Камень

– Михаил Николаевич! Простите нас за наше поведение! – Она посмотрела на подружек, которые закивали. – Просто сама выставка, замечательные комментарии господина Хмельницкого и портрет Александра произвели такое впечатление… – Она пыталась подобрать слова. – Расслабились мы очень, почувствовали себя как дома, вот и… Спасибо вам огромное за этот чудесный вечер! – улыбалась она.

– Не за что, ваше высочество! – улыбнулся дед в ответ. – Для друзей внука – все что угодно! Развлекайтесь дальше, не буду вам мешать!

Я пошел провожать деда до машины. Не забыл поблагодарить за вечер и особенно за Сашку.

– Учись, Лешка! – улыбнулся он. – Иногда стоит и клыки показать, иначе не понимают.

Я не стал говорить ему, что от этих трех красавиц только так и спасаюсь…

Вернувшись в галерею, я застал всю компанию за столом. Юсупова, Долгорукая и Шереметьева вовсю заигрывали с Сашкой, которому, к моему удивлению, помогал отбиваться Андрей.

– Так, девушки, Алексей вернулся! – заявил он им. – Я думаю, что Михаил Николаевич еще недалеко отъехал, можно попросить его и вернуться. – Долгорукий многозначительно посмотрел на меня.

Я демонстративно достал телефон, а эти три красавицы притихли и начали настороженно следить за моими действиями. Романова, наблюдавшая за этим цирком со стороны, не выдержала и рассмеялась.

– Александр, – отсмеявшись, обратилась она к моему другу, – а чей это портрет? Мне лицо девушки кажется очень знакомым.

Он замялся и посмотрел на меня.

– Это Алексия, – ответил я за него.

– Точно! – кивнула Романова. – Вы с ней знакомы?

– Она моя соседка, – сообщил я с улыбкой.

Тут опять не обошлось без Юсуповой:

– Так вот с кем наш Алексей по выставкам художественным и «Приютам» ходит! А мы тут гадаем!

Талантливый молодой художник Александр Петров был мгновенно забыт!

Взгляды трех пар обиженных глаз, казалось, хотели прожечь во мне дыру. Романова же хмыкнула и прокомментировала:

– Молодец, Пожарский! Не абы с кем, а с самой Алексией!

– Маша! – возмутились подружки.

– Ну, я имею в виду выставки… – усмехнулась она. – А что за «Приют»?

Пока девушки принцессе объясняли, что из себя представляет это кафе, я сумел подобраться к Сашке и Андрею.

– Леха, – прошептал мне Долгорукий так, чтобы слышал и Петров, – ну у тебя и дед! Как он этих всех на место поставил!

– Он такой! – с гордостью подтвердил я авторитет главы рода.

– Александр, – обратился Андрей уже к Петрову, – в субботу вечером ничего не планируй: приглашаю тебя вместе с Алексеем в «Метрополию». Слышал про такую?

– Слышал, – кивнул тот. – А девушки не будут против?

– Если ты не придешь, они очень расстроятся! – начал шутливо стращать моего друга Андрей. – Наши красавицы тебя все равно найдут, и участь твоя будет незавидной и печальной!

– Да? – Сашка опять слегка побледнел.

– Шутит он, не переживай! – начал я его успокаивать. – Они только с виду такие смелые! А так – белые и пушистые!

– Ну, тогда ладно, – кивнул Сашка. – Андрей, я приеду.

Разъезжаться мы начали в одиннадцатом часу вечера, и то только после того, как одна из телохранительниц подошла к великой княжне и что-то ей сказала. На прощание Хмельницкий подарил всем по маленькой картине, которые, как оказалось, он хранил как раз для таких случаев.

– Ну, как тебе высшее общество, Александр? – поинтересовался я у сидящего рядом на заднем диване «Волги» школьного друга.

С переднего сиденья ослышалось отчетливое хмыканье Прохора.

– Если честно, Леха, то иногда очень страшно! – со смешком ответил мой друг. – Я же для них совсем чужой! Вот ты – другое дело, особенно после того, как Михаил Николаевич их там всех построил!

– Это как? – Прохор аж извернулся весь.

– Я тебе дома расскажу. – Я указал ему глазами на водителя, после чего мой воспитатель понятливо кивнул.

***

Князь Долгорукий сидел в рабочем кабинете и анализировал эмоциональный рассказ своей внучки Натальи о посещении ею с братом выставки картин художника Хмельницкого по приглашению князя Михаила Пожарского, а фактически его внука, Алексея. Если отбросить все лишнее, в сухом остатке получалось, что Наташка с подружками поделились информацией о выставке с Марией Романовой, та позвонила Андрюшке, тот договорился с Пожарским-младшим, и Романова спокойно посетила мероприятие.

Если первую встречу великой княжны с ублюдком Пожарским в «Метрополии» еще можно было списать на случайность, то посещение ею сегодняшнего мероприятия говорило о том, что императорский род довольно лояльно относится к этому Алексею, значит и Долгорукие не должны выходить пока за рамки приличий. А там… Время покажет. Сейчас же надо позвонить Вите Юсупову и обсудить сложившуюся ситуацию…

***

В кабинете высокопоставленного чиновника проходил очередной отчет помощника о проделанной работе:

– На этой флешке, мой господин, следующие записи: телефонный разговор Нарышкина и Пожарского в понедельник, запись их личного разговора в здании Особого корпуса и продолжение разговора уже с участием молодого человека и Прохора Белобородова. Как я докладывал вам ранее, генерал Нарышкин, с нашей подачи, предложил молодому Пожарскому очень неплохой вариант с участием Белобородова в качестве инструктора. Отказаться шансов у молодого человека не было, как и заверяли наши психологи. – Да, молодцы! – довольно кивнул чиновник. – Передай благодарность.

– Обязательно! – кивнул в ответ помощник. – По поводу операции «Старики-разбойники» смею доложить…

– Какой операции? – хмыкнул хозяин кабинета в недоумении.

– Вы, господин, однозначно дали это название, когда именно так назвали Долгорукого, Юсупова и Шереметьева. Прижилось…

– Понятно, – ухмыльнулся чиновник. – Буду следить за языком. Продолжай.

– Из записи разговора Долгорукого с Юсуповым можно сделать вывод, что пока императорский род будет не против общения великой княжны Марии с Пожарским, они не осмелятся на какие-либо шаги, вредящие молодому человеку.

– Понятно… – протянул чиновник. – Надеюсь, что Долгорукий еще в маразм не впал.

– Предлагаю для экономии ресурсов перевести операцию «Старики-разбойники» в фоновый режим, – продолжил между тем помощник.

– Не возражаю. Дальше.

– На этой флешке все, что касается тренировок молодого человека с Прохором Белобородовым. Доклад закончил.

– Спасибо. Свободен.

И опять, как в прошлый раз, хозяин кабинета дождался, когда за подчиненным закроется дверь, воткнул последнюю флешку в разъем компьютера, надел наушники и с огромным интересом начал смотреть и слушать записи тренировок молодого Пожарского.

Глава 12

Обо всем, что произошло на выставке, я в подробностях рассказал Прохору и прибежавшей к нам после моего звонка Лесе. Описание суровых будней представителей высшего света они оба слушали с легкими ухмылками.

– Грамотно Михаил Николаевич девушкам цену на услуги Александра озвучил! – усмехнулась Леся. – А наш молодой художник сам-то понял, о каком порядке цифр идет речь?

За меня ответил Прохор:

– Ничего он не понял! Мы когда его с Лешкой домой отвозили, он и думать про это забыл. Вот аванс за портрет Михаила Николаевича получит, тогда и схватится за голову!

– Ага, – кивнула Леся, – у меня так от первого большого гонорара крышу сорвало! Напокупала всякой ерунды, не представляла, куда деньги девать… А потом ничего, привыкла, сейчас даже иногда не хватает. – И, без перехода, она спросила меня: – Значит, говоришь, великая княжна меня знает?

– А кто тебя не знает? – улыбнулся я.

– Перед императорской семьей я еще не выступала. Не зовут… – грустно сказала она.

– Какие твои годы! – попытался утешить девушку Прохор. – Еще успеешь!

– Да, – кивнула она. – Будем надеяться!

***

На следующий день, во время обеда в университетской столовой, всей нашей компании практически одновременно пришло сообщение от Ани Шереметьевой с какой-то ссылкой. Кликнув на нее, мы попали на страницу «Московских ведомостей» – одной из газет, которыми владели Шереметьевы. В разделе «Светская жизнь» была опубликована статья под названием «Воспитание художественного вкуса у современной молодежи». Содержание сводилось к следующему: известный меценат, князь Пожарский Михаил Николаевич (и когда дед меценатом стать успел?) организовал закрытый показ выставки картин киевского художника Святослава Хмельницкого для молодых отпрысков известных фамилий. Были замечены Долгорукие, Юсуповы, Шереметьевы и, собственно, Пожарские. Удостоила своим вниманием этот закрытый показ и великая княжна Мария. Молодые люди остались довольны не только произведениями господина Хмельницкого, но и его лекцией о художественных достоинствах тех или иных творческих приемов. Кроме того, на показе эксклюзивно демонстрировался портрет популярной эстрадной певицы Алексии, написанный молодым талантливым художником Александром Петровым, который произвел на присутствующих неизгладимое впечатление. Заканчивалась статья пространным выводом о том, что подобные мероприятия должны проводиться как можно чаще, старшее поколение просто обязано передавать молодому не только практические знания, но и прививать хороший художественный вкус. Автором статьи указывалась некая Свиридова А.

– Да-а… – протянула Инга Юсупова. – Красиво написано, Анька постаралась!

– Так фамилия стоит некой Свиридовой?.. – возразил я.

– Это ее творческий псевдоним, еще со школьной газеты, – пояснил мне Андрей Долгорукий.

Наш диалог прервало новое сообщение от Шереметьевой уже с другой ссылкой. Оказалось, что ее статью разместили еще и на официальном портале Москвы – «Москва.ри», в разделе «Культурная жизнь столицы». Обсудить еще и это мы не успели – телефон Андрея пискнул новым сообщением, он усмехнулся и сказал:

– Мария спрашивает, видели ли мы статью Аньки?

– Ответь ей, – не растерялась Юсупова, – что мы все с Анькой эту статью и писали, пусть завидует!

– Не слушай ее, Андрей! – махнула на подружку Наталья Долгорукая. – Напиши, что видели и сами обалдели!

Не забыл я переслать ссылки Сашке Петрову, Прохору и Алексии.

К началу третьей пары многие однокурсники стали на нас поглядывать – портал «Москва.ри» пользовался достаточно большой популярностью, в том числе и в студенческой среде. Юсупова, а вслед за ней и Долгорукая в очередной раз примерили на себя маски королев – движения стали плавными и величавыми, головы чуть откинулись назад, а во взгляде так и сквозило равнодушие и презрение к окружающему миру. Мы с Андреем еле сдерживали смех, наблюдая за всеми этими метаморфозами.

Когда после четвертой пары спустились в кафе, Шереметьева была уже там.

– Как вам? – Аня вся лучилась довольством. – Ты просто молодец! – похвалил ее Андрей. – Статья получилась отличной!

Мы с Долгорукой и Юсуповой присоединились к поздравлениям, а молодая журналистка, хитро улыбаясь, спросила меня:

– Алексей, как теперь тебе наш образ? После вчерашнего показа и сегодняшней статьи?

– Теперь верю, что вам, девушки, не чуждо и высокое искусство! – улыбнулся я.

Наши красавицы переглянулись между собой и рассмеялись, после чего Юсупова выдала:

– Я даже и не знаю теперь, как завтра в «Метрополию» пойду, если там по стенам картины не будут развешаны и Чайковского со Стравинским оркестр исполнять не будет!

– Если захочешь, Инга, мы с сестрой тебе можем обеспечить и не такой вечерок! – засмеялся Долгорукий, а Наташа закивала. – Анька еще одну статью напишет с подробным описанием сего действа с тобой в главной роли! Потом только не обижайся, если женихи даже на твое приданое вестись не будут!

– Это да… – кивнула Юсупова. – Такой культурной быть даже для меня слишком! – И без перехода добавила: – Шереметьева, давай подробности! Как умудрилась еще и на «Москва.ри» засветиться?

Оказалось, что девушка вчера вечером, когда вернулась с выставки, начала рассказывать все родителям, которые с интересом ее выслушали. Отец предложил ей написать статью о показе, пока свежи впечатления, которую можно будет опубликовать, а мама принялась уговаривать мужа посетить галерею. До двенадцати ночи Анна писала статью, которую и отдала главе семейства. Шереметьев пообещал утром передать ее главному редактору «Московских ведомостей». Тот, в свою очередь, слегка поправив текст, отправил его в пресс-службу императорского рода на согласование, по причине того, что упоминалась великая княжна Мария. Ответ пришел буквально в течение часа, с пометкой, что данная статья со ссылкой на источник будет размещена и на «Москва.ри».

– Думаю, – закончила Аня, – и Романовы совсем не против создать для младшего поколения образ интеллектуалов!

– Фи, Анька! – деланно скривилась Наталья Долгорукая. – Не будь такой циничной!

После этих слов у меня в кармане завибрировал телефон. Звонил дед. Я демонстративно показал имя абонента Шереметьевой, у которой улыбка начала медленно сползать с лица.

– Слушаю, деда!

– Лешка, статью читал? – голос главы рода был строг, а не ласков, что внушало определенный оптимизм.

– Да, – кратко ответил я.

– Так вот, – продолжил дед, – очень многие сделали вывод, что эта галерея и сам Хмельницкий имеют к нашему роду какое-то отношение, тем более что я там звучу как меценат. Мне уже надоело отвечать на телефонные звонки хороших знакомых и тех, кто породовитее, и переносить разговор на следующую неделю. Все обращаются с просьбой устроить такой же показ, от которого в восторге сама великая княжна Мария и ее друзья. Да еще галерист этот, Трифонов, на пару с Хмельницким позвонили: их тоже звонками уже достали, трубки не берут, да еще обычные посетители выстроились в огромную очередь! Эти два деятеля просятся временно под крыло рода, да еще и боятся отказать кому-нибудь не тому. Я высылаю туда эсбэ для наведения порядка, вешаю герб на вход, а все административные функции передаю одному нашему толковому человечку. Шереметьевой своей передай, что я очень зол, но свою долю за рекламу она получит. Пока. – Дед положил трубку.

Убрав телефон в карман, я поднял глаза на напряженные лица моих друзей и тяжело вздохнул.

– Лешка, не томи! – попросила Шереметьева.

– Короче… Дед на тебя, Аня, очень зол! – Я сделал театральную паузу, а Шереметьева расстроилась еще больше. – Но сказал, что долю свою за рекламу ты получишь, – успокоил я ее и начал пересказывать остальное.

По ходу моего повествования лица ребят светлели, а Юсупова не удержалась и прокомментировала:

– Такими темпами, Анька, на портрет работы Петрова и накопишь!

– Уж будь уверена, Инга! – усмехнулась Шереметьева. – Мне теперь Александр еще и за рекламу должен! Первый портрет точно будет моим!

В перепалку вмешался Андрей:

– Вам мало того, что вчера озвучил Михаил Николаевич? – Долгорукий вопросительно изогнул бровь. – Да после этой статьи и звонков князю Пожарскому Петров только и будет глав родов писать, а ваши милые мордашки успеют состариться, когда до них очередь дойдет! – хмыкнул он.

– Это мы еще посмотрим! – с подчеркнутым высокомерием ответила Юсупова, а Шереметьева и Долгорукая согласно кивнули.

Уже на крыльце университета подружки всеми правдами и неправдами попытались получить от меня телефон Сашки Петрова, под предлогом личного приглашения в «Метрополию». Однако я на их провокации не повелся, и девушки желаемого так и не получили. Сделав вид, что они на меня обиделись, красавицы направились на стоянку, а Долгорукий сказал:

– Жду тебя завтра в бильярдной. Не забудь взять с собой Александра.

– Договорились! – кивнул я и двинулся в сторону дома, набирая номер Петрова.

Он ответил практически мгновенно:

– Лешка, у меня тут такое происходит!.. Кто-то увидел статью со знакомой фамилией, и понеслось! Пристают с вопросами насчет великой княжны, спрашивают, как я вообще попал в такую компанию! Откуда я знаю Алексию… Признаюсь честно, я все свалил на тебя и твоего деда! – выдохнул он.

– Сашка, ты все правильно сделал, – начал успокаивать я его. – У тебя действительно не оставалось другого выхода. Не переживай, я с дедом уже переговорил на этот счет. – Я не стал уточнять, что этот разговор состоялся позавчера, но про сегодняшний разговор с главой рода рассказал. – Ты родителям про события последних дней рассказал?

– Не успел еще, да и волновать их не хочу… – замялся он.

– Короче, иди домой и сиди там до завтра. Позвони родителям и поделись новостями. Скажи, что Пожарские помогут, твоих это успокоит. Хорошо?

– Хорошо.

– Про «Метрополию» не забыл?

– Нет.

– Вот по дороге туда все и обсудим.

Разговор с Сашкой я закончил уже на подходе к дому.

– Пожарский! – окликнул меня знакомый женский голос.

Из красной «Лады», припаркованной недалеко от моего подъезда, вылезала Вяземская. Она закрыла дверь и направилась ко мне. Ребята из СБ, в отличие от прошлого раза, не делали попыток приблизиться – видимо, узнали девушку.

– Пожарский, сколько тебя можно ждать? – зло спросила она, остановившись в метре от меня.

– Прости, Вика?.. – несколько растерялся я, ведь ни о какой встрече с Ведьмой не договаривался.

– У тебя занятия закончились час назад, ты где ходишь? – Тон девушки не менялся.

– С друзьями в кафе сидел… – окончательно потерялся я.

– Я его тут жду, а он в кафе сидит! Как же ты меня бесишь, Пожарский! – Вика буквально выплюнула эти слова мне в лицо. – Можно я тебя ударю?

– Можно… – разрешил я и начал прикидывать, как буду «вязать» явно неадекватную Вяземскую и вызывать полковника Орлова, тем более что прохожих не было, а метрдотель «Русской избы» быстренько убрался внутрь ресторана после первых же слов Вики.

Она ударила меня в грудь своим маленьким кулачком, не жалея силы. Поморщившись от боли в руке, девушка спросила:

– Еще можно?.. – на что я кивнул.

Так повторилось еще четыре раза.

– Все равно бесишь, Пожарский! – Девушка чуть успокоилась. – Что стоишь? Веди к себе, чай будем пить.

Не оставалось ничего другого, как жестом указать на дверь подъезда и последовать за Вяземской. В лифте мы молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Открыв дверь в квартиру, я пропустил ее вперед.

– Лешка, ты? – послышался из гостиной голос Прохора.

– Я. С гостями.

Мой воспитатель заглянул в прихожую и расплылся в улыбке:

– Виктория! Очень рад вас снова видеть! – Девушка тряхнула в ответ своей роскошной гривой рыжих волос. – Проходите, – продолжил Прохор, – и не переживайте, мешать не буду, я как раз собирался уходить по делам.

Мы разделись и прошли в гостиную. В то время как я ставил чайник, Вяземская расположилась на диване и стала наблюдать за моими действиями.

– Алексей, можно тебя на минутку?.. – позвал меня Прохор из прихожей. – Леське напиши, что в связи с этими всеми событиями вокруг выставки ты был вызван дедом и останешься у него ночевать, – подмигнул он мне.

– Ты что несешь? Вика на чай зашла! – зашептал я.

– Делай, как я сказал, и все будет хорошо! – ухмыльнулся он. – Буду поздно. – Прохор вышел из квартиры и закрыл ее на ключ снаружи.

Вернувшись в гостиную, я застал Вяземскую за разглядыванием нашего с Прохором бара.

– Доставай бокалы, Пожарский, чай пить я передумала. – Девушка усмехнулась. – Ты же не против? – Она достала бутылку «Киндзмараули» из винного шкафа.

– Только за… – кивнул я и достал бокалы.

– Открывай, – протянула она мне бутылку. – Сыр есть?

– Посмотри в холодильнике.

Минут через пять мы уже сидели на диване напротив друг друга, с бокалами в руках, нарезанным сыром и коробкой конфет на столе.

– Ну, что, Пожарский, за встречу? – Вика, улыбнувшись, отсалютовала мне бокалом и выпила его до дна. – Наливай, сегодня пятница, сам бог велел! – Она поставила бокал на журнальный столик. – Как живешь-то, Пожарский? Светская жизнь с посещением художественных салонов еще не приелась?

– Да нет… – Я решил не «вестись» на провокации.

– Понятно… – Девушка стала наблюдать за тем, как я наполняю бокалы вином. – Как учеба? Светской жизни не мешает?

– Пока справляюсь… Как у тебя? – попытался я сменить тему.

– Замечательно! – усмехнулась она. – А нас всех после твоего показательного ухода хорошенько так вздрючили! Чуть ли не на казарменное положение временно хотели перевести. Орлов, Смолов и Пасек на полигоне перестали появляться, рапортины все строчили… Даже генерал Нарышкин, командир корпуса, на тренировки приезжал посмотреть, а с ним какой-то крайне неприятный хмырь был, говорят, из Тайной канцелярии. Атмосфера в подразделении не очень, никто толком не знает, что тогда в «городе» произошло, но вывод личный состав сделал однозначный – командиры с тобой палку перегнули… Выпьем? – Второй бокал мы только пригубили. – Кстати, мы бумагу генералу написали с просьбой о твоем возвращении, Орлов, Смолов и Пасек первые подписи поставили. – Вика смотрела на меня вопросительно.

– И что? – Я сделал вид, что совершенно не понял ее намека.

– Пожарский, ты дурак? – разозлилась девушка. – Возвращайся на службу!

– Мне и так хорошо! – хмыкнул я.

– Ах ты… ты… – Бокал полетел в сторону, а Вика изогнулась и ударила меня в челюсть, после чего вскочила, опрокинув журнальный столик, и попыталась нанести удар ногой в голову, но я поставил блок рукой. – Не смей сопротивляться, Пожарский! Ты снова меня выбесил! – Она накинулась на меня с кулаками, профессионально целясь по болевым точкам, но в голову больше не била.

В очередной раз зашипев от боли в отбитых кулачках, девушка схватила меня за шею и начала душить.

– Вика, может, хватит? – спокойно поинтересовался я, глядя на раскрасневшуюся от натуги девушку.

– Скотина! – выплюнула она мне в лицо. – Даже больно тебе не сделать, Камень проклятый! – Но руки, сжимавшие мою шею, разжала, вся как-то расслабилась и спросила: – Леша, а можно я тебя поцелую?

Где-то через час, лежа на мне, Вика сказала:

– Леш, налей вина, пить очень хочется…

Я дождался, пока девушка переместится на подушки, встал, поставил на место журнальный столик, подобрал бутылку и, хрустя осколками Викиного бокала, пошел до винного шкафа.

– Прошу вас! – Я протянул Вике бокал и взял свой, все это время так и простоявший рядом с диваном.

– Спасибо! – улыбнулась Вика, отпила вина и откинулась обратно на подушки, продемонстрировав мне в очередной раз свое великолепное тело без малейшей капельки жира. – Покажешь, где у тебя ванная?

– Конечно, – кивнул я. – А я пока здесь немного уберу.

Проводив Вику до ванной комнаты, я пообещал ей присоединиться чуть позже, а сам схватил телефон и принялся звонить Лесе. Воспользовавшись советом Прохора, скороговоркой сообщил девушке, что в связи с последними событиями вынужден помогать главе рода и ночевать буду в фамильном особняке. Получив ответные заверения, что она все понимает, я пообещал позвонить завтра и с «чистой совестью» положил трубку. Уборка в гостиной не заняла у меня много времени, и вскоре я присоединился к Вике в ванной.

Третью бутылку «Киндзмараули» мы пили уже в моей спальне.

– Пожарский, а у тебя любовница есть? – поинтересовалась девушка, водя пальчиком по моей груди. – Не выглядишь ты молоденьким великосветским задротом, уж прости за грубое слово! – усмехнулась она. – Да и опыт определенный чувствуется…

– Есть, – ответил я. – И у нас довольно-таки серьезные отношения.

– Не переживай, ревновать не буду, но свою долю любви и ласки получать намерена! – похлопала она меня по щеке. – Мы договорились, Пожарский?

– А варианты у меня есть? – Я сделал вид, что еще и думаю над столь лестным предложением.

– Нет! – Она опять похлопала меня по щеке своей маленькой ладошкой. – Все решено за тебя! – Вторая ладошка Вики начала медленно спускаться в направлении низа моего живота.

Прохор заявился домой около одиннадцати часов вечера, как раз к тому моменту, когда мы с Викой решили поужинать. Пришлось возвращаться в спальню и одеваться.

– Прохор, – ничуть не смущаясь, обратилась девушка к моему воспитателю, – может, с нами выпьете?

– Давайте, – кивнул он, вышел из-за барной стойки и вернулся с бутылкой водки и стопкой.

– За Алексея! – сказала девушка тост, мы чокнулись и выпили. – Я, кстати, теперь любовница вашего воспитанника и намерена здесь часто появляться, – сообщила она Прохору как бы между делом, а я чуть не поперхнулся вином.

Мой воспитатель отреагировал, в отличие от меня, спокойно, улыбнулся и спросил Вику:

– А сам Алексей в курсе?

– Теперь да, – кивнула она. – После того как он меня на полигоне два раза чуть не задушил, хотя после первого раза прилюдно обещал этого не делать, те же два раза жутью своей до бессознательного состояния доводил, да и сегодня самым коварным образом в койку затащил, он, как настоящий дворянин, обязан на мне жениться! Да и я не против стать княгиней Пожарской! Но… – Она подняла вверх указательный пальчик с длинным, накрашенным красным лаком ногтем. – Учитывая, что у меня могут возникнуть некоторые проблемы с родственниками жениха, а также с молодыми девицами из родов Долгоруких, Юсуповых, Шереметьевых и, как выясняется, еще и Романовых, статус любовницы меня вполне устроит.