Охотники на кидал, или Кооператив сыщиков

– Если решишь, поженимся хоть завтра или послезавтра. Утром купим в салоне готовое платье, кольца. Сразу же поедем на Кипр: у отца куплен дом в Ларнаке, сейчас там никого нет, можем жить там сколько угодно.

Ася не отвечала. Она, конечно, ждала такого момента в своей жизни, но думала, что все будет как-то иначе.

– Замуж идти – дело серьезное, как приличная девушка я должна подумать, – наконец выдавила она.

– Ладно, подумай! – неожиданно спокойно согласился Валера. Он вообще-то опасался немедленого и категоричного отказа. Наклонился к Асе через стол. Поцеловал в губы. Ася на поцелуй не ответила, но и не отстранилась.

Какое-то мгновение она даже колебалась остаться или нет. Остановило то, что вот-вот могли прийти месячные, она уже чувствовала тянущую почти боль внизу живота. Получилось бы неудобно для такого события.

В Лисий Нос Ася решила уже не ехать, и Валера отвез ее домой. И двор, и дом показались Асе вдруг ужасно, невыносимо грязными, с признаками тлена и грядущей разрухи. Поддатый сосед в майке курил на лестнице, сплевывал на пол. Дома сразу нарвалась на маленький скандал: родители, оказывается, два часа уехали за город – тоже в Лисий Нос, а сестренка Катя намеревалась устроить вечеринку, и уже прибыл ее противный прыщавый бойфренд Серж. Оставаться в квартире было, понятное дело, невозможно. Ася сказала Кате, что поехала в гости к подруге, сама же отправилась на Васильевский к Ванечке. Вошла в пахнущий сыростью подъезд, где всегда хотелось задержать дыхание и проскочить его побыстрее. Открыл ей по пояс голый радостный Ванечка с синяком под глазом. От него попахивало пивом и соленой рыбой. На этот раз и Ванечкина квартира показалась Асе крохотной, грязной и убогой – буквально нечем было дышать. Понятное дело, никакой гардеробной тут не было и в помине, да и быть не могло. Сели на кухне перекусить. Мяукнула из-под стола Кира, крайне волнованная и возмущенная тем, что без нее что-то едят, задела по ноге хвостом. Ася взяла ее к себе на колени. Кира громко замурлыкала.

– Чего случилось-то? – с некоторой тревогой и напряжением спросил Ванечка. Ася вполне могла выдать что-нибудь неожиданное и в широком диапазоне, типа: от «сегодня мы расстаемся навсегда» до «у нас будет ребенок», или еще что-нибудь подобное. Однако ничего такого Ася не сказала.

– Давай спать. Я себя сегодня плохо чувствую. Ну, сам понимаешь…

Легла в трусиках и ванечкиной футболке. Ванечка ситуацию понял, приставать не стал, легко обнял. Сам сразу же и уснул – словно погрузился в медленно текущую реку.

Посреди ночи он проснулся оттого что затекла рука, и увидел, что Ася не спит, лежит с открытыми глазами.

– Ты чего? – испугался Ванечка.

– Ничего, спи давай! – Ася повернулась на бок и закрыла глаза, будто бы заснула. Губы ее, однако, дрожали, слезинка выкатилась из угла глаза. Ванечка не знал, что и подумать.

Встали поздно. Горячей воды уже неделю как не было. Нагрели большую кастрюлю. Ванечка пошел в ванную мыть голову.

– Тебе полить? – всунулась Ася.

– Бу-бу-бу, – пробулькал Ванечка из своего тазика.

Ася, конечно, специально для смеха налила ему на спину, – он тут же покрылся мурашками – еще и натекло в трусы. Поливать Ванечке отчего-то доставило Асе большое удовольствие.

Потом сходили в кафе, поболтались по городу. Говорили мало. Что-то еще происходило в тот день, чего Ася просто не запомнила.

Потом Ванечка снова куда-то исчез почти на неделю. Между тем пришли, а потом закончились месячные. Все это время одна дурацкая мысль грызла Асю: если они с Прохоровым разбегутся, там, в чудесной квартире на Крестовском острове, неизбежно появится другая женщина, и ее вещи заполнят гардеробную; она будет пить чай на балконе с видом на реку, это будет ее кухня и ее ванная и в детской будет колыбелька с ее ребенком. И для ее машины будет место на подземной стоянке. И это было обидно и жалко терять. Ася понимала, что так думать нехорошо, неправильно, но ничего поделать с собой не могла. А Ванечка все не звонил.

Потом она позвонила Валере, сказала твердо:

– Ты, кажется, предлагал мне замуж? Я согласна!

Валера тут же примчался с огромным букетом роз – штук, наверно, в пятьдесят, или даже больше. Сам весь сиял. Поехали к нему на Крестовский. Ася, наконец, надела кольцо. Отметили помолвку пока что вдвоем. Выпили вина, и так получилось, что переспали. Матери Ася так и сказала, позвонив ей уже в одиннадцать вечера:

– Я останусь у Валеры.

Та даже не нашлась, что и сказать, только промычала что-то невнятное. Потом Ася выключила телефон. Легли, начали целоваться, потом Валера закинул на нее свою холодную волосатую ногу. Обратного пути не было: Рубикон был перейден. Мелькнула мысль: «Что я делаю!» Оба кончили почти одновременно.

Потом Валера лежал рядом потный, довольный, почесывался, спросил вдруг:

– Фамилию будешь менять?

– Еще не решила.

Утром поехала домой. Сразу появилось много дел.

А Ванечка вернулся на следующий день только в девять вечера, принял душ, выпил чаю.

Потом ему стало скучно, и в десять часов он не удержался, позвонил Асе:

– Как дела?

– Мне некогда с тобой разговаривать! – скороговоркой сказала Ася и отключилась.

Ванечка обиделся, сказал себе, что больше звонить ей сегодня не будет.

Однако через полчаса Ася позвонила сама:

– Я была в ванной. Ну, что у тебя нового?

– А ты чего сейчас делаешь?

– Лежу в кровати, смотрю телевизор. У меня тут есть ко-о-шечка, пушистая-препушистая… Зю-зю-зю-зю… Чего звонил-то?

– Просто так… Соскучился.

– А куда сам пропал?

– Работал. Посылали в область. Далеко. Связи не было.

– И чего там делали?

– Да ничего интересного. Все одно и то же. Когда увидимся?

– А я с родителями завтра уезжаю, – после некоторой паузы ответила Ася.

– Куда это? – перепугался Ванечка.

Снова возникла пауза.

– В Турцию, – соврала Ася.

– Когда вернешься?

Еще пауза.

– Через две недели.

– Ага…

– Тебя проводить?

– Не надо.

– Ага…

Еще немного поговорили ни о чем. Потом Ванечка бросил телефон, лег, заложив руки за голову и уставившись в потолок. Что-то было не так. Ванечка расстроился, ему хотелось спать рядом с Асей, он загрустил, но тут же и уснул, обняв подушку. Запах Асиных волос на ней пусть совсем чуть-чуть, но все еще оставался.

У Аси после той ночи на Крестовском появилось внутри и никак не проходило какое-то странное ощущение и только три недели, уже на Кипре, она поняла, что беременна.

Три дня спустя после Асиного отъезда уже довольно поздно сыщики возвращались к стоянке машины мимо какого-то кафе. Глянувший туда случайно через стекло витрины Кот буквально остолбенел: его дражайшая и обожаемая Валентина сидела там за столиком для двоих и, улыбаясь, разговаривала с каким-то молодым человеком. Они пили красное вино, чокались бокалами, что-то говорили друг другу. Валентина то и дело хохотала, закидывая голову назад, сверкая белыми зубами. Она выглядела очень счастливой.

– Ты чего? – удивился Ванечка, сразу не увидевший эту парочку. Потом, наконец, и он рассмотрел. – Ну и что? – только и нашелся сказать. Парень ему был не знаком.

– Это тот самый. Вадик Косарев, кобель ебучий! – словно откашлялся Кот.

И тут Ванечка, наконец, понял, о ком он.

– Может, случайно?

– С кем угодно, но только не с ним! Она же должна это понимать! – затрясся Кот. Он уже словно бредил в лихорадке.

– И что будешь делать?

Сам Ванечка совершенно не представлял, что можно сделать в такой ситуации. Разве что ворваться, поскандалить, побить посуду и самого Вадика Косарева. Или же просто уйти и уже потом разбираться дома.

Кот вдруг заметался:

– Сделаем так: будто бы ты случайно тут оказался, подойдешь к ней и поздороваешься. Она ведь точно знает, что ты мне об этом расскажешь. Просмотрим на ее реакцию. Мне-то она говорила, что сегодня поедет ночевать к родителям.

Ванечка так и поступил: взял в баре стакан сока, проходя мимо столика, сказал «Привет, Валентина!» Между тем он с интересом рассмотрел Вадика Косарева, у которого она, как утверждал Кот, когда-то отсасывала. Вадик выглядел очень даже неплохо – уж ничуть не хуже Кота – можно даже сказать, гораздо лучше. Валентина была возбуждена, лихорадочно весела, раскраснелась. Тщательный макияж, маникюр, прическа, платье, туфли на высоких шпильках – все говорило, что встреча эта вовсе не случайна, и девушка к ней долго готовилась.

Валентина что-то оживленно говорившая, узнав Ванечку, мгновенно вспыхнула лицом – буквально запунцовела и замолчала. Потом что-то хотела сказать, но не нашлась. Веселье ее тут же погасло, словно в костер плеснули ведро воды.

– Ладно, не буду вам мешать, – пробормотал Ванечка, чувствовавший себя очень неудобно. – Пока!

Он вышел из кафе, подошел к Коту, который непрерывно затягиваясь сигаретой и выдувая дым, метался из стороны в сторону, как тигр в клетке. Кот тут же кинулся к Ванечке:

– Ну что?

– Да ничего. Как ты сказал, так я и сделал. Просто поздоровался.

– А она?

И тут на Ванечкином мобильнике раздался телефонный вызов. Ванечка посмотрел на дисплей: там обозначилось имя вызывавшего абонента: «ВалентК». Он показал эту надпись напряженно ждущему Коту.

– Отвечать?

– Давай! – побледнел Кот. – Только включи громкую связь.

Ванечка нажал кнопку. Раздался искаженный динамиком Валентинин голос:

– Ванечка? Слушай, пока не говори Андрею, что видел меня. Пожалуйста! Ладно? Я сама ему завтра все расскажу.

Кот побелел, что-то зашептал, начал жестикулировать, чуть не задел прохожего.

– На, сами разбирайтесь! – рассердившийся Ванечка сунул трубку ему в лицо.

Кот, брызгая слюной, заорал туда:

– Я тут! Только не говори: «Это не то, что ты думаешь»!

Тут Кот застыл, опустил голову, как-то сдулся, ссутулился, потом протянул трубку Ванечке.

– Чего? – не понял Ванечка.

– Сразу отключилась. Все.

– Пойдешь туда?

– Нет, – Кот замотал головой: – Поехали отсюда!

Долго молчал в машине, потом проскрипел, не глядя на Ванечку:

– Побудешь у меня дома, когда она будет вещи забирать? Там целая куча ее барахла скопилась. Пусть, нахер, завтра же все забирает! А ее тигра ебаного выкину нахуй в окно!

Речь тут шла о большой мягкой игрушке, которую Валентина любила подкладывать себе под голову, когда они на диване смотрели кино.

Ванечка не согласился:

– Сами разбирайтесь: заберет и захлопнет дверь, или положит ключи в почтовый ящик, чтобы вам не встречаться. А то она думает, что это я ее сдал!

– А если бы ты ее один встретил, ты бы мне об этом рассказал?

– Конечно же, нет! – ответил, почти не раздумывая, Ванечка.

– Я так и думал! – без обиды отреагировал Кот. – Сука ты, а не матрос! Интересно, что бы она мне соврала? Эх, надо было бы так и сделать: послушать, что бы она мне соврала завтра. Как думаешь, прочему она опять ушла к нему?

– Я-то откуда знаю!

– Ты прав. Этого никогда не узнаешь и не поймешь. Женская душа – потемки! А я ведь чувствовал в последнее время, что что-то не так.

– Что чувствовал? – заинтересовался Ванечка. Ася тоже как-то перед отъездом странно темнила, вела себя странно.

– Мелочи. Типа последнее время начала говорить, что болит голова, устала, сегодня не хочу, на прогулке перестала брать меня за руку, а если я брал, то давала с неохотой.

Кот что-то еще хотел сказать, но вдруг застыл с открытым ртом, уставившись в пустоту. Сзади засигналили: светофор давно переключился на «зеленый». Кот пришел в себя и включил передачу. Ванечка с некоторой опаской промямлил:

– Знаешь, что в таких делах помогает? Приехать домой и наебениться в сраку!

Кот на это ничего не ответил. Всю остальную дорогу ехали молча.

Когда приехали на Пять Углов, было уже начало первого ночи. Кот, ссутулясь, пошел в темную арку своего двора, а Ванечка пересел за руль и поехал к себе. За Котом он приехал на следующий день в одиннадцать утра. Дверь в квартиру была не заперта.

На диване, развалясь, сидел мрачный, отекший Кот. От него за три метра разило перегаром. Ванька потянул носом, посоветовал:

– Жвачку хоть возьми-ка, на, зажуй, а то тебя Петрович с говном съест!

– Я простуженный, лечился! – шмыгнув носом, сказал Кот. Волосы у него торчали во все стороны, глаза были красные. Поднялся он со стоном.

– Все болит, нахер…

Его шатало.

В тот день ездили по делам в Отрадное. На этот раз за рулем был Ванечка. Дорога была разбита, к тому же из-за аварии попали в пробку.

Кот всю дорогу нудел:

– Ссать хочу – щас лопну!

– Опять? Что ты такой ссыкун? – рассердился Ванечка. – Ссы в бутылку или в ботинок.

– Хули ж – все почки отбиты!

Однако все же остановился на обочине в месте потемнее.

Кот бодро побежал в кусты: через секунду оттуда раздался блаженный вздох облегчения.

Кот долго, вздыхая, журчал на обочине. Вернулся очень довольный, вжикнул молнией, застегивая ширинку:

– Знаешь анекдот? Один индеец спросил, что такое кайф. Тогда его напоили пивом, а член завязали. Потом развязали. Он пустил струю, закрыл глаза и сказал: "Ка-а-йф!" Помнится, в Питере было лазерное шоу какого-то японца, то ли Хрена Накамуры, то ли Хуя Хироваты, естественно, с массовой торговлей пивом, так после этого граждане зассали весь центр Питера. Про Марсово поле уже не говорю, но все ближайшие незапертые подъезды, и за то, чтобы там, в подъезде, поссать, предприимчивые дельцы брали с людей деньги. Парень, который живет там, рассказывал, что утром мочи в их подъезде было по щиколотку. Кстати, одного знакомого парня менты замели за то, что он отливал в парке под дерево. А куда было деваться: сортиров-то нету или все платные. Он им: за что я буду платить такие деньги – за ссач? А они ему вменили статью «загрязнение земли токсичными отходами». Из-за тебя, говорят, в Питере деревья сохнут. Короче, реально штрафанули. Дай-ка порулить! Все, я в норме…

– Сиди уж! От тебя фонит, как от пивзавода!

У Кота всегда много чего не работало в его «семере», хотя и чинил он ее постоянно: щетки двигались только в одном быстром режиме да и то зависали, иногда гасла панель приборов, потом после встряски вдруг включалась сама по себе, со стоп-сигналами вообще была вечная болезнь – периодически пропадал контакт, барахлил датчик уровня топлива. Но машина ездила. Впрочем, после отрадненских ям от нее что-то отвалилось, страшно заскребло, и Кот отогнал ее в ремонт. Несколько дней пришлось обходиться без машины. В будни ездили на служебной, а на выходные пришлось пользоваться общественным транспортом. Впрочем, Ванечке было не привыкать.

Впереди были два выходных дня. В городе оставаться было невыносимо. Кот без особого энтузиазма предложил:

– Поехали к моим на дачу, отоспимся, сходим в баню, пожарим шашлыков, напьемся!

Приехали туда уже последней электричкой – почти что в полпервого ночи. Только что опустилась роса. Было сыро и зябко. Они поднялись по тропинке на горку и зашагали узкими темными улочками уснувшего дачного поселка. Кое-где еще горели в окнах огни, доносилась музыка, оживленные голоса, далеко слышнее во влажном воздухе. Тянулись разнообразные заборы.

Из одного дома с освещенной верандой вышла, пошатываясь, какая-то пьяная тетка, прямо у крыльца встала в безобразную раскоряку и начала шумно мочиться, вздыхая, как корова. Под конец еще и перданула – буквально выдала целую руладу. Треск прошел по всем участкам, словно звук фейерверка. Ванечка с Котом свистнули ей, заулюлюкали. Впрочем, тетку это не очень-то и смутило. Она показала им огромную белую задницу, похлопала по ней, натянула штаны и пошла в дом.

– Такую вот жену хочешь, Ваня? – спросил Кот, складываясь от смеха. – Чтобы вот так же громко пердела?

Потом вышли на старую железную дорогу, густо заросшую черемухой и служившую местным Бродвеем: тут и гуляли, и выпивали, и назначали свидания. Спотыкаясь на шпалах, прошли еще немного и напрямик сквозь кусты продрались к одному из домов, где горело окно. Там уже их ждали. Залаяла рыжая собака Яна, завиляла хвостом. Сонная Ольга, сестра Кота, поставила им еду на стол и ушла спать. Еще с полчаса сыщики сидели за расшатанным столом на веранде друг напротив друга, ужинали, пили чай и болтали о пустяках. Ванечка, как водится, сидя в кресле-качалке, заснул. Кот не стал его будить, накрыл каким-то покрывалом и пошел спать к себе наверх, а Ванечка так в кресле и проспал до утра.

Проснулся он от маленького скандала: вдруг завыли дети.

– Слышь, ты, а ну-ка не бей его! – прикрикнула Ольга на ребенка.

– А чего он дразнится «Яшечка-говняшечка»?

Ванечка открыл глаза и потянулся. Дощатый потолок, дрожащая паутинка на лампочке. Жужжала муха. В пыльном оконном стекле дробились солнечные лучи. Вскоре заскрипели ступени, спустился заспанный Кот.

После завтрака отправились прогуляться в лес, посмотреть, есть ли грибы, взяли с собой рыжую собаку Яну.

По дороге Кот показал усадьбу, в которой жил пожарный инспектор: высокий забор, большой каменный дом, баня, сараи, беседки, гараж, бассейн.

– Говорят, он на Апрахе работает: там царит такой бардак, только приходи и собирай бабки. У пожарных свои правила: товар должен храниться на десять сантиметров выше уровня пола, и еще там какая-то специальная проводка должна быть, датчики, оповещатели, кнопки – то есть полный пиздец, поэтому все платят. А там складов, знаешь, сколько. Он в прошлом году Италии с женой был, так рассказывал: я бы всю Италию запретил – у них всюду нарушения!

– Круто! – позавидовал пожарнику Ванечка.

– Я тебе говорил: хорошая работа! – сказал Кот. – Попробуй туда сунуться: может, тебя туда возьмут как ветерана?

– Фиг там! Я в прошлом году там был. Туда берут только своих, детей пристраивают, – сокрушенно мотнул головой Ванечка. – Там, как и всюду, тоже свои кланы. Один парниша показывал нагрудный знак своего деда «Отличный пожарник» аж от 1945 года.

– Сейчас еще покажу дачку тетки из налоговой. Не хуже этой. Наверно тоже на эти хлебные места не попасть. Говорят, на проверках алкогольной продукции запросто можно озолотиться. А главное, ни хрена делать не надо!

– Без диплома туда не возьмут.

– А самая лучшая работа – депутат Думы. Ни хера делать не надо. Показывали по телеку заседание: зал пустой, один специальный человек ходит по рядам и за всех голосует – кнопки нажимает. Потом получаешь пенсию – до конца жизни работать уже не надо. Понятно, чтобы попасть в эти партийные списки надо капитально кому-то замаксать. А из обычных работ, я думаю, самые хлебные места это таможня, пожарники, налоговая и потребнадзор, то бишь санэпидстанция. Я считаю, для экономии запретили бы все сразу оптом специальным указом, закрыли всю страну да и успокоились на этом. Вот когда ехали мы через границу, так я вот что подумал: идеально бы на пограничном шлагбауме наклеить такую мятую бумажку – не исключено, что уже кто-то ею ранее жопу подтер – с нехорошими пятнами и надписью кривыми буквами: «Россия закрыта за неисполнение пожарных и всех других правил с этой пятницы и навсегда. И пошли вы все нахуй!». То есть все инвесторы, хуевесторы и прочие. И нет проблем! Думаю, вышла бы большая экономия.

Ванечка тут же еще вспомнил:

– Говорят, еще экологи сейчас тоже хорошо имеют. Одни деятели забыли за что-то там заплатить – за какую-то херню, а те им штраф двести тысяч тут же и навесили. Что хошь, то и делай! Хоть закрывайся. Сейчас думают, как взятку дать.

– Нет, все-таки лучше всего – таможня!

К обеду вернулись на дачу.

На обратной дороге им повстречался сосед Юра, стриженый ежиком седой усатый мужик лет пятидесяти, рассказал про постоянные грабежи машин в лесу. Поедут люди в лес за грибами, а им машину всю вычистят, пока они ходят. Они взламывают багажники, и вытаскивают все, что под руку попадется. Ну и из салона, что видят. Мелкое ворье. Чмошники. Какие-то местные.

Суть его предложения была такова, что хорошо бы грабителей машин поймать на машину-ловушку и «навялять им хороших пиздюлей».

– Я свою машину не дам! – всполошился Кот. – Она итак постоянно в ремонте!

– Мою берите! – настаивал Юра. – Поймаешь, я отдам тебе набор немецкого инструмента.

– Другой вопрос!

– Давай смонтируем в багажнике устройство выброс краски в лицо! – снова начал Юра.

– Еще не хватало пачкаться, – отмахнулся Кот.

– Тогда просто так лови – из засады, тебе и доказывать ничего не надо: главное убедиться, что это они.

Кот согласился:

– Можно поставить камеру за заднее стекло. У меня здесь есть одна. Если вскроют багажник, тут им и конец.

Ванечке было все равно.

Оправились на следующий день утром.

– Пиздить-то их будем? – спросил, широко – до треска в челюстях – зевнув, Кот. От раннего подъема его познабливало.

– Конечно, пошли!

Сначала ехали по бетонке, потом повернули на лесную дорогу. Устроили элементарную засаду, и грабители попались. Они подъехали на старых «жигулях», осмотрелись, подошли к Юриной машине.

Работали взрослый мужчина и подросток, и еще тетка, вероятно жена мужика, стояла на стреме. Сработали они быстро: отверткой вскрыли багажник, достали канистру, инструмент, собрались уже уезжать. Тут Кот вылез из кустов:

– Граждане воры!

– Тебе чего, парень?

– Ни фига себе «чего»! Это ж моя машина!

Подросток убежал в лес. Старший грабитель попытался уехать, Кот, сев в машину, дал газу, поставил машину поперек. Подбежавший Ванечка вышиб резиновой дубинкой боковое стекло. Мужик оторопел.

– Вы что, парни, охуели? – сказал он, щурясь, и отряхивая крошки стекла у себя с плеча и колен.

– А ты что, гад, из машин воруешь?

– Ни хрена я не брал! – вполне натурально возмутился мужик. Если бы не видеозапись, этому можно было поверить.

– Ага, и багажничек, может, откроешь?

Мужик тут явно напрягся.

В машине заверещала еще и тетка:

– Отпустите нас немедленно!

– Ты женщину будешь бить? – спросил Ванечка, поворачиваясь к Коту.

– Да это не женщина – это страшный монстр с пиздой! Конечно же, буду! – возбудился Кот, делая страшные глаза.

У мужика со страху перекосило лицо.

Тетка попыталась себя ввести в состояние истерики, но у нее почему-то никак не получалось. Тогда она закрыла лицо руками и завыла.

– Ладно, бес попутал, извините, – опустил голову мужик.

– Так-то лучше! – сказал Кот. – Давай сюда паспорт или права. – Чё, не понял? – он ткнул водилу кулаком в скулу. – Быстро сделал!

Получив права, Кот передал их Ванечке, сказал громко, чтобы слышали:

– Запиши его данные! Отдадим Димону, пусть он сам с ним разбирается. Еще раз поймаем – тут же и закопаем! И суку твою воровскую тоже, и сынка! Думай, у кого пиздишь!

Ванечка переложил украденные вещи обратно.

Вернулись как раз к обеду. Пообедав, отправились на электричку. Она опаздывала, заморосило.

От дождя укрылись под навесом на платформе у разгромленного кассового павильона. Этот павильон представлял собой унылое зрелище. Он уже давно не работал по назначению, постоянно подвергался нападению вандалов: весь был исписан надписями и матюгами, расписание подожжено, дверь выломана полностью, там, естественно, навалено дерьма, битого бутылочного стекла. Тут же сидела печальная черная кошечка, внешне очень похожая на Киру.

Наконец, подошел поезд. Народу в вагоне было мало. На скамейке напротив дремал какой-то небритый тип в засаленной шляпе. Он сидел с печальным и серым лицом алкоголика, напоминающем печальную маску древнегреческого театра. Передних зубов у него не было, и нос упирался в нижнюю губу. Его страшно было о чем-нибудь спросить. Даже с закрытым ртом от него чудовищно несло водочным перегаром. Под глазами набухли здоровенные мешки, которые хотелось проколоть и выпустить из них жидкость. Видеть такую унылую рожу было невыносимо. Хотелось достать бутылку и немедленно налить ему. Или хотя бы просто поболтать у него перед лицом, чтобы какое-то оживить чувства. Кот так и сделал: показал бутылку пива. И сработало! Оставили ему на донышке – допить.

В Сосновой Поляне похмельный тип вышел.

Вместо него напротив села женщина с сыном лет шестнадцати, который что-то ей впаривал и постоянно ныл, вроде как что-то выпрашивал. Кот, у которого руки чесались дать мальчишке в лоб, прошептал Ванечке на ухо:

– Видал? Когда маленький ребенок ноет – это еще ладно, но когда шестнадцатилетний парнище, уже и с усами, держится за свою мамашу и нудит, так и думаешь: въебать бы ему по роже! В армию бы его, нахуй! И каждый день давать пиздюлей. Глядишь, человеком стал бы! Тьфу!

На следующие выходные, когда снова приехали на дачу уже на своей «семере», и все повторилось. Всю дорогу Кот весь буквально трясся:

– Звонили: у бати вчера в лесу взломали машину, сперли канистру, инструмент, приемник выломали. Он весь в трансе. Сердечный приступ. Еще не хватало – только нога срослась. Это уже какие-то другие. Я думаю, еще разок попробовать словить, получиться или нет – без гарантии, два раза обычно не везет. Да ладно, хоть грибов пособираем, черники поедим. Хорошо бы поймать и этих взломщиков и как минимум отпиздить.