Камень

«Что за ерунда происходит? Не похоже это на тренировку, он бьет на полном серьезе!» – только и успел подумать я, как пришлось отражать следующую атаку.

На этот раз застать меня врасплох ему не удалось, и все его удары ушли в молоко, но своими действиями полковник вынудил меня отступить к оконному проему.

«Он меня что, из окна выкинуть хочет?» – мелькнула догадка.

На очередном ударе Орлов слегка «провалился» вперед, что позволило мне пробить связку – правой, в четверть силы, в челюсть, и левой, вполсилы, опять в солнечное сплетение. Отлетевший полковник вставал уже не так резво, но все-таки поднялся и опять на меня кинулся. Краем глаза я заметил, что за нашей схваткой наблюдают, лежа на полу, два «волкодава» и очухавшаяся Вяземская. Но Орлов не дал мне долго ими любоваться, попытавшись провести хитрую связку ударов, нацеленных в жизненно важные части тела. И опять он построил ее так, чтобы я постоянно отступал спиной к оконному проему. Прошел у него последний удар – в печень, который, как и в трубе, убил во мне всякую жалость к противнику и сформировал наплевательское отношение к последствиям. Я пробил полковнику в ухо вполсилы, он опять отлетел к стене и затих.

«Ну, сука жандармская, сейчас сам полетаешь!» Я схватил Орлова за берцу и поволок к оконному проему.

– Князь, нет! – заверещал женский голос сзади, который привел меня в чувство.

Я отпустил ногу Орлова, сам сел рядом и подумал, что с этими тренировками в корпусе мне надо завязывать, иначе я здесь всех калеками сделаю. Кто потом Родину защищать будет?

В это время к полковнику кое-как подползли Вяземская и два «волкодава». Они оттащили его от меня в сторону и начали бить Орлова по щекам. Через минуту он начал подавать признаки жизни и пришел в себя.

Первое, что он сказал, звучало странно:

– Ведьма, ты жива…

Убедившись, что Орлов не помирает, я встал и направился на выход. На улице уже начали собираться «волкодавы», которые расступились при моем приближении.

Добравшись до здания корпуса, я первым делом залез под душ – после этого огненного ада в трубе сделать это было необходимо. Переодевшись в свою «гражданскую» одежду, я уже было собрался выйти наверх, как в раздевалку зашли Смолов и Пасек, выглядевшие, скажем прямо, не очень.

– Алексей Александрович, полковник Орлов просил вас задержаться. Он сейчас будет, – сказал мне ротмистр.

– Он уже сказал мне все, что хотел, – ухмыльнулся я. – Да и я ответил на все его вопросы. Так что аривидерчи, коллеги! – Я попытался выйти из раздевалки, но офицеры преградили мне дорогу.

– Вы дождетесь полковника, курсант! – набычившись, заявил мне Смолов.

– Вы, что ли, меня удержите? – продолжал я ухмыляться. – Будем считать, что я уволился из корпуса. Уступите дорогу.

Смолов переглянулся с Пасеком, тот кивнул, и они разошлись в стороны. Я поднялся на первый этаж, на вахте кинул свой пропуск охраннику на стол и вышел на улицу.

– Ты чего так рано? – именно такими словами меня встретил Прохор, когда я залез в «Ниву».

– Уволился, – ответил я.

Прохор изменился в лице и потребовал:

– Рассказывай!

– Поехали уже, – скривился я, – по дороге расскажу.

Он завел машину, и мы поехали к воротам, которые, против обыкновения, никто не спешил открывать, а напротив, нам навстречу вышла вся дежурная смена, вооруженная автоматами.

– Прохор, приготовься, если что, будем уходить громко, – сказал я своему воспитателю и вышел из машины.

– Ваше сиятельство, – обратился ко мне старший смены, – полковник Орлов просил вас задержаться!

– Если вы сейчас же не откроете ворота, я их выломаю, – спокойно ответил я ему.

– Одну секунду, ваше сиятельство! – кивнул мне старший, отошел и начал что-то бубнить в рацию. Выслушав ответ, он подал знак одному из своих подчиненных, который метнулся в будку, и ворота стали открываться.

Я вернулся в машину, и мы выехали за территорию корпуса.

– Рассказывай! – опять потребовал Прохор.

Делать было нечего, и я рассказал ему про полосу препятствий с трубой, как вырубил этих четверых «волкодавов», включая мое непосредственное руководство в лице Смолова и Пасека, про городок с «зачисткой» и провоцирующим поведением Вяземской. Отдельно, в красках, рассказал про ничем не мотивированное нападение Орлова, который точно хотел меня покалечить или убить, да еще и сбросить со второго этажа.

– Это не мне надо было к психологу идти, а им! Вернее, к психиатру! – именно такими словами я закончил свой рассказ.

Прохор молчал довольно-таки продолжительное время, после чего заявил:

– Звони деду. Скажи, что мы к нему едем. Пусть глава рода решает, что делать дальше.

– Я уже взрослый! И сам буду решать, что делать дальше! – попытался возразить я.

– Звони, говорю, взрослый нашелся! – цыкнул на меня Прохор, после чего я послушно достал телефон и набрал деда.

По телефону главе рода ничего говорить не стал, а просто сообщил, что возник срочный повод увидеться. Ответом мне было краткое «Жду».

К особняку Пожарских мы подъехали в районе восьми часов вечера. По сообщению охраны, князь Пожарский ждал нас в гостевом доме.

– Ну, рассказывай, Лешка, что натворил, если ко мне Ванька Орлов на срочную встречу напрашивается! – именно такими словами начался наш разговор.

Дед, так же, как и Прохор, выслушал меня не перебивая, и только в конце начал задавать уточняющие вопросы:

– Сколько, говоришь, этих «волкодавов» было у трубы?

– Четверо.

Они многозначительно переглянулись с Прохором.

– Хорошо. А после чего на тебя напал полковник Орлов?

– После того как меня довела Вяземская.

– И что ты с ней сделал? – прищурил глаза старый князь.

– Приказал ей лежать, ударить рука не поднималась…

Глава рода опять посмотрел на Прохора и спросил уже его:

– Мог?

– Мог, ваше сиятельство, – кивнул тот.

Дед оглядел меня, как будто видел в первый раз, и неожиданно попросил:

– Попробуй применить на мне свои способности.

– Какие? – не понял я.

– Те, которые вы тренируете с Прохором.

– Хорошо. – Я понял, что имел в виду старый князь, перешел на темп и потянулся к деду.

Если у Прохора ментальный доспех я чувствовал, как бетонную стену, то вот у моего деда это была бетонная дамба, сдерживающая бесконечную мощь. Мне не потребовалось много времени понять, что пробить такое мне пока не под силу! Однако эмоции, как и у моего воспитателя, я сумел считать – раздражение и любопытство были превалирующими.

– Хватит, – кивнул дед. – Все понятно. Если уж мне было крайне неприятно, то что же почувствовала Вяземская, да и Орлова, видимо, краем зацепило…

– Деда, ты сейчас о чем? – не понял я.

– О том, внучек, что хочешь ты этого или нет, но твои способности в стрессовой ситуации лезут наружу, и ничего с этим не поделать, – ответил мне дед, так и не прояснив до конца произошедшее.

– Вот вообще сейчас ничего не понял! – Я продолжал тупо пялиться на главу рода.

Он вздохнул, оправил пиджак и поправил запонку на рукаве белоснежной рубашки.

– В обычном состоянии и в стрессовом твоя сила различается, и, судя по всему, очень сильно, – начал терпеливо объяснять мне дед. – Видимо, Вяземскую ты пробил, досталось и Орлову, вот он и взбеленился, думая, что ты Ведьму эту убил. – Дед усмехнулся. – А вообще, Ванька наверняка сам все это подстроил, и с полосой препятствий, и с «зачисткой». Раскачать тебя решил, вот в ухо и получил, болезный… А теперь названивает…

После объяснений деда я взглянул на ситуацию под другим углом.

– Так это получается, что он не специально на меня напал, а Вяземскую защищал? – Я посмотрел на старого князя, а потом на Прохора.

На их лицах я прочитал только скептицизм, а дед сказал:

– Начнем с того, что они в этой трубе выставили против тебя четырех воевод, что не укладывается ни в какие рамки! Молодец, что решился пройти это испытание и выдержал его с честью! – Дед даже выпрямился на кресле, да и Прохор сделал соответствующее моменту лицо. – Я бы на твоем месте потом этих четверых затейников просто убил бы, несмотря ни на какие последствия! – это было произнесено старым князем так обыденно, у меня аж мурашки по телу побежали. Прохор, что характерно, лишь согласно кивнул. – Обычно, Лешка, четверых крепких воевод хватает, чтобы убить среднего абсолюта. Делай выводы. – Он пристально на меня посмотрел. – Дальше. Вяземская в последней комнате оказалась совсем не случайно, и расчет Орлова был именно на то, чтобы ты не стал ее «зачищать», как остальных. И расчет графа оказался верен, но все пошло не так с момента, как она тебя спровоцировала на эти твои штучки… Понял теперь?

– Понял, – кивнул я.

– Что дальше делать будем? – усмехнулся дед.

– Не знаю. Но в корпусе, с его постоянными подставами, служить я больше не хочу! – твердо ответил я.

– Ты лошадей-то не гони, Лешка, успокойся, приди в себя. А потом поговорим, – продолжал улыбаться дед. – Вел ты себя достойно, честь рода не замарал, да и нос, вернее ухо, всяким там любопытным слегка прищемил, так что отдыхай, тренируйся с Прохором, а там посмотрим! Договорились?

– Договорились, деда, – кивнул я.

По своему обыкновению, глава рода позаботился и о нашем ужине – стол на первом этаже был накрыт. После трапезы дед проводил нас до машины, напомнив мне о посещении ателье.

– У меня сейчас будет больше свободного времени, так что до конца недели обязательно заеду, – заверил я его.

– Хорошо, Еся предупрежден и ждет.

***

Когда «Волгу» не пустили дальше ворот особняка Пожарских, граф Орлов окончательно уверился, что разговор предстоит не из самых легких. Он вылез из машины и направился к калитке, трогая распухшее левое ухо. Сотрудник службы безопасности Пожарских проводил его до кабинета хозяина особняка.

– Добрый вечер, Михаил Николаевич! – кивнул он князю Пожарскому, который сидел в кресле и даже не подумал встать, чтобы поприветствовать гостя.

– Присаживайся, Ваня, в ногах правды нет. Впрочем, нет ее и в заднице, – усмехнулся хозяин особняка. – С чем пожаловал?

– Повиниться приехал за внука твоего, Михаил Николаевич, – ответил полковник, устраиваясь в кресле напротив. – Он ведь тебе уже все рассказал?

– Конечно, рассказал! – опять усмехнулся князь. – К кому ему еще идти бедами своими делиться, сиротинушке? Так что же в Ясенево такого произошло, если у тебя даже ухо опухло?

Граф было потянулся рукой к уху, но вовремя себя одернул.

– Сначала неудачно на полосе препятствий получилось: не думали мы, что он в эту трубу сунется, хотели показать Алексею ограниченность даже его способностей. А он эту трубу прошел, ну и вломил на психе всем четверым воеводам. – Орлов опустил голову. – А потом в «городе» начал уж слишком жестко проводить «зачистку». Когда он не захотел Вяземскую бить, она его и спровоцировала. Алексей схватил ее за шею, и тут шибануло такой жутью! Ведьма заорала и на пол упала. Я и подумал, что он ее убил… Вот и не сдержался…

– Ты же боевой офицер, Ваня, а повел себя как курсант необстрелянный! – хмыкнул князь. – Да и кажется мне, дружок, что ты специально внука моего провоцировал все это время.

– Я о своих сотрудниках должен знать всё! – вскинулся и твердо заявил граф.

– А тебе сказали, Ваня, что Лешка тебя в окно выкинуть хотел, как и ты его? – опять хмыкнул Пожарский.

– Да, – кивнул Орлов.

– Благодари Ведьму свою, она Лешку остановила. Иначе лежал бы ты сейчас в реанимации, в лучшем случае, а не вумные разговоры тут разговаривал. Да и в церковь сходи, самую дорогую свечку поставь, за здравие раба божьего Алексея, который тебя, дурака, не убил. То же самое тем своим четырем офицерам скажи – легко, считай, отделались.

Орлов вскочил и попытался что-то сказать, но после властного жеста князя упал обратно в кресло. С минуту в кабинете стояла тишина.

– Я хотел бы извиниться и перед Алексеем Александровичем, и перед вами! – сказал наконец Орлов.

– Конечно, Ваня, конечно! – На князя прямо-таки напала игривость. – Какое из своих предприятий в качестве извинений отдашь внуку? Ликероводочный завод или металлургический?

У графа Орлова все похолодело в груди.

– Все, что сегодня произошло, касается только службы в корпусе! – возразил он. – А значит, не подпадает под обычный гражданский оборот!

– Ты это потом будешь в Императорской канцелярии объяснять! – Князь уже совсем не был похож на радушного хозяина. – Если доживешь…

Граф Орлов почувствовал, как кресло под ним начало гореть, да и обстановка в кабинете поплыла – вспыхнул журнальный столик, занимался огнем стол за спиной князя.

– Ты войны родов хочешь, Ваня? – буквально прошипел Пожарский. – Догадайся, что в этом случае я с твоими родственниками сделаю? После таких экспериментов с моим внуком?

– Простите меня, Михаил Николаевич! – Орлов вскочил, не обращая внимания на огонь. – Такого больше не повторится!

Пожарский пару мгновений разглядывал графа, после чего крикнул:

– Семен!

В кабинет шустро вошел седенький старичок благообразного вида.

– Ты что творишь, барин, снова понервничал? – возопил он и начал водой тушить все очаги пламени. – Опять обстановку всю менять, сколько же можно? – ворчал он. – Отойди, Ваня, сюртук испачкаешь. – Он бесцеремонно отодвинул в сторону графа. – Шли бы вы, сиятельства, в сад свои разговоры разговаривать, а то, не дай бог, дом спалите!

Оба сиятельства послушно покинули кабинет, спустились по лестнице и вышли из дома в сад.

– Ваня, ты понимаешь, что твой род моему теперь должен? – спросил Пожарский.

– Понимаю, Михаил Николаевич, вину свою признаю и от долга не отказываюсь, – кивнул Орлов. – Но при всем при этом мне не хотелось бы терять такого ценного сотрудника.

– Очень уж он на вас зол, сотрудник этот! – усмехнулся князь. – Ему время надо, может и отойдет.

– Хорошо, Михаил Николаевич. Дайте знать, если это произойдет.

– Договорились, полковник.

***

– Садись, – указал мне Прохор на барный стул, а сам открыл холодильник и достал бутылку водки.

На рюмки мой воспитатель размениваться не стал, а разлил водку по стаканам.

– Пей! – скомандовал он мне.

Я послушно выпил.

– Вины твоей в произошедшем нет никакой. Так что реф-лек-си-ровать не надо, – Прохор сделал вид, что с трудом выговорил модное словечко. – В том, что не покалечил этих «волкодавов», – молодец. На полковника Орлова не сильно обижайся. Главная его ошибка в том, что он ни с тобой не советуется, ни с дедом твоим, да и у меня ничего не спрашивает, а сам все хочет выяснить. Вот и устраивает постоянные провокации, ставя твое здоровье и жизнь под угрозу. Но об этом мы с тобой завтра поговорим. А сейчас давай еще по одной, и спать. Подружку предупреди, что не придешь. – Он разлил нам остатки водки.

– Хорошо, Прохор.

– И еще. Постарайся не злиться по пустякам, держи себя в руках. Видишь, к чему приводят выплески твоей силы?

– Вижу, – опустил голову я. – Но я-то с этим ничего поделать не могу!

– Будем тренироваться, – успокоил меня Прохор. – А сейчас иди спать.

***

На следующий день, в среду, я с самого утра почувствовал себя свободней, что ли. Мне не надо было больше ехать в этот корпус, я наконец мог заняться своими делами – больше времени проводить с Лесей, Сашкой, со своими университетскими друзьями. Даже обещанные тренировки с Прохором меня не особо смущали – издеваться он, конечно, надо мной любил и умел, но таких пакостей, как в ОКЖ, точно не делал. Именно такое мое хорошее настроение и позволило Андрею Долгорукому уговорить меня поиграть вечером на бильярде. Юсупова и Долгорукая, услышав наш разговор, робко намекнули на мое обещание потренировать и их. Настроение было хорошим, и я согласился. После занятий в университетском кафе данная информация была донесена и до Шереметьевой, которая пообещала, что будет тоже.

– Девушки, только у меня условие, – усмехнулся я.

– Мы заранее на все согласные! – заявила Юсупова, а Долгорукая с Шереметьевой кивнули.

– Форма одежды – строгая! Никаких платьев и глубоких вырезов! – снова усмехнулся я.

– Так нечестно! – Юсупова сделала вид, что такие условия для нее совершенно неприемлемы, подружки поддержали.

– Значит, никакой тренировки не будет! – заулыбался я.

– Мы подумаем! – за всех ответила Шереметьева.

Когда мы прощались, Андрей отвел меня в сторону и сказал:

– Они точно заявятся, можешь даже не сомневаться. Во сколько будешь?

– В районе семи. Я сегодня как раз собирался к портному, жилетку заказывать. От него и поеду в «Метрополию».

– Отлично, буду там тебя ждать.

Но к портному мне поехать не получилось – уже около подъезда я услышал, как меня кто-то окликнул женским голосом:

– Алексей!

Я обернулся и увидел Вику Вяземскую, выходящую из своей красной «Лады». С другой стороны улицы ко мне быстрым шагом направились два молодых человека из эсбэ Пожарских. Я поднял руку и сказал им:

– Все нормально.

Молодые люди остановились и, несмотря на мои слова, продолжали подозрительно смотреть на девушку.

– А мне казалось, князь, что вам защита не нужна? – усмехнулась она.

– А это они не меня защищают, а от меня… – улыбнулся я и услышал хмыканье за спиной.

– Поговорим? – спросила она уже серьезно.

– Прошу! – я указал ей рукой на соседнюю дверь ресторана.

Мы зашли внутрь и устроились за одним из столиков. Вяземская меню смотреть не стала, а просто попросила официанта принести кофе, я заказал то же самое.

– Прежде всего, – начала девушка, – я хотела бы извиниться за свое недостойное поведение.

Я молчал.

– Вы, Алексей, должны меня понять! – Она начала заводиться. – Я всегда требовала в подразделении такого же отношения к себе, как и к другим офицерам, а меня все оберегают! Вот и вы туда же…

– Я вас понял, Виктория, и уже сам хочу извиниться за… – сказал я, но тут заметил, как девушку передернуло.

– Орлов запретил нам это все обсуждать, – прервала она меня. – Мы даже втроем отдельную бумагу подписали. Все в подразделении знают о том, что что-то произошло, но не спрашивают. Ну, еще наверняка Смолов с Пасеком в курсе.

– Виктория…

– Я же просила – просто Вика.

– Хорошо, Вика. Мне это все уже не интересно, я уволился из корпуса.

– Уволился? Это ты из-за Орлова, что ли?

– И из-за него тоже. Эксперименты на себе я не позволю ставить никому!

– Какие еще эксперименты? Ты что несешь?! – сначала удивилась она, а потом девушку понесло: – А теперь послушай меня! Ты что о себе возомнил? Эксперименты над ним ставят! Да над нами каждый день на этой службе издеваются, чтобы потом, после очередного задержания, мы живыми вернулись! А ему тут обидно, видите ли, стало! Вырасти сначала, а потом…

Это все звучало очень обидно! Вдвойне обидно это было потому, что присутствовала большая доля истины. Втройне – потому что звучало из уст девушки!

– Хватит! – не выдержал я.

Вяземская опять, как тогда в «городке», взвизгнула и обмякла на стуле, официант, несший нам кофе, грохнулся на пол, администратора не стало видно из-за стойки, а в ресторан забежали Орлов, Смолов и Пасек.

– Пожарский, успокойся! – заорал мне полковник.

Следующими, кто ворвался в ресторан, были мои охранники, которых тут же мордой в пол уложил штаб-ротмистр.

«Как же вы меня все достали!» – подумал я, встал из-за стола и попытался подойти к Вяземской.

– Не надо, Алексей, мы сами, – уже спокойно сказал Орлов.

Я послушно отошел в сторону и начал наблюдать, как полковник с ротмистром приводят в чувство Вику, а Пасек и ребята из службы безопасности, которым он объяснил ситуацию, занялись администратором и официантом. Когда все трое начали подавать признаки жизни, ко мне подошел Смолов и попытался взять под локоток, чтобы отвести в сторонку.

– Руки! – бросил я ему.

Ротмистр отшатнулся и побледнел.

– Назад, Смолов! – рявкнул полковник, а потом добавил уже мне спокойным голосом: – Алексей, успокойся, он не хотел ничего такого! Можно мне с тобой поговорить?

– Нет. Нельзя. Забирайте Вяземскую и уходите. Мне еще тут с рестораном разбираться. Будете за мной следить, за себя не отвечаю!

В этот момент в ресторан зашел Прохор. Окинув взглядом зал, он громко сказал:

– Господин полковник, при всем уважении, но я звоню князю Пожарскому! На этот раз так легко не отделаетесь!

Орлов изменился в лице и попросил:

– Прохор, можно на минутку? – На что тот кивнул, и они вышли на улицу.

Вяземская уже окончательно пришла в себя и старалась на меня не смотреть.

– Попрошу освободить помещение, – спокойно сказал я Смолову.

Тот и не подумал возражать, кивнул, помог девушке встать, и они втроем с Пасеком направились на выход. Ребята из эсбэ встали у дверей и всем своим видом показывали, что граница на замке, а враг не пройдет. Как-то комментировать то, что их, как щенков, уложил офицер корпуса, я не стал – не им тягаться с Пасеком в подготовке, – а вот персоналу «Русской избы» моральный и физический вред надо было компенсировать. Я показал знаками одному из молодых людей на администратора и официанта, которые приходили в себя за одним из столиков, расположенных ближе к входу. Меня поняли правильно, и секунд через тридцать сотрудники ресторана стояли передо мной.

– Юра, – обратился я к охраннику, – вы остальной персонал проверили?

– Да, ваше сиятельство! – кивнул он. – Пострадавших нет, испужались только сильно.

– Хорошо, Юра. Можешь идти.

Администратор и официант меня боялись, и очень сильно.

– Вы меня знаете? – спросил я.

– Да, ваше сиятельство! – закивали они.

– Прошу прощения за этот неприятный инцидент. В какую сумму вы оцениваете причиненный ущерб?

– Ни в какую, ваше сиятельство! – залепетал администратор. – Всякое случается… Мы всегда рады вас видеть в нашем ресторане!

– Тысячи рублей хватит?

– Мы не возьмем такие деньги! – замотал головой администратор.

– Вы мне перечить будете? – я добавил в голос аристократической спеси, как учил Прохор.

Реакция была неожиданной – официант, а вслед за ним и администратор бухнулись на колени и заголосили:

– Не погуби, ваше сиятельство!

Я мысленно плюнул и уже хотел приказать им встать, как в дверях показался мой воспитатель, который быстро разрулил неудобную ситуацию:

– Брысь по местам!

Работников ресторана как ветром сдуло.

– Пошли домой, монстра! – хмыкнул Прохор. – Разговор есть.

Когда мы поднялись в квартиру, он указал мне на диван, а сам сел в кресло.

– Короче, ситуация такая, – начал мой воспитатель. – Эта Ведьма твоя, Вяземская которая, еще вчера в неадеквате была. Орлову заявила, что это она во всем произошедшем виновата. Да и сегодня на службу приехала в скверном настроении, а с обеда отпросилась, сославшись на плохое самочувствие, не забыв при этом залезть в базу данных и узнать фактический адрес твоего проживания. Полковник с этими двумя своими гавриками решили, что она поедет к тебе и будет просить прощения за то, что тебя довела, ты размякнешь от искренности женских слез и сладких речей, а они потом, в подходящий момент, и сами повинятся… Ваш разговор они слушали дистанционно, там у них машина специальная стояла. А когда деваху понесло, они и поняли, что Ведьма сейчас опять нарвется, и уже сами кинулись в ресторан, пока ты дров не наломал. – Прохор ухмыльнулся. – Если бы полковник эту запись мне не дал послушать, хрен бы я ему поверил, что они здесь как бы и не при делах.

– Прохор, а как быть со словами Вяземской о том, что их там всех на грани тренируют? – спросил серьезно я. – Уверен, что Вика говорила обидно, но вполне искренне!

– Так, про Вяземскую я тебе чуть позже кое-какую информацию сообщу, а сейчас послушай насчет тренировок. Я тебе вчера вечером обещал до конца все рассказать, так вот… – Мой воспитатель встал и налил себе воды. – Это только в школах детей щадят, да и то не особо, по себе знаешь. А так, на грани, тренируют не только в корпусе, но и в армии, и на флоте, и в полиции, и даже в эсбэ родов. Везде есть свои методики подготовки, исходя из специфики службы. Рассчитаны эти методики на стандартный человеческий материал. А ты у нас, если можно так выразиться, совсем нестандартный. Вот и не знает полковник Орлов пределы твоих возможностей и, в меру своего разумения и предыдущего опыта, пытается постоянно доводить тебя до грани, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. С тобой он не советуется, ничего не спрашивает, главу рода в известность не ставит. А ведь ты даже присягу не принял… Одно дело тренировать до кровавых соплей по многократно проверенной схеме, а другое – как тебя, когда точно не знаешь всех последствий. – Прохор прервался и отпил воды. – Вот скажи мне, была ли хоть одна тренировка в корпусе без какой-нибудь подлянки?