На задворках чужого разума

– А что делать мне? Я просто в растерянности, – воскликнула жена.

– Во-первых, не подавать виду, что тебе о нем что-то такое известно. Я бы посоветовал продолжать к нему ходить. Если он действительно избрал тебя в качестве своеобразной жертвы, то может что-то заподозрить, когда перестанешь к нему ходить.

– Слишком дорого выйдет, – хмыкнула жена. Стас понимающе ей кивнул и предложил иной путь:

– Тогда сообщи ему, что тебе необходимо надолго уехать. По рабочим делам, к примеру. И веди себя так, как будто тебе реально нужна его помощь: спрашивай, будет ли он на связи, если что, сможет ли ответить тебе на вопросы. В общем, делай вид, что тебя крайне угнетает ситуация, по которой придется временно прервать визиты.

– Хорошо, я поняла, – согласилась жена. И добавила:

– А специалиста мне придется искать другого.

– Это пожалуйста, но главное не пересекайся пока с этим мутным типом. И еще. У тебя сохранились какие-то рецепты на те медикаменты, что он выписывал?

– Да, – оживилась жена и затараторила:

– Я после крайней встречи как раз начала его подозревать. И стала искать, от чего на самом деле эти таблетки. Узнала – ну и, само собой, не стала покупать. А новый бланк-то он мне уже выдал на встрече.

– Это отлично, рецепты будут доказательством неверно назначенного лечения. В остальном у меня есть пара идей. Если все получится, то нужно будет пойти на довольно рискованный шаг, – заметил Стас. Я немного напрягся и спросил:

– Что ты имеешь в виду? Рискованный для кого?

– Для всего дела, – уклончиво ответил приятель.

– Ну-ка не темни, – попросил я. И Стас сдался:

– Думаю, придется ловить на живца. Признание выбивать.

Люся

Я была опустошена. Мои детские мечты оказались хрупкими, как фарфоровая кукла, и в итоге разбились. Все, чего я хотела, воплотилось в жизнь с массой «но». Однако и этого я в итоге лишилась. Безумие поглотило всю мою семью.

Мать с отцом я давно за близких людей и не считала. Я исправно звонила им по праздникам, поздравляла и дежурно справлялась о здоровье. Они так же дежурно отвечали, и на этом наши беседы заканчивались. Им никогда не был интересен мой муж и моя дочь.

Меня это не сильно огорчало. Жизнь в целом была не так уж и плоха. И порой я даже радовалась, что все ж успела запрыгнуть в уходящий поезд: и муж есть, пусть немного вялый и рассеянный, но все-таки мужчина в доме! Есть ребенок, да, не самый смышленый и красивый, ну да и пусть. Есть крыша над головой. Не нужно больше работать. А что еще надо.

Сначала ушел муж. После его гибели пришлось вернуться на работу и тащить на себе дочь. А теперь вот и дочери нет, ничего больше нет, я совсем одна. Похоронила я ее буквально недавно – девяти дней еще не прошло. После смерти дочери стало совсем пусто. Я бродила по улицам в свободное от работы время (а такого у меня теперь появилось очень много), тупо смотря перед собой. Не понимая, что мне делать теперь, для чего я в принципе жила и живу, куда себя деть.

В одну из таких прогулок, когда я уже была возле своего подъезда и стала копаться в сумке в поисках ключа, ко мне подошел молодой человек самого обычного вида – в джинсах и кожаной куртке. Он окликнул меня:

– Людмила Матвеевна! Можно вас на пару слов?

– А вы кто? – бесстрастно спросила я. В общем-то мне было все равно, но парень вытащил удостоверение и представился. Надо же. Полиция. Я спросила:

– Какие ко мне могут быть вопросы?

– Понимаю, вам может быть тяжело, но это по поводу вашей дочери – серьезно начал парень.

– Так после этого ко мне уже приходили, – вяло ответила я, – дело открывать не стали, самоубийство ведь.

– Да, верно. Но ваша дочь была подопечной фонда, который оказывает помощь психологического характера, и мы сейчас проверяем его деятельность. В рамках расследования хотели бы задать пару вопросов о ее лечении – ну, сами понимаете, чтобы понять, есть ли в этом вина фонда.

– Они ни при чем, – возразила я и добавила:

– У меня претензий нет. Дочь была больна, как, по-видимому, когда-то ее отец. Сложное заболевание.

– Мы ни в чем никого и не обвиняем, – успокаивающе ответил мой собеседник, – Но проверить данные должны.

– Ну что ж, – вздохнула я, – пойдемте со мной в дом, не здесь же говорить.

– Пойдемте, – согласился полицейский. Мы вместе поднялись, я провела его на кухню. Предложила чаю, но собеседник вежливо отказался. А вот я себе налила. Села за стол напротив полицейского и равнодушно вперилась в него взглядом. Молодой человек стал задавать вопросы – как часто дочь посещала фонд, кто ее лечил. Были ли у меня или у нее какие-то проблемы с сотрудниками фонда, с ее лечащим врачом. Мои ответы он старательно записывал, а под конец беседы спросил:

– Не остались ли у вас рецепты на препараты, которые назначали вашей дочери?

– Есть один, – кивнула я, – не успела в последний раз ей купить.

– Могу ли я его забрать? – спросил полицейский. Он называл свое имя, но я пропустила мимо ушей. Антон что ли? Переспрашивать неудобно как-то. Вслух я сказала:

– Забирайте, мне без надобности, а ей уже тем более, – и пошла искать бумажку. После передала ее в руки собеседнику. Он кивнул и поблагодарил меня. Встал, собираясь уходить. На прощание сказал:

– Я был бы признателен, если бы вы пока никому не говорили о нашей встрече. Скорее всего, проблем нет, но до конца проверки лучше информацию о нашем разговоре не афишировать. Я вам сообщу, когда мы закончим.

– Без проблем, – ответила я. Да с кем мне это обсуждать. Больше не с кем и незачем.

Надежда

Стас снова сидел на нашей кухне. Он привлек некоторых хороших знакомых из числа полицейских, чтобы навести кое-какие справки. И они даже неплохо продвинулись, но полученная информация заставляла похолодеть.

– Что я могу сказать, – вещал Стас, – поговорил тут оперативник, мой хороший знакомый, с матерью одной из пациенток. Имя которой совпадает с записью в дневничке. С тем, которое рядом с твоим там стоит. Нам повезло вообще узнать такую инфу – врач наш наблюдал ее через благотворительный фонд, в котором есть не в меру болтливые сотрудники. Не спрашивай, как, но мы получили контакты матери этой девушки. Поговорили с ней. Рецептик попросили на медикаменты.

– Ну и что? – в нетерпении воскликнула я. Мне было сложно даже усидеть на месте, нервное возбуждение было слишком велико.

– Мать какая-то странная у нее. Даже точного диагноза дочери назвать не может, но судя по рассказанному, у девушки была шизофрения. Так вот. Наш добрый доктор и ей выписал медикаменты, действие которых прямо противоположно действию тех лекарств, которые ей по идее показаны. Мы опросили нескольких психиатров, и они нам рассказали, что те таблетки, которые принимала несчастная, при шизофрении не только не помогут, но могут даже ухудшить ее состояние – они действуют возбуждающе, бредовые мысли не блокируют, да вообще никак бы в ее случае не помогли.

– Получается, он все же специально, – протянула я. Хоть с этой мыслью я прожила уже продолжительное время, она никак не хотела укладываться у меня в голове. Как же так. Именитый врач, эксперт множества ток-шоу. Светило отечественной психиатрии, гость стольких международных конференций! Невероятно!

– Похоже на то. Но и это еще не все.

– Да выкладывай уже все, – обреченно вздохнула я. Сидящий рядом муж ободряюще приобнял меня за плечи и подлил чаю.

– По ряду имен мы ничего не нарыли, предполагаю, это пациенты его частной практики. Но есть два имени, за которые мы зацепились. Первое – подружка его юности, еще из города, где он родился. Покончила с собой в последний год обучения в школе. Второе – старенькая бабушка. Которая отписала ему свою квартиру в Москве. Тоже покончила с собой. Если бы не твой рассказ и все эти звоночки, я подумал бы, что бред. Но эти зацепки не дают мне покоя. Если все так, как мы думаем, то мы столкнулись просто с монстром каким-то, – подвел итог Стас, – первую жертву он довел до суицида еще подростком, получается. Потом намеренно пошел учиться на психиатра и стал хладнокровно доводить пациентов.

– Невероятно. Что же теперь? – спросила я.

– Тебе надо написать заявление, но этого мало, – с сожалением констатировал Стас, – у нас есть только догадки и косвенные подтверждения этих догадок. А нужно знать наверняка.

– Ну и как мы этого добьемся? – протянула я, – едва ли он вот так просто во всем сознается.

– Едва ли. Придется колоть. Возможно, даже несколько нарушая закон, – тяжко вздохнул Стас. И начал выкладывать нам свою идею.

Врач-психопат

Вроде бы все улеглось. По удачному стечению обстоятельств пациентка, которая тоже должна была стать жертвой, надолго уехала в командировку. Мы договорились, что при малейших трудностях она будет мне писать, а если будет острая необходимость, я смогу провести с ней сессию в онлайн-формате.

Несколько раз она связывалась со мной в мессенджерах и задавала некоторые вопросы. Я отменил ей прием назначенных ранее лекарств, при этом наплел абсолютную ахинею, но она ведь не профессионал, ее мое объяснение устроило. Я же выдал такую версию: улучшения у нее не наблюдалось, поэтому схему лечения нужно изменить. Но до назначения новых препаратов необходимо, чтобы прошло некоторое время, дабы не возникло всяких нежелательных эффектов.

Я давно уяснил, что во вранье главное – быть уверенным. Уверенность в словах заставляет в них верить и других, и когда ты добился от собеседника готовности принять за истину все твои слова, дальше можно говорить что угодно. Абсолютную чушь, ерунду – этого никто и не заметит. Главное – изредка сыпать логичными, на первый взгляд, аргументами. В общем-то, истина не новая и давно известная, но глупые люди ею не пользуются.

Я перестал опасаться. Снова почувствовал себя свободно и вольготно. Что ж, через год попробую найти новых испытуемых для своего эксперимента. Заново попробую довести до финала сразу двоих человек. И сделаю так, чтобы у обоих день исхода совпадал. Это будет сложно, но тем и интересней. Я уверен, что справлюсь.

Кстати, любопытно. Про себя я всегда называл это экспериментами, но ни разу ни один человек еще не смог устоять – все выбранные жертвы ломались и становились послушными марионетками в моих руках. С каждым разом я все больше убеждался в своей исключительности и понимал, что нет в этом мире мне равного. Остальные люди глупы и пусты, так что мне их не жалко. В какой-то мере я санитар – помогаю вселенной побыстрее избавиться от самых слабых особей.

Иногда я задумывался, есть ли подобные мне на этой планете. Вероятно, что если и есть – нас очень мало. Тех, кто с самого начала понял всю суть. По крайней мере, за всю свою жизнь я не встречал ни одного похожего на меня индивида. Порой мне казалось, что новый знакомый не так уж и глуп. Но стоило углубиться в собеседника, как я разочаровывался и понимал: нет, это снова просто еще одна овца из стада.

Впрочем, у меня не было потребности искать родственную душу. В жизни я больше всего всегда ценил комфорт и деньги, которые позволяют его иметь. Я жил в свое удовольствие каждую минуту всех прожитых лет – уверен, никто из глупых людей с их животными инстинктами и страхами не мог бы от чистого сердца признаться в том же.

Я же продолжал свою насыщенную удовольствиями жизнь. Судите сами: я мог вкусно есть ежедневно, а иногда, если возникало такое желание – и выпить. И не популярный, но отвратительный на вкус ром, который продается в любом супермаркете, и особенно любим среди только что выпустившихся из школы юнцов. И не акционную водку по желтому ценнику. А то, что я захочу.

Для отпуска я мог выбрать любую локацию. Вообще любую. Мой доход это позволял. И потому я уже успел побывать в невероятном количестве мест – их список впечатляет. Это и все те милые и дорогие моей душе маленькие европейские страны, и шумные города США – впрочем, и в тихих южных штатах, где жизнь течет размеренно и неспешно, я тоже был. Это и разнообразные морские курорты – начиная от изъезженной уже всеми россиянами Турцией, заканчивая элитными отелями на Мальдивах и Бали.

Но что отличало мой отдых всегда, куда бы я ни отправился – это неизменный комфорт. Палатки, отвратительные грязные туристические рюкзаки, горы, лес, отсутствие туалета и насекомые – это не для меня. Важной частью моего отдыха всегда был какой-нибудь отель высокого класса с безукоризненным сервисом, чистым бельем и превосходным питанием.

Я очень люблю после пляжа или прогулок по местным достопримечательностям зайти в номер, набрать ванну с ароматной пеной или маслами и лечь в нее. Многие люди предпочитают в такие моменты почитать книжку или выпить бокал вина, но я просто закрываю глаза, лежа в приятно пахнущей воде и расслабляюсь. Так я могу провести где-то час. Ну а после освежающей процедуры так приятно лечь на безукоризненно чистые и выглаженные отельные простыни, заказать в номер изысканный ужин и продолжать свой отдых в абсолютном комфорте. Немногие могут позволить себе подобную роскошь.

Также мне не приходилось экономить и на одежде с обувью. Любые желаемые бренды, фасоны, модели – в любых количествах. Ведь все свои деньги я тратил лишь на себя. Единолично. Полностью. Мне не надо было потакать капризам глупой жены или раскошеливаться на гнусных детей. Я жил для себя, один. Я жил в кайф.

Так чего ради портить себе ежедневные удовольствия мнимыми тревогами. Риск, что кто-то меня заподозрит, свелся к нулю. И в данном случае почему бы не отпраздновать это со своим самым любимым человеком – собой?

По дороге домой я зашел за продуктами и купил себе к ужину свежайшего лосося, которого планировал запечь в духовке с розмарином. И никакого лимона – ненавижу, когда прекрасный вкус красной рыбы портят каким-то дурацким кислым лимонным соком. На гарнир я приготовлю себе салат, а чтобы ужин получился по-настоящему приятным, к нему я захватил бутылочку белого сухого.

В подъезде я уже подошел было к лифту, но вспомнил, что должны были прийти счета за коммуналку. Я вернулся к почтовым ящикам и открыл свою ячейку. Внутри действительно лежала платежка, множество рекламных объявлений, а также конверт. Я поднес его поближе к свету. На плотной белой бумаге было написаны мои фамилия, имя и отчество, а рядом слово «конфиденциально». Интересно. Но таинственное письмо пока что подождет.

Я сгреб почту и последовал к своей квартире. Дома, не торопясь, разделся, принял душ и разобрал покупки. Подготовил рыбу к запеканию и положил в духовку. Нарезал ингредиенты для салата, откупорил вино и наполнил бокал. Вытащил все необходимое для сервировки стола – белоснежную, как в большинстве любимых мною хороших ресторанах, тарелку. Вилку, нож, тканевую салфетку – как я упоминал, мне очень важна визуальная составляющая моей жизни, так что всякие там бумажные салфетки, как в каком-нибудь фастфуде, я с презрением отвергал, на моем столе им было не место. В ожидании главного блюда, решил ознакомиться с письмом. С удобством расположившись в кресле и пригубив вино, приступил к делу.

Я аккуратно канцелярским ножом вскрыл конверт и достал бумагу. Внутри был листок всего с несколькими строчками. Я прочитал их и обомлел. Перевел взгляд на начало послания и снова его перечитал. Впервые в жизни меня затрясло от нервов. Бокал выпал из рук. А я продолжал пялиться на гадкие строчки. Это возмутительно, этого быть не может! Невероятно, невозможно!

Я моргнул раз, второй. Бросил письмо на стол и побежал в ванную. Умылся. Вытер лицо. Вернулся на кухню и сел за стол. Вновь поднял листок, но ничего не изменилось. На меня безжалостно смотрели те же строки.

«Твой блокнот у меня. Я все знаю. Скоро тебе придет конец».

Глава 3. Кто кого

Максим

Мы готовились к разоблачению этого психопата. Идея была простой на словах, но сама ее схема выглядела довольно шаткой. Выходило, что нужно расшатать нервы человека, у которого они, кажется, как железные канаты. Его нужно было довести до такого состояния, что при триггере, которым выступит моя жена, у него должно сорвать тормоза, чтобы он признался.

В чем суть: после долгих консультаций с разного рода профессионалами было решено пощекотать нервишки нашему Доктору Зло (именно так между собой мы начали именовать этого сумасшедшего). Ему будут приходить анонимки – без явных угроз или шантажа, просто сообщения о том, что некто знает о его грязных делишках. Письма будут доставлять в разной форме, но регулярно и нудно. А когда психа доведут до нужной кондиции пространными намеками, к нему должна будет прийти моя жена. С микрофонами и диктофоном под одеждой. И она продемонстрирует ему злополучный ежедневник и должна будет вынудить признаться во всем.

В этом плане много «но». Беспокоят они всех, и есть риск, что все пойдет не так, как предполагается. Во-первых, может быть, он настолько бесчувственный и жестокий, что не теряет контроль над собой никогда. И плевать ему будет на все эти анонимки. В таком случае, стоит Наде прийти к нему, она себя выдаст. Псих в итоге не признается, но моя жена будет в опасности и станет очень уязвимой. А ведь у нее и так проблемы, хотя теперь она нашла нормального психотерапевта, к которому сейчас ходит – и даже есть первые результаты. Но все может пойти псу под хвост.

Есть и другое «но». Предположим, он испугается. И при виде доказательства своих прегрешений дойдет до ручки. Тогда и тут моя жена – снова в опасности! Кто знает, что придет ему в голову в момент сильной тревоги и возбуждения? Конечно, рядом в этот момент будут оперативники, а я буду неподалеку – насколько мне разрешат. Но успеют ли спецы подбежать, спасти ее, если, скажем, этому ненормальному придет в голову схватить нож и воткнуть его в Надю?

Как ни крути – моя жена будет в опасности. Да и сама идея с анонимками ходит по грани закона. И мне все это очень не нравится, меня это напрягает. Хотя сама Надя согласилась выступить в роли такой своеобразной приманки. И меня восхищает ее мужество. Недавно я совсем с новой стороны узнал человека, с которым живу рядом уже продолжительное время. И для меня многое встало на свои места.

Я не могу ее потерять. Этого не будет.

Врач-психопат

Я никогда не думал, что кто-то может начать манипулировать мною так же, как я раньше манипулировал своими жертвами. Кто-то узнал мой секрет. И что пугало меня больше всего, этот некто ничего не требовал. Он не просил денег, не угрожал. Пока. Он просто сообщал мне, что не я один теперь являюсь хранителем своих тайн.

После первой анонимки я судорожно пытался придумать, как мне выследить негодяя, который смеет играть со мной. Но подлец оказался мастером. Порой его идеи меня даже восхищали. И тем пугали еще сильнее. Но бывало, что незнакомец меня очень злил.

Когда на следующий день после первой анонимки, все еще шокированный, я пришел на работу, на двери кабинета меня ждал приклеенный конверт. Подписанный все тем же аккуратным, словно бы слова выводил школьник, почерком. Я схватил послание, резво открыл дверь и впрыгнул внутрь помещения. Разорвал конверт и прочитал содержимое. Всего одна строчка. «Все тайное становится явным». Я закипел. Нет, это уже похоже на плохой детектив. Что за пафос, что за штампы?

Я вышел из кабинета и закрыл дверь на ключ. Решительно направился в комнатку охранника. Для своей частной практики я арендую помещение в одном из бизнес-центров. Здесь же повсюду камеры наблюдения. Вот мы тебя и вычислим, загадочный незнакомец. Поборов перед комнатой охраны свой гнев, навесив на лицо приветливую улыбку, я зашел внутрь и поздоровался с сидящим внутри мужчиной. Рассказал ему практически правдивую историю: мол, пришло письмо с дурацким розыгрышем, хочу узнать, не причастен ли к нему кто-то из моих пациентов, ведь они могут и не шутить – мало ли что придет на ум психически нестабильному человеку.

Однако меня ждал удар. Охранник удрученно ответил, что ему очень жаль и он рад бы мне помочь, но не сможет. По странному стечению обстоятельств, именно накануне поздно вечером система фиксации поломалась. И пока что специалисты разбирались, в чем причина и что с этим делать. Мне не понравилось такое совпадение, точнее, я был уверен, что это вовсе не совпадение. Но как? Кто же этот таинственный враг и каковы пределы его возможностей?

С той поры я потерял покой. Анонимки сыпались отовсюду. Я получал неприятные, словно насмехающиеся надо мной послания в мессенджерах. Все они были отправлены с разных и не знакомых мне номеров. Конечно же, установить их отправителя, обратившись к законным представителям власти, я не мог. Ведь как я объясню – а что же известно таинственному мистеру Х? Я не смогу этого объяснить.

Письма продолжали приходить и вместе с почтой. Без каких-либо обратных данных. Я сделал вывод, что неизвестный сам приходил в мой подъезд и бросал их в ящик – потому что конверты явно не были отправлены почтой. Либо он сам, либо их приносил курьер. Пару раз я даже устраивал внеплановые выходные, чтобы отследить нужного мне человека. Я созванивался с пациентами и переносил их приемы, сославшись на болезнь. Я был в каком-то мрачном предвкушении поимки этого дурака, который решил поиграть в манипулятора. Но он, похоже, сам следил за мной. Ни разу в те дни, когда я оставался дома, никто не появлялся возле моего почтового ящика. Я пробовал выходить, словно бы иду на работу, а возвращаться внезапно, в непривычное для меня время. Тщетно.

У меня уже почти развилась паранойя. Ведь если он не следит за мной постоянно, почему мои уловки не имеют успеха? Получается, все-таки следит? Невероятно!

Окончательно меня добил такой случай. В один из воскресных вечеров я сидел дома. Из-за всей этой ситуации я пребывал в изрядном раздражении и не мог уже, как прежде, полноценно растворяться в привычных для меня удовольствиях. Из-за повышенного уровня возбужденности я слегка подпалил ужин и недовольно ковырял вилкой и ножом пересушившийся стейк. Как раз в тот момент, когда я пытался разделаться с испорченной пищей, раздался звонок в дверь. Я встал с дивана, энергично прошел в прихожую, посмотрел в глазок и спросил:

– Кто?

– Курьер, доставка цветов для вас.

– Ошибка, я ничего не заказывал, – процедил я сквозь зубы, не открывая дверь. Но тут доставщик назвал мои адрес и ФИО. Я приоткрыл створку. Курьер широко улыбнулся и сказал:

– Да вы не бойтесь, все уже оплачено. Сюрприз кто-то вам сделал, наверное.

– И с каких это пор мужчинам дарят цветы? – недовольно осведомился я.

– Еще как дарят, – уверенно заявил парень, – знаете, сколько всяких композиций специально для мужчин составляют? Не только из цветов. У нас девушка даже из пива и воблы как-то заказала букет для мужа, на день рождения ему такой презент преподнесла!

– Хорошо, – раздраженно ответил я и добавил, – лишние подробности меня не интересуют. Но имейте в виду, если надо что-то подписывать, я не буду этого делать.

– Да нет, в принципе мы обычно подписи не требуем, – с ноткой сомнения протянул курьер. Я решил оборвать этот глупый диалог, вырвал из его рук композицию из довольно причудливых цветов и захлопнул дверь. Вернулся в комнату и стал рассматривать нежданный подарок.

Дурные предчувствия у меня появились еще во время звонка. Я не ждал гостей – я никогда никого не ждал, так что я понимал, что это отнюдь не совпадение в череде последних событий. И вот теперь я рассматривал маленькую аккуратную коробку, в которой гнездились незнакомые мне цветы цвета баклажан. На самой упаковке виднелся логотип магазина, откуда был сделан заказ. Его название мне ни о чем не сказало. Впрочем, я и цветы очень редко кому дарил в своей жизни, такое было в основном в школе: по наущению моей старомодной матушки я таскал веники учителям на праздники. Это сейчас дети могут взбунтоваться и отказаться одаривать никчемных педагогов. Я такого права, будучи учеником, не имел. Впрочем, пару раз уже в университете я по собственной инициативе дарил букеты кое-кому из преподавателей – из чисто практических соображений. Им такое почему-то крайне нравилось, вызывало благосклонность к студенту, к тому же такому блестящему. Но впрочем, что сейчас об этом вспоминать.

Из глубины бокса торчала открытка. Я достал ее и раскрыл. Меня затрясло от гнева, едва я прочитал ядовитые строки. «Нужно быть трусом, чтобы вынуждать людей покончить с собой. Даже у маньяков-убийц храбрости куда больше. Ты не находишь? Подумай».

Этого я вытерпеть уже не мог. Какая-то мелкая пакость смеет называть меня трусом! А сам шантажист при этом строчит анонимки! С меня хватит. Я решительно вытащил из кармана домашней толстовки смартфон и вбил в поиске название магазина, откуда доставили мерзкий подарок. Увидел номер для связи и набрал его. Мне тут же ответил менеджер. Я с ходу назвал свой адрес и потребовал контакты того, кто сделал заказ, приправляя свой спич угрозами и криками:

– Вы вообще проверяете, что и кому отправляете? Это возмутительно! Мне пришло письмо с угрозами в вашем букете!