скачать книгу бесплатно
– Не только…
– Что же еще? Да вы присаживайтесь.
Феоктистов подсел к столу.
– Игорь Васильевич, у меня сложность возникла.
– Какая же?
– Служебного характера… У меня забирают дело по медвытрезвителю и передают прокуратуре.
– Отчего же? – забеспокоился Бердюгин.
– Тут, похоже, – это мое сугубо личное, интуитивное предчувствие, – этим делом кто-то заинтересовался лично, или подключены заинтересованные лица с чьей-то стороны… Скажем, со стороны подозреваемых. Мне же осталось последнее – допросить Галимханова. Сегодня я запланировал с ним и прочими, провести последнюю беседу, допрос, если хотите. Но, как факт, официального следственного заключения по этому делу я дать не смогу. Вернее, могу, и будет, но не подтвержденное судебным постановлением. Дело будет инициировано прокуратурой. Конечно, копии судебного решения я получу, через ту же Малину. Но как мы сможем потом это увязать с ультрафеном?
Бердюгин в задумчивости поджал губы и пальцем почесал переносицу.
– Но… – Феоктистов сделал паузу, как бы призывая доктора к вниманию. – Мне думается, Игорь Васильевич, не все потеряно.
– То есть?
– У меня есть предложение. Только не спешите опротестовывать, выслушайте. Я предлагаю подключить к нашему эксперименту Малину? Я ей передаю дело.
Игорь Васильевич нахмурился.
– Ну… Полагаю, преждевременно.
– Ладно, подумайте. А сейчас продолжим эксперимент.
– Хорошо, – сказал Бердюгин и поднялся.
В холодильнике Феоктистов навёл прибор вначале на обваренного. Над ним было серебристое облако. Но слабее. Из груди, из “сердца”, оно чадило, словно дымок из остывающей головешки. Наконец и он источился. В холодильнике послышался тихий звук, напоминающий стон.
Феоктистов на мгновение обернулся, словно отыскивая источник этого звука. Бердюгин кивнул, показывая взглядом наверх: смотри туда.
Анатолий поднял ультрафен и нашёл шар, напоминающий голову в оранжевой кудели. Эта голова, с интервалами в несколько секунд, поднималась к потолку, и остановилась в углу на стыке между стеной и потолком. Во взгляде, вполне уловимом, сожаление, похоже, по всему земному и грусть.
Зачарованный, Анатолий следил за ней и тихо шептал:
– Да-а, Игорь Васильевич, удивительно!..
– Теперь вы верите в существование душ? – спросил тихо Бердюгин.
– После такого!..
Феоктистов направил ультрафен на труп из Байкальска, над ним ничего не было.
– А этот уже без души?
– Да, душа его, наверное, уже переселилась в какое-нибудь насекомое или растение. А может и в нового человека. Он умер более трех суток назад.
– Игорь Васильевич, я разыскиваю одного человека, – Анатолий достал из записной книжки фотографию, и подал её Бердюгину. – Посмотрите, может, вы опознаете?
Игорь Васильевич принял фото и подошёл ближе к покойному. Всматриваясь, отрицательно покрутил головой.
– Трудно по такому обезображенному лицу узнать кого-либо. Может по особым приметам? У вас они есть?
– Нет. Но я могу сейчас привезти жену того, чья фотография.
– Да, пожалуй, так и придётся сделать.
– В таком случае, я побежал. Мне машину дали ненадолго. Прямо беда. Мы как пасынки. В прокуратуре чуть ли не у каждого прокурора, следователя машина, а тут? ПМГ взял на время, и то торопят вернуть.
Феоктистов, ворча на свою нелегкую судьбу, то есть на службу, с её неорганизованностью, помогал Бердюгину разбирать ультрафен.
5
Анатолий спешным шагом подошёл к ПМГ и, открыв дверцу, сказал:
– Коля, срочно на комбинат. Человека на опознание доставить надо.
– Толя, с отделения дежурный матюгами кроет, машина нужна, – ответил водитель.
– Вот чёрт! – Феоктистов снял трубку с переговорного устройства. – Силантич, это Феоктистов.
– Слушай, граф, имей совесть хотя бы ради приличия. А то соберу собрание и графский титул с тебя состругаю. Верни машину!
Феоктистов улыбнулся на его шутку, но загорячился.
– Силантич, дорогой, минут через двадцать-тридцать, а? Срочно нужно человека на опознание доставить в морг. Привезём, и сразу домой. Потерпите?
– Вот навязались вы на нашу голову. Не могу! Срочно надо вести задержанного на суд из предвариловки. Опознание твоё подождёт, мёртвым спешить некуда.
– Но, Силантич, позаимствуй у других отделений.
– Нету. Всех обзвонил. Давай так договоримся. Завтра, я тоже буду служить, долг отрабатывать сменщику. Задолжал тут по делам семейным. Так вот, я тебе машину зафрахтую на полдня. Катайся, развлекайся, а сегодня не могу. Через пятнадцать минут я урку должен доставить в суд. Все!
– Эх!.. – Анатолий с досады выругался.
– И не смейте эфир засорять, ваша графская… Постыдитесь, вашу мать…
– Ладно, товарищ майор. Чтобы не обескураживать вас своим поведением, повинуюсь. Но на завтрашний день – ловлю на слове.
– Лови, лови, а сейчас машину верни.
Феоктистов бросил трубку и с неохотой полез в кабину.
Водитель завел машину и сдал назад. Развернулся, и ПМГ, перескочив трамвайные линии, побежала через весь город в квартал “А”.
В пути Николай с сочувствием спросил:
– Что, Толя, худо без машины?
– Ай, Коля, не то слово. Как нарочно… – ответил с негодованием Феоктистов, и хотел было излить свою горечь на начальника отдела, но унижать достоинство того посчитал неуместным, сдержался.
6
В управление Феоктистова ждали Бахашкин, Галимханов, Глотко.
Он кивнул им и прошёл к себе в кабинет. В кабинете сидел один Михалёв.
– Привет. Давно они тут? – спросил он.
– Минут десять. Привет.
– Ну, давай принимать. Берись за ведение протокола.
– Не извольте беспокоиться, ваша светлость. – Михаил достал из стола несколько листков бумаги и сверху положил ручку. – Готов.
– Зови Галима.
Феоктистов вынул из сейфа папку и положил на стол перед собой. Открыл и быстро перебрал нужные для дознания бумаги.
– Из жека взял справки?
– И не только, – Михаил достал из стола три листочка, подал.
Феоктистов бегло прочитал бланк из жека и опросы, взятые с бригадира сантехников и с жильцов из близлежащих к медвытрезвителю домов.
– Так, хорошо. Зови Галима.
Михалёв прошёл к двери. Открыл её на полураспах и сделал в мягком поклоне приглашающий жест.
– Галимханов, будь ласка, зайди, пжа-алста.
Саша нехотя оторвался от подоконника, возле которого стоял вместе с коллегами, и прошёл в кабинет. Михаил закрыл за ним дверь.
Феоктистов показал Галимханову на стул возле своего стола.
– Проходи, Саша, садись. Ты, как мне помниться, именно так хотел со мной побеседовать? – Следователь закрыл папку и отодвинул на угол стола, противоположный от посетителя.
– Никак я не хотел, – ответил Галимханов, садясь.
– Ну, значит, мне показалось, – безразличным тоном проговорил Феоктистов. – Да, чтобы тебе в процессе допроса было все понятно, вот, следователь Михалёв, будет вести протокол. Когда наша беседа закончится, ты его подпишешь. И ещё. Ты сейчас не на суде, поэтому можешь врать, изворачиваться, вешать нам лапшу, макароны, спагетти – не стесняйся. Вешай это все на все, что здесь стоит, весит, лежит. И если твоя стряпня нам понравиться, мы её стряхивать не станем. Но если будет пресная, сухая, то уж извини… – развел в стороны руки. – Мы люди разборчивые, со вкусом.
Галимханов усмехнулся.
– Чо мне врать? Чо было, то и расскажу. Чего не было, чо плести?
– Вот и договорились. Кстати, хочу по-товарищески, напомнить, что чистосердечное признание смягчает тяжесть наказания и облегчает следствие. А то скажешь потом, что не предупреждал, не советовал, обижаться будешь.
– Ладно, граф, валяй, не тяни за душу.
– А она у тебя есть? – усмехнулся Феоктистов, на что Саша дернул губами в усмешке, но промолчал. – Ну что же, все формальности соблюдены. Поехали…
Феоктистов наклонился к папке и, едва приоткрыв, вынул из нее три листа, рапорты работников медвытрезвителя.
– Твой? – показал на рапорт Галимханова.
– Мой.
– С чьей головы составлен? Кто автор?
– Каждый писал сам по себе.
– Хм. Все три написаны, как под копирку… И так, к тебе вопрос: когда, в каком часу, до минут, ты взял в сквере “Пионеров” человека предполагаемого пьяным?
– Толя, я все указал в рапорте.
– Саша, тебе ещё раз повторить вопрос?
Галимханов отвёл от следователя глаза, как от докучливого преподавателя.
– В одиннадцать, кажется.
Феоктистов поморщился.
– Врёшь, Саша. И в рапорте, и сейчас. Вот рапорта патруля. Ознакомься, – Феоктистов подал листы Галимханову.
Саша начал читать и невольно заелозил на стуле.
– Так, когда ты его привез?
– Ну… Ну, обшибся малость, – оговорился он не то в растерянности, не то, пытаясь пошутить.
– А эти тоже обшиблись? – передразнил Феоктистов и показал на рапорта его коллег.
– Дык, в журнале так… Как в журнале было записано, так и мы…
– Вы журнал-то, когда заполнили? Когда вам паром самим уши в трубочку свернуло. Нет, Саша, как ты подсказал Шалычу, так он и записал. У этого костолома в башке одна солома. Ты же сам его так характеризуешь. Так как?
– Дык не помню, как чево было…
– Ты мне тут склеротика не разыгрывай. Так? – я тебя спрашиваю.
У Галимханова лицо стало потеть, ему становилось жарко. Он расстегнул рубашку на две пуговички.
– Душно у вас, парни. Как вы тут сидите? – сказал он, пытаясь, разговор перевести на непринужденный дружеский лад.
