Лукинские хроники

– Да, папочка, конечно, хочется, тут-то не поплаваешь в таком виде, – засмеялась Эланор, – так что жди меня в конце следующего месяца.

Они еще немного поболтали, Эланор обняла отца на прощанье и убежала. Питер остался в номере один. Он прилег на диван, голова гудела.

– Как будто со Стивеном поговорил, – проворчал он себе поднос. – Хитрая стала, нечета матери или Маруси, вся в меня, – усмехнулся он. – Ладно, меня не проведешь. Как же приедет она, жди. И носа теперь на сушу не сунет. Хотя мне какая разница, мне главное Бофу отчитаться, а там трава не расти. Фу, эти Вахины присказки, – Питер поморщился, – чего это я его вспомнил? Что они от него хотели, когда пытали?

Ваха, – произнес вслух зачем-то Питер, – его пытали свои, как и Марусю. Нашли его по Порогам Времени. Что им надо было от него? Может то были не свои, а чужие? Те, кого похитил Боф, но зачем им Ваха? Он же не волк или волк? – Питер задумался. – Если Дей его дочь, и она умеет обращаться в птицу, то возможно… Он всегда звенел на контроле, – вспомнил Питер, – он шутил, что в нем серебряная пуля, потом признался что штифт, но вдруг и вправду это была пуля и он?

Боф пользуется порогами, я же не знаю, он может ведь и в будущее и в прошлое попасть. Такая жестокость присуща землянам, но больше она присуща таршеронцам. Что если он отправил их в прошлое? Но, нет, Стивен там был. Я зачем-то забрел не туда. Это все снотворное, оно дурманит разум. Что если Боф специально ищет отбросы общества на Земле, чтобы добыть волчью кровь? Зачем ему эта кровь? В кого он собрался обратиться? Он говорил, что хочет сделать лукинцев совершенными, хорошо это приемлемо, но зачем именно волчья кровь?

Его размышления прервали, снова зазвонил телефон в номере.

– Господин Иль Марин, – раздалось в трубке, – мне велено отвезти вас к границе, – сообщил помощник Дэна.

– Быстро ж они меня выставили, – подумал про себя Питер, а вслух сказал, – спасибо большое, я собираюсь и скоро выйду.

Собирать Питеру было особо нечего, он оглядел номер и вышел. Его отвезли почти к побережью.

– Дэн даже не изволил попрощаться, – думал по дороге Питер.

По приезду он отчитался Бофу, что Эланор навестит его в следующем месяце. Дома его ждало сообщение от Дэна, он извинялся, что не удалось встретиться, и ссылался на то, что дочь заболела еще сильнее.

– Не переживай милый свидимся еще, – успокоил его Питер в ответном сообщении, – поправляйтесь!

Покончив с делами, Питер опустился в кресло.

– Что ж осталось ждать, как будут развиваться события, – он погрузился в медитацию.

Эланор проследила, чтобы отец покинул океан, написала рапорт и отправилась на очередную вечеринку.

– Да, папуля приезжал ненадолго, соскучился, – беззаботно болтала она с подружками, – ой, он бы не согласился сюда прийти. Он такое не любит. Да хорошо в следующий раз попытаюсь его уговорить, – отвечала она просьбы привести отца в гости.

Глава 6. Предзимье

Зима близилась. Это означало, что Лука погрузится во мрак ночи на месяц и еще полгода будет сырая моросящая погода, пыль ляжет на улицы тяжелым сумрачным покрывалом. Боф сидел в кресле у окна. Вид мелкого моросящего дождя смешанного с пылью наводил тоску.

После такой неудачной попытки Бофа понизили. Вернее, он, как и прежде руководил лабораторией, вся организационная работа была на нем, с той лишь разницей, что из дома он не выходил по причине того, что не мог. Дин сломал ему позвоночник. Боф уже согласовал, что ему вколют мутаген таршеронцев и тогда он сможет самостоятельно передвигаться. Пока шла подготовка к операции, он все время проводил в квартире.

Квартира была предоставлена ему институтом, это было служебное жилье. Боф понимал, что в случае не нужности его быстро выставят за дверь и глазом не моргнут. Иногда, долгими унылыми вечерами ему виделся его безрадостный конец. Вот он бредет по темным, пыльным улицам. Скорее всего, он не успеет даже вкусить безмятежной жизни, таких никому не нужных бродяг сразу ловят и пускают на органы для состоятельных лукинцев.

Рынок органов стал не так давно процветать на Луке. Поговаривали, что и лукарианцы причастны к этому. Из-за пыли легкие жителей города быстро приходили в негодность, в основном подпольные хирурги занимались их пересадкой, ну и всего остального, что потребуется.

За все годы владения жильем Боф не удосужился придать ему мало-мальски приемлемый вид. Сам он большую часть времени проводил на работе в институте, там и ночевал, частенько. Теперь ему было велено находиться дома и не вводить сотрудников в тоску.

Если у Бофа был отпуск, он отправлялся в какое-нибудь шикарное место с дорогими отелями и шлюхами, где очень весело проводил время. Общение с Анной придало ему уверенности, и он считал, что достоин большего, поэтому если какая-нибудь обычная лукинка обращала на него внимание, он был настроен скептически.

– Найду себе красивее, – считал он.

Женщины особо долго за ним не бегали. Даже высокий пост, который он занимал, не был для них каким-то соблазном, потому что все прекрасно понимали, как это мимолетно. Главными управляющими города считалось руководство института и все прекрасно понимали, что Боф им интересен, поскольку, постольку занимается важным проектом, но как только производство новой расы лукинцев поставят на поток, Боф будет им не нужен. Боф и сам прекрасно осознавал это, поэтому он и убедил вышестоящее начальство, что смешать ДНК лукинцев с землянами и таршеронцами будет не достаточно, и надо еще волков для полного комплекта. Так он тянул время.

Чем сложнее задача, тем она желаннее, никому не нужен быстрый результат. Это было ясно всем. Чем дальше и желаннее победа, тем дольше могут находиться у власти теперешняя верхушка и тем им спокойнее продолжать ничего не делать и не делиться этой властью.

Самое обидное, как считал Боф, что те лукинцы, которые вошли в состав руководства были людьми вполне случайными. Они быстро просекли, какие им полагаются привилегии и вцепились в них намертво. Только смерть могла теперь разлучить их.

– Как так получилось? – спросите вы.

Очень легко, после отказа от халявной энергии гаваха и уничтожение Союза созданного тапси, лукинцы были предоставлены сами себе. Голод, холод, морок от видений землян, все это привело к тому, что на свет появилось совершенно амебное поколение молодых лукинцев, которые не были ни к чему готовы. Они просто существовали в рамках дозволенного. Научные разработки и близость к институту, как цитадели развития общества было верхом желания жителей города.

Почему-то считалось, что умные равно счастливые. Как и то, что богатые равно счастливые, что это не так Боф понял сразу, как только въехал в заветное жилье. Он ходил по сумрачным однотипным комнатам и не понимал: зачем ему это? Клоди правильно сделал, что не вернулся на Луку. Он остался на Таршероне. У Бофа был вариант сбежать в Лукариум, как это сделали более состоятельные лукинцы, но с этим была одна проблема: кожа Бофа плохо реагировала на воду, он чесался, и со временем чешуя распадалась, и розовое мясо подвергалось натиску воды и микроэлементов океана. Боф становился дерганным и нервным, водолазные костюмы не помогали, а только усугубляли ситуацию.

Боф не мог жить под водой, это главная причина, по которой он отказался от идеи перебраться в Лукариум. Он пытался убедить Питера пойти против руководства института, но у того были на все свои планы и он не желал открытой конфронтации. Боф понял, что тот скорее хочет плавным и незаметным путем установить свою династию на Луке, чтобы его потомки правили планетой, как например Раксо на Аргоне.

Судя по всему, Питер никуда не спешил. После отъезда Лизы он стал инертным и заторможенным, ничто больше его не интересовало и не привлекало. Он жил отшельником в своем домике и не интересовался ни чем. Боф хотел шантажировать его пытками Маруси, но не учел, что у нее есть еще родной дядя.

– О чем я только думал? – ворчал Боф на себя. – Даже, если бы она не успела бы подать сигнал, Питер сам вызвал бы Лизу и тогда мне уж точно не сдобровать. Это я еще хорошо отделался, что сразу не нарвался на волка. Он мне бы голову откусил, этот был еще гуманный, – раздумывал Боф, сидя недвижимо в кресле.

Сложно жить маленькому человеку. Как повезло Метра, что они забрали его с собой. С другой стороны он глуповат, с него и спрос меньше. Если ты умный тебя будут эксплуатировать, пока ты не сдохнешь. Зачем я так старался добиться всего этого?

Ветер за окном усилился. В щели между рамами задувало, Боф давно замерз, но сил двигаться не было, как и желания. Каждый день он думал о самоубийстве, так ему было плохо и тяжело. Словно огромная бетонная плита придавила и не дает вздохнуть.

Ты вроде бы стараешься, весь день крутишься, переживаешь. Хочешь сделать все правильно, но твои планы слишком грандиозны, и не хватает ресурса, чтобы все это осуществить. Главное, что бежать совершенно некуда и, по сути, руководству все равно получится у тебя или нет, – размышлял про себя Боф. – Им главное, чтобы ты, создавал видимость работы и, чем дольше она будет проводиться, чем дольше ты будешь продолжать мучать ни в чем не повинных гуманоидов, тем для них лучше.

Кто они такие? По сути никто, пустое место. Пройдет время и в учебниках истории напишут: это были суровые, трудные времена и изучающее это студенты будут хвататься за голову от количества дат и событий. Боф окончательно погрузился в воспоминания.

***

– В какое интересное время мы живем! – сказала ему как-то Эланор, как раз, перед тем как сбежать в Лукариум.

– Умная девочка, далеко пойдет, вся в отца, такая же хитрая, – раздумывал Боф.

Он тогда уговаривал ее пойти работать к нему в институт, та порекомендовала сестру и на утро была такова.

– Даже погоню не пустили, – сокрушался Боф, – тогда с мнением Питера еще считались в руководстве.

Боф даже сам себе не мог признаться, настолько это была его тайная мечта: сочетаться с Эланор законным браком и наплодить детишек. Этим бы он обеспечил себе безбедное проживание до конца времен. Он надеялся взять Эланор своим умом и проницательностью, вел с ней долгие бесконечные разговоры о вечном. Девушка на все это вежливо улыбалась, слушала и помалкивала. Боф очень хвалил сестер за то, что они остались с отцом.

– Вы его опора и поддержка, – важно вещал он им.

– Он, что инвалид? – возражала Эланор, Маруся помалкивала. – Он дееспособный мужчина в самом расцвете сил и сам прекрасно может о себе позаботиться и лучше бы не сидел здесь, а летал с друзьями где-нибудь в космосе. Лука не его масштаб. Он тут как великан в стране лилипутов. Ему тут тесно, неинтересно и главное скучно, но он почему-то решил, что его долг заботиться о планете. Словно без него она разрушиться и превратиться в пыль. В космическую пыль, – рассмеялась сама себе девушка.

И вы со своими назиданиями, только морочите нам с сестрой головы, – она строго посмотрела на Бофа. – Правильно говорят, что каждый должен заниматься своим делом и не вмешиваться в дела других. Вы работаете в исследовательском отделе, так и исследуйте себе, чего к нам лезть? Вы, что психолог? Анна вскружила вам голову своим вниманием и заботой. У вас корона на голову не давит?

– Эланор?! – зашипела на нее сестра. – Это не вежливо! Перестань!

– А что он манипулирует нами? – продолжила возмущаться Эланор. – Я тут, что на привязи должна сидеть возле папеньки? Он в свое время нас видел-то не каждый день, даже когда мы уже жили вместе. Все по настроению. Мы прекрасно себя чувствовали на планете Анны в созвездии Стрельца. Помнишь, как нам было весело? Нет, надо было притащить нас на Луку в эту серость и грязь. Родной дом! Все ради того, чтобы папе было хорошо. Все всегда только для него. Мы что ему подстилка под его старость? Он может быть еще лет двадцать, а то и больше проживет, и ты все это время собираешься скакать вокруг него? – Эланор нервно посмотрела на сестру. – И этот еще губу раскатал, ишь, чего придумал! – Эланор вскочила, схватила сестру за руку и они быстро ушли.

***

Больше Боф ее не видал. По скудным сведениям из Лукариума он знал, что та работает на разведку и что в случае чего никто не будет ей препятствовать покинуть планету. Влажные мечты Бофа растаяли, что пыль после выгрузки в океан. То, что не видать ему Эланор его сильно злило и раззадоривало. Маруся своим согласием работать в институте только лишний раз напоминала ему о сестре. Всю свою злость о несбывшейся мечте он вытеснил на ни в чем не повинной девушке.

Где-то в закоулках своего подсознания, Боф надеялся, что Эланор придет отомстить ему за сестру, тут-то они признается в своей беззаветной любви к ней. Умом он понимал, что она только посеется над ним, но все равно страстно желал этого. Даже тогда в тюрьме он был уверен, услышав звуки борьбы за дверью, что это она, уж никак не Дин с дружком.

То, что Эланор видит его насквозь, ничуть не смущало лукинца, он грезил о ней ночами напролет и с жадностью читал все новые отчеты. Сообщение Питера о том, что дочь навестит его через пару месяцев, повергло Бофа в экстаз. Видимо от удара по голове он совсем утратил способность к критическому мышлению.

Боф распорядился все подготовить в институте к опытам. И сам пытался придумать, как вынудить Эланор обратиться в волчицу по доброй воле.

– Сама она, конечно, этого не захочет. Может угроза убийства ни в чем не повинных землян вынудит ее сделать это? Или пытки при ней? – раздумывал он, уставившись в окно.

Дождь шел стеной, потоки воды стекали струями по стеклу. От ветра окно чуть открылось, и комната наполнилась холодным промозглым воздухом.

– Интересно, вот если я сейчас умру неважно от чего, кто будет горевать обо мне? – такая мысль пришла Бофу в голову.

Зазвонил коммутатор, стоящий на столике рядом с Бофом.

– Что не справляются без меня?! – не без злой иронии подумал Боф, не спеша он поднял трубку.

– У аппарата, – спокойно ответил он.

Трубка затрещала истеричным голосом его секретаря:

– Пороги сработали! Ловушка поймала женщину с Земли. Все прошло удачно экземпляр целый, вполне дееспособный. Старовата, конечно, по земным меркам, но нам сойдет. Можно вколоть ей побольше препаратов. Мы выслали за вами служебную машину.

– Выезжаю, – сдержано ответил Боф, – внутри у него все кипело от предвкушения предстоящей работы.

В ловушки давно никто не попадался, то ли по Земле прошел слух, что предметы, без дела, лежащие в заброшенных местах опасны, то ли кто-то специально разыскивал их и уничтожал. Боф было решил, что этот эксперимент придется закрыть к неудовольствию руководителей института, а тут такая удача.

– Я смогу реабилитировать себя перед руководством, – мечтал он, пока сотрудники в серых комбинезонах грузили его в машину.

За ним прислали старенький мобиль. Кресло с ним поставили в грузовой отсек и даже не закрепили. Боф изо всех сил пытался удержаться и не упасть, но водитель гнал, что есть сил и уже спустя минут двадцать дороги Боф лежал на грязном полу, уткнувшись в фекалии подопытных, которых возили в этой скотовозке из тюрьмы для исследований в институт. Боф закрыл глаза и плотно сжал губы, он старался как можно реже вдыхать спертый смрадный воздух фекалий и мочи, к ним примешивалась еще кровь.

– Специально такую машину послали, – думал про себя Боф. – Да, возможно, я иногда был чрезмерно строг с сотрудниками и так они мне мстят. Подумаю об этом позже.

Откуда-то из угла выскочила мерзкая толстая крыса. Она стала обнюхивать его и выбирать место, с какого бы начать грызть его розовое тельце. Крыса наметилась на толстый красный нос Бофа.

– Фу, тебя! – Боф пытался оттолкнуть ее одной рукой, другой пытался закрыть лицо.

Крысу это все только раззадорило, она несколько раз укусила Бофа за рукав. Благо машина подпрыгивала на кочках, крысу периодически подбрасывало в воздух. Наконец машина остановилась. Боф облегченно вздохнул. Двери открылись, но никто не спешил его доставать. Боф услышал, как водитель кричит в след уходящим сотрудникам:

– Эй, вы лентяи, а достать его? Я довез – это ваша работа!

– Наша работа над пробирками сидеть! – огрызнулся один из сотрудников.

– Мы в грузчики не нанималась! – ответил другой. – Сказано было из дома достать. Мы достали.

Сквозь приоткрытые двери Боф увидел, как эти двое скрылись в дверях института.

– Ну, я вам устрою! – подумал он.

Боф было хотел позвать водителя, но тот, поняв в какой ситуации, оказался, был таков. Он бросил машину открытой, а сам убежал в водительскую подсобку. Боф извернулся, схватил одолевшую его крысу за хвост и выбросил ее из машины, та с визгом плюхнулась на луку. Боф дополз до открытой двери и распахнул ее, свежий воздух хлынул на него. Подышав и собравшись с силами, главный руководитель лаборатории вытащил свою коляску из машины, скинул ее на плац рядом с крысой и сам свесился с борта машины.

Упасть на коляску у него не получилось, он промахнулся и шлепнулся на крысу, у той видимо был перелом позвоночника от падения. Она зашипела, и пару раз куснула Бофа за ягодицы. Боф совсем одурел от всего этого, ему было жутко больно, обидно, а главное унизительно. Он прекрасно понимал, что за зеркальными окнами института все сотрудники наблюдают за ним. Из последних сил он собрался и заполз в свое кресло, благо оно было устойчивым.

– Так тебе, мерзкое животное! – Боф со злостью несколько раз проехал по крысе, она жалобно завизжала.

Окончательно добив грызуна, он успокоился, достал платок, утерся им и поехал в свою лабораторию. В коридорах было пусто и тихо. Никто не попался ему на пути. У своего кабинета он помедлил и, толкнув дверь заехал.

– Господин Боф, что с вами случилось? – его секретарь вылупился на него из-за своего стола, как всегда заваленного бумагами.

У Бофа всегда было подозрение, что все эти бумаги только для видимости работы и, чем выше кипы бумаг на столе его помощника, тем больше тот бездельничает.

– Почему вы в таком виде? Вы упали по дороге? – трепетно изображая участие, причитал секретарь.

Он вскочил и бросился к раковине в углу кабинета, по его сотрясающимся плечам Боф догадался, что тот изо всех сил старается не засмеяться. Секретарь схватил первую попавшуюся тряпку, намочил ее и протянул Бофу.

– Вот утритесь, – еле выдавил он из себя, лицо его перекосило от еле сдерживаемого смеха.

– Вы, если я не ошибаюсь, этой тряпкой пыль с обуви вытираете? – строго спросил его Боф.

Секретарь произнес что-то нечленораздельное.

– Я в своем кабинете приведу себя в порядок, – гордо ответил Боф и покатил к себе. – Да и медика ко мне, быстро! Обезболивающее, и против бешенства пусть что-нибудь возьмет! Быстро! – рявкнул Боф.

Только дверь его кабинета закрылась за ним, как из приемной раздался еле сдерживаемый хохот секретаря. Он с трудом справился с собой и набрал медицинский отдел.

– И не спешите там, пусть отмоется хорошенько, – сказал он в заключение, после того как они дружно посмеялись с медиками.

Те решили кинуть жребий: кто пойдет, потому что с одной стороны всем было интересно посмотреть на шефа в таком виде, а с другой стороны было страшно, вдруг тот решит отыграться на первом попавшемся. Жребий выпал молодой аспирантке, та покраснела как рак. Мужчины сжалились над ней и решили тянуть заново. В этот раз женщины не участвовали. Повезло в кавычках младшему фельдшеру. Это был высокий худой парень, его подозревали в краже лекарств, но никто не хотел связываться со службой безопасности и все помалкивали.

Парень был прыщеват, все время дергался, скидывая длинную челку со лба. Дома у него была жена и дочь. На работе всех очень удивлялись, что нашлась какая-то женщина и повелась на этого истеричного наркомана. Толк с него как с работника был ноль, он вечно все путал и забывал. К тому же у него была большая страсть к горячительным напиткам, если он не работал, он пил. Других возможностей для времяпровождения он просто не знал. До этого он работал в городской поликлинике и всем там порядком надоел своей глупостью, поэтому, как только появилась возможность его спровадить, этим тут же воспользовались. Лаборатории понадобился младший медицинский персонал, и сам главный врач поликлиники рекомендовал фельдшера как ценного сотрудника. Что это был за исключительный специалист в лаборатории поняли буквально сразу.

Боф тем времен оглядел свой кабинет. Его не было всего ничего: стол был завален документами, как и диван и оба кресла, стул почему-то валялся на полу. Боф вздохнул и поехал в ванную комнату. Ему как руководителю полагался личный санузел и своя раковина. В ванной был тоже бардак, видно было, что никто не заходил туда с момента его последнего появления в институте. Кругом была пыль от открытого окна, ни туалетной бумаги, ни полотенец, ни мыла ничего не было.

Боф вздохнул еще раз и посмотрел на себя в зеркало, лицо его было все в фекалиях и крови, причем это видимо была и его кровь. Он открыл вентиль, кран задребезжал, из него потекла рыжая жижа. Бофу было уже все равно, главное умыться все равно чем. Он с наслаждением погрузил руки в эту грязную воду, кожу щипало, видимо крыса извернулась и хватанула его еще и за палец в пылу борьбы он этого не заметил.

– Ты не переживай, парень! – наставляли медики фельдшера. – Главное не перепутай, а с другой стороны, чего путать-то все коли в ягодицы. Вот тебе бинты и обеззараживающее. Ему все равно на днях сыворотку от таршеронцев будут колоть. Не парься, что случится, спишем на неудавшийся эксперимент! – фельдшера трясло, он чуть не плакал. – Давай, не дрейфь! Прорвемся, – коллеги похлопали его ободряюще по плечу и вытолкали за дверь.

Фельдшер потоптался перед закрытой дверью, из-за которой раздался дружный смех. Он понуро пошел к кабинету шефа.

– Ну, я вам отомщу! – стучало у него в голове.

Дойдя до кабинета главного, он робко постучался в дверь приемной, та распахнулась.

– Где вы ходите! – закричал на него секретарь. – Он с меня уже три шкуры спустил, скорее заходите! Главное, ругает меня, что нет ни бумаги, ни полотенец, а кто знал, что он сегодня приедет?! Кто это знал, я тебя спрашиваю? – секретарь уставился на фельдшера, тот дрожал, как осиновый лист. – Там, что никого не было по, – секретарь замялся, подбирая слова, – ладно, не дрейф, парень прорвемся, – он ободряюще похлопал фельдшера по спине и затолкал в кабинет Бофа, – он в ванной, – пискнул уже из закрывающейся двери секретарь.

Фельдшер огляделся, в кабинете был бардак, за дверью ванной комнаты раздавались стоны и возня. Парень достал из кармана какую-то розовую таблетку проглотил ее, запил прямо из горла графина старой водой, поморщился и уверенно шагнул в сторону ванной комнаты.

– Может, надо было все-таки мне идти? – неуверенно сказала молодая аспирантка.

– Что ты милая? Пусть этот трутень повкалывает, а то сидит на нашей шее и ворует к тому же. Пусть потрудится, а то, как спирт красть так он ни при чем, а как работать, – начал возражать более опытный сотрудник.

– Я боюсь, как бы он с ним не сдружился, – робко возразила аспирантка.

– Кто Боф и наш фельдшер?! – усмехнулся коллега, он вдруг замолчал, все переглянулись.

Фельдшер вколол Бофу обезболивающие прямо в ногу. Потом дотолкал его до дивана, скинул на пол все бумаги и вколол ему остальную часть лекарств ягодицы. Он обеззаразил места укуса крысы и наклеил пластырь. Принес нормальной воды из раковины в приемной, где-то в шкафу нашел полотенца, умыл и вытер Бофа. Перевязал ему укушенную ладонь и руки. Боф только стонал, но помалкивал, молча снося все, что с ним делал этот прыщавый сотрудник. Когда фельдшер закончил свою работу, он отошел подальше осмотрел Бофа и сказал:

– Готово, шеф! Можно еще рубаху переодеть, у вас есть одежда в шкафу?

Не дожидаясь пока Боф ответит, он полез в шкаф, выбрал на свой вкус и, не церемонясь, стал стаскивать с Бофа грязную рубаху. Спустя, каких-то пол часа, Боф сидел аккуратно одетый, фельдшер даже пригладил его волосы, на лице Бофа остались царапины и синяк от падения, но в целом он выглядел весьма по-боевому.

– Позови-ка мне этого, – Боф указал фельдшеру на дверь приемной.

Тот метнулся, позвал секретаря, а сам остался в кабинете. Секретарь зашел весь при параде застегнутый на все пуговицы с блокнотиком в руках.

– Кто ездил за мной? – строго спросил Боф.

– Надо спросить в службе транспорта, – ответил участливо секретарь, – я не знаю.

– Так спроси! – велел Боф, он указал секретарю на дверь.

– Ты! – Боф посмотрел на фельдшера, – от всех этих лекарств мутит меня, принеси что-нибудь!

– У меня с собой, – с готовностью подскочил фельдшер и протянул Бофу розовую таблетку.

– Что это? – Боф посмотрел на него сумрачно из-под нахмуренных век.

Фельдшера – это ничуть не смутило, он даже взгляд не отвел.

– Так, парни гонят для придания бодрости после бессонной ночи. Я и сам употребляю, – закивал он сам себе.