DARKER: Бесы и черти

Что-то блеснуло у него в руке.

Лиза подошла и выставила перед другом раскрытую ладонь, требовательно поманила пальцами. Спустя пару мгновений и один недовольный вздох на ладонь лег нож. Листовидный, обоюдоострый, с тонкой рукояткой и навершием в виде человеческой головы: курчавые борода и волосы, широкий нос, на месте глаз и рта – темные провалы.

Вес оружия тянул вниз. Серый металл тускло и странно мерцал в полуденном свете.

– Ты знаешь правила. Нельзя брать чужие вещи, даже если хозяевам они больше не нужны. Это все равно что грабить могилу.

Лиза собралась отойти, но Костя схватил ее за плечо. Неожиданно грубо. Она нахмурилась, и он тут же отпустил.

– Да ладно тебе, Лиз. Это же просто сувенир.

Она знала, что из каждого места, где они бывают, Костя прихватывает себе «сувениры», но делала вид, будто ничего не замечает. На сей раз решила не отмалчиваться: нож выглядел слишком личным. А еще он пугал, но не остротой, а тем, что хорошо и удобно лежал в руке. Как, должно быть, приятно им резать, кромсать и колоть… Лиза испугалась своих мыслей, поспешила отогнать их. Но на краткий миг ей захотелось ударить острием кого-нибудь в горло.

– Нет. Это воровство, – твердо сказала она.

– Симпатичный, – вмешалась Света.

– И стопудово древний. Монгольский или, может быть, даже скифский, – добавил Костя с видом опытного антиквара и вновь обратился к Лизе: – А то, что мы заходим в чужие дома без спроса, разве не проникновение со взломом?

– Двери всегда открыты, Индиана Джонс.

– Нет, не всегда. Иначе зачем мы возим с собой монтировку?

– От лохов отбиваться. Блин, Костя, ты иногда такой ребенок. Увидел лялю и капризничаешь, не можешь мимо пройти. Если тебе так уж нужен сувенир, возьми… Не знаю… Что угодно. Да хоть мишку этого.

– Фу, блохастый! – скривилась Света.

– Тем более это холодное оружие, – продолжала Лиза. – Если нас гайцы остановят, все равно отберут. Еще и оштрафуют за ношение.

– Вот хоть раз было такое?

– Что-то всегда случается впервые.

Она подошла к столу с фотографиями, выдвинула полку, брезгливо бросила нож в ворох бумаг – ладони, казалось, покрылись липкой грязью от рукоятки – и подняла глаза. Но легче не стало.

Все дело в доме. Он давил и будто нашептывал на ухо плохие мысли.

Лиза никогда не разделяла Светкиного пристрастия к астрологии, хиромантии, карточным раскладкам и прочему мракобесию, но подумала: может, на сей раз и права подруга насчет дерьмовой ауры.

За окном, на той стороне двора, лежал приземистый сеновал. Над воротами висел рогами на толстых крючьях-гвоздях бараний череп. Половину морды ему будто отгрызли: вместо носа, как третья глазница, красовался темный провал.

Сзади послышался голос Светы:

– Давайте уже уйдем, а? Все засняли, сфоткали. Тут больше делать нечего. Костик, собирай свое барахло и на выход. Лиз, ты с нами или с ночевкой останешься?

– Иду.

Костя сложил вещи, закинул на плечи рюкзак. Все трое спустились по ветхим ступенькам крыльца, вышли во двор и под угрюмым взором бараньего черепа побрели к ограде по едва различимой в траве узкой тропинке.

Минули визгливую калитку. Вышли на заросшую, разбитую колдобинами грунтовую дорогу. Здесь их ждал Светкин кроссовер.

– Блин… – Костя встал на месте, лихорадочно обыскивая карманы. – Походу, айкос выронил. Ща вернусь.

Бросил в мураву штатив, рюкзак и потрусил обратно к дому, уворачиваясь от липких колючек чертополоха.

– Да забей. Новый купим! – крикнула вслед своему парню Света.

– И где же? В Кондратьевке? – рассмеялся тот, обводя рукой двор. – Я быстро.

И, взбежав по ступенькам, исчез внутри мертвого дома.

По обеим сторонам от дороги раскинулись кукурузные поля. Среди зеленых листьев мелькали бледно-желтые початки. Ветер качал стебли, и казалось, что кто-то играет в зарослях, задевая растения на бегу: невидимые девочки и мальчики в звериных масках, платьицах и комбинезонах под присмотром соломенного пугала. Их с дороги не заметить, но можно услышать.

– Ты чего задуманная такая?

Лиза отвернулась от окна. Посмотрела на Свету через зеркало заднего вида. Опустила глаза на экран смартфона: в нем бесконечным списком тянулись строчки с названиями песен.

– Не могу решить, какой трек выбрать для рилса.

– Что-нибудь меланхоличное. С пианинкой, – подсказал Костя.

Немного пролистав вниз, Лиза ткнула на Frozen Silence – New Home (понравилось название). Из динамика полилась тихая клавишная мелодия, грустная и простенькая, отдающая ностальгией по местам, где если ты и была, то только во снах. И по прошлому, которое, примерив ретро-фильтр воспоминаний, становится вдруг по особенному дорогим.

– Да, типа того, – кивнул Костя.

Лиза добавила трек, прослушала еще пару раз вместе с видео, чтобы выяснить, как оно будет смотреться. Смотрелось хорошо. Жамкнула на галочку в правом верхнем углу экрана. Далее. Обработка. Поделиться. И после недолгой загрузки рилс отправился на страничку блога.

– Где заночуем? – подала голос Света. Она была за рулем.

– Давайте в поле, – предложил Костя. – Я бы ночью поснимал. Тут живописно.

И точно в подтверждение его слов с вершины холма открылся пейзаж, достойный мультфильмов Миядзаки. Лоскутное одеяло полей раскинулось во всю ширь котловины и до самого горизонта, где голубые сопки упирались в пышные, как взбитые сливки, облака. Разные оттенки зеленого и желтого поделили гектары, и степь походила на причудливую шахматную доску. Кое-где между цветных квадратов пролегали лесополосы тополей и берез, напоминавшие гигантских гусениц.

– Я не против, – улыбнулась Лиза. – Надо только найти место.

Место нашлось быстро, на верхней террасе реки. До заката оставалась еще пара часов. Живо расставили палатки, натаскали воды и хвороста. Смартфон Лизы безостановочно пиликал оповещениями: такому-то нравится ваше видео Reels; такая-то прокомментировала: «Печаль, бросили мишку» (три грустных эмодзи); другая написала: «Интересно, что стало с этими людьми» (задумчивый смайлик с моноклем). В итоге Лиза поставила режим «не беспокоить» и спрятала мобильник поглубже в рюкзак. Все потом. Сейчас – отдыхать.

Когда над степью пролегли сумерки, друзья уселись вокруг костра. Стоило развести огонь, как тьма сгустилась, обступила маленький лагерь и вечер незаметно перешел в ночь. На небо высыпали звезды. С раскосым прищуром смотрела молодая луна. Света принялась говорить о созвездиях, по ходу приплетая к своим рассказам астрологические откровения. Лиза слушала ее вполуха.

Рядом с костром на мангале шипели мясные колбаски, зажатые в решетке для барбекю. На газовой горелке пыхтел чайник. На походном столике лежала пластиковая посуда с булками для хот-догов. Костя, откинувшись на спинку складного сиденья, время от времени рылся монтировкой в огне, поднимая снопы искр, и курил вновь обретенный айкос. Приторно-сладкий пар неуместно вонял и клубился в кристально чистом воздухе, вливаясь в запахи степного разнотравья.

Вода в чайнике закипела, ее разлили по кружкам. Заварили пакетированный кофе «три в одном». А вслед за этим приготовились и колбаски.

– Наконец-то! Умираю от голода! – обрадовалась Света, потирая руки.

Она развернула булочку на тарелке, как книжицу. Костя подцепил с решетки колбаску, положил ее между «страниц» и пошутил похабное про свой член.

– Фу-у… – скривилась Света.

А Лиза представила карэтток – корейские сосиски из рисовой муки, бледные и мягкие на ощупь, и почувствовала стыд, затем отвращение и, наконец, рвотные позывы.

Перед лицом из полумрака возникли щипцы с дымящейся в них багровой колбаской. Лиза подняла глаза.

– Будешь? – улыбнулся Костя.

– Что-то мне не хочется.

Она убрала тарелку с булочкой в сторону. Приблизила к губам кружку-термос с горячим кофе. В лицо ударил аромат поездов и общежитий. Взглянула на небо. Ночь пурпурным шрамом пересекал Млечный Путь. Красота. Лиза могла бы любоваться им целую вечность. Она представила, что одна здесь, рядом никого, ни единой души. И тошнота немного ослабла.

– Поздравляю, ты испортил ей аппетит своими тупыми шутками.

– Да ну. Все у нее в порядке с аппетитами, – ухмыльнулся Костя, и Лизе захотелось швырнуть в него кружку.

«Когда он успел стать таким придурком?» – подумала и поймала на себе взгляд подруги. В глазах у той блестело пламя костра, и смотрела она так пристально, будто пыталась пронзить Лизу насквозь. Но это длилось всего секунду, не больше.

Света улыбкой смахнула с лица серьезную мину и набила рот хот-догом.

Костя вернулся на свое место рядом с мангалом, и какое-то время вся троица сидела в тишине. Только трещали объятые огнем поленья и стрекотали сверчки в зарослях у реки.

Лизе стало скучно, одиноко. Она почувствовала себя лишней.

– Я пойду прилягу.

– Так рано? Маршмеллоу не хочешь с нами пожарить?

– Нет, лучше отдохну.

– Все нормально? Ты не заболела?

– Просто устала. Развлекайтесь, – улыбнулась Лиза. – Пока.

– Спокойной ночи! – в унисон выдали Света и Костя, будто сросшиеся головами сиамские близнецы с одним мозгом на двоих. А потом принялись о чем-то тихо ворковать.

В палатке было немного зябко. Несмотря на лето и теплую погоду днем, ночью в степи прохладно. Земля остывает столь же быстро, как и нагревается. Студеные ветры заползают под одежду, пронизывают до костей. Спасает только накидной тент.

Лиза стянула кроссовки, оставила их у входа – в небольшом тамбуре. Включила фонарик на смартфоне и осмотрелась. Под куполом крыши сидел сенокосец. И когда он только успел пробраться внутрь? Лиза осторожно поймала его и выпустила на волю. Легла, вытянув ноги, на загодя развернутый спальный мешок. Выключила свет. Закрыла глаза. Этот день выжал из нее последние силы. Мышцы обмякли. Тело растеклось по постели, как густая чернильная клякса. Снаружи доносились чуть приглушенные голоса и временами – Светкин смех.

«Какая же я дура…» – подумала Лиза.

Чтобы отвлечься, она залезла в смартфон. Убавила яркость, отключила беззвучный режим. Экран блокировки тут же заполонили десятки оповещений. Большинство из инсты [1]: лайки, комментарии, подписки. Остальное из ВК, ютуба, телеграма и почты. Пара пропущенных звонков.

Лиза ввела пароль и первым делом зашла на аккаунт блога. Пробежалась глазами по списку уведомлений, передвигая страницу все ниже – казалось, им не будет конца, – и замерла, остановив взгляд на одном.

alena_rub_93 прокомментировал(-а): Это мои родители! Они пропали 20 лет назад…

Сегодня 22:38

Привет. Хотела спросить, где вы взяли эту фотографию?

Здравствуйте! Мы нашли ее в одном доме в Кондратьевке. Это заброшенная деревня в Алтайском крае, на юг от Барнаула

У вас есть телеграм? Я скину геолокацию

У меня чуть сердце не остановилось, когда увидела ваш рилс

Есть, вот мой номер [phone]

Ок. Сейчас отправлю

Там всего одна улица. Она заросла травой, но дорогу все еще можно различить

Вам надо будет проехать до оврага. Справа увидите тот самый дом

Он сохранился лучше других. Его легко заметить

Я вам на карте маршрут нарисую. Так точно не заблудитесь)

Спасибо большое (молитвенно сложенные руки)

Отредактировано

Можно спросить, что случилось с вашими родителями?

Извините, если лезу не в свое дело

Ничего, все нормально. Они пропали в 2001 зимой, примерно за неделю до Нового года. Мне тогда было восемь лет. Они оставили нас с братом у бабушки, а сами поехали к друзьям в Бийск. Но домой не вернулись

Потом оказалось, что в Бийск они не приезжали. Заблудились в метели

Папину машину нашли в кювете на обочине дороги. Но внутри никого не было

Они просто исчезли без следа

Соболезную. Мне очень жаль

Спасибо

Получается, перед тем как пропасть, они находились в Кондратьевке

Возможно, человек, который сделал фото, видел их последним

А вы, случайно, не выясняли, кто жил в том доме?

Если найти хозяина, он мог бы рассказать о моих родителях

Откуда он их знает и зачем они приезжали к нему

И куда поехали потом

Мы нашли в доме удостоверение научного сотрудника института археологии. Я его сфотографировала. Сейчас отправлю

Скорее всего, это и есть хозяин дома

Отредактировано

Может, ваши родители бывали в Кондратьевке до поездки в Бийск?

Не знаю

Возможно

Но фото из рилса точно сделано в день, когда они пропали

Или позже

Той зимой папа подарил маме шубу, и я хорошо помню, что до поездки в Бийск она ее ни разу не надевала

Я хотела попросить у вас фото. Отправите почтой?

Или, если будете в Рубцовске, мы могли бы встретиться

Мы оставили его в доме(

Понятно

Все равно большое вам спасибо! Вы не представляете, как много это значит для меня и брата

Завтра с утра поедем в Кондратьевку

Рада помочь)

Надеюсь, вы выясните, что стало с вашими родителями

Берегите себя!

(Молитвенно сложенные руки)

Еще с минуту Лиза неподвижно смотрела на окошко чата, не зная, что думать. Мысли спутались в гордиев узел. С какой стороны ни тяни, только сильнее затягивается.

Из соседней палатки послышались возня, неразличимый шепот, тихие поцелуи. Затем глубокий прерывистый вздох, сдавленные стоны, влажные шлепки. Они становились все более громкими, частыми…

За перепиской Лиза не заметила, как друзья ушли «спать». Она надела наушники, включила музыку (Наколка – «Подруга заря») и забыла о существовании мира за пределами тента. Зашла на страницу alena_rub_93. Значит, Алена. Выглядит старше своих тридцати, и, судя по публикациям, у нее муж и двое детей. Несколько раз попались фотографии с парнем в полицейской форме – тот самый брат. Ничего интересного.

Лиза открыла снимок с институтским удостоверением, ввела в поисковик указанные в нем фамилию, имя, отчество и приписала «археолог». Информации нашлось немного. Родился в 1938-м. В 1961-м окончил университет. Участвовал в алтайских и сибирских экспедициях. Кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии. Уволился в 1994-м. Умер в 2006-м – попал в аварию на трассе. Похоронен на таком-то кладбище. Женат не был. Детей нет. Список публикаций…

Лиза свернула браузер. Открыла папку с загрузками, включила видео, присланное Костей, и поставила на паузу в самом начале, чтобы получше рассмотреть фотографию пропавшей пары.

На первый взгляд – ничего необычного. Мужчина сидел с непроницаемым лицом, сложив на животе руки в перчатках, а женщина будто смотрела сквозь камеру. Лиза отметила про себя ее сходство с Аленой. Дочь пошла в мать. Но почему не снять верхнюю одежду? Только пришли или уже собрались уходить и сели на дорожку? В доме явно тепло. Фотограф в зеркале…

Лиза нахмурилась, приблизила изображение. В первый раз она не обратила внимания, но теперь присмотрелась: кажется, хозяин дома, или кто бы он ни был, стоял голый по пояс. Она сделала скриншот, открыла снимок в редакторе, обрезала, подкрутила яркость, контраст, немного поиграла с насыщенностью и фильтрами.

– Что за херня?..

Фотограф был раздет полностью. Между его бледных ног залегла черная тень, в которой виднелся член, похожий на засвеченное пятно. Левая рука держала фотоаппарат перед лицом. Яркая вспышка прятала голову мужчины, отчего тот напоминал полярника с постера фильма «Нечто». Правая висела вдоль туловища и сжимала что-то широкое, острое, блестящее…

По спине побежал болезненный зуд, будто на докрасна обгоревшую кожу вылили ведро ледяной воды. Лиза порывисто села. В уши под мрачный бит устало мямлил Хаски, утверждая, что «без любви жизнь ничего не значит совсем». Она выключила музыку, вытащила наушники.

Слева, со стороны соседней палатки, раздался звук застежки-молнии: «з-з-зип». Потом шаги. Света? Или Костя? Лиза заблокировала смартфон и спрятала его в карман. Ей хотелось сейчас же рассказать о своем открытии кому-нибудь из друзей, а лучше – обоим сразу. Ведь несколько часов назад они наткнулись на логово… Похитителя? Убийцы? Маньяка? В доме были и другие фотографии. А что, если люди на них тоже числятся пропавшими? Нужно загуглить, навести справки или просто позвонить в полицию. Запустить тру-крайм подкаст? Неуместная, глупая мысль. От вопросов голова шла кругом и дрожали зубы. Но фотограф держал в руке нож – в этом Лиза не сомневалась.

Она выглянула наружу. Над тихо тлеющим костром, сгорбившись, сидел на корточках Костя. Раздетый по пояс.

Хребет на голой спине выделяется так, что в ярком свете луны можно сосчитать каждый позвонок. Взлохмаченные на затылке волосы торчат космами. Острые локти – будто культи или ощипанные крылья. Большая костлявая птица-падальщик.

Лизе стало не по себе. Она выбралась из палатки. Тихо позвала друга по имени.

– Что? – ответил он, не обернувшись.

– У тебя все нормально?

– Да. Просто не могу уснуть.

– А Света?

– Дрыхнет.

С реки тянуло сыростью и прохладой, пронизывало до костей. Луна висела в ночном небе – серебряный маятник на волоске, вот-вот сорвется.

– Нам надо поговорить. Я выложила рилс на видео, которое мы сегодня сняли, и мне написала одна девушка. Она узнала на фотке своих пропавших родителей. Я покажу тебе переписку… Что это?

Рассказывая, Лиза подходила все ближе к костру и теперь увидела: в руке у друга блестит нож. Тот самый, из дома в Кондратьевке. И Костя глаз от него не может оторвать, смотрит как завороженный.

Лезвие зловеще мерцало, отражая красное свечение углей и лунный свет. Дикий животный страх поднялся из самых глубин сердца, и Лизу охватило жуткое предчувствие.

Она до боли сжала кулак, вонзив ногти в ладонь.

– Я же просила тебя не брать…

– Не смог удержаться, – виновато улыбнулся Костя. – Не знаю, как объяснить. Он будто говорит со мной. Ты же смотрела «Властелина колец»? Ну, вот представь, что я Фродо, а нож – это Кольцо Всевластия. Глянь, красивый, да?

Он направил лезвие в сторону Лизы. Та попятилась. Взгляд упал на монтировку, лежащую рядом на земле.

– Это не смешно.

– А я не шучу.

Костя выпрямился, хрустя суставами, – деревянная марионетка. Он двигался по-другому. Говорил иначе.

– Что ты хотела мне рассказать? Про ту парочку со снимка? Я их помню. Не знаю откуда. Вернее, знаю. Но ты ведь мне все равно не поверишь. Дай угадаю. Они ехали в Бийск? Муж с женой. У них было двое детей – мальчик и девочка. Муж недавно подарил жене шубу. Она ей очень нравилась. Жена чувствовала себя в ней королевой и все гладила, будто ласкала кошку. Я встретил их на трассе. То есть на самом деле не я. Но теперь мне кажется, что я тоже там был. В моей голове все перемешалось: я, он, мы… Ха-ха. В тот день выпало много снега, поднялась метель, машину занесло в кювет. Обычная история. Но эти двое почти не пострадали. Не тогда. Я помог им выбраться, отвез домой – в Кондратьевку. Приютил, так сказать. Никто ничего не заметил. Но я помню и другое. Ты не представляешь, сколько жизней и смертей я перевидал. Человеческий век, пусть даже самый долгий, не вместил бы и малой толики того, что мне теперь известно. Кровь. Много крови. И тьма. Сквозь века. И тысячелетия…

– Ты меня пугаешь. Это, блядь, не смешно!

– Я уже сказал. Я не шучу.

Лиза схватила монтировку и замахнулась:

– Не подходи!

Костя поднял руки и осклабился:

– Сдаюсь! – Переменился в лице, будто сбросил маску. – Ты гонишь? То, что мы с тобой трахнулись, ничего не значит. Я не собираюсь бросать Свету!

Лиза поперхнулась ночным воздухом:

– При чем тут?..

Краем глаза она заметила движение слева и повернула голову. У входа в палатку, закутавшись в худи, стояла Света. Лицо ее казалось отражением луны в темной воде: широкое, круглое и мертвенно-бледное.

– Это правда?

Костя шагнул к Свете. Та отстранилась:

– Стой, где стоишь. Не говори ничего. Лиз, это правда? То, что он сказал.

Слова не шли. Они застревали в горле, цеплялись за язык, как рыболовные крючки, и отказывались быть произнесенными.

– Нет, – наконец выдавила Лиза.

– Она врет.

В глазах у Светы появились слезы.

– Тогда почему ты сказала: при чем тут? Нет, не отрицай. Даже, блядь, не думай меня газлайтить. Я все слышала. Что ты хотела сказать? При чем тут что? Ты трахнула моего парня? А, Лиз? Чё ты молчишь?!

– Сейчас это не важно.

– Да неужели?! Ты угораешь?

– Послушай. Тут какая-то херня творится. Помнишь фотографию, которую мы нашли сегодня в Кондратьевке? Люди на ней без вести пропали. Я переписывалась с их дочерью. Должно быть, их похитили или убили…

– И что? Какое отношение это имеет к нашему разговору?

– Я не знаю. Никакого. Но Костя ведет себя странно. Посмотри, у него нож…

Света шагнула вперед, и Лиза машинально подняла выше монтировку.

– Ты больная? Убить меня хочешь?

– Нет… Прости. Тебе нужно успокоиться.

– Пошла ты! Сама успокойся! Я еду домой, а вы… Отвали от меня! – Света оттолкнула Костину руку, попятилась к палатке. – Вы оба можете и дальше тут сосаться у костра. Совет вам да любовь! Не подходи ко мне, придурок!

– Зайка, ну не злись, – улыбнулся Костя.

Он резко прыгнул вперед. Молнией сверкнуло лезвие ножа, и спустя мгновение глубокий порез рассек Светино лицо от лба до подбородка. Она вскрикнула. Дотронулась пальцами до разрезанных губ. Рана чуть расползлась в стороны. Казалось, кожа сейчас полностью слезет с головы, как латексная маска на молнии, и подставит луне окровавленный череп.

– Костик, какого хрена?..

Света упала на колени. Уронила руки. Ее глаза закатились. С носа и подбородка на худи ручьем текла кровь. Грудь вздымалась. Тонкие пальцы скрутило судорогой. Из открытого рта вырывалось хриплое дыхание, как если бы в глотке застряла косточка.

Секунду Костя оцепенело смотрел на нож, будто не понимая, что натворил. Лизе этого времени было достаточно. Широко размахнувшись, она обрушила монтировку тупым концом на голову противника. Раздался глухой звук: «хруп». Удар пришелся в лоб, чуть выше левой брови, и Костя срезанным стеблем упал навзничь.

Лиза подскочила к подруге, схватила за плечи и крикнула ей в лицо. Но Света словно ничего не слышала. Она сидела, как статуя, выгибая спину и широко разинув рот, будто пыталась проглотить ночь. Слезы текли из закатившихся глаз. Пальцы судорожно хватали траву.

– Она не здесь, – донесся голос из-за спины.

Лиза обернулась, вскидывая руку с монтировкой. Но в тот же миг почувствовала резкую боль, как если бы внутри черепа взорвалась граната, начиненная иголками. Звезды поплыли перед глазами, вырисовывая круги и зигзаги. Луна вспыхивала и затухала неисправным уличным фонарем. Земля поднялась на дыбы, пригвоздила к себе, и, даже если бы Лиза попробовала встать, ей пришлось бы тянуть за своей головой всю речную террасу и окрестные холмы.

Наверху, в неведомой дали, вырос худощавый бледный силуэт. В одной руке Костя держал нож. В другой – толстую сухую ветку.

– Дура. Надо было меня сразу добить.

На ресницах повисла тьма, густая, как расплавленный воск. Лиза попыталась моргнуть, но сил не осталось даже на то, чтобы поднять веки.

Она потеряла сознание.

Первое, что почувствовала Лиза, очнувшись, – невесомость, будто парила во сне. Потом уже были кляп во рту, скотч на щеках и подбородке, тугие веревки, стягивающие все тело, и невыносимый смрад. Вонь, сотканная из запахов мертвой плоти, прелого сена, кислого пота, дерьма, мочи, застарелой кожи, железа и крови.

Впереди, на расстоянии руки, светился зеленым экран смартфона. Едва различимые ножки штатива убегали вниз, во тьму, как в бездонную пропасть. На изображении Лиза увидела свое лицо: набрякшие веки, спутанные волосы, разбитые губы под липкой лентой размазались в темное пятно, от глаз к щекам бегут черные ручейки потекшей туши. Из-за спины под потолок, словно щупальца, тянулись веревки. На щиколотках, бедрах, груди и запястьях кожу стягивали тугие узлы.

В болотистых сумерках экрана Лиза видела бледные стены с бурыми пятнами. Вдоль стен на полу сидели обнаженные люди – мужчины и женщины, неподвижно, плечом к плечу, сложив руки на коленях и скрестив ноги, будто мумии монахов. На месте глаз и ртов зияли черные провалы. Кожа обтягивала голые черепа… А потом из тьмы из-за пределов видимости фронтальной камеры вышел Костя, и Лиза содрогнулась от беззвучных рыданий.