скачать книгу бесплатно
И прежде чем его губы успевают дотронуться до моих, я успеваю ускользнуть в подъезд, в благодатное одиночество, ощущая убийственное жжение его взгляда на спине. Туда, где в мою голову не будут лезть посторонние мысли, затмевая мои собственные.
В подъезде, как всегда, темно, тихо и стоит запашок мусоропровода. Я взлетаю на свой этаж, словно за мной гонятся, и пытаюсь засунуть ключ в скважину. Обычно мне это удается ровно с третьего раза. Наконец, замок щёлкает, я делаю шаг внутрь темноты и огораживаю себя от всего на свете десятью сантиметрами металла. Жилище встречает меня мерным тиканьем часов, пусть и съёмное, но такое безопасное. Сумеречный свет пробивается сквозь закрытые жалюзи, разрезая темноту полосами глубокого синего цвета. Скидывая на пол куртку и рюкзак, я подхожу к окну и осторожно раздвигаю пальцами жалюзи. Он всё ещё там, смотрит на мои окна. Сумерки сгущались.
Уходи.
Уходи, блин, уже.
Я отступила назад, в темноту.
Чужие мысли, чужие суждения, чужой взгляд на мир. Не разберешь, где чьё, пока не возникнет контекст. Пока память не станет похожа на лоскутное одеяло из воспоминаний, которые тебе не принадлежат, из чуждых интересов, к которым просыпается внезапная тяга. Как отпечатки на поверхности стекла. Они исчезнут, всегда исчезали, просто нужно немного времени…
Мириады вспышек пронизывают мой мозг. Я вижу лица, которые никогда прежде не видела, дом Матвея, и мне мучительно хочется пойти туда прямо сейчас, хоть у меня и нет ключей, хотя постойте, ну конечно же есть, я ведь живу там… Но… Где я нахожусь сейчас? Это дом моей девушки. А кто я?
Стоп-стоп-стоп. Стоп!
Меня зовут Рау. Я нахожусь у себя дома. И никуда отсюда не выйду. Ни за что. Держась одной рукой за подоконник, а другой за голову, я опустилась на колени, а затем легла прямо на пол и принялась всматриваться в темнеющие просветы между пластинками жалюзи.
Меня зовут Рау. Я – живая идея и не хочу быть чем-то другим.
Я, наверное, никогда не любила. Просто однажды мне признались в чувствах, и я подумала, что это подразумевает автоматическое возникновение некоторых обязательств с моей стороны. Кто знал, как оно будет? А вдруг я испытываю то же самое? Или испытаю, совсем как настоящий человек? Если задуматься, я очень этого хочу. Люди создали этому чувству мощнейшую пиар-компанию, возможно, оно действительно того стоит? Симпатия есть, и если этого скромного вложения достаточно…
Любовь и всё прилагающееся не особо пришлись мне по вкусу. Однако оказалось, что существует нечто более крутое.
Вера. Сила. Кристальная чёткость и небывалая устойчивость в эфире. Я купалась в энергии, конвертированной из простого факта того, что в меня не просто верят дистанционно и в общих чертах, а вот так, совсем рядом.
– Мы с тобой так похожи, – любил повторять он.
– Наверное, – соглашалась я, хотя до меня не очень-то доходило, откуда такие выводы.
– Ты удивительная.
Сейчас меня тошнит и мутит от его присутствия в моей голове. Всего этого не должно там быть.
«До пика резонанса осталось 70 часов».
Что-что? Уже и слуховые галлюцинации?
Стало настолько темно, что разница между закрытыми и открытыми глазами не ощущалась, сколько ни моргай. Я продолжала вжиматься в пол в кромешной тьме и пытаться разобрать то, что хочет сказать внезапно ожившая темнота. Она шевелилась, пузырилась, исходила радиоволнами неизвестных частот, обволакивала, нашёптывала.
«Ваши частоты слишком долго были синхронизированы. Что бывает, когда совпадают частоты?» – эти слова возникали в моей голове и кружились, похожие на мыльные пузыри.
Большая часть школьной программы осталась при мне, но сообщить об этом не получилось – голосовые связки отказали, и я просто беззвучно открывала рот.
«Твоя оперативная память совсем заканчивается, – с сожалением поведала темнота. – Чужой разум, пусть и фрагментами – это тяжкий груз для такой юной идеи».
Тяжёлая ледяная ладонь ложится мне на лоб. По телу разливается приятная прохлада, а голова опустошается, словно мысли утекают в водосток. В последний раз пахнуло свежестью, и прохлада ушла, вновь уступив место жару обогревателя.
«Факт принадлежности зеркалу мира определяет всю твою дальнейшую жизнь. Осмелившись на близкий контакт, ты вобрала гораздо больше, чем было нужно».
Я собралась с силами, чтобы выдавить из себя слова.
– Я не знала, что так будет… Я просто хотела попробовать, как это, но… Эта вера… Я не знала… Я думала… что стану живее… – пол подо мной всколыхнулся, казалось, что он вот-вот перевернётся.
«Ты готова расплатиться собственным рассудком за возможность быть живее?»
К горлу подступил ком. Перед глазами проплывали наши первые дни, когда мы были самой обыкновенной парочкой. Я не понимала, что происходит, но эти новые ощущения были приятными. Просто и беззаботно. Я больше не была одна. Разговоры обо всём на свете, осторожные прикосновения, забота, участие – не нужно обязательно быть влюблённой, чтобы ценить такие вещи и понимать их важность. Я не заметила, как они сошли на нет. Хотя нет, заметила. После той ночи, когда он, счастливый, блаженно валялся в постели, а я два часа сидела под струями душа, смотрела в точку и не могла пошевелиться от ужаса. Ничего криминального не произошло, но мне отчего-то было настолько неправильно, что хотелось вырваться из этого тела и не возвращаться в него никогда.
Вскоре простое, человеческое свелось к игре в гляделки, близости, после которой я собирала себя по кусочкам, полагая, что так всё и должно быть и оттого не пытаясь это прекратить, к разговорам, преимущественно тешащим его тщеславие, и к тому, что у меня всегда был источник веры под рукой. Он мог смотреть на меня, не шевелясь и не моргая хоть по десять минут. Наверное, смотрел бы и дольше, если бы я не прерывала эти своеобразные сеансы медитации.
«Я вижу в тебе себя», – говорил он.
Я не знала, что он видел, смотря на меня, и не уверена, что хотела знать. Я просто хотела попробовать быть самым обыкновенным человеком.
– Это я сделала его таким, да?
«Таковы последствия договора».
Я не сдержалась и тихонечко завыла в потолок.
«Ты – вынуждающая сила. Ловишь частоту объекта и подстраиваешься под неё. Колебания возрастают, и когда частоты совпадают полностью, наступает резонанс, и объект, на который оказывается воздействие, выходит из строя».
– Как это – из строя? – с замиранием сердца просипела я. До меня начинает доходить.
Нет. Нет-нет-нет. Какие бы помрачения рассудка на меня ни находили, я ни в коем случае не хотела разрушать разум человека, который испытывал ко мне чувства. Достаточно того, что из-за меня он стал злым двойником самого себя. Мне не всё равно! Да, я не люблю его, но мне не всё равно! Он не заслужил!
«Ты просто не замечала симптомов».
Поразительное везение во всех начинаниях? Бесконечные монологи о том, как он крут и как мне неслыханно с ним повезло? Необъяснимые приступы какой-то извращённой злобы? Пугающая привязанность ко мне? Периодические «зависания» то ли в самом себе, то ли где-то ещё? Что из этого?
«До пика резонанса осталось 69 часов».
– Отмена!
// Конец связи.
Настенные часы сообщили, что уже пять утра. И несмотря на то, что я провела на полу всю ночь, после «очистки диска» я чувствую себя свежей и отдохнувшей, но только физически.
– Пожалуйста… Отмена…
В октябре девятнадцатого будет два года, как я его косвенно убила. Несчастный случай, пьяный водитель. В конце соглашение человека и идеи приводит именно к этому. Сначала твой партнёр становится магнитом для удачи, а по мере развития отношений и обмена – ходячей катастрофой. Длительность договора зависит от опыта идеи в этом вопросе. У меня опыта было ровно нисколько.
Я помню наш последний вечер отдельными картинками – сиреневые сумерки, первая звезда на горизонте, тонкие ветви, перебираемые ветерком. Всё как обычно, только он не знал, что мы больше не увидимся. Я же видела, что он не просто на нуле, а уходит в минус. Дурацкое знание из ниоткуда, с которым никак не можешь поспорить.
– Ты чего? Плачешь, что ли?
– Кажется, простудилась.
– Молодец, доходилась в расстёгнутой куртке. Погоди, сейчас салфетку дам. Хочешь, в кофейню зайдём погреемся?
«Отмена. Отмена. Отмена…»
Я хотела совсем не такого человеческого.
<начало трансляции>
Все идеи являются зеркалами, но не все зеркала являются идеями. Люди-зеркала оперируют эмоциями, мнениями, манерами, идеи-зеркала работают напрямую с исходным кодом.
Для базовой настройки на частоту определённого человека зеркалу хватает короткого промежутка времени. Как правило, эмоции передаются спустя несколько секунд общения, а если эмоция особенно сильна, то зеркалу достаточно находиться в одной комнате с её источником. При продолжительном контакте помимо эмоций могут передаваться физические ощущения, устоявшиеся убеждения, поведенческие особенности, мимика, интересы, вкусовые пристрастия, в редких случаях – способности и таланты, а также черты лица. Человеческая личность подвергается анализу со стороны зеркала с использованием специальных «средств просмотра», подразумевающих использование Кода, в целях создания наиболее подходящей маски. В зависимости от опыта зеркала генерируют два типа масок: точную копию человека (как правило, так делают неопытные) и улучшенный вариант («то, какими вы себя видите»). Процессы анализа и генерации не осознаются зеркалом и не подразумевают вовлечения морально-этического момента. Для него это обычная повседневная процедура, свойственная его природе, аналогичная человеческому проявлению характера.
С прекращением контакта маска уходит в «зазеркалье»: она не исчезает бесследно, но зеркало перестаёт ощущать чужое присутствие. Данный процесс может занять от нескольких часов до нескольких дней в зависимости от продолжительности контакта. По желанию зеркало может оставить что-то себе в качестве «сувенира».
Если время контакта будет превышено, наступит резонанс – полная синхронизация частот зеркала и человека с разрушительными последствиями для личности второго. Резонанс является точкой невозврата, после его наступления контакт с человеком не может быть прекращён, что влечёт за собой гибель последнего ввиду случайных внешних обстоятельств.
Маска – условное обозначение для псевдоличности, которой зеркало становится при общении с определённым человеком. Зеркало без маски – нейтральная конструкция, непосредственно объединённая с исходным Кодом. В состоянии «без маски» (сами зеркала называют это состояние «подключённость») оно помнит и чувствует всё, что когда-либо приобретало, имеет прямой доступ к информационным массивам Кода. В зависимости от физических параметров имеется промежуток времени, который зеркало может провести «подключённым» – чем выносливее тело, тем он продолжительнее. Маска служит фильтром, отгораживающим тело от огромных потоков данных. В эфире идея может находиться в состоянии подключённости сколь угодно долго, поскольку среда сновидения для неё является более близкой.
Опытные зеркала не привлекают излишнего внимания: у них есть выработанная маска, собранная из «сувениров», и процессы генерации осуществляются на её основе, оставаясь незаметными стороннему взгляду. Она также используется для общения с себе подобными. Зеркала в возрасте до года такой маски не имеют, она приобретается по мере вливания в различного рода социальные группы.
<конец трансляции>
Level 6
Вот и живи теперь в вечном ожидании. Прошла неделя, однако мои спасители не подавали никаких признаков жизни. После произошедшего я решила некоторое время обойтись без охоты и просто нормально отоспаться. К сожалению, идея не может провалиться в пучину бессознательного и просто по-человечески поспать, потому что когда мы засыпаем, то автоматически подключаемся к случайному облаку в полностью осознанном состоянии духа. Но кошмары принялись донимать меня каждую ночь. Я не могу. Я больше так не могу.
– Послушай, это уже серьёзно, – сказала Мия, залпом выдувая стакан какой-то слабоалкогольной гадости. – И ты вообще ничего не можешь?
– Вообще, – с досадой ответила я и отпила из своего стакана с соком. – Вот бывает так, что во сне ты словно в банке с мёдом увяз, едва шевелишься. А здесь я вообще не имею контроля, куда уж там вытащить… У меня и тела-то нет, так, облачко энергии.
Мия глубоко вздохнула.
– Может, это воспоминания?
Я допила сок и уставилась в пустой стакан. Версия с воспоминаниями мне категорически не нравилась, но при этом казалась вполне допустимой. У меня нет доступа и к трети воспоминаний, когда-то принадлежавших старой личности, изначально обитавшей в теле, в которое я сейчас влила пол-литра вишнёвого сока. И кто знает, что может таиться в этой толще чужой памяти?
– Я не знаю. Я просто очень устала.
– Жесть, конечно.
Я исподлобья взглянула на неё. На мгновение в голосе Мии послышалось нечто чужое, похожее на обрывок белого шума в радиопередаче. На одно лишь мгновение.
– Так что ты планируешь с этими снами делать?
Я пожала плечами. Никаких планов у меня не было.
– Ждать новых серий. А как там девчонки, у которых мир нереальный?
Мия погрустнела и поджала губы, уголки которых слегка окрасились в цвет её напитка.
– Дана на днях паническую атаку словила. Залипала в телефон, увидела в ленте что-то не то и…
– В ленте? – хмыкнула я. – Что настолько жуткое можно увидеть в ленте?
– Не то чтобы жуткое, скорее неуютное. Фотки обычных мест, но в них что-то не так, а что – словами не объяснить. Во-первых, места эти пустые, неестественно пустые. Представь пустой торговый центр, например – место обыкновенное, но без людей ты его никогда не видишь, так? Или, допустим, подъезд, но на полу вода по колено. Или универ ночью – ты ведь в норме не бываешь здесь ночью. Похоже на пограничную зону между мирами: один элемент от «здесь», другой от «не здесь». Плюс атмосфера как на старой плёнке, освещение странное, будто оцифрованное воспоминание из детства. Ещё иногда и с подписью: «Просыпайся, мы ждём тебя дома». Знаешь такое?
Я отвела взгляд. Знакомый эффект. Мои маячки работают по тому же принципу.
– Угу…
– В живописи есть такой приём – изображать привычные места чересчур пустыми, строить композицию с неестественно широким открытым пространством. Выглядит необъяснимо дискомфортно.
– Но это же просто картинка.
– Вот именно. А теперь представь, что у Даны в голове, раз её закоротило с «просто картинки». Бедная, страшно было смотреть.
– Мия, – я испытующе посмотрела на подругу. – У тебя самой-то ведь больше не было таких эпизодов?
– Нет, не волнуйся. После того случая ни разу.
Я поёжилась, отгоняя воспоминания. Пару месяцев назад похожее случилось с Мией, только вот картинки из интернета, вроде как, были ни при чём. На концерте было не до них. Произошедшее вполне логично объяснялось толпой, мигающим светом, да бьющим по ушам и больно резонирующим с сердцем звуком. Не представляю, как мне удалось вернуть её в норму, но красные неоновые стены туалета и парализованное необъяснимым ужасом тело Мии в моих руках не выветрятся из памяти ещё очень долго.
– Не понимаю, как это работает. Дана уже несколько лет какими-то духовными штуками занимается, я не вникала, какими конкретно, – Мия предпочла сменить тему. – Даже на какие-то ретриты ездила, на Бали вроде. С одной стороны, я ко всему этому скептически отношусь, но с другой, у неё всегда была прочная кукуха. Только в последнее время накрывает.
– Очень оригинально, – от одного упоминания «волшебного острова, исполняющего все мечты» захотелось закатить глаза как можно выше. – Она не в секте, надеюсь?
– Да вроде нет. Хотя сейчас уже не разберёшь, что секта, а что нет. Кругом все эти тонкие материи, трансформации да просветление в инстаграмных фильтрах. Странно всё смешалось.
Я думала примерно о том же. А ещё о том, как скоро встречу Дану в своих личных сообщениях.
– Ты здесь? – донёсся до меня голос подруги.
– Угу.
– Кажется, есть ещё что-то. Расскажешь?
– Да я всё рассказала, в общем-то.
Мия нарочито громко вздохнула.
– Я не претендую на твоё священное право сидеть в своей раковине, но и не могу не напомнить, что со мной можно делиться чем угодно. Я же вижу, что эти кошмары – лишь верхушка айсберга. У тебя на лице всё написано.
Если бы она только знала, сколько всего я хочу ей рассказать. Про Матвея, про одиночество пришельца, про то, как мне хочется найти тех, по чьей воле я появилась на свет, или хотя бы таких же, как я… Но на самые глубокие и потаённые переживания будто поставили пароль. Удивляюсь, что вообще удалось рассказать ей, что я идея.
– Ничего там не написано.
– Это ты так думаешь. А мне обидно. Я-то тебе круглые сутки по ушам езжу, а ты если хотя бы раз в год что-то расскажешь, то уже сенсация. Учитывая, как тебе бывает опасно. Я ещё и к родителям, как назло уезжаю в конце недели…
– Надолго?
– До конца каникул. Ты хоть звони мне, ладно?
