banner banner banner
Дела семейные
Дела семейные
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Дела семейные

скачать книгу бесплатно

– Мне тоже, тетя! – подхватил Джехангир.

Джал вызвался заняться взрослой выпивкой и принялся смешивать скотч и содовую для Йезада, Наримана и себя. Роксана попросила налить ей отвергнутого малинового шербета, и Куми сразу просияла.

– Мученица, – шепнул Йезад жене, легко коснувшись губами мочки ее уха.

Нариман заметил и тихонько улыбнулся. Он радовался счастью дочери, ее отношениям с Йезадом. Он часто видел, как они обмениваются едва приметными, невидимыми миру сигналами нежности.

Но ее выбор напитка Нариман опротестовал.

– Шербет? В день моего рождения? Нет уж, выпей чего-нибудь покрепче.

– Не нужно, папа, спиртное сразу ударяет мне в голову, а потом меня ноги не держат.

– Чиф прав, Рокси, – поддержал тестя Йезад. – Сегодня особый день.

Мурад и Джехангир тоже подали голоса:

– Да, мама, сегодня такой день!

Детям случалось видеть маму чуть-чуть навеселе не чаще одного, ну двух раз в год, но им это очень нравилось, потому что тогда с маминого лица исчезало выражение вечной озабоченности.

Роксана со вздохом, будто берясь за трудное дело, согласилась выпить рому с фантой.

– Только, Джал, капельку рома и побольше фанты.

Она откинулась в кресле, предвкушая праздничное удовольствие.

Мурад, дожидаясь своей фанты, от нечего делать подошел к горке, которая занимала почетное место в гостиной. Джехангир немедленно потянулся за братом. Горка всегда притягивала детей, как магнит, а от строжайшего наказа тети и дяди ничего там не трогать ее притягательная сила только возрастала.

Роксана с нарастающим беспокойством поглядывала на сыновей. Нариман повел рукой, будто желая успокоить дочь.

– Папа, ты себе не представляешь, на что способен Мурад. Такой чават растет, такой хитрюга! А младший ему подражает, когда они вместе. В одиночестве Джехангир может часами сидеть с книжкой или складывать головоломки.

Она легонько подтолкнула локтем мужа, чтобы тот следил за мальчиками.

– Боже сохрани, чтоб они что-то напортили в святилище.

«Святилище» было их тайным словечком для обозначения уймы безделушек, игрушек и стеклянных поделок, которыми была заполнена горка, благоговейно почитаемая Джалом и Куми. Среди чтимых святынь был клоун, который шевелил ушами, когда ему нажимали на живот, пушистая белая собачка с качающейся головой, крохотные модельки старинных автомобилей и работавший от батарейки Элвис Пресли, который беззвучно перебирал струны своей гитары. В былые времена Элвис пел «Деревянное сердце», но, как любил рассказывать гостям Джал, что-то в механизме сломалось в тот самый августовский день, когда умер Король.

Когда приобреталась новая безделушка, ее с гордостью демонстрировали гостям, потом торжественно помещали за стекло. Как говорил Йезад, единственное, чего недоставало в ритуале, это курения благовоний, возложения цветов и пения молитвенных гимнов. Он отмахивался от объяснений Наримана, что причина тут в болезни отца Джала и Куми и в их тяжелом детстве. На свете много обездоленных детей, возражал Йезад, но не все, выросши, фанатично играют в игрушки.

Помимо игрушек на полках стояли серебряные кубки – школьные призы Джала и Куми. К кубкам прикреплены карточки с указанием, за что получены призы: Джал Палонджи Контрактор, третья премия, бег на трех ногах, 1954; Куми Палонджи Контрактор, вторая премия, бег с лимоном на ложке, 1956, и так далее. Они хранили не все призы: только полученные на тех соревнованиях, на которых присутствовал и подбадривал детей отец.

И две пары наручных часов, теперь уже слишком маленьких для их запястий, и два вечных пера – подарки отца к навджоте сына и дочери. А было это почти сорок лет назад. По совету семейного жреца, дастурджи, с церемонией навджоте заспешили, когда стало ясно, что Палонджи осталось недолго. Дети не успели выучить все необходимые молитвы, но дастурджи заверил семью, что не станет обращать внимания на недочеты: лучше отцу присутствовать на церемонии, даже если посвящаемые помнят не все слова, дабы он спокойно умер, зная, что дети должным образом вошли в зороастрийскую общину.

Мураду надоело смотреть через стекло, и он решил открыть дверцу горки. Роксана тихонько подтолкнула Йезада, и тот предупредил сына, чтобы он ничего не трогал.

– Стекло пыльное, за ним ничего не видно.

Мурад окинул взглядом полки. Его не заинтересовали вазы, серебряные трофеи, пластмассовая гондола с гондольером, фирменный махараджа «Эр-Индии» на носу реактивного самолета, миниатюрная Эйфелева башня. Любопытство у него вызвали две ухмыляющиеся обезьянки в самом центре выставки.

У одной был барабан с палочками, другая держала в лапах бутылку с надписью «выпивка». У обеих сзади торчало по ключику. Мурад повернулся спиной к гостиной, чтобы не видно было, что он делает, и стал заводить барабанщика. Сообщник Джехангир прикрывал брата.

Но предательская пружина выдала братьев. Куми знала ее звук, как мать – дыхание своего дитяти. Забыв про напитки, она бросилась к бесценной своей горке.

– Как не стыдно, Мурад, как не стыдно! – Она притворялась спокойной, но срывающийся голос выдавал ее чувства. – Я тебе тысячу раз говорила, не трогай горку!

– Немедленно поставь вещь на место, – сказала Роксана.

– Я же ничего не ломаю, – возразил Мурад, продолжая крутить ключик.

– Ты слышал, что сказала мама! – прикрикнул на сына Йезад.

– Дай обезьянку дяде Джалу, негодный мальчишка, – вышла из себя Куми. – Пусть он заведет ее.

– Я хочу сам!

Йезад поднялся на ноги. Мурад понял, что пора сдаваться. Но не успел – Куми влепила ему оплеуху.

Испугавшись, как бы Йезад не врезал и Мураду, и Куми, Роксана вскочила с дивана, оттолкнула сына в кресло, придержала руку мужа и резко бросила Куми, что если надо наказать ребенка, то можно пожаловаться родителям! Благо они рядом!

– Я еще жаловаться должна? Вы тут расселись и спокойно смотрите, как он хулиганит! Если бы вы выполняли родительский долг, мне не пришлось бы на него руку поднимать!

– Шутишь?! – вспылил Йезад. – Если ребенок взял игрушку в руки, так это называется хулиганить?

– Давай, защищай его! Вот так дети и сбиваются с пути!

– Ты пойми, Мурад, дикра, – Джал морщился, прижимая палец к уху, – тут очень деликатный механизм.

Лишний поворот ключа – и пружина может сломаться. Тогда мой барабанщик будет молчать, как замолчал мой Элвис.

Он завел игрушку и поставил ее на стол. Лапки обезьянки заходили вверх-вниз, палочки легонько постукивали по барабану.

– Замечательно, правда? Я и вторую тебе заведу.

Вторая обезьянка подносила бутылку ко рту, опускала ее, подносила и опускала…

– Потрясающая парочка, я тебе скажу! На нее можно смотреть без конца.

Дети не проявляли ни малейшего интереса. Им-то хотелось самостоятельно завести обезьянок, самим привести их в движение, а так…

– Неблагодарные дети, – проворчала Куми, – даже не смотрят…

– Хватит, Куми, – сказал Нариман. – Забудем.

Но кровь Куми уже кипела от обиды. Ничего она не забудет, заявила Куми, это он умеет так решать проблемы. Поэтому не стоит удивляться, что он и свою жизнь исковеркал, и другим не дал жить. Не стоит удивляться, что он бесстыдно крутил роман с этой Люси Браганца, погубил и мамину жизнь, и…

Нариман обвел взглядом присутствующих и вскинул руки жестом бессильного извинения. Роксана попыталась остановить сестру:

– Ну при чем тут эти дела, Куми? К чему вытаскивать их на свет божий? Да еще при детях. И я не понимаю, какое отношение имеют к этому обезьянки?

– Не вмешивайся в мой разговор с папой! Хочешь понять, так подумай немножко! Этот так называемый отец, он шесть жизней превратил в кошмар, и я никогда ему этого не прощу, особенно его постыдных отношений с любовницей после женитьбы. Кем должна была быть эта женщина – ведьма, a не женщина, – чтобы пойти на такое? А если ей хотелось так закончить свою жизнь, то почему ей было не оказать им всем милость и не…

– Куми, – прервал ее Джал, – мы должны показать Рокси новую куклу, которую ты купила. Посмотри, Рокси. Японская кукла.

Джал добился лишь частичного успеха: Куми понизила голос, но продолжала бурчать. Послушные восторги Роксаны – прелестное кимоно, а какие цвета чудные, и вышивка настоящей золотой нитью – постепенно утихомирили Куми. Она даже привлекла внимание Роксаны к малюсенькому зонтику, который ей нравился даже больше, чем очаровательные крошечные туфельки.

Затем игрушки были возвращены в горку и заперты на ключ. Расплатившись за прегрешения детей, Роксана снова уселась рядом с отцом, тихо радуясь восстановлению мира.

Три скотча с содовой, две фанты, один ром с фантой и домашний шербет Куми были наконец разлиты по бокалам. Выпили за здоровье Наримана, после чего он предложил тост за четырех обезьянок.

– За четырех? – переспросил Джал.

– За двух обезьянок Куми и за двух обезьянок Рокси.

Они засмеялись, даже Куми улыбнулась за компанию. Нариман спросил мальчиков, как дела в школе после каникул.

– Как вам нравятся новые уроки?

– Они уже не новые, дедушка, – ответил Джехангир. – Учебный год давно начался: одиннадцатого июня. Почти два месяца назад.

– Так давно? – усмехнулся Нариман, вспоминая собственное детство, когда время вело себя так же разумно, а не проносилось равнодушно мимо, как теперь, когда дни и недели пролетают в мгновение ока. – А как ваши учителя?

– Нормально, – хором ответили оба.

– Расскажи дедушке, кем тебя назначила учительница, – подсказала сыну Роксана.

– Я – контролер домашних заданий. – Джехангир объяснил, что в классе три контролера, которым поручено проверять выполнение домашних заданий в классе.

– А если окажется, что кто-то не выполнил? – спросил Нариман.

– Я должен сказать мисс Альварес, и этому мальчику поставят ноль.

– И ты это делаешь?

– Конечно! – ответил Джехангир, а его мать изобразила на лице удивление вопросом.

– Ну, а если ты дружишь с этим мальчиком? Все равно скажешь учительнице?

– Мои друзья всегда выполняют домашние задания.

– Толковый ответ, – заметил Джал.

– Так чей же сын? – спросил Йезад, и все засмеялись.

– Если бы такую систему ввело правительство Индии, – сказал Джал, – богатые ученики вместо домашних заданий давали бы взятки учителям.

– А директор школы, – хихикнул Йезад, – грозился уволить учителей, если те не будут отстегивать ему процент.

– Не учи детей коррупции, – сказала Роксана.

– Коррупция носится в самом воздухе, которым мы дышим. Страна специализируется на превращении честных людей в жулье. Правильно, чиф?

– Ответ, к сожалению, да.

– Псу под хвост пошла страна. И не породистому псу, а шавкам.

– Может быть, коалиция БДП и Шив Сены исправит дело, – предположил Джал. – Мы должны дать им шанс.

Йезад засмеялся:

– А ядовитой змее ты тоже дал бы шанс, если бы нарвался на нее? Эти две партии и подначили индусских экстремистов на разрушение мечети Бабри Масджид.

– Да, но то было…

– А как насчет ненависти к меньшинствам, которую Шив Сена насаждает уже тридцать лет?

Он отхлебнул большой глоток виски.

– Пап, а ты знаешь, что Шив Сена устраивает концерт Майкла Джексона? – влез Мурад.

– Все знают, – ответил ему Джал. – В газетах было. И Шив Сена миллионы на этом загребет. Они добились освобождения от налогов, потому что это, видите ли, культурное событие национального значения.

– А как же! – откликнулся Йезад. – Майкл Джексон со своим сверкающим гульфиком и рукой на пахе жизненно необходим для нации. Удивительно, что лидер Шив Сена не объявил его врагом чего-то, даже врагом хорошего вкуса не объявил. Ведь этот придурок направо и налево раздает ярлыки «анти» – антито, антисе. Южане у нас – антибомбейцы, Валентинов день – антииндусская затея. Кинозвезды, если они родом из той части Пенджаба, которая после сорок седьмого к Пакистану отошла, предатели родины.

– Боюсь, если у него живот начнет пучить от карелы, так он эту тыкву объявит антинациональным овощем, – хихикнул Нариман.

– Будем надеяться, что ему набедренная повязка в паху не натирает, а то как бы он все нижнее белье не запретил, – сказал Джал.

Йезад налил себе виски, разбавил содовой.

– Откровенно говоря, мне все равно, кто у нас в правительстве и что они там делают. Я больше не верю в спасителей нации. Каждый раз получаем спасителя с половинкой.

– Пап, а почему ты про все говоришь «с половинкой»? – спросил Джехангир.

– Потому что половинка – это самое главное.

Джехангир не понял, но все равно засмеялся. Ему нравилось слушать рассуждения отца.

– Давайте о другом поговорим, – предложила Роксана. – Скучно о политике.

– Ты права. Итак, чиф, что вы думаете о первенстве мира по крикету?

Нариман покачал головой:

– Я не одобряю эту новую разноцветную форму. Крикет – это белая фланель. А вырядиться как попугаи и обязательно закончить матч в один день – это не крикет.

– Хуже всего фанатизм, – вздохнул Йезад. – Каждая игра между Индией и Пакистаном как новая война в Кашмире.