Враг моего врага. «Райская молния»

Мрланк поглядел на луну.

– Мечтаешь о чем-нибудь, Анцелл?

Кетреййи затормозил, и Мрланк уже решил было, что вопрос оказался чересчур сложен, но тот, помявшись, ответил:

– Мечтаю, хирра Мрланк.

– О чем? – подбодрил он.

После еще одного продолжительного колебания Анцелл признался:

– Хочу стать шитанн.

Мрланк едва не подавился.

– Ну, милый, ты даешь! На что тебе такое счастье? Капризный организм, без крови – никуда, уйма проблем…

– Зато вы столько всего знаете и умеете! – возразил кетреййи.

Мрланк вздохнул.

– Многие знания – многие печали. Прости, дружок, ничего не выйдет. Наследственную информацию не перепишешь, кем родился, тем и живешь, – если уж выбирать, сам Мрланк не отказался бы стать землянином. Не прятаться от проклятого солнца триста шестьдесят пять дней в году и иметь самый многочисленный флот в Галактике. – Как насчет чего-нибудь более реального? Луну с неба?

Анцелл с проснувшимся интересом посмотрел на луну.

– А вы ее правда можете оттуда снять?

Мрланк засмеялся.

– Нет, конечно. Луна – она как планета. Снять и на стенку повесить не получится. Но убрать можно. Вот выберемся отсюда, оружие вернем да и взорвем ее к червям могильным.

Анцелл подумал.

– Хирра Мрланк, может, не надо? Пусть висит. Она клёвая и светится.

– Пускай висит, – согласился Мрланк. Это он, само собой, загнул. Так и дали ему земляне взорвать их луну. Но, раз уж зашел разговор о мечтах… – Ну, что? Мечты кончились?

– Нет, хирра Мрланк, – он застенчиво опустил глаза. – Я еще хочу стать пилотом. Таким, как вы. Вот для этого, – добавил он рассудительно, – мне нужно стать шитанн.

Мрланк развеселился.

– Как я? Это, знаешь ли, не каждому шитанн по силам. Единицам, прямо скажу.

Эта мечта была ему близка. Когда он был мальчишкой, тоже хотел стать пилотом. Но его мечтам ничто не помешало осуществиться. А кетреййи доверят водить разве только наземный кар.

– Лишнего не обещаю, Анцелл, – посерьезнел он. – Но разрешу, когда выйдем на режим полета, посидеть за пультом в кресле второго, если поклянешься ничего не трогать.

– Правда? А это разве не запрещено?

– Запрещено, не запрещено… – усмехнулся Мрланк. – Кто на корабле хозяин?

– Вы, хирра Мрланк! – восхищению во взоре парня не было предела.

Как просто сделать кетреййи счастливым! Увы, с шитанн такой номер не пройдет. Отпустив Анцелла, Мрланк тяжко вздохнул, бросил последний взгляд на красавицу луну и, пройдя шлюз, направился к каюте старшего помощника.

Краюшка солнца лежала на самом горизонте, и Фархад прибавил шаг. Хотелось вернуться в гостиницу засветло, но, похоже, он не успевает.

На плече у молодого человека висело мокрое полотенце, а в руке он держал пирожок с мясом, от которого откусывал. Фархад возвращался с пруда. Чудесный летний день, свободный от службы, он использовал для того, чтобы вдоволь поплавать и поваляться на пляже. Улизнул с утра, пока кто-нибудь из старших пилотов не припахал стажера сгонять за пивом или еще за какой ерундой. Будучи человеком ответственным, он, ясное дело, оставил записку. Необходимость сообщать, где он находится, юношу не тяготила. Есть с чем сравнивать: слава Аллаху, он не наследный принц, которому шагу не позволено ступить без сопровождения телохранителей. Порой он сочувствовал матери, за которой всюду таскается гвардия ООН. А как же, статус.

Многие считали, что титул принца здорово облегчает жизнь, а уж положение сына координатора делает ее и вовсе безоблачной, похожей на морской круиз на роскошном лайнере. Если бы так! Все это только мешало. Ни отец, ни мать никогда не оказывали ему протекции большей, чем обычно дают родители. Но окружающие были уверены в обратном. В нежном детском возрасте, когда малышня с упоением хвастается друг перед другом своими родителями, ему, естественно, не было конкурентов, однако уже в школе он намеренно перестал заострять внимание на отце и матери. Не скрывал: скрывать еще хуже, люди заинтересовываются, начинают докапываться до истины, а уж когда докопаются – житья не дадут. И не врал, разумеется: это вообще конец, если уличат, а уличат обязательно. Просто старался не акцентировать. Отец умер, мать в ООН работает. Такая методика помогала не всегда и не со всеми, но на «Ийоне Тихом» он, кажется, преуспел. Капитан Гржельчик понял, что перед ним действительно лучший выпускник Академии, а не блатной мажор, и перестал придираться. Бабай, Федотыч и еще несколько человек посообразительнее смекнули, кого судьба забросила на их корабль, но лишний раз не вспоминали. А большинство пребывало в уверенности, что Принц – не более чем кличка нового стажера. Надо же этого Фархада как-то отличать от других.

Сумрак сгущался, и Фархад снял темные очки, сложив их и повесив на ворот майки. Обходить площадку космодрома было далеко, и он решил срезать угол. Кому попало бегать через режимную зону, конечно, нельзя, но если служба безопасности привяжется, то удостоверение члена экипажа у него с собой. Минуя квадрат за квадратом, он поглазел на «Райскую молнию», о которой говорили пилоты. Корабли Шшерского Рая он до сей поры видел только на экране компьютера, в симуляторах и в пособиях по вооружению вероятного противника, однако сразу понял, что «Молния» не только демонтировала орудия, но и сильно пострадала где-то по дороге. Не слишком задерживаясь, он двинулся дальше и у чфеварского грузовика, стоящего под разгрузкой, услышал пронзительный мяв.

Маленький белый котенок яростно вцепился когтями в покрытую панцирем многоножку. Многоножка грозно шипела и клацала жвалами. Один лишь Всемилостивейший знает, чем было это чудовище: гнусным паразитом, выползшим из привезенного контейнера, стремясь захватить новый ареал, или милой домашней чфеварской зверушкой, любимицей команды, неосторожно вздумавшей погулять на свежем воздухе. Но беспризорный космодромный котенок не стерпел покушения на свою территорию и очертя голову ринулся отражать инопланетное проникновение.

Фархад никогда не был кошатником. Собачником, впрочем, тоже. Из всех животных ему больше всего нравились лошади, особенно породистые скакуны. А кошка – ну что кошка? Бесполезный сорняк, мяукающий и когтистый. Но котенок, отважно рвущий тварь вдвое крупнее себя, вызывал уважение. Ему удалось обратить многоножку в бегство. Сбросив царапающуюся мелочь, чудище проворно уползло обратно к штабелю контейнеров, шипя и роняя на плиты капли зеленоватой крови.

Фархад наклонился к победителю. Победа оказалась пирровой. Одно ухо у котенка было откушено, бок прочертила кровавая полоса. Пушистая шкурка была мокрой и липкой.

– Э-эх, – произнес Фархад, опускаясь на корточки.

Он быстро стянул с себя майку, перевесив очки на хлястик шорт, завернул пострадавшего бойца и понес в гостиницу.

– И что нам делать с этим кусочком мяса? – осведомился Камалетдинов, когда Фархад положил котенка на стол, за которым расположилась компания пилотов, не разъехавшихся по домам. – Закусить им водку?

– Ты чего, Футболист? – Федот Федотович встал на защиту животного. – Кошки – друзья человека, – он аккуратно погладил котенка по голове мощным пальцем.

– Это собаки – друзья человека, – возразил тот. – А коты – так, гуляют сами по себе. Какие они друзья? В лучшем случае союзники.

– Он союзник что надо, – вступился Фархад. – Чфеварской твари чуть башку хитиновую не оторвал. Бился с превосходящим по силе противником!

– Так, – Федотыч принял решение спасать котика и взялся за телефон. – В каком номере Клара?

– Клара домой уехала, к мужу, – ответил Футболист. – Из медиков здесь только фельдшер, Гонсалес. В триста пятнадцатом.

– Ничо, для котенка сойдет, – Федотыч потыкал в кнопки. – Амиго, ты не спишь? Зайди к нам, бойца надо заштопать.

– Опять чфеварцы навезли своих уродцев, – проворчал Мюслик. Он не пил, сидел чуть в стороне от стола, проглядывая новости на ноутбуке. – Таскают с собой весь этот зоопарк, так хоть следили бы за ним.

– Завтра претензию напишут службе безопасности, – предрек Камалетдинов, – что их зверушку покусали. Так же, как с этим Мрланком.

– С каким Мрланком? – не понял Фархад.

Футболист хмыкнул.

– Стажер, да ты самое интересное пропустил. Пока ты там загорал, чфеварцы натравили на капитана «Молнии» службу безопасности. Так он безопасникам чуть внеплановый конец света не устроил, даже наших ребят на подмогу вызывали.

– Мы за кошака тоже поборемся, если наезжать станут, – заявил Федот Федотыч. – Хвостатый в своем праве. Здесь наша земля, и нечего всяким чфеварским страховидлам тут шастать.

– Страховидлам? – переспросил, входя, худощавый брюнет с острым носом и быстрыми глазами. – Я всегда полагал, что чфеварцы довольно симпатичные люди.

– Так я ж не про людей, – Федотыч смутился. – Я про зверух, амиго.

Гонсалес, одной рукой держа медицинский чемоданчик, а другой закрывая за собой дверь, огляделся.

– А где раненый?

– Да вот он, – ему указали на окровавленный комочек, свернувшийся в складках майки.

– Санта Мария, что это? – у фельдшера округлились глаза.

– Не что, а кто, – поправил Камалетдинов. – И не задавай глупых вопросов, даже малые дети знают, кто это. Мама, папа, киса – третье слово в человеческой жизни.

– С ума сошли? – фельдшер попятился. – Я не ветеринар.

– Ты гораздо круче, амиго. Кошаков чинить проще, чем людей. Они не пишут телеги в департамент здравоохранения, если им не нравится, как их лечат.

– Спаси бойца, Луис, – сказал Мюслик. – Он сражался за Землю. Блокировал инопланетное вторжение.

– Нет, ну точно с ума сошли, – Гонсалес со вздохом раскрыл чемоданчик. – Подержите своего бойца, чтоб не тяпнул меня, пока я его зашиваю.

Фархад сел рядом с Камалетдиновым, и тот пододвинул ему стопку. Он покачал головой.

Федотыч меж тем развивал свою мысль:

– Мы кошака чфеварцам не выдадим! Возьмем к себе на корабль. А что? Существо полезное, не даст никаким крысам завестись. Пусть в пилотской кают-компании живет.

– Ага, и назовите его Фархадом, – сказал Гонсалес, бинтуя котенку ухо. Зверек в его больших костлявых лапищах казался крошечной плюшевой игрушкой.

– Еще чего! – воспротивился Мюслик. – Так нельзя! Фархад – человеческое имя.

– Давайте его Шитанн назовем, – предложил Камалетдинов. – Он на сумеречника похож. Белый, красноглазый и с клыками.

Мюслик трижды плюнул.

– Только шайтана нам на корабле не хватало!

– Правда что, – поддержал его Федотыч. – Так капитан и позволил держать на борту зверушку с этакой кличкой! Скажет, дурная примета, и велит выкинуть за борт. Кличка должна быть нейтральной. Мурчик, например.

– Мурчик, – Камалетдинов с сомнением попробовал слово на язык. – Прямо как «Гржельчик». Кэп, чего доброго, обидится.

– Мурлыка, – сгенерировал новую версию Федотыч.

Футболист скривился и внес саркастическую поправку:

– Мурло.

Фархада вдруг осенило.

– Как, вы сказали, того вампира?.. Мрланк!

Присутствующие уставились на него.

– Браво, стажер, – оценил Камалетдинов. – Делаешь успехи.

– Э-э… – фельдшер поразмыслил. – А вампир не оскорбится?

– А кто его спрашивать будет? – фыркнул Футболист. – И вообще, сам виноват, что у него имя такое кошачье. Мрланк, – произнес он, смакуя. – Звучит определенно лучше, чем какая-то Мурлыка.

– И явно благозвучнее, чем Мурло, – усмехаясь, согласился Федотыч.

В каюте был приятный полумрак. Ххнн Трагг возлежал на своей койке поверх покрывала и предавался отдохновению. Увы, те формы отдохновения, которые он предпочитал другим, были недоступны. Гематома, расплывшаяся вокруг пострадавшего глаза, исключала чтение и компьютерные игры, а секс не сказать чтобы вовсе невозможен, но малопривлекателен: единственная девчонка на корабле при капитане, остаются мужчины, а это ж не то. Если бы не гематома, он бы, может, дошел до бара и попробовал познакомиться с какой-нибудь приветливой девушкой из тех, что обычно пасутся в космопортах. Когда он ходил к администрации оформлять стоянку, видел местных девушек. Очень симпатичные, некоторые так похожи на кетреййи, что не отличить без генетических тестов, да и с тестами не наверняка. Только даже если землянки согласятся забыть, что он шитанн, кто захочет знакомиться с мужчиной, у которого половина рожи синяя и распухшая?

Поэтому Ххнн, облокотившись на подушку и полуприкрыв глаза, внимал музыке, скачанной из земной компьютерной сети. До сих пор ему не приходилось слышать земную музыку: с культурным обменом у соседних миров как-то не ладилось. Некоторые композиции были весьма хороши, и Ххнн сделал в уме заметку: записать на кристалл памяти. Правда, немного смущало то, что в песнях имелись слова, а слов шитанн не понимал. Он надеялся, что в них не идет речь о чем-то неприличном или оскорбительном для Рая.

Он дотянулся до реттихи, стоящего на полочке рядом с койкой, отхлебнул из бокала и с наслаждением вновь откинулся на подушки. Чарующая мелодия радовала ухо. А слова… да какая разница? Все равно никто в Раю их не поймет.

В дверь постучали. Кого там принесло? Видеть никого не хотелось – кроме, быть может, красивой и сговорчивой девушки, но Ххнн сильно сомневался, что к нему нежданно явилась прекрасная незнакомка. Он с неудовольствием остановил воспроизведение и крикнул:

– Войдите!

На пороге стоял Мрланк.

– Что вы хотели, капитан? – прохладно проговорил Ххнн. – Если вы по поводу каких-то обязанностей, то я на больничном.

Мрланк и Ххнн были одногодками. Мрланку повезло больше, и он стал капитаном, Ххнн ходил у него в подчиненных, но отношения между ними были почти приятельскими. На людях они блюли формальности, однако наедине никогда не обращались друг к другу на «вы». Ххнн явно намекал, что более не считает Мрланка приятелем. Только капитаном – этого ему не изменить.

– Ххнн, прости, – выдавил Мрланк. – Мне очень жаль.

– Надеюсь, – равнодушно отозвался старпом.

– Я не хотел, Ххнн. Я себя не контролировал.

– Капитану следовало бы уделять самоконтролю больше внимания.

– Я был пьян!

Ххнн фыркнул.

– Вы и сейчас пьяны, капитан. Разумному человеку, тем более капитану ГС-линкора, не стоит употреблять спирт.

– Ххнн, это не то, что ты думаешь. У меня болит желудок, а от водки мне легче.

– А у меня глаз болит, капитан, – перебил Ххнн. – И что?

– Послушай, Ххнн, я признаю, что был неправ. Ну, давай, оплачу тебе окулиста.

Старпом скривился.

– Я вам не кетреййи, капитан, и мою дружбу так легко не купить.

Ххнн сильно обижен и на компромисс идти не желает. Этого Мрланк и боялся.

– Сотня червей могильных! – бросил он с отчаянием. – Ну, хочешь – врежь мне, и дело с концом!

Тот поморщился.

– Ну что вы, капитан! Как можно? Это было бы нарушением субординации.

В дверь просунулась хорошенькая женская головка с белой косой четверного плетения. Эйзза с подносом.

– Хирра Ххнн, вы заказывали реттихи.

– Как будто я не знаю, малышка! Незачем напоминать, – он лениво указал на полку. – Ставь сюда.

Взгляд его невольно скользил по фигуре Эйззы. Вот и прекрасная девушка, но все, что он может – это смотреть на нее, да и то одним глазом. Ни прижать к себе, ни в постель уложить, ни напиться крови. Одно расстройство. От несоответствия желаний и возможностей он становился ворчливым.

Мрланк проследил за его взглядом.

– Хочешь ее, Ххнн? – голос прозвучал глухо. – Не смотри на меня так, я же знаю, ты с самого начала ее хотел. Бери.

Эйзза ойкнула, прижав ладони к губам.

– Хирра Мрланк! А как же вы?

Мрланк, скорчив гримасу, дернул плечом. Без Эйззы станет плохо, но лучше об этом не думать. Если бы у Мрланка было что-нибудь более ценное, что он мог бы отдать Ххнну ради мира, он бы отдал. Но самым ценным была девушка. Зачем он только к ней привязался? Ясно же, рано или поздно ее забрал бы кто-то из ее клана.

– Эйзза, тебе будет хорошо с хирра Ххнном, – сказал он мягко. – Он лучше, чем я. У него спокойный характер, и он тебя не обидит.

– Разве я не могу остаться с вами? – глаза наполнились влагой. – Вы же капитан!

– А Ххнн мой старший помощник. Почти капитан. Как только достроят новый ГС-линкор, он его получит. Если пожелаешь продолжать службу в космосе, Эйзза, перейдешь на его корабль.

Она потерянно заметалась взглядом от Ххнна к Мрланку и обратно.

– Я не хочу к хирра Ххнну! – взмолилась она. – Я не Трагг!

– Ты и не Селдхреди, – с сожалением заметил он.

Будь она из его клана, никто больше не посмел бы на нее претендовать. Ртхинн Фййк даже не заикнулся бы. И Ххнн не смотрел бы на нее с неконтролируемой улыбкой, а тут же возразил бы: мол, ты что, Мрланк? Такой жертвы я не приму. Но Мрланк не может назвать ее своей с полным правом. Так что примет, примет.

– А можно мне стать…

– Нет, – отрезал Мрланк.

Получилось грубее, чем он хотел. Но, наверное, так и лучше. Надо было и выпороть ее самому, не полагаться на Эрчхетта. Чтоб ушла, не жалея.

– Но, хирра Мрланк… – голос задрожал.

– Я приказываю, – лицо его превратилось в белую безжизненную маску. Слова прозвучали тихо, но неумолимо. Эйзза обмякла, привалившись к стене, плечи поникли.

– Да, хирра Мрланк, – прошептала она.

Он повернулся, шагнул к двери – неуклюже прямой, точно ломик проглотил.

– Мрланк, – задумчивый баритон Ххнна остановил его. «Мрланк», не «капитан» – надо бы радоваться, но моральные силы стремительно его покидали. – Спасибо тебе, Мрланк.

Он кивнул, не оборачиваясь – скорее самому себе, нежели старпому, – и вышел, захлопнув дверь за собой.

Коридор-кишка вывел Стейрра Фййка из самолета в огромный зал. Стоя под табло и вертя головой, он пытался сообразить, в какую сторону ему идти, когда к нему подошли две девушки. Девушки и сами по себе весьма волновали молодого человека – было бы странно, если б нет. Но девушки в земных одеждах – это что-то особенное. Вырез блузок открывает полгруди, юбки кончаются сильно выше колен. А между юбкой, посаженной на бедра, и укороченной блузкой – широкая полоса обалденного тела. Стейрр расплылся в глупой улыбке.

– А не нас ли ты ищешь, милый? – проворковала по-хантски одна из девушек, восхитительная брюнетка с кожей на тон темнее, чем у него.

– Ну-у… – затормозил он. – Вообще-то нет.

– Но наверняка ведь ты не откажешься от приятного, ни к чему не обязывающего секса, – промурлыкала вторая, офигительная блондинка с пышными формами.

– А вы землянки? – спросил он. Его смущало, что девушки похожи на кетреййи. Особенно блондинка.

Девушки развеселились.

– Кто же еще, милый? Не тсетианки же.

– Мы на Земле, знаешь ли, – насмешливо добавила вторая.

– Ну что, красавчик? – затеребили они его с двух сторон, щекоча шаловливыми пальчиками. – Кого выберешь?

Стейрр выбрал блондинку: брюнеток и на родине найдет. Ему понравилось, что девушка почти как кетреййи, однако спать с ней не запрещено. О своем выборе он не пожалел. Девушка была страстной и изобретательной, два часа пролетели, как пять минут. Но удовольствие имеет свойство кончаться, и блондинка, расчесывая массажкой свою роскошную гриву, лениво промолвила:

– С тебя тысяча монет.

– В смысле? – не понял он.

Женщины шитанн ни разу не требовали с него денег. За что? Он дарил им наслаждение, они – ему, все взаимно. Иногда даже подкидывали ему на мелкие радости – грех не побаловать кетреййи, и не в деньгах тут дело: у Стейрра, как у всех, была любимая работа, зарплата на счет исправно капала, – а в принципе. Мелочь в ладонях черноволосых матрон – не средство к существованию, а знак расположения, способ выразить благодарность. И уж никогда ему не приходило в голову эту благодарность выпрашивать.

А эта девушка говорит так, будто он ей что-то должен. И, судя по всему, немало.

– Ты дурачком не прикидывайся, – сердито заявила блондинка, только что бывшая такой очаровательной. – Трахнул меня? Вот и плати по таксе.

– Я не прикидываюсь, – возразил Стейрр. – Я просто не понимаю.

– Так, – девушка уперла руки в боки и посмотрела на него с нескрываемым подозрением. – У тебя что, денег нет? А зачем тогда меня снял?

– Вы сами ко мне подошли, – попытался оправдаться он.

– Зубы мне не заговаривай! – прикрикнула она. – Сейчас охрану позову, покажут тебе, где раки зимуют! – она схватила мобильник.

– Что покажут? – он окончательно запутался.

– Мать Кузьки покажут! Навек запомнишь, как по бабам без денег ходить!

– Почему без денег? – он замотал головой в пустой надежде, что мозги заработают от этого лучше. – У меня есть деньги.

Она выключила мобильник и раздраженно уставилась на него.

– Тогда к чему весь этот цирк? Гони тысячу монет и убирайся.

Стейрр вытащил мятые бумажки, что дал ему хирра Ртхинн на всякий случай. Он не знал, сколько это – тысяча монет, – и не понимал, как быть, если бумажек не хватит. Однако – миновало. Она даже отдала ему одну из бумажек, прежде чем выставить вон. Но удовольствие пропало, как и не было.

Вновь оказавшись в толчее космопорта, Стейрр понял, что бездарно потратил два часа драгоценного времени. А ведь хирра Ртхинн велел торопиться! Он закрутил головой, ища, к кому бы обратиться с вопросом, как вдруг к нему подошли три нарядных черноволосых женщины. Юбки их были цветасты и длинны, а уши и руки – в золотых украшениях.

– Красавчик, – ласково заговорили они, словно напевая, и завертелись вокруг, – все твои желания видим, всю жизнь тебе откроем, только ручку позолоти…

– Трахайтесь друг с другом сами за тысячу монет! – рявкнул Стейрр.

Женщины, опешив, переглянулись и быстро-быстро, шурша разноцветными юбками по полу, удалились прочь.

Когда Стейрр отыскал грузовую площадку, а на ней – квадрат D8, было за полночь. Еще один раз к нему подходили девушки в коротких юбках, дважды его приглашали сыграть в карты, двое помятых мужиков поинтересовались, не будет ли он третьим, при этом не уточняя – в чем, старая бабка предложила ему полушепотом купить волшебное дерьмо, исцеляющее все недуги. Трое мужчин зазывали его поучаствовать в лотерее, а женщина с младенцем спросила, не он ли отец ее ребенка. Конец этому кошмару положил сотрудник службы безопасности. Шуганув женщину с младенцем, он неразборчиво представился и осведомился:

– Долго ты еще будешь по залу крутиться, лохотронщиков приманивать?

Стейрр пожаловался, что не может найти грузовую площадку, и наконец-то получил внятный совет, куда ему идти. Вначале – на мужской половой орган, а потом – выйдя из здания, налево и вдоль ограждения. Насчет полового органа он не совсем понял и некоторое время потратил на бесплодный поиск фаллической статуи, но в остальном дорога была указана правильно, и Стейрр вышел к «Райской молнии».

На верхней площадке трапа сидела Эйзза, спустив красивые ноги, прикрытые сверху короткой земной юбкой, на ступеньки. Эйзза не ответила на его приветствие. Поднявшись и приглядевшись, он увидел, что она плачет.

– Эйзза, что случилось? – сочувствующе обняв ее за плечи, он опустился рядом. – Кто тебя обидел?

Какой негодяй?.. Эйзза была такой хорошенькой, что ее непроизвольно хотелось защищать.

– Никто, – она шмыгнула носом. – В том-то и беда, что никто. Если бы кто-нибудь обидел, я хоть могла бы пожаловаться!

Она почти хотела, чтобы хирра Ххнн сделал с ней что-нибудь такое, чего делать не следует. Но он был нежен и предупредителен. Как назло!

– Эйзза, что за истерика? – мягко спросил он, когда хирра Мрланк ушел. – Я не ем девушек на ужин и не варю из них компот.

Она против воли улыбнулась тогда. А после – еще несколько раз. Хирра Ххнн шутил и не скупился на ласку. В других обстоятельствах она с удовольствием забылась бы в его объятиях. Если бы не хирра Мрланк.

– Можно мне теперь пойти к хирра Мрланку? – спросила она потом.

– Конечно, нет, – он с легким раздражением воззрился на нее. – Какой еще Мрланк, малышка? Он ясно сказал, что отказывается от тебя.

– Но я очень-очень хочу…

– Эйзза, – он твердо взял ее за руку. – Я что, хуже, чем Мрланк?

– Вы лучше, хирра Ххнн, – она не смогла соврать.

– Тогда выбрось дурь из головы. Он тебе не нужен.

Но она-то ему нужна. Ради него она всеми правдами и неправдами добилась разрешения служить на «Райской молнии». А вовсе не ради хирра Ххнна, как бы он ни был хорош.

– Что-то я не возьму в толк, Эйзза, – проговорил Стейрр. – Ты вроде как жалеешь, что тебя никто не обижал? Не понимаю.

– И не поймешь, – слеза поползла по щеке.

Он вздохнул. Эйзза была умной. Наверное, всего лишь чуть-чуть умнее его, но с небольшого пьедестала его собственного интеллекта она казалась ему почти шитанн. Умная и непостижимая. Это необыкновенно возбуждало.

– Эйзза, ты расскажи. Не пойму, так хоть посочувствую.

Она утерла слезы рукавом.