Полная версия:
Диалог глухонемого со слепцом
Да только ведь некоторые вполне искренне добрые люди действительно верят, что стоит им протянуть руку, и все кто-то должен тут же растаять от удовольствия и стать с ним на одну ногу.
А между тем для того, чтобы создать условия для откровенности надо создать более-менее непосредственную обстановку, да вот даже и пригласить человека прийти на его место работы, на пару часов раньше и спокойно обо всем более чем обстоятельно переговорить.
Причем можно, в том числе и более чем конкретно бросить ему прямо в лицо более чем конкретный вызов, а нечто подобное и будет весьма приемлемым, если действительно хочешь понять, с кем так сказать ты имеешь дело.
И надо бы только разве что при этом быть истинно до чего и впрямь весьма уж смиренно готовыми безо всякого насилия разом стерпеть весь тот гниловатый афронт, что непременно из кого-либо более чем и польется сходу наружу…
Однако вот его на редкость более чем доподлинное всеобилие ничего хорошего о человеке буквально-то сразу нисколько так попросту вовсе не скажет.
12
А впрочем, подобного рода дела сколь донельзя долго вершить уж как есть, ведь окажется, строго говоря, занятием более чем явно вот абсолютно нечистым.
А кроме того оно вполне уж может всячески перепачкать небесно чистую чистоту чьей-либо всеми фибрами возвышенной души.
А все же нечто подобное разве что одни те еще телячьи нежности, а жизнь иногда более чем жестко потребует чисто хирургических решений, и нужно это будет именно дабы чьи-то душевные раны этак уж сходу, затем до чего наскоро вовсе не загноились.
Да и как раз после эдакого рода суровых, но вполне при этом более чем однозначно праведных действий этот мир со временем станет действительно чище, а то от небесной чистоты чьих-либо крайне отстраненных от всей общественной грязи душ он ныне по самые уши сходу погряз в сущем смраде и скверне.
Но кое-кому сколь значительно лучше будет и впрямь сколь еще сладостно так щебетать о чем-либо изумительно чистом и безоблачно благостном.
Но разве уж нечто подобное еще как есть будет возможно хоть в чем-либо даже и издали сравнивать в каком-либо более-менее позитивном смысле с чем-либо весьма на деле стояще приближающим истинно светлые дни?
А в особенности, коли уж кто-либо отчаянно паразитически только лишь и всего, что до чего всласть питается некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Причем общий и вполне здравый аппетит никак не обеспечивает вполне вот всецело разумного понимания окружающих реалий.
А потому всей той интеллектуальной элите и можно будет, пожалуй, внушить самую еще неотложную необходимость единовременного превращения простонародья в живые механизмы, что отныне будут выполнять одну лишь тщательно заложенную в их мозги программу действий, а более так и ничего.
Ну, это, конечно, все те самые сколь еще жуткие политические крайности, но при этом и другие менее ужасающее последствия восторженной самодостаточности духовной элиты могут быть никак не менее безумно же страшны.
И это как раз для того самого настоящего духовного процесса и нужно бы вместо одного яркого света внутри книг искать свет и в неких дьявольски поникших душах людских.
И уж точно вот, что только лишь раз и навсегда отказавшись от пламенной восторженности в деле очищения этого мира от всего того, что и по сей день мешает ему процветать и окажется хоть сколько-то еще возможно всецело так здраво насадить в массах семена культуры и просвещения.
И нечто подобное и вправду со временем, в конце-то концов, и приведет именно к той вполне полноценно настоящей, а никак не липовой прополке всех тех или иных чудовищных сорняков близкого и далекого прошлого.
Однако российские интеллигенты явно на то похоже, и по сей день только лишь весьма явственно предпочитают чисто же повседневно жить исключительно так разве что теми излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися где-то в самой той еще глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего до чего неумного таланта немыслимо же изощренно всячески посильно преображают весь белый свет во что-то, ему и близко не в едином-то глазу пока нисколько не свойственное, а потому на данный момент и совсем же нигде попросту и не существующее вовсе…
А между тем надо бы вполне вот безукоризненно осознавать всю главную разницу меж проглянувших в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что и впрямь безбожно потускнел всем обликом своим, однако разве что вследствие тяжких внешних условий.
И ведь случилось все это разве что только, поскольку был он сколь ежечасно весьма этак до чего сурово отягощен всеми теми наиболее тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы как есть абсолютно, что называется во всем наглядно разве что на редкость иначе.
А все потому что той самой основной причиной нравственного оскудения его души стало уж именно то, что ему всю его жизнь чего-либо попросту что никак совсем не хватало, но и близко при этом вовсе ведь и не более того…
Внешняя чистота – это, в принципе, дело со временем всецело-то наживное, а если и нет, то уж относительно как есть, быстро от кого-либо разом отпрянув, чужой нечистоты духа во всем его крайне как есть чудовищном переизбытке и близко вот сразу нисколько не наберешься…
Ну а тот даже подчас и чрезмерно чуткий такт, как и всякая славная житейская задушевность, до чего еще неизменно должны были явно сочетаться и с самым доподлинным никак не напускным пониманием донельзя внятных требований всегдашне сколь нарочито навязчивой реальности…
13
Грязь – она совершенно так неотъемлемо вездесуща, и ее можно разве что лишь попросту как есть везде углядеть, да и, собственно, до чего старательно затем всячески уж переделать все ее свойства, на самую вящую пользу истинно светлого разума…
В том же случае, когда с нею весьма старательно всячески расстараются попросту и близко нигде и никогда далее нисколько и близко уж явно совсем вот не соприкоснуться всею своею светлой душой…
То уж чего тут поделаешь именно тогда сам собой сходу возникнет тот полностью иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно и впрямь во всем окажется немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне станет попросту и неприлично хоть сколько-то стояще действительно так примечать.
А между тем и близко уж нисколько нельзя до чего зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те, как есть более чем нарочито и неотвратимо сами собой разом надвигающиеся дни наиболее светлого завтра сколь на редкость добротных идей.
Поскольку всем этим разве что лишь вот сходу всецело же отравишь колодезь людской мудрости исключительно как есть отвлеченными от всякой же действительности безмерно так немыслимо благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно вполне же раскрепощена всеми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то ведь тот чисто наспех оседланный народ только-то и оказался способен на одно никем ранее и не слыханное насилие над всем тем будто бы донельзя отвратительно несуразным прошлым.
14
И простые люди при подобном раскладе более чем безотчетно и впрямь-то еще могут всем уж сердцем своим разом возненавидеть друг друга.
А как то вообще могло быть хоть сколько-то явственно на деле иначе, коли толпа, весьма же отчаянно возлюбив так и воспламеняющие души идеи, стала на редкость при этом черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, разом и навсегда отныне всецело же мертвы.
И произошло это нынче разве что на почве одного того самого уж сколь еще безбожного отсутствия хоть какого-либо вообще должного взаимопонимания промеж людьми на почве их как-никак сугубо нынешней и донельзя истинно вездесущей так и режущей им на части души фракционности.
И это как раз ее крайне острая суть и разрушила всегдашне ранее жившую в людях, уж самую что ни на есть чисто вот ключевую основу для той самой можно сказать обоюдной и до чего весьма существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах и впрямь, как есть сколь еще жизненно необходимых для всякого полностью естественного и безукоризненно нормального функционирования совсем уж никак совсем непростых механизмов всего того или иного общественного бытия.
Суровое одиночество народа, как и самое беспрестанное его обкармливание, сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем нисколько и близко не поспособствовало тому самому изначально весьма незатейливо призрачному возникновению царства сладких и волшебных снов.
И всецело так до чего еще явно зазря о нем сколь вот трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту раз и навсегда отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была вполне послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого грядущего.
15
Над интеллигентным обществом дореволюционной России всегда уж и впрямь никак неправо царило самое полное незнание наиболее элементарных законов общественной природы.
И незнание это было принципиальным, последовательным и до самого конца во всем более чем бестрепетно донельзя так вдумчивым и пунктуальным.
А между тем именно это и повлекло за собою ту вовсе никчемную, неуемную, да и отчаянно кичливую риторику, сколь напыщенно и громогласно разом и призывающую к самому бескомпромиссно стремительному распутыванию необычайно громоздкого гордиева узла долгими веками и близко-то действенно никак не решаемых российских проблем.
16
А между тем двигать куда-либо строго вперед и вперед тот самый чисто же всеобщий духовный прогресс и впрямь весьма еще настойчиво следовало совсем вот без всяческой той или иной над всем и вся вездесуще же возвышенной более чем суровой упоенности.
Поскольку – это как раз на данной почве и возникла, затем та социальная философия, что сколь искренне взяла себе за труд во всем том дальнейшем на редкость бестрепетно обеспечить фактически полное и донельзя удручающее усреднение повседневно окружающего нас мира, оставив ему одну плохо и чисто формально кое-кем наспех усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа мыслит (и именно мыслит) миллионолетними промежутками, а не какими-то жалкими годами, и как раз, поэтому никак уж и близко нельзя ее брать в тот хоть сколько-то довольно же существенный образец, весьма этак безответственно и спешно устраивая всяческие те большие общественные преобразования.
17
И это именно в свете вполне здравого осознания полной невозможности в один радостный миг в корне преобразовать весь окружающий нас мир в довольно многие сердца украдкой и закралась ненависть к чему угодно, что, по чьим-то непомерно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало воинственно доблестным устремлениям ко всей той невообразимо наилучшей жизни.
Да и весьма незаметно эта ненависть затем и заняла место, ранее занимаемое любовью, честью, а также и вообще всяческим тем наиболее уж как-никак вот самым простым человеческим достоинством.
И, кстати, обо всем этом сколь многозначительно же верно, взвешенно и славно некогда ведь высказался большой писатель Алексей Толстой, причем случилось это явно вовсе задолго до того дня, когда он со всеми-то своими доселе контрреволюционными потрохами до того безутешно и прискорбно разом продался бесноватому большевизму, который именно так никто иной, а он более чем зычно и отъявленно всячески чисто на все лады проклинал.
18
Причем разок-другой это сделать было вот уж еще совсем никак недостаточно.
Раз уж пришлось ему в то самое время до чего вполне всерьез и деятельно над собою, считай ведь всесторонне и всеобъемлюще сколь и впрямь вдумчиво тогда потрудиться, дабы продаться, так продаться полностью же безукоризненно, да и главное всею своей душой и телом.
«Хождение по мукам», том первый (первое эмигрантское издание):
«Романтические постановления Гаагской Конференции, – как нравственно и как безнравственно убивать, – были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Отныне был один закон, равный для людей и машин, – полезность.
Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени еще очень многим казалось, что в жизни каждый может найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличит счастье, либо ту, которая возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации.
Теперь с войной стало очевидно, что человечество – лишь муравьиная куча. В ней все равноценны. Нет ни добра, ни зла, и нет даже счастья для того, кто понял тяжкий и унылый закон жизни – построение вечного кладбища.
Это было время, когда человеческое счастье законом и принуждением было отведено в разряд понятий, не имеющих никакого смысла и значения, когда цивилизация стала служить не добру и счастью, а злу и истреблению, когда наука делала изумительные открытия, равные чудесам, когда становилось ясным – сколько злой воли в чистом человеческом разуме, освобожденном от моральных стеснений.
Механическая цивилизация торжествовала, – война была завершением ее века.
Во всем мире теперь был один закон – полезность, и одно чувство – ненависть».
19
И попросту как раз чисто ведь подобным образом оно уж само собою нынче, так или иначе, полностью и повелось…
Ну а началось все это именно что с тех под самый корень подчас вырванных из общего потока жизни несметных благ великого и светлого добра.
И то, кстати, как есть сколь жизненно важное, чего и вправду явно уж никак и близко совсем вот недоставало всем тем безумно же искренне восторженным устремлениям, так это разве что той наиболее обыденной житейской практики…
Для правильной примерки светлых книжных истин ко всем реалиям века надобно было, как минимум обладать праведно ясным и весьма же практическим умом.
А иначе все те самые наилучшие благие намерения будут вскоре всеми теми лютыми прохиндеями на самую скорую руку полновластно разом превращены в некое, то донельзя слепое орудие воинствующе осатанелого гуманизма.
Ну а весь тот истинно широкий плуг для сеяния грядущей общемировой справедливости был безо всякого промедления именно что фактически так только и призван сходу еще разом стереть со всякого лица земли весь прах минувших дней – дней темных суеверий и средневековых рыцарских воззрений…
Ну а те, кто всесильно управляет всем этим миром, довольно-то быстро, да и вполне ведь трезво сколь сходу разом же осознали все те до чего немалые прибыли от подобного рода утопически бесславных мировоззрений.
А кроме того, им было явственно как есть необходимо чисто, как есть попросту навеки разбить и именно вдребезги все то, что так или иначе уж хоть сколько-то доселе вот оставалось от того самого исключительно как есть стародавнего галантного прошлого.
Ныне в моде само собой сходу так оказались всяческие те еще имперские интриги, грязные помои, отъявленный обман, посулы и все прочие же прелести до чего стерильно степенной нынешней цивилизованности.
Ну, а предсказать даже и наиболее ближайшее будущее тех держав, что придерживались на редкость старомодных принципов, было для кое-кого неимоверно тяжким вот делом…
А вполне уж соответственно сему и не было ничего хоть сколько-то лучшего, нежели чем попросту чисто ведь сходу всецело избавиться от какого-либо их так или иначе дальнейшего присутствия на политической карте всего этого мира.
И это даже не было позицией ненависти, а только щелчком языком, перед тем как снять с доски неудобную и чисто вражескую фигуру.
Людские судьбы вершителей судеб мира не интересовали попросту вот именно, что явно совсем.
Их интересовала одни лишь их чистые и светлые политические приобретения в результате безумно жесткого противоборства разных народов под их до чего и впрямь весьма талантливым и прозорливым руководством.
Они могли сколько угодно всячески препираться и откровенно наплевательски относиться ко всем разумно взвешенным доводам той ни в чем вовсе неправой другой стороны.
Но все это было черно-белым фоном к тому главному, что решалось только лишь силой и никак иначе.
Да и как по-другому это могло еще быть коли абсолютно всякая война и есть тот наиболее веский аргумент в случае возникновения абсолютно любого и вполне всерьез ныне более чем безотрадно же назревшего политического конфликта.
Но ранее она и близко никак не включала в себя тайные и закулисные интриги сторон желающих остаться по возможности ведь полностью в стороне от некоей решающей бойни.
Да вот в самом конце эти государства до чего явно так и собирались, как следует уж разом извлечь из того самого чисто ведь мирового побоища самый максимум выгоды…
И ясно как день, что для кое-кого из европейских правителей именно та суровая сечь отчаянно же стравленных друг с другом России и Германии и было тем самым наиболее великолепным решением вопроса устранения ужасной угрозы их грядущего военного альянса.
Да и вообще, то кое-кому тогда явно показалось чисто же исторически ясным: этим двум государствам было никак отныне попросту уж вовсе не место на новой политической карте мира и вполне этак сытого благоденствия.
Причем это именно на фоне того, что обе армии, как российская, а впрочем, и немецкая, были существенно лучше всех прочих армий Европы, сама мысль об их всецело возможном объедении в некую единую силу разом и доставляла массу беспокойств кое-кому из нисколько не миролюбивых и крайне напыщенно цивилизованных ее правителей.
Да вот, однако, та до чего и впрямь донельзя простая война, объявленная старому рыцарству (Первая мировая) никак в своем конечном итоге не принесла совершенно так никаких более-менее полноценно должных успехов.
Ну а поскольку данная кровавая бойня была затеяна как раз во имя взаимного сокрушения России и Германии, да только имела она один лишь тот весьма частичный и временный успех, то и возникла затем явная потребность в той Второй мировой, что и была призвана начисто загладить довольно-то существенные ошибки Первой.
Однако Вторая мировая война разве что более чем безмерно все их сколь многозначительно разом и преумножила и, кстати, это как раз-таки СТРАНЫ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА И ПРЕДСТАВЛЯЛИ ДЛЯ ЗАПАДА ТУ УГРОЗУ, ЧТО НИКАК НЕ МОГЛА БЫ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ЖЕ СОБОЙ ДАЖЕ И БЕЗМЕРНО ВО ВСЕ СТОРОНЫ РАЗРОСШАЯСЯ ЦАРСКАЯ РОССИЯ.
И то, ведь, само собой до чего только разом попросту ясно и понятно, что это те самые исключительно на редкость слащаво надменные державы бульдожьей деловой хватки и сделали буквально-то все от них вполне так зависящее, дабы Германия и Россия взаимно самоуничтожились во времена той наиболее первой общемировой бойни.
И все это раз уж на тот чей-либо весьма бравый взгляд и впрямь должны были оба эти государства попросту как-никак ныне уж попросту еще своевременно сгинуть с политической карты этого мира (или значительно, ужаться во всех своих грядущих размерах).
Причем вовсе-то не иначе, а тому уж должно было с ними произойти именно что в свете всей этой на наш сегодняшний день до чего всеобъемлюще и впрямь вот совсем непристойной и вполне, как есть столь вязкой же их принадлежности к стезе существования нынче-то донельзя далекого прошлого.
20
Но при этом никак не все люди – жители западных стран действительно вконец очерствели душой, да и на редкость всецело переродились в лютых и самовлюбленных снобов.
Нет, если чего-либо подобное и случилось, то только лишь с теми наиболее важными и солидными представителями самых влиятельных кланов.
А потому и стали они сколь еще невозмутимо полностью безразличными – уж ко всем тем более чем злосчастным судьбам миллионов и миллионов себе подобных (в своих собственных глазах) невероятно огромными сверхчеловеками со всем тем раз и навсегда навеки притупившимся чувством всей той весьма вот многозначительно помимо нас существующей объективной реальности.
Ну а вполне долженствующей первопричиной для их успеха в этаком деле и послужило самое наглядное и сколь ведь до чего крайне неприглядное перерождение средневековых надежд на Господа Бога в нечто отныне вовсе иное по всем его внутренним, а не сугубо внешним житейским атрибутам.
Да и вообще: излишне самонадеянная вера в себя безнадежно разом и порождает всяческие бредовые теории, как правило, весьма и весьма сколь еще «искрометно праведного» преображения всех тех ныне уж явно совсем сколь еще невзрачных реалий века во что-либо, как есть на редкость празднично самое еще наилучшее.
Раз вот теперича всему тому изощренно и необычайно благостному и впрямь-таки было, как есть истинно на деле разом положено во всем чисто уж сходу нынче встать на то самое чисто свое безупречно законное место.
И главное, должно было всему тому произойти как раз именно что в связи со всем тем сколь всецело раскрепощающе духовным, да и самым так восхитительно доподлинейшим переоформлением всех тех от века до чего незыблемо вполне уж одинаково существующих общественных взаимоотношений.
Дабы далее полностью раз и навсегда исчезли даже и сами следы былого рабства, угнетения, да и никак нестерпимо томительной несвободы.
И все эти ослепительно яркие всполохи лихорадочно лютого и чудовищно же радикального мировоззрения, собственно, и несли на самом кончике своего пера совсем неминуемую смерть всему тому никак небезызвестно ярому первозданному злу.
Вот будто бы та до чего еще несусветно же дикая и ничтожная нечисть минувшего и впрямь-то, всему нынешнему поколению как-никак, а чисто вконец на веки вечные более чем безнадежно так разом совсем опостылела.
И были те люди, что безотчетно томились где-то в глубокой тени нынешней серой и на редкость пасторальной обыденности.
И как пламенно трепетало их могучее сердце, когда они все-таки ликующе дождались своего часа, и не единой уж секунды не раздумывая, разом и взвалили на себя донельзя строгую обязанность внести самые кардинальные перемены в жизнь всего ныне существующего общества.
Причем действовали, они сколь лихо и безоглядно более чем сходу всецело отвернувшись от той самой несусветно ныне уж как есть, вполне застарелой житейской практики.
А было все это так, а никак не иначе исключительно лишь поскольку, что чьи-либо думы подчас весьма ласково греет до чего четкое и ясное осознание всего того, что, видите ли, полностью уж, само собой, разумеется, ясно.
А именно, что всего того на всем белом свете разумного и доброго будет уж, как есть разом возможно добиться по одному лишь попросту всесильному повелению наконец-то и впрямь сколь еще радостно прозревшего времени.
Причем созидательных усилий общественного разума для всего того и близко никак вовсе-то явно совсем не потребуется…
Раз до чего непременно окажется для всего того сколь явственно предостаточным только лишь и всего, что чего-либо подобного более чем искренне от всей той чистой души весьма сладострастно попросту сходу так вполне захотеть.
И вся та блаженно лирическая фантазия до сих самых пор уж не может покинуть благие умы тех самых людей, что весьма вот прочувственно видят весь этот мир сквозь пелену тумана радужных грез о чем-либо и близко пока же на редкость явно несбыточном.
21
И все это действительно как раз именно, так и никак не иначе!
Причем даже и при столкновении только-то с одной самой что ни на есть конкретнейшей, колоритной личностью эдакие деятели чересчур необычайно возвышенного добра, прежде всего, посмотрят не на самого человека со всеми его бедами и горестями…
Поскольку вовсе уж нет, раз вот так и глядят они при этом во все глаза исключительно на его сколь изначально благие, исконные качества.
И главное, всего того и вправду до чего элементарного им и близко-то будет нисколько и близко совсем не понять…
А между тем на всякую и любую даже и наиболее благородную натуру как-никак, а может ведь от имени черной тьмы и густого мрака вполне еще оказаться наложен тот самый исключительно же неимоверно тяжкий крест буквально-то испепеляющего душу безмерно трудного социального несуществования…
И как раз вот именно это понять кое-кто даже и приблизительно был уж вовсе-то явно никак абсолютно не в состоянии…
И буквально все, что им может оказаться доступно при каком-либо том или ином совсем нелицеприятном раскладе, так это разве что, то самое до чего необычайно же твердое умение…
А именно речь тут как раз и может идти о сколь явственно весьма еще полноценной возможности сколь еще сходу вполне осознать ту самую донельзя острейшую необходимость вывернуть бы все свои полностью прежние раз и навсегда отжившие свое представления прямиком вот совершенно разом же наизнанку.
