Лукинские хроники

Надежда Янаева

Лукинские хроники

Предисловие

Эта четвертая книга в цикле Галактические хроники. Она продолжает путешествие друзей в далекой, далекой Галактике Молочные реки. Если вы еще не читали предыдущие три книги, советую с ними ознакомиться, в следующем порядке: Земля №17, Хатс, Галактические хроники.

Лука представляет собой эталон оды популизму, который может возникнуть, как золотой стафилококк, буквально внезапно и на ровном месте. Моя задача предостеречь потомков о том, что не стоит быть беспечными. Уши надо держать востро и главное, мои многоуважаемые земляне: не поднимайте с земли незнакомые предметы! Это может закончиться не очень хорошо, как для вас самих, так и для других существ населяющих разные планеты нашей Галактики.

И главное: все персонажи вымышлены, как и сама история. Связь с реальными прототипами иллюзорна и не соответствует действительности. Автор ни в коем случае не хотела кого-нибудь обидеть или даже задеть. Все история фантазии автора от первого до последнего знака. Если же вам покажется, что где-то вы слышали что-то подобное, то это целиком и полностью ваша проекция на окружающий мир и автор не имеет к этому никакого отношения.

Ссылка на реальных людей в конце книги дана лишь для того, чтобы у читателей сложилось более ясное представление о персонажах, которое не имеют никого отношения к прототипам. Это, конечно, не касается самого Стивена МакМерфи, он уж точно самый настоящий.

Часть первая. Лука

Глава 1. Вступительная

Это придумал Боф, ему не хватило материала для проведения опытов. Так как Пороги все еще находились на Луке, он изобрел портал для перемещения землян на Луку для их дальнейшего исследования. Никакая машина времени или космолет для этого были не нужны, достаточно было иметь предмет, настроенный на смену локации и все.

Он выбрал одно из последних времен развития человечества, двадцатые годы двадцать первого века. Предмет был обычный для того времени: наушник для телефона. Он помещался в безлюдное место, человек проходя, поднимал предмет, с корыстной целью или с целью вернуть владельцу, и переносился по Порогам времени на Луку. Обязательным условием было отсутствие других людей поблизости, чтобы не мешать эксперименту. Для этого достаточно было выбрать очень холодный вечер, где-нибудь в маленьком, богом забытом городе на краю земли.

Сначала Бофом руководила жажда исследования людей, с целью модификации самих лукинцев, но впоследствии он настолько втянулся, что первичная цель эксперимента утратила свою важность.

– Почему снова Земля? – спросите вы.

Так уж сложилось исторически, что Лука является энной версией Земли и их трепет перед этой планетой соперничает в душах лукинцев с желанием превзойти своих прародителей, а также доказать своим создателям параисцам, что они намного лучше и усилия по их созданию, не были затрачены зря.

Исследования полностью захватили Бофа. Он отдалился от коллег. Нитрам был на Баблзе. Питер, несмотря на то, что оставался на планете, утратил интерес к жизни ее обитателей. Он сидел у себя в своем старом доме подальше от жителей планеты и особо ничем не интересовался, кроме жизни своих дочерей.

Как мы помним, Лиза покинула Луку и теперь проживала на Вергесе вместе со своим бравым капитаном. Эланор и Маруся, дочери Питера и Лизы, которые родились на Земле, были, по сути, предоставлены сами себе. Это были уже совсем взрослые барышни, двадцати семи лет отроду. Эланор проживала в Лукариуме. Маруся же не смогла смириться с водной составляющей этого города и со временем вернулась в столицу на суше.

Лука стала совсем другой, не такой, как ее первый раз увидели Ваха и Дезмо. Она блестела всеми огнями, что новогодняя елка на Рождество. Маруся по протекции отца устроилась в научно-исследовательский институт ТЛОУ, где и заведовал Боф.

Институт полностью назывался: научный институт исследования тепло-локационных объектов и установок, сокращено НИИ ТЛОУ и должен был заниматься исследованием разных объектов, которые бы снабжали Луку энергетикой, но вместо этого Боф перепрофилировал часть кафедр на исследование поведения людей и их препарирование с целью изучения. Он с таким азартом принялся за работу, что быстро исчерпал весь запас людей в Земляниуме, остались лишь те, кого Нитрам запретил ему трогать и парочка поврежденных капсул.

Добычей экземпляров занимался, специальный логистический отдел, он специализировался: на поимке и транспортации землян на Луку и непосредственно в институт. При удачном срабатывании выставленной ловушки объект необходимо еще было доставить в НИИ ТЛОУ.

Сначала этим занимались обычные ученые, но после пары курьезных случаев, в штат НИИ ввели специальную службу по доставке, потому что в результате неграмотных действий сотрудников, несколько экземпляров погибли уже на Луке, и нескольким удалось сбежать. Сбежавших так и не поймали, руководство НИИ решило, что они погибли при пересечении ледяной пустоши.

Глава 2. Пыль

Город утопал в пыли. Во времена правления Совета, пыль убирали дворники. Они с самого утра соскребали пыль с тротуаров и придомовой территории. Им выдавали паек в зависимости от метража, сколько было убрано территории.

После революции, как громко называли это незначительное событие ее приспешники, пыль перестали убирать. Она была повсюду: на земле, на тротуаре, на проезжей части, на машинах, на одежде лукинцев, везде. Жители пытались счищать ее сами, но у них не было на это достаточно времени и, в конце концов, они сдались.

Пыль стала считаться чем-то вроде стихийного бедствия, от которого нет спасения. Никто не роптал, все молча сносили неудобства. Лукинцы болели и умирали, но молча, не высказывая своего негодования.

С ситуацией на дорогах правительство кое-как справилось, они придумали посыпать пыль из уборочной машины химикатами, которые были вредны, как для машин, так и для самих жителей. Машины быстрее приходили в негодность, жители болели чаще и умирали быстрее, все это было выгодно власть имущим. Теперь можно было продать больше машин. Заработать больше на продаже лекарств и, в конечном счете, забрать все накопления гуманоида в казну.

Летательные аппараты запретили под угрозой нападения лукарианцев. Да, Лука теперь вела войну с водной столицей Лукариумом и всеми подводными обитателями планеты, но об этом после.

Летать было запрещено, даже на несколько метров над поверхностью планеты нельзя было подниматься. Приходилось ездить по дорогам, которые и до этого были в плачевном состоянии, ну а теперь и подавно. Шины от плохо асфальта быстрее приходили в негодность.

Они производились из материала, который на Земле называют нефть. На Луке он называется: черное сердце. Черное сердце можно было добыть только в океане, из-за войны поставки заморозили и теперь лукинцы вынуждены были довольствовать остатками запасов. Цены на шины выросли значительно, достать их можно было только на черном рынке.

В прямой продаже их уже не осталось. Стратегические запасы шли на нужды правительства, спецслужб и армии. Хотя и им мало чего перепадало. Поэтому транспорт стоял и попросту гнил, покрываясь слоем вязкой пыли.

Лукарианцы душили наземных жителей дождями и туманами. Воздух в столице становился все влажнее и студенее. Пар от океана доносился до города с побережья.

Правительство хотело уморить лукарианцев с помощью мусора, отходов, бомб, ракет и прочего хлама, но океан возвращал все обратно на берег. Все ненужные подручные средства быстро закончились и Лука затихла.

Во времена эксплуатации Земли, пыль тоже появлялась, но не в таких количествах, к тому же ее быстро убирали. Теперь же из-за деградации власти, навести порядок в городе, не представлялось возможным. Центр более-менее был в норме, но только на главных улицах, стоило свернуть во двор, и перед глазами вырисовывалась плачевная картина: горы мусора, крысы, асфальт, покрытый толстым слоем пыли.

В некоторых дворах пыль доставала до щиколотки, в других можно было по колено брести в пыли, машины застревали в ней постоянно. Минус был в том, что так ходить было нельзя, а оставить машину на улице не было возможности. Везде висели запрещающие знаки.

– Не в карман, же ее совать, в самом-то деле?! – разводили руками жители.

Но все молчали. Говорить было небезопасно. Кругом были шпионы и доносчики. Любой мог написать анонимку и вот ты уже не свободный горожанин, а существо в сером бушлате под номером с шестью, а то может уже и семью цифрами и ты бредешь в строю таких же на поденку.

Поденкой называлась работа для заключенных. Иногда она носила очень нудный изматывающий характер, чтобы быстрее сломить лукинца, переработать его и выбросить обратно в социум, уже сломленными ни на что не способным. Такой гуманоид уже не представлял никакой социальной ценности, для этого даже было официальное название: переваренный.

Переваренные системой, влачили жалкое существование, в большей степени они были уже тяжело больны, после вредной работы на шахтах или заводах. Если заключенный проявлял характер и не подчинялся, его доваривали – забирали все блага и регалии, а потом и близкие в испуге отворачивались от него.

– Этот еще недоваренный, – смеялись охранники и запирали пленника в темницу, на одной воде, в железном ящике, тот быстро успокаивался.

Кто смог, бежали в Лукариум, но чтобы там жить, нужны были средства, а не у всех они были в наличии. Правительство в преддверии катастрофы заморозило все счета, и гуманоиды были вынуждены начать все заново, не у всех были силы на это.

Под видом ученых правящие круги обращались к параисцам – изобретателям планеты, с просьбой объяснить природу пыли. Им было сказано, что пыль есть результат работы ума жителей Луки и поскольку все жители находится в мрачном расположении духа, то и пыли стало прирастать с каждым годом все больше.

Руководство пыталось поднять всем настроение вывесками, разной яркой иллюминацией, но это радовало лишь детей, да не особо умных особей, которые верили разноцветным фонарикам и не замечали упадка и деградации всего населения.

Такие личности с охотой шли на службу к правящей элите. Выполняли тщательно все распоряжения, не гнушались написанием доносов на всех подряд. Они строчили все как на заказ, так и по зову сердца.

– Не понравилась девушка в транспорте, не так одета – донос! Пожилой мужчина забылся и сказал, что-то лишнее, за шиворот его и вон из автобуса, поволокли в участок! Там бац, и дело нарисовалось.

Молодчики, скуфы, а также жеманные красавицы стали править миром. Они небрежно смахивали пыль со своих плащей и шли навстречу светлому будущему, которое как им казалось, все непременно настанет, но оно не наставало. Правительство погрязло в дрязгах и разборках, всюду им мерещился заговор. Элита зашла в тупик, все ради чего он жили и работали, разрушалось и плесневело с огромной скоростью. Дорогие сумки из кожи редких животных уже не радовали глаза хозяйки, владелицы подсобки набитой мертвечиной.

– Не знаю, как шкура мертвого существа может сделать кого-то радостным? – спрашивала себя Маруся, разбирая гардероб богачки.

Маруся числилась в институте, а на самом деле была девушкой на побегушках у богатой знатной дамы.

Она часто спрашивала себя, почему не улетела с матерью, как только все началось? У нее была такая возможность, но ей не хотелось бросать отца одного. Они с Эланор решили остаться.

Отец, кстати, сказать, горячо поддерживал правящее правительство, ходил на их мероприятия, жал руки и восторгался. Что с ним случилось, Маруся так и не могла ни понять, ни принять. Эланор не выдержала всего этого и бежала в Лукариум. В сущности, когда все началось, они так и жили: Маруся на суше, Эланор в воде. Маруся считала, что сможет постичь тайну такого преображения планеты, поэтому не спешила покидать сушу.

Питер Иль Марин сильно изменился за очень короткое время. После отъезда жены, он сильно осунулся, постарел. Не понятно, вникал ли он в суть происходящего, но не сопротивлялся всему этому точно. Днями и ночами он просиживал в своем домике на отшибе. Завидев правительственный транспорт, он выходил ему на встречу, всегда элегантно одетый в костюм. Он брал с собой небольшой саквояж, с парой сменного белья, на случай, если мероприятие затянется.

Питер уверенно шагал к транспортнику, прилетевшему за ним. Побыв на официальном приеме, он тут же просил отвезти его домой, под тем предлогом, что в гостях ему плохо спится. Ему шли навстречу, никто его не задерживал. Как только он ступал на луку, транспортник не дожидаясь, когда он отойдет на безопасное расстояние взмывал в воздух. Питера заносила пылью с головы до ног. Домой он возвращался уже в довольно потрепанном виде.

Войдя в дом, он долго сидел в кресле напротив камина – не раздеваясь. Когда пыль на его одежде окончательно засыхала, Питер наконец-то вставал и шел переодеваться, аккуратно ступая чтобы уронить как можно меньше пыли. Чем он занимался от поездки до поездки нам не известно.

Всю пыль, которую удавалось, все-таки собрать скидывали в океан. Ее свозили туда огромными машинами. Под действием воды пыль таяла, и вода от этого становилась мутной и грязной, пока океан полностью не перерабатывал пыль. Вода ненадолго становилась более-менее чистой, но все новые и новые грузовики с пылью спешили к побережью, у воды не было шансов.

До Лукариума эта грязь, конечно, не доходила, растворялась, по дороге убивая все живое. В Лукариуме все было как всегда: светские приемы, рауты, красивые девицы сновали туда-сюда, богатые господа снимали кино, развлекали народ.

Эланор подчас казалось, что они с сестрой живут на разных планетах, настолько отличалась их жизнь. Ее манящая яркая, как картинка и Марусина – словно кто-то открыл заслонку в печной трубе, и выпустил всю сажу на волю, и она от радости заполонила собой все пространство. Светские приемы, сменялись не менее светскими раутами, потом следовало отдохнуть и сплавать куда-нибудь в чистые теплые воды. Потом шла череда рабочих будней и вуаля, снова все по кругу: приемы и рауты.

Глава 3. Трясина

Шел 52021090 полдень по Лукарианскому летоисчислению. Из-за огромного количества пыли окраины столицы заносило пожаром. Лука полыхала, на это мало кто обращал внимание. Горели богатые пригороды, имущество было застраховано и только жители спасались, как могли. Пожарные работали самоотверженно, но ветер, поднявшийся над лукой, был сильнее их стараний. Правительство что-то предпринимало.

Эланор узнала от Маруси, что дела совсем плохи, но помочь ничем не могла. В Лукариуме никто не собирался помогать лукинцам.

– Что случилось на суше – остается на суше! – таков был их новый девиз.

Вообще, собранием старейшин было решено, что какие-либо отношения между сухопутными и водными жителями следует прекратить окончательно и бесповоротно. Связь пока еще работала, но сигнал ухудшался с каждым днем. Теперь для того чтобы услышать сушу, необходимо было задействовать дополнительные источники, которые являлись уже не совсем законными.

Марусе приходилось тяжелее всего. Мысль о том, чтобы уйти из жизни посещала ее каждый день. Вставать по утрам было особенно тяжко. Каждый день был одинаковый. Никакого просвета, никакой надежды. Не имело значения: оставаться дома или идти на работу. Сначала Маруся считала, что дома ей станет лучше и взяла долговременный отпуск, поправить здоровье, но все стало еще хуже. На работе из-за постоянной занятости время летело куда быстрее, дома же не давали покоя соседи. Они почему-то поголовно не работали.

Маруся жила в старом фонде на окраине Луки. Дом был построен еще в эпоху сбора гаваха, наспех и с экономией материала, из-за этого сквозь стены доносились все, что происходило в соседних квартирах. По какой-то злой закономерности, соседи шумели постоянно, но не одновременно. Например, сверху начинались разборки, молодой лукинец недавно обзаведшейся семьей начинал пить. Пили, кстати, все повально.

Пойло продавалась на каждом углу. Бело-красные вывески зазывно мерцали в темноте пыльного города. Они предлагали скидки и разнообразный ассортимент продуктов первой необходимости, на выходе всегда продавался алкоголь. Маленьких лукинцев с детства приучали, что алкоголь это норма жизни. Житель Луки вроде шел за хлебом, но адское пойло сильно манило и не было никакой возможности пройти мимо.

– Подумаешь куплю бутылочку, другую! – думал горожанин.

Правительство делало вид, что заботится о гражданах и ограничило время продажи алкоголя, но ровно с одиннадцати утра оно было снова доступно. Вечернее время в разных районах города было установлено, соразмерно деградации основной части населения.

Примерно с двенадцати часов дня до Маруси доносились пьяные речи соседа сверху, ровно в одиннадцать он шел за бутылкой и к двенадцати уже был готов. Семья: жена и родившийся ребенок немного замедлили его деградацию, но спустя пару лет все началось сначала.

Соседи сбоку не ждали одиннадцати утра, они прятали баклажку с пивом на утро заранее, с вечера. Маруся узнала об этом однажды по воплям. Младший сын хозяйки устав от пьянства матери спрятал эту чертову бутыль с отравой, за что получил пощечину от родительницы. Спустя время он стал употреблять наркотики, видимо ощущая безысходность своей будущей жизни.

Снизу сосед тоже пил. Однажды вечер он заявился к Марусе с жалобой на шум, кто-то, по его мнению, бегал по потолку. У него был синяк под правым глазом, от него пахло перегаром, и пришел он без обуви, в носках. Маруся пояснила, что бегает маленький ребенок этажом выше, по причине плохой шумоизоляции звук проходит сквозь ее квартиру и доходит до него. Сама же она спасается шумоподовлящими наушниками, слушаю радиопередачу из Лукариума, об этом она, конечно, соседу не сказала.

Работая, сосед сверху пил меньше, но как только занятость заканчивалась, он не мог себя сдержать. Он работал в младшем медицинском составе городской поликлинике. Маруся как-то даже угодила на его прием, его громкий голос был слышен из коридора, как позже выяснилось он сильно накосячил при записи ее сведений и участковому фельдшеру пришлось много исправлять за ним. Прием носил символический характер, его необходимо было пройти перед прививкой.

Маруся удивлялась, как вообще он смог женится. Его жена была крупная женщина, после родов она значительно прибавила в весе. Она сидела дома с ребенком. За все два, три года жизни их дочери, Маруся только однажды видела, как отец гулял с ней. Ну как гулял, стоял возле подъезда и болтал со знакомым, ребенок лежал в коляске.

Ребенок бегал от силы минут двадцать в день, больше ее не было слышно, только иногда плач, ни радостных визгов, ни криков не доносилось от соседей. Это пугало. Больше всего в такой ситуации жалко детей, они беззащитны перед пьянством родителей.

Маруся и хотела уехать, но никак не могла. Она устала и принимала одно неверное решение за другим. Сил для рывка у нее не осталось. Она потеряла семью из-за всей этой обстановки и теперь понимала, что опору искать нужно только в себе, но сил для себя уже не оставалось.

Вся тяжесть ситуации была в том, что соседи шумели не одновременно, а по очереди. Например, днем сосед сверху напивался и буянил. На праздники, чтобы он не так сильно пил его жена вызывала своих родителей на подмогу, но это помогало на короткий период времени, потом сдерживающие установки рушились, и он начинал пить по полной. В детстве он видимо занимался музыкой или танцами, возможно, пел в хоре, но учиться пошел в медицинский, может быть его мать настояла, но теперь он стал никчемным фельдшером и очень страдал от этого. Ему бы в ансамбле плясать или петь своим зычным басом, а он ходит в белом халате по однотипным коридорам.

После того, как у соседей с боку сын приходил из школы начинался ор у них. Либо он ругал мать, что она напилась, либо мать орала на него за что-то. Оба хотели веселиться и тусить с друзьями и эти их интересы противоречили друг другу, потому что он не мог приглашать друзей в дом, когда мать пила, а матери его друзья с их криками и воплями были до лампочки.

К вечеру или ночи наступал черед соседа снизу, он включал пластинку и слушал старого барда, разговаривая с другом на повышенных тонах. Запах курева шел из встроенного шкафа и доносился с подъезда. Маруся жила в каком-то эпицентре деградации. Причем соседи выше и ниже этажами были вполне приличными людьми, по какой-то злой случайности Марусе досталась именно эта квартира.

Все кричало ей: уезжай! Уезжай, не оглядываясь! Маруся жалела отца и, хотя встречи с ним не приносили никакого облегчения, она никак не могла решиться оставить его. Словно не зримый канат связал их друг с другом.

Питер не подумал о счастье дочери, он все понимал, что она хоронит себя заживо, оставаясь с ним на суше, но закрывал на это глаза. Он использовал ее, также как в свое время использовал Лизу свою жену. Прикрываясь отцовской любовью, он тянул жизненные силы из Маруси. Она раздражала его своей независимостью и тем, что никак не хотела жить с ним и угождать ему ежедневно в его претензиях.

Маруся понимала, что отец быстро привыкнет ко всему и будет раздражаться только от одного ее голоса и присутствия. По сути, он никогда не любил ее. Любимой дочерью у него была Эланор. Маруся в детстве всегда это понимала и тут волею судьбы ему приходиться доживать свой век с нелюбимым ребенком, на которого он никогда не тратил особо времени. Все свое внимание и ресурсы он уделял Эланор.

Маруся не понимала, как выбраться из всей этой вязкой жизни, в которой она оказалась. Радиопередачи из Лукариума никак не улучшали ситуацию, а только усугубляли ее страдания. На то чтобы проработать свои страхи с хорошим специалистом денег у нее не было. Она словно застряла в трясине и не могла никак выбраться из всего этого и чем сильнее она барахталась, тем сильнее увязала во всем этом.

Питер никак не реагировал на ее малейшее изъявление недовольства жизнью, он пожимал плечами и говорил что-то типа того: «ну тут ничего не поделаешь». Марусю все это жутко раздражало. Казалось он, специально закрывает глаза не ее страдания. Так оно и было, ему было все равно на ее душевное спокойствие. Все о чем он думал, так это о своем удобстве.

– Что ж любимая дочь далеко, будем эксплуатировать эту. В сущности, он занимался этим всю жизнь: Лиза всегда была в полном его распоряжении.

Питер и в правду никогда особо не интересовался дочерью. Ему было интересней проводить время с друзьями, чем вникать в жизнь ребенка, не любимого ребенка. Она была словно функция, предназначена для того-то и того-то. Питер надеялся, что она начнет плодиться и нарожает ему внуков. Он уже представлял, как восседает гордо в кресле, пока они возятся, играют на полу, как командует Марусей и ее мужем. Ведь у него есть все ресурсы для этого. Вместо этого эта дрянная девчонка не идет замуж и сидит как синий чулок дома. Это очень раздражало Питера. К тому же Маруся ничего не хотела слышать плохого про отъезд сестры и не давала Питеру даже слово молвить об этом.

– Дрянь! Какая вредная, мерзкая дрянь! – сокрушался дома Питер, после очередного разговора с дочерью, когда она не стала слушать его нытье.

Маруси надо было бежать как можно раньше, но она все откладывала, и теперь настало время, когда ни сил, ни средств не было для побега. Унылая Лука, вот что ожидало ее на долгие, долгие годы. Ни проблеска радости и успеха – ничего, только морок происходящего.

Эланор устроилась отлично. Она точно уловила время, когда пора было бежать. Поставила отца перед фактом и уплыла в свой красивый город Лукариум. Звонила она отцу регулярно, каждый день вечером, выслушивала его болтовню. Спроси ее, потом о чем он говорил, она уже и не помнила.

Маруся, как-то заикнулась ей, что хотела бы уехать к ней. Эланор быстро убедила эту глупую девчонку, что не стоит ей менять место жительства.

– У тебя же там все есть: квартира, работа, а здесь что? Все надо будет создавать заново. Я считаю тебе лучше остаться.

К радости Эланор Маруся согласилась. Эланор прекрасно знала, что сестра прислушается к ее словам. С детства она пыталась ей манипулировать и, опираясь на поддержку отца у нее это получалось. То начнет уговаривать пойти в выходной день сестру в детский сад, чтобы она не мешалась ей дома, то заберет себе жвачку повкуснее. Сначала это выглядело весьма невинно, но по пришествие лет Маруся поняла, что ее использовали все время.

Разговоры с сестрой она теперь воспринимала как проход по минному полю. Везде опасность, тобой интересуются только с целью использования. Никто не заинтересован в твоем росте, ни отец, ни сестра, ты им только кругом должна: уход, внимание, твое соглашательство и просто нахождение рядом. Им плевать на тебя, на твои возможности и ресурсы, которые ты не использовала.