядок, а потом я – так и быть! – расскажу вам эту удивительную, прекрасную и страшную историю. Если хотите услышать ее – подождите за дверью.

Дочь дракона смерила меня гневным взглядом, но повернулась на каблуках, так что юбка взметнулись колоколом, махнула служанке и удалилась. Наверное, искушение послушать про обольстительницу, отрубающую головы влюбленным мужчинам, было гораздо сильнее желания указать «нищенке» на место у порога.

Посмеиваясь, я не торопясь умылась, причесалась и оделась. Я не отказала себе в удовольствии увидеть леди Брюну под моей дверью – сцепившую руки за спиной, меряющую шагами коридор. Дочь дракона сердилась, но положенные полчаса выдержала. Зато потом ворвалась в мою комнату без стука.

– Рассказывай! – потребовала леди Брюна, по-хозяйски падая в кресло.

Время до завтрака мы провели весьма увлекательно. Брюна и служанка слушали меня, как пташки, завороженные змеей. В замке дракона, наверное, было совсем скучно, если дочь герцога с таким восторгом слушала мои рассказы.

– И после года осады, когда в городе не осталось ничего съестного, и мужчины решали, что делать – сдать Холоферну город или бросить жребий, кому из горожан быть съеденными, – рассказывала я, сидя на постели, и Брюна и служанка, расположившаяся на лавочке для ног, в ужасе ахнули, – вперед вышла вдова Юдит. Она сказала: дайте мне три дня, и я обращу войско Холоферна в бегство…

Когда я закончила историю, Брюна долго молчала, переживая то, что сейчас услышала.

– Где ты об этом прочитала? – спросила она, наконец. – Разве в монастырских библиотеках бывают такие книги?

– Эта история – часть Священного Писания, – сказала я. – Историю Юдит не читают во время службы, но церковь считает ее весьма полезной для народа.

– Наш преподобный Ирхард, наверное, так не считает, – сказала с досадой Брюна. – Он вечно бубнит какую-то скучнейшую чушь, от которой глаза слипаются. И он рассказывает не так, как ты… – она опять задумалась, глядя на черепаховый гребень, который я держала в руках.

Я знала, что рассказываю не совсем так, как написано в священной книге. Потому что там был сухой пересказ, а для меня Юдит была живой – я видела ее в своей книге, которая иногда показывала мне не только будущее, но и прошлое. Я видела, как Юдит молилась и плакала, прежде чем решиться идти в стан врагов, чтобы убить военачальника. Видела, как она управляла своим поместьем после смерти мужа – твердо, справедливо, не терпя возражений, но поощряя добросовестных слуг. И как она шла наряженная, украшенная драгоценностями, с подведенными глазами и завитыми локонами по улицам осажденного города, и мужчины – злые, исхудавшие, черные от палящего солнца, утомленные войной – провожали ее горящими взглядами. Но она не замечала этих взглядов. Она была выше их, она думала не о спасении себя, а о спасении города…

– Почему она не вышла замуж? – спросила Брюна. – Ты говорила, что многие хотели взять ее в жены, и она была красива, молода.

– Она любила покойного мужа и не хотела другого, – ответила я.

– Любила… – тихо фыркнула Брюна. – Любить покойника… Глупо.

– У небес нет покойников, – сказала я наставительно, – для небес все – живые. И есть такие люди, которые любят один раз и навсегда.

– Не надо мне про таких, – поморщилась Брюна. – Это все вранье.

– Почему же? – возразила я. – Ведь твой отец так и не женился после смерти твоей матери… – я назвала дочь дракона на «ты», но она этого даже не заметила.

– Зато завел себе гадюку в любовницы, – зло сказала она. – По мне, так лучше бы женился на какой-нибудь… не гадючьего племени.

Я промолчала, чтобы не быть уличенной в неподобающих речах против конкубины, а Брюна продолжала:

– Когда он тебя привез, мы с бабушкой думали, он привез новую любовницу. Или жену.

– Нет, совсем не так, – быстро сказала я, невольно покраснев. Мне вспомнился вчерашний визит дракона в мою спальню. И его прощальный поцелуй. Почему герцог поцеловал меня? И как он меня целовал? Как дочь или… любовницу?..

От таких мыслей душевного спокойствия не прибавилось, и я заерзала на мягкой перине, но Брюна не заметила моего беспокойства.

– Но ты точно – не любовница и не жена, – произнесла она со смешком. – Вчера он пробыл у тебя две минуты. За такое время кое-что не сотворишь, а?

Я промолчала, а Брюна с удивлением приподняла брови:

– Ты краснеешь, что ли? – спросила она с изумлением, а потом расхохоталась. – А, я и забыла, что ты – монашка. Ничего, привыкнешь. Тут не монастырь, – она встала из кресла, разминая плечи. – Фу, никогда так долго не сидела, вся спина затекла. Пошли завтракать, а потом расскажешь мне про ту, другую… которая отрезала волосы.

– Про Далиду, – сказала я, вставая с постели. – Но как получилось, что для тебя эти рассказы – в новинку? Разве в вашем замке нет менестрелей? Или не приглашают бродячих музыкантов и актеров?

– Были, приглашают, – немного смущенно ответила Брюна и нахмурилась, показывая, что эти расспросы ей неприятны.

Но почему?

Поколебавшись, я все-таки заглянула в книгу пророчеств, но тут же захлопнула ее, краснея до ушей, а перед мысленным взором так и стояла картина – красивый парень обнимает и целует Брюну, прячась в тени коридора, задирает девушке юбку, а потом… Не было сомнений, что дочь дракона – уже не девушка. И если учесть, что книга пыталась показать мне и другие страницы относительно Брюны – она была давно и часто не девушка. И похоже, она делала это по своей воле… И с охотой.

– Отец всех выгнал, – сказала дочь дракона, нервно дернув плечом. – Но они все равно не рассказывали таких сказок, как ты.

– Но это была не сказка, – ответила я. – История Юдит произошла на самом деле. Правда, давно…

Я ругала себя, что полезла в жизнь Брюны. Нельзя пользоваться своим даром ради забавы. В этом мире ничего не происходит просто так, и за все надо платить. Но была не только боязнь за растраченные силы. Еще было смущение. Я совершила нечто не очень хорошее, узнав чужую тайну – как будто подсмотрела из-за угла.

Брюна ушла немного вперед, и я заметила хитрое выражение лица служанки – Шенги. Я вспомнила, как зовут горничную. Она выразительно повела глазами в сторону Брюны и готова была прыснуть со смеху, но я предостерегающе прижала указательный палец к губам, делая ей знак молчать. Шенга тут же спохватилась и приняла самый серьезный вид.

Завтрак прошел не так увлекательно, как трапеза накануне вечером. Кресло настоящего хозяина замка Намюр пустовало, и женщины вяло переругивались, уплетая за обе щеки выпечку со свежим сливочным маслом, вишневое варенье, вареные без скорлупы яйца под горчичным соусом, закуску из соленой и вымоченной в молоке сельди.

Я не могла не заметить, что все – и три дамы Намюра, и слуги – чувствовали себя гораздо свободнее. Особенно слуги – внося блюда с едой, служанки позволяли себе что-то спросить у леди Ундисы или даже хихикнуть, когда лавировали от дверей к столу и обратно. В присутствии дракона все молчали и не поднимали глаз. С одной стороны я понимала их – без дракона мне тоже дышалось легче. Все равно, что избавиться от общества дикого зверя, который опасен, даже когда не скалит зубы. Но с другой стороны, пустое кресло хозяина Намюра сразу возвысило трех «хозяек», и если я уже поняла, чем можно привлечь леди Брюну, то с леди Фредой и Ундисой все было сложнее.

– Такой ветер сегодня, – сказала Ундиса невпопад. – Дует с гор. Весна – а холодно.

– Драконы холода не боятся, – сказала Брюна.

– Вам-то откуда знать? – любезно улыбнулась Ундиса.

Брюна тут же выставила подбородок, готовясь отвечать, но леди Фредегонда со стуком переставила блюдце с вареньем.

– Хочешь показать, что заботишься о моем сыне? – спросила она Ундису. – Лучше согрей постель к его возвращению…

Я снова начала краснеть, потому что намек был очевиден. Но смутить Ундису было трудно. Она улыбнулась еще приторнее и сказала: