Враг моего врага. «Песец»

– Что, своих детей кетреййи доверяете? – удивился Йозеф.

– Почему нет? Они детей любят. Еще больше, чем взрослых.

Ну и ну!

– Скажи-ка, Аддарекх, а чего кетреййи могут в жизни добиться? Где они работают? Ну, кроме как на кораблях ваших и в домашнем хозяйстве.

Шитанн развел руками.

– Да где угодно! Проще сказать, где они не работают. В науке и преподавании. И то сказать, в лаборанты их берут: посуду мыть, кормить подопытных мышек, пыль с компьютеров стирать… Ну, еще в области управления и финансов кетреййи нет. Да они и не хотят, им это неинтересно. Они любят что-то материальное делать, на заводы охотно идут, в строительство опять же, деревенские в поле работают. Девки от магазинов тащатся, всякие финтифлюшки по полкам расставлять – для них удовольствие, а уж стоять на выходе со сканером и снимать деньги у покупателей с карт – вообще мечта. На фабриках женщин тоже много. А где они незаменимы, так это в искусстве, – Аддарекх закатил глаза. – Если и есть что-то прекраснее певиц и танцовщиц кетреййи в компьютерной сети – это они же самые в натуре.

– Не увлекайся, – Йозеф улыбнулся. – Допустим, девушка устроилась на фабрику. Кем она может там стать? Мастером участка? Заведующей цехом?

– Нет, – Аддарекх сделал отрицательный жест. – Мастера – только шитанн. Мастеру соображать надо! Если работа у кетреййи хорошо идет, его переведут на более сложную и ответственную, будут больше платить. Но в руководство – ни-ни. Для каждой должности – свой ценз на коэффициент интеллекта, и они его не проходят.

– А если вдруг пройдут?

– Пройдут – добро пожаловать. Но не проходят. Это же кетреййи. Их сила – не в интеллекте. Да и зачем им в мастера рваться, вешать себе на шею ответственность, переживать за свой участок, проблемы решать? Средний мастер получает меньше хорошего работника.

– Выходит, что и шитанн выгоднее за швейной машинкой спину гнуть, чем руководить участком?

– Не-ет, – усмехнулся Аддарекх, – ни одна девка шитанн не пойдет сама сайртаки строчить. Если ей шитье нравится, будет дома им заниматься, как хобби, но не на работе. А то весь клан засмеет: отбиваешь хлеб у кетреййи!

– Ну, хорошо, – кое-что прояснилось. – А дальше? Когда возраст возьмет свое, работать станет тяжело. Как у вас в Раю с пенсиями?

– Пенсия – это что? – уточнил Аддарекх. В английском языке для него еще оставалось много незнакомых слов.

– Деньги, которые государство выплачивает старику или больному, – объяснил Йозеф.

Шитанн хмыкнул.

– Похоже, это ваше земное изобретение. У нас государство ничего никому не выплачивает. Только военным и страже компенсирует медицинские расходы по ранениям и при увольнении выдает разовое пособие. А для всего остального есть кланы, не будет же центральная администрация вмешиваться в их дела. Если человек за свою жизнь не сумел себе на старость заработать и родные не могут его поддержать, значит, будет жить за счет клана при чьей-то семье.

– Любопытная система, – пробормотал Йозеф. – А когда принято уходить на пенсию? Ну, то есть, на отдых?

– Уйти-то? Да в любой момент можно. Тяжело – уходи.

– Тогда и молодой может уйти, – заметил он. – Скажет, тяжело. И будет всю жизнь на шее клана сидеть.

– Без причины не будет, – Аддарекх покачал головой. – Если кетреййи трудно работать, то он и кровь давать не может. А молодому и здоровому с бусами на шее рассекать – позор. Их с работы не выгонишь. Уходят, только когда медики уже велят бусы надеть. А порой все равно не уходят. У нас люди любят свою работу. Работа должна приносить удовольствие, иначе что это за работа? Каторга одна.

– Прямо все-все свою работу любят? – не поверил Йозеф. – И уборщицы тоже?

– Конечно, – у шитанн сомнений не было. – В уборщики идут те, кто любит наводить чистоту и порядок. Знаете, сколько таких среди кетреййи? Вы просто не понимаете, как они мыслят. Для них сделать из грязного чистое – это что-то вроде волшебства, которое они творят своими руками, действо со зримым и красивым результатом.

Йозеф вздохнул. Почему-то ему казалось, что Хеленке не понравилось бы быть уборщицей. Найдет ли она себе работу по душе?

– Аддарекх, а что делать, если кетреййи не знает, какую работу выбрать?

Он ухмыльнулся.

– Так обычно и бывает, адмирал. Кетреййи мало чего знают, даже о себе самих. Есть профессиональные центры при школах, они помогают сориентироваться. Тесты, беседы… Иногда пожилые шитанн четко видят среди молодежи тех, кто склонен к тому или иному. Для меня это – непостижимое умение, но я так понял, что Эйззу еще в детстве старый капитан приметил.

Йозеф, сделав паузу, задумался.

– Разрешите вопрос, адмирал? – аккуратно осведомился шитанн.

Гржельчик покосился на него.

– Хочешь знать, зачем вдруг любопытствую? – спросил обреченно. И гадать нечего, внезапный интерес к судьбам кетреййи не мог оставить Аддарекха безразличным. – Ты дочь мою видел, лейтенант? Дура дурой. На Земле ей ловить нечего. А по космосу со мной болтаться всю жизнь… Жизнь окажется либо короткой, либо несчастной. Вот у тебя есть дети, Аддарекх? Ты бы на моем месте отпустил дочь на чужую планету с женатым мужиком моего возраста?

У Аддарекха сдавило горло. Если бы дочки были живы, он сделал бы все ради их счастья. На другую планету, с неподходящим мужиком – все, что угодно, лишь бы были счастливы.

– Ваша проблема, адмирал, – проговорил он, судорожно сглатывая и проталкивая вставший в горле комок, – это не проблема вовсе… Пока ваша дочь жива… сделайте, как она хочет.

Йозеф уставился на задрожавший подбородок шитанн. Спохватился, вытащил бутылку из сейфа, булькнул в стакан, пододвинул лейтенанту. Тот вцепился было в граненый цилиндр, но мука исказила лицо.

– Н-не могу, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – В тот раз напился – только хуже стало.

– Аддарекх… у тебя дочка умерла, что ли?

Он не мог говорить. Откроет рот – разрыдается. Пряча предательски влажные глаза, он показал Гржельчику три трясущихся пальца.

Йозеф включил переговорник.

– Старший помощник, быстро ко мне. И самокрутки свои прихвати. Не жмись, я знаю, что у тебя есть!

Бот с епископами сновал туда-сюда, от одного мересанского корабля к другому. Василиса задумчиво следила за его изображением на экране рубки. Она знала, что делают священники.

– Надо их и к нам пригласить, – промолвила она наконец.

Зигленк Винт среагировал так, словно он не высокий сильный мужик, старший помощник капитана, а девчонка, увидевшая мышь. Он втянул в себя воздух, вытаращил глаза и сложил пальцы в знаке, якобы отводящем беду.

– Вы что, кэп? Только попов здесь не хватало!

– Необходимо освятить корабль, – сказала она.

– Хирра Василиса, это же земные церковники! – его голос дрогнул.

– Точно, – согласилась Вася. – Они-то нам и нужны.

– Зачем? – взмолился Зигленк. – Хирра Василиса, послушайте меня! Их нельзя пускать на борт. Они нас всех перебьют. Они же нас ненавидят!

– Не вас они ненавидят, а тьму, – отмахнулась она. – А против тьмы нам понадобится защита, и они могут ее дать.

– Этакая защита хуже несчастья! Припрутся со своими крестами, через одного на костер поволокут.

Вася раздраженно обернулась. Истерика второго начала ее доставать.

– Ну-ка гляньте на меня, Зигленк. Ничего не замечаете? Нет, я не про ваши любимые сиськи! Чуть повыше. Это крестик, Зигленк, – в низком вырезе герры он был прекрасно виден, но шитанн как-то умудрялись это игнорировать. Человек способен упорно не замечать того, чего видеть не хочет. – Маленький, но настоящий. И что? Я за всю жизнь ни одного шитанн не убила.

Старпом порывисто вздохнул.

– Хирра Василиса, так то вы, а то – они!

– Прекратите панику, Зигленк. Я с ними договорюсь.

– Ну может, не надо? – он сделал последнюю попытку. – На кой нам освящать корабль? Никогда не освящали, и все было хорошо.

– Когда станет плохо, будет поздно, – отрезала она. – Я однажды ходила на неосвященном крейсере, больше не хочу.

– А что с ним случилось?

– С ним? В общем-то, ничего. Зато могло случиться с другим. По которому сама собой ушла термоядерная ракета!

У Зигленка упала челюсть. Вася отвернулась от старпома.

– Бот сейчас у «Одиннадцатого»? Свяжитесь с ним, – приказала она.

Зажегся новый сектор экрана, и на нем появилось изображение мересанца бравого вида.

– Капитан Самуил т’Агеттин, – отрекомендовался он. – Отлично выглядишь, милашка.

– Я тебе сейчас такую милашку покажу, синий половой орган! – сердито огрызнулась Василиса. – Твоя рубка у меня в прицеле, урод. Врежу из пушки – позвоночник в трусы высыплется! Василиса Ткаченко, капитан «Райского сияния».

Т’Агеттин булькнул, переваривая информацию.

– Э-э… это та самая? Которая из горного клана?

– Та самая, – процедила Вася. – У тебя епископы на борту. Позови сюда любого.

Т’Агеттин слегка посомневался и принял решение.

– Да пошла ты к черту, женщина. Раскомандовалась тут! Буду я еще по твоей указке святых отцов гонять, – и отключился.

– Проклятье! – хрустнула кулаком Вася.

Будь она на крейсере, он бы послушал. Мересанец счел женщину на линкоре несерьезным противником. А зря!

– Орудия в боевое!

Этот мерзавец послал ее к черту! Ну, сейчас он поплатится. В аду будет гореть, тварь этакая!

– Носовая пушка – по центральной рубке «Одиннадцатого»…

Она не успела договорить. Экран ожил, и на нем возник плотненький епископ с «Ийона Тихого».

– Дочь моя, опомнись! – он поспешно перекрестил ее, прямо по видеосвязи. – Убери свои пушки, ради Господа нашего!

– Этот козел меня оскорбил! – она гневно вдавила палец в подлокотник.

– А ты прости. Ты же христианка, – увещевающе произнес епископ Галаци. – Прости заблудшему неосторожные слова и не дай сатане подтолкнуть себя под руку.

Вася вздрогнула и поежилась. Неужели опять? Боже, не хватало только затеять драку с мересанцем! Вдарить по линкору, на котором три епископа. Нет, на этот раз она не поддастся дьяволу!

– Погаси лазеры, дочь моя. Мы вразумим раба Божьего Самуила и наставим его на истинный путь. Прости его, он лишь недавно пришел к Богу.

– Извини, кетреййи, – проговорил бледный, как смерть, т’Агеттин, стоящий на заднем плане. – Я был неправ.

Вася скрипнула зубами. Какая она ему кетреййи? Идиот.

– Отбой боевой тревоги, – уронила она. – Орудия – в нерабочее положение, – и услышала облегченный вздох замершего рядом Зигленка.

– Вот и умница, дочь моя, – улыбнулся Галаци. – Теперь скажи, чего ты хотела от нас, пока не поругалась с этим обормотом.

Славный этот епископ, повезло «Ийону». Ни в какое сравнение не идет с приписанным прежде к «Дарту Вейдеру» Яном Гурским, вечно недовольным, никогда не улыбающимся и не понимающим юмора.

– Я хочу освятить корабль, – сказала Василиса.

– «Райское сияние»? – удивился Дьёрдь Галаци. – Но это же линкор Шшерского Рая.

– Ну и что? Вы ведь освящаете мересанские линкоры, чем райский хуже?

– Дочь моя, а как к этому отнесется команда «Сияния»? – с сомнением произнес епископ.

– Команда подчиняется моим приказам. Хозяйка на этом корабле – я. И меня очень беспокоит, что его ни разу не касалась рука священника.

Галаци наклонил голову.

– Хорошо, дочь моя. Твои намерения похвальны, и цель светла. Мы прибудем к тебе, когда закончим с «Одиннадцатым». Только не поддавайся больше гневу. Дураков на свете много, все мы не без греха. Будь строже к себе и снисходительнее к другим.

Изображение исчезло. Вася откинулась на спинку кресла, помахала перед лицом папкой, сдувая пот, и покосилась на старпома.

– Видите, Зигленк? От нелюбимых вами церковников бывает польза.

Он неуверенно хмыкнул.

– Вы не согласны с тем, что епископ предотвратил трагедию?

– Согласен, – вынужденно признал шитанн.

– Вот и расскажите об этом экипажу.

– Слушаюсь. Хирра Василиса, – кашлянул он, – а почему вы не возразили, когда этот мересанец назвал вас кетреййи?

Она вздохнула.

– Просто надоело, Зигленк. Надоело возражать, надоело объяснять. Пусть думает, что хочет. Главное, чтобы вы так не думали.

Йозеф нашел Хелену в каюте Райтов. Младенчик Эйззы спал, упакованный в цветастое одеяльце, а девушки тихо ворковали. Он прислушался. О Мрланке, будь он неладен.

– Дочка, нам надо поговорить.

– Па-ап, только не ругайся!

У него вытянулось лицо.

– А что ты натворила?

– Ничего.

– Почему тогда я должен ругаться? – не понял он.

– Ты и не должен. Но кто тебя знает? Адмирал Мрланк такой классный, а ты его чуть не убил.

Йозеф вздохнул. Сказал по-хантски:

– Эйзза, ты лучше всех Мрланка знаешь. Никогда не жалела, что с ним связалась?

Кетреййи хлопнула глазами. Ответила честно, по-другому ведь они не умеют:

– Жалела иногда. Но недолго, – она улыбнулась и попыталась объяснить: – Ну, это ведь жизнь. Не бывает, чтобы всегда хорошо.

– Да ты философ, девочка, – промолвил он.

Как ни странно, это признание его успокоило. Вот если бы она сказала, что все всегда было прекрасно, это вызвало бы подозрение. У всех порой случается разлад, непонимание. Кто-то изредка взбрыкнет копытом. Но недолго, вот что самое важное.

– Пойдем, Хелена.

– Ты точно не будешь ругаться? – огромные серые глаза смотрели недоверчиво.

– Не буду.

Они дошли до кают-компании, той самой, где все еще стояли свечки по углам. Хелена приметила забытый кем-то леденец, радостно схватила, села, шурша оберткой. Йозеф смотрел на нее. Долго смотрел. Может, он больше и не увидит ее, если все решится.

– Хелена… хочешь уехать с Мрланком?

Она чуть не подавилась леденцом.

– Папа! Так ты не против? Ты меня отпустишь к нему? Папочка! – она вскочила и счастливо закружилась вокруг него в каком-то дикарском танце.

– Хелена, милая, подожди, – он не знал, куда деться от этого всплеска эмоций. – Мрланк – шитанн, а у них все не так, как у нас. Не воображай, будто выходишь замуж.

– Папочка, ты разрешишь мне поехать к адмиралу Мрланку? И не будешь стрелять ему вслед? – она с энтузиазмом расцеловала его. – Я тебя обожаю!

– Сядь! – прикрикнул он слегка. – Сядь и послушай. Я тебя никуда не отпущу, пока не буду убежден, что ты все усвоила. Не в соседний город собираешься – в другой мир.

Она вздохнула и, не сумев стереть безотчетную улыбку, опустилась обратно в кресло.

– Я слушаю, пап.

– Дочка, ты должна четко понимать одну вещь. Ни при каких условиях, хоть небеса наизнанку вывернись, тебе не сделаться женой Мрланка. Если у тебя в голове до сих пор эта глупость – выкинь ее оттуда немедленно. Ты можешь быть ему любовницей, нянькой, мягкой игрушкой, декоративным бантиком в его доме. Захочешь стать женой и хозяйкой – попроси, чтобы он нашел тебе мужа из кетреййи.

– О-о, – Хелена проглотила леденец. – Но я не хочу никакого другого мужа!

– Это сейчас ты не хочешь. А потом повзрослеешь, задумаешься о собственном доме, о детях… Ты мне внуков обещала, помнишь? От шитанн внуки не появятся, сколько ни старайся.

Она неуверенно хихикнула.

– Второй важный момент, связанный с первым. У Мрланка есть жена, и ты должна с ней как-то поладить.

– Как я могу с ней поладить, если хочу адмирала Мрланка себе? – недовольно проворчала Хелена.

– Так, как у них принято. Опять же, напоминаю: он с ней не разведется ни при каких обстоятельствах, хоть небеса… я уже об этом говорил? Согласно их традициям, она тебя примет, если ты не будешь вести себя, как заносчивая бука, не станешь скандалить, грубить, ревновать… в общем, обойдешься без всех этих земных прелестей. Хочешь кусочек адмирала Мрланка – найдешь в себе силы с ней ужиться. Не сумеешь – можешь с ним попрощаться, свары в доме он не потерпит.

– У-у, – печально сказала Хелена.

– Не согласна? Ну, тогда и затевать незачем, – он расстроенно поднялся с кресла. – Позориться еще потом!

– Пап, ну подожди! – Хеленка схватила его за руку. – Я постараюсь, – она умоляюще взглянула на него. – Постараюсь поладить с этой грымзой.

– Не с грымзой, Хелена, а с уважаемой шитанн, – вздохнул он. – В том-то и дело.

– Если я пообещаю ужиться с грымзой и не отбивать у нее адмирала Мрланка, можно мне с ним поехать?

– Тебе придется пообещать еще кое-что. Слушаться Мрланка и гры… тьфу! – он с досадой махнул рукой. – И госпожу Айцтрану. Ты там, в их мире, ничего не знаешь и не понимаешь. Ты и на Земле-то не соображала, как в переплет не попасть. Там меня не будет, дочка. Ради Бога, слушайся умных людей. Советуйся с ними, если что. Обещаешь?

– Обещаю, – выдохнула Хелена.

– Весточки о себе передавай. Знаю, квантовая связь дорога, но пускай Мрланк раскошеливается, чтоб я не извелся. Заплатить за несколько строчек от него не убудет. А больше ты все равно не напишешь, горюшко мое.

Он крепко обнял девочку. Посетовал в пространство:

– Господи, и что я за отец такой непутевый? Родную дочь отдаю вампирам.

– Папочка, ты очень путевый! – придушенно возразила Хеленка, уткнувшись лицом в его грудь. – Ты самый лучший папа на свете! Я тебя очень-очень люблю.

– Иди, – он отстранил ее; сердце ныло. – Собирай шмотки, с Эйззой прощайся. Спасибо ей скажи. Если б не ее слова, я бы так и сомневался.

– Йозеф, скажи своим попам, пусть освятят мой линкор.

Гржельчик чуть с пилотского кресла не навернулся. Хорошо, пристегнут был.

– Мрланк, с тобой все в порядке? Откуда такие странные пожелания?

Мрланк на экране связи всплеснул руками.

– Странные? Что здесь странного? Проклятые церковники шустрят целый день, всю мересанскую эскадру обработали, Василиса и та подсуетилась, чтоб освятили «Сияние». А я? «Молния» – мой флагман. Нельзя ее без защиты оставлять.

– Так ведь того… – Йозеф не знал, что и сказать. – Освящение – это же не установка дефлекторов и не антикор какой-нибудь. Это религиозный ритуал. А у тебя на пепелаце и христиан-то нет, вампиры одни.

– Ни червя не одни, – возразил шитанн, – тут кетреййи полно. Пусть сделают, Йозеф! Жалко твоим попам, что ли? Мне их сакральные заморочки по боку, мне главное – практический эффект. Сто червей могильных, хочу быть спокоен за корабль.

– Ну, не знаю, – пробормотал Йозеф. – Если они согласятся…

– А ты прикажи! Ты командующий, в конце концов, или палубный рабочий?

Йозеф невесело хмыкнул. Было у него ощущение, что у епископов собственное мнение по поводу расстановки сил и приоритетов.

Тем не менее он обратился к Дьёрдю Галаци. И, к своему изумлению, тут же получил согласие. Без всякого скрипа, без апелляций к тысячелетнему проклятию, без набивания цены.

– Конечно, сын мой, – промолвил Дьёрдь. – Было бы неразумно оставлять один из кораблей не прикрытым от дьявола.

Йозеф приказал готовить бот, благо он был на ходу, весь день мотался туда-сюда. Вместе с епископом он планировал отвезти на «Молнию» Хеленку. Дьёрдь взглянул на разрумянившуюся девушку с розовым чемоданом и сияющими глазами и спросил:

– А ты куда, дитя мое?

– Я теперь буду жить в Раю! – простодушно выпалила она. – С адмиралом Мрланком!

Йозеф ожидал крика и упреков. Как же так, девочка покидает благословенную Землю, колыбель светлых религий, и вступает во врата мира, уже десять веков проклятого Церковью. И с кем? С вампиром! Мало греха прелюбодеяния, еще и кровавые жертвы. Но епископ среагировал как-то вяло. Горько вздохнул, безнадежно махнул рукой, перекрестил Хелену и поцеловал в лоб.

Последнее время Дьёрдь Галаци был явно не в себе. Отрешенный взгляд, взгляд не человека, а пророка, которому открылась истина, кою полезнее и приятнее было бы не знать, и на фоне этого откровения все мирские условности кажутся ему сущей ерундой. Йозеф на самом деле не думал, что его «домашний» епископ, человек слабый, по его собственному признанию, вдруг узрел на небесах что-то важное. Скорее заболел чем-нибудь трудно излечимым – спаси его Господи, – или иные проблемы мучают.

– Не осуждаете меня, святой отец? – спросил он напрямик.

– Не судите, да не судимы будете, – изрек епископ. Посмотрел на него, и взгляд на миг стал из скользящего мимо, отрешенного – сочувствующим. – Верю, что твое решение – не от дьявола. А хорошо ли, плохо ли… Пути Господни неисповедимы. Благословляю тебя, сын мой, и рабу Божию Хелену благословляю. Больше ничего для вас сделать не могу.

Сам адмирал Мрланк подошел встретить бот. Пожал руку Гржельчику, настороженно и выжидательно уставился на епископа. Дьёрдь Галаци одарил его скорбным взором.

– Что смотришь, Господне несчастье? Прикажи проводить меня в рубку.

Мрланк фыркнул. Но огрызаться на попа не стал. Отдал распоряжение Хьеррелу и повернулся к Гржельчику.

– А сам чего приехал? Соскучился?

Йозеф вздохнул – решительно, отрезая себе пути к отступлению. И посторонился, пропуская Хеленку.

– Вот. Отдаю.

Лицо шитанн озарилось недоверчивой улыбкой. Хелена бросила чемодан и, радостно взвизгнув, повисла у него на шее.

– Сотня червей могильных, – растерянно и счастливо пробормотал он, прижимая девушку к груди. – Не ожидал. Йозеф, спасибо тебе. Клянусь, она не пожалеет.

– Пожалеет, – проворчал он. – Не в сказке живем, это даже кетреййи понятно. Может, и не раз пожалеет. Но, надеюсь, недолго.

– Ты меня удивил, – признался Мрланк. – После всего… Я бы меньше удивился, если б ты мне свою кровь предложил.

– Перебьешься, – буркнул Гржельчик. – Хватит с тебя Хеленки. Я тебе, хмырь ты бессовестный, и без того доверился, как никому. Но не на сто процентов, учти. Если она будет несчастна – ядерной ракетой по Шарккиту Рай не отделается.

– Йозеф, да кончай ты брюзжать, – взметнувшееся вверх настроение Мрланка не под силу было испортить никаким угрозам. – Пошли лучше выпьем! У меня банка твоих огурцов осталась.

Он хмыкнул.

– Я еще два ящика привез. И коньяк. Не на обмен, в подарок. Грех экономить, когда такое, – он смахнул невольную слезу. – Я только прошу тебя, Мрланк: не таскай девочку в рейды. Пусть она живет в безопасности, где земля под ногами, а звезды над головой.

– Как только, так сразу, – торжественно пообещал Мрланк. Просьба Гржельчика находилась в полном соответствии с его собственным убеждением: девкам на корабле не место. Приятно, конечно, когда женщина рядом, но нынче он не настолько слаб и болен, чтобы потакать своему эгоизму.

Первым делом Салима приоткрыла окно. Что за радость сидеть в замкнутой коробке, когда там – ветер с реки, и деловитый шум машин, спешащих по своим делам, и звон капели под ярким солнцем, повернувшим на весну?

– Эстер, сделайте кофе господину Веранну! – крикнула она в незакрытую дверь.

– Вам тоже? – уточнила секретарша.

Она прислушалась к себе.

– Пожалуй, нет, – кофе не хотелось уже несколько дней. Она всегда любила начать утро с кофе, да и в полдень этот напиток был кстати, но почему-то организм отвергал привычный порядок. Старею, подумала она. Надо давление проверить. – Закажите мне свежий сок, Эстер.

Посол Содружества Планет, ожидавший Салиму к началу приема, вошел, галантно отодвинул ей кресло у чайного столика. Она села, благосклонно кивнув ему на кресло напротив.

– Итак, Веранну, чем порадуете?

– Координатор Дуурдухана пытается торговаться, – он развел руками.

– На то он и дуурдуханец, – показала зубки Салима.

За большим не следует забывать и о малом. Если глава торговой гильдии Дуурдухана, он же по совместительству планетный координатор, надеялся, что, поглощенная войной и дележкой целых планет, таких как Мересань, Салима о нем запамятует… то он плохо знает Землю. Земля может что-то простить, если это согласуется с ее планами – вот как простили Мересань участие в войне на стороне Гъде. Но забыть – никогда. И упускать маленькую прибыль столь же нерачительно, сколь и большую. На взгляд Салимы, такая стратегия должна быть дуурдуханцу близка и понятна.

Возмущенную ноту насчет шнурогрызок, завезенных на Землю дуурдуханским судном, она отправила уже давно. Выразила протест по поводу участия другого судна в побеге адмирала т’Лехина, как только квантовая связь восстановилась после гравитационной бури, вызванной мересанским апокалипсисом. Выждала некоторое время, дабы главный купец Дуурдухана проникся, и выдвинула требования. Не так уж много: всего-то полуторное снижение цен на дуурдуханские товары и снятие пошлин на товары Земли, поступающие на Дуурдухан. Но координатора Туудруни душила большая зеленая жаба – или что там похожее у них на планете водится. Потерять даже малую часть прибыли для потомственного купца, прославленного своими торговыми успехами, невыносимо.

– Каковы встречные предложения господина Туудруни? – осведомилась Салима.

– Он согласен на беспошлинный режим для землян. Но не желает снижать цены, – тсетианин состроил удрученную физиономию и подул на кофе.