Академия «Терем»

– Ничего страшного, меня часто не узнают, – потряс головой очкарик. – Герес, я двадцать девятый наследник Аида.

– Ничего себе, – присвистнули парни. – Твой пантеон один из сильнейших, а пропаганда такая, что там и двадцать девятому в очереди есть чем заняться. Это не наши ограниченные верования. Вы же на весь мир гремите.

– Во-во, за что это тебя к нам сослали? – удивленно вскинула я бровь. – Я хотя бы судом сюда назначена на исправление поведения. Устроила извержение вулкана на Курилах из-за того, что меня самым жестоким образом предал тот, кому я доверяла от чистого сердца. Все же любовь для богов не просто звук, а целая жизнь. Теперь вот расплачиваюсь собственной головой за то, что отдала свою любовь не тому. А ты что учудил, коли с нами сидишь? И да, прости, но ты не похож на отмороженного урода. Скорее на типичного ботаника с первых рядов Гарварда.

– Я просто попросил отца дать мне свободу, – тряхнул тот головой, и я заметила пучок у него на затылке. – Как вы и сказали, «Аид» давно стал брендом, а не божеством. Потому я не хочу ничем подобным заниматься. Моя мечта – открыть сеть ветеринарных клиник, начать бизнес и помогать животным. Я в мать пошел больше, чем в родню отца. Из-за этого меня и отправили сюда. Матушка сказала, захочу выжить – научусь убивать. Тогда-то и выкину из головы весь этот бред про спасение животных и благотворительность.

– М-да, я думал, мне с родственниками не повезло, но бывает хуже, это капец. – Питер тяжело вздохнул и оперся задницей о край парты. – Короче, у всех свои причины, чтобы жить в этом стремном местечке. Жаль, сторисы не попилить. Я, конечно, сказал подписчикам, что меня сослали в интернат, но вряд ли они могли подумать, что это будет у черта на куличках, в мертвом лесу, где время замерло на стыке девятнадцатого и двадцатого веков, остановив свой бег на полыхающей кромке заката, которому не суждено скрыться за линией горизонта.

– Это еще не самое страшное, – вздохнула я с надрывом, – остальное будет впереди. Как я поняла, вам двоим об этом месте еще меньше нашего известно. Вот вас даже не особо озаботила способность понимать нас и разговаривать с нами. Навь – самая странная ветвь в родноверии, но живее всех живых. Пардон, она, конечно, мертва маленько. Но это не мешает ей поддерживать жизнь в этом особняке. И да, это не девятнадцатый век, этому месту столько же, сколько первородным богам. Потому не обольщайтесь, мальчики, попали вы оба, причем за ломаный медяк. Матушка говорила, что учат тут скорее для галочки, нежели дают какие-то реальные знания. И самое обидное, что мы проходим через все эти мучения лишь для того, чтобы в конечном счете погибнуть или убивать других. Не так я себе представляла поездку сюда. Вот скажите, я такая дура или ситуация действительно выходит из-под контроля?

– Тут на самом деле такие ужасные условия для проживания? – поправив очки на носу, спросил блондин. – Убийство за завтраком было эпичным, но для богов, отвечающих за смерть, это место не такое уж и страшное. Может, я и противник собственной семьи, но как-то слабо мне верится, что у остальных они лучше моей. Сюда за красивые глазки никто не попадал. К тому же не стоит строить дружелюбных гримас. Мы тут все враги. Да, пока мы сильнейшая четверка и можем за счет этого выживать в схватке с другими. Но под конец нам все равно придется грызть друг другу шеи, ибо выйти может лишь один.

– Никто не говорил, что выйти может лишь один, – покачала я головой. – Это изощренное искажение фактов. Отсюда могут выпускать хоть сотни. Просто те, кто заперт тут по решению суда, обязаны исполнить предписание. У вас нет таких ограничений, при соблюдении которых помилуют и скажут идти на все четыре стороны. Если вас родители сюда запихнули сами, на вас это вообще не распространяется. Девять месяцев откукуете и пойдете своей дорогой. Моя мать провела тут пять лет, вообще не покидая пределов мертвого леса, даже на каникулах. Ее красота стала ее проклятием, за которое она расплачивалась добровольным заключением в «Тереме». И не жаловалась, и не умерла, и остальные прекрасно завершили учебу. Ибо сидела тут по доброй воле, придя своими ножками. Потому сказанное вами лишь чушь, придуманная воспаленным мозгом богатых детишек вроде нас. Да, процент смертности тут высокий, но сами подумайте, если долго рассказывать одну и ту же историю, в один момент она станет правдой. Мертвый лес не пропустит сюда посторонних, а значит, враги мы сами.

– Знаешь, сейчас это прозвучало больше как попытка пустить нас по ложному пути, а затем прикончить под шумок, – хмыкнул блондин, поправляя сползающие очки. – Не, я понимаю, что тебе, так же, как и мне самому, мертвый лес не доставляет особого дискомфорта, но для других это может быть огромной проблемой. Потому не давай советов, которые народ не сможет оценить.

– Я не пыталась как-то перевернуть ситуацию в свою пользу, – я покачала головой. – Просто не хочу принимать участие во всей этой ерунде. Хотите ломать друг другу жизни, милости прошу. Я останусь в стороне. У меня совершенно иной наказ.

– И что же тебе велел суд? – внимательно посмотрел на меня Антон.

– Как я уже говорила, мне нужно в первую очередь понять смысл человеческой жизни и принять себя, – я пожала плечами. – Искупить собственную глупость. А школа и учеба не так важны. Я давно получила свой диплом о высшем образовании, больше скажу, у меня их шесть, к тому же миллиардный бизнес в придачу. Правильной богини из меня уже не выйдет с приобретенным человеческим образованием, вот и не стремилась я в школы магии, а тут сама нелегкая занесла. Поэтому можете быть спокойными – на учебу мне плевать с высокой колокольни.

– Тогда зачем проявляешь инициативу? – удивился Питер. – Любой на твоем месте молчал бы в тряпочку.

– Я так не могу, – покачала головой. – Матушка всегда говорила: если можешь оказать даже пассивную помощь, всегда это делай. В противном случае цена твоим стараниям пустой пшик.

– Вот только этот принцип сгинул столько же веков назад, сколько и семья Афродиты, – жестко усмехнулся парнишка, которого изначально я посчитала робким и скромным. – Просто ты еще слишком наивна и глупа. Едва разменяла десятилетие, а так бы уже очередь стояла. Заполучить состояние Афродиты многие хотели бы. Богини нет, а память о ней живее всех живых. Надо отдать ей должное, знала тетка, как к себе людей привязывать.

– Как хорошо, что в мертвом лесу никакие привязки к роду и семье не работают, – выдохнула я сквозь плотно сжатые зубы. – Чтобы ты понимал, мелкий, я старше тебя буду!

– В смысле? – уставились на меня ошарашенные парни.

– А вам что, не сказали? – вскинула бровь и усмехнулась. – Мертвый лес потому и считается опасным местом, он отрезает нас от внешнего мира непроницаемой завесой, и рассчитывать вы можете лишь на собственную магию. А чем старше бог, тем сильнее у него ядро и прочнее связь с кровью. И по вашим ошарашенным мордам я легко могу сделать вывод, что строительство знаменитой Эйфелевой башни вы не наблюдали, хотя моя семья ратовала за гильотину, ну и ладно, что есть, то есть, следовательно, каждый из вас младше меня. Сюда нельзя войти без одобрения, ибо магия сожрет любого, кто потревожил ее покой. Тут правят лишь хаос и пустота Нави. Мы в мире, который существует в самом сердце Нави, на крошечном пятачке пересечения Яви и Прави. А значит, тут каждый сам за себя. Семья не защитит, и ни один ритуал не найдет вас. Этот мир – идеальная ловушка, из которой не выйти без ключника. А кто он, не ведает даже мертвый лес.

– Откуда ты это знаешь? – удивленный вопрос наследника Аида выдал общую растерянность.

– Потому что моя мать провела тут пять лет, – еще раз напомнила я. – И никто не смог найти последнюю Афродиту. Наш бравый Аид сам сказал, богиня померла еще до рождения моей матушки. Родительница же отказалась от крови и во всеуслышание заявила, что она отныне и впредь, до самого перерождения, уходит в славянский пантеон. Возжелай кто-нибудь благословения и крови хитрейшей стервы всех времен и народов, заполучить ее силой смог бы лишь тут, в месте, где нет Хозяина. Не забывайте, что это не курорт, а школа-интернат. Мы все – лишь тени своих предков, но «Терем» – единственное место на земле, где имеет смысл быть собой.

– Ты слишком наивная для того, чтобы быть богиней смерти, – фыркнул Герес. – В моей семье тебя давно порвали бы. Не умеешь оценивать ситуацию здраво – не лезь на рожон.

– Зато для своей семьи я имею ценность, а не двадцать девятые запасные руки, – скопировала я его интонацию. – Вот когда станешь законным наследником, тогда и будешь указывать другим, что им делать и как жить. А пока ты никто и звать тебя никак. Кроме громкого рода Аида, ничего не имеешь. Самого от себя не тошнит?

– Давайте вы сейчас не будете мериться родословными, – замахал руками Антон. – Нам еще как-то выживать в этом дурдоме.

– К тому же у каждого пантеона своя специфика. – Питер попытался свести конфликт на нет. – И каждый из вас нужен и важен.

– Совершенно верно, не будь смерти – и этот мир сошел бы с ума. – Рыжик подал мне руку. – Мир, пошли прогуляемся. К тому же до обеда у нас больше не будет занятий.

– Пожалуй, воздержусь от прогулок, – я нахмурила брови. – Мне вчерашнего приключения с головой хватило. К тому же неизвестно, кто тут лишний. Пока его не поймают, вообще лучше никуда не выходить. Сейчас эти стены – самое безопасное место. И я бы предпочла через девять месяцев убраться из них на своих двоих. А вы как хотите, дело ваше. Хоть ногами, хоть в мешке для трупов, предупредить я предупредила, дальше у каждого своя голова на плечах.

Глава 6

Принцип страха

После столь драматичного начала учебы все, на что у меня хватило сил, – лечь в постель и притвориться трупом. Кто бы мне поведал, что обыденное, на первый взгляд, задание обернется катастрофой! Шевелиться не хотелось, думать тоже, даже моргать и то казалось насилием над собой.

Я оказалась запертой в ловушке. Выйти из этого места невозможно, а окружали меня сплошные маньяки и психопаты, жаждущие заполучить билет на волю, убив всех, кто учится с ними. Вроде бы не все попали в «Терем» по решению суда, а мозгов у каждого с гулькин нос. Такое положение дел вводило в ступор. Неужели так тяжело пошевелить извилинами в черепной коробке и догадаться, что не стоит принимать страшные байки за чистую монету? Идиоты!

Тут волей-неволей, но задумаешься о первопричинах всего происходящего. Даже если оно напрямую не касалось меня, поделать с этим уже ничего нельзя. Прикрыв глаза, я закуталась в одеяло и постаралась расслабиться. Надежда на выживание была. Если я одна из четверых сильнейших, то, по сути, кроме наследника Аида, мне и бояться некого. Перунов преемник слишком чтит волю предков, а без смерти не будет жизни. Таков закон мироздания. И если принимать сей факт во внимание, единственная, кто тут в относительной безопасности, – моя скромная персона!

Передернув плечами, я сбросила липкое ощущение и залезла под одеяло с головой, постаравшись откинуть прочь все смущающие меня мысли. Пока все шло хорошо, и у меня стабильно получалось отделять энергию мертвого леса от своей собственной, проблемы были не страшны. Я могла выживать в любых, даже самых неприглядных условиях. Хотя понимала, что сделать это будет трудно, но не собиралась опускать руки. Возможно даже, такое приключение пойдет мне на пользу и в конечном счете даст толчок для личностного роста и преодоления очередного рубежа в совершенствовании.

Сон медленно накрывал с головой. Я видела, как тени из разных углов тянули ко мне свои кривые пальцы, но ничего не могла с собой поделать. Морфей плавно отправлял меня на другую сторону реальности. И вот, совершенно незаметно сердце сковало серыми и липкими лентами. Это ощущение было чем-то за пределами нормального и в то же время самым реальным из того, что мне доводилось переживать.

Остроконечные тени превратились в игрушечные мельтешащие клубочки. Они водили хороводы вокруг меня, обволакивали кривыми изгибами и проникали в самую душу. Сон постепенно начал терять мягкие контуры мерной дремы, становясь жестким, грубым и резким. Изящные отблески превратились в кособоких чудовищ, а размытые очертания наконец-то обрели четкий вид. Кривые паучьи лапки протянулись ко мне из дурманящей пелены. И я поняла, что тону.

Хотелось кричать, биться, звать на помощь. Но серебристая паутина держала надежно. Позволяла гигантскому монстру красться в ночной тиши и подбираться к моей груди. Мерзкий, черный, с клацающими жвалами. Он был наваждением и в то же время реальным чудищем, желающим сожрать меня. Липкая и вязкая слюна капала с уродливой пасти и оседала на коже обжигающим льдом страха и паники. Это было безумие, помешательство, но я не знала, как избавиться от него. Мой страх, моя фобия, она была сильнее меня!

Я вырвалась из паутины и побежала. Гигантский паук бесшумной тенью скользил за спиной. Он настигал и отпускал. Играл со мной и заставлял сердце в груди обмирать от паники и шока. Я не видела ничего. Лишь беспросветную густую тьму, клубящуюся по углам и не позволяющую различить даже крошечные переливы реальности. Дурман стягивал горло острыми пиками паники. Они застревали в легких хрустальными сгустками магии. И вынуждали стремиться туда, где будет спасение, свет и реальность.

Вот только я так и оставалась пленницей иллюзии. Взирала на разрушенное прошлое и расплывчатое настоящее. Хриплый старческий смех ткущих бытие пробирался под кожу. Я видела, как в сердце один за другим вонзаются кривые иглы. Семь… Ровно столько попыток мне надо пережить, чтобы выбраться из кошмара. Но вопрос даже не в том, смогу ли я, а в том, как не стать безумной? Как не запутаться в этой сияющей паутине одержимости? Ведь жвала паука так яростно клацали над ухом, а чувства, обостренные до предела, вопили о том, что мне пришел конец. Еще один вдох, и наступит финал этой драмы.

Как бы я ни старалась сбежать, ничего толкового из этого не выходило. Лишь горечь и печаль накрывали с головой. Вера в лучшее затухала буквально на глазах. Привычное течение времени осыпалось кривыми и острыми осколками наваждения. Гигантский паук собирался растерзать меня и сожрать. Я же лишь загнанно дышала и пыталась собраться с мыслями. У меня еще есть возможность сражаться, и я буду это делать. До тех пор, пока в груди билось сердце, я воевала с целым миром за свое место под солнцем.

В голове уже гудело от шума и заполошного бега из страха, который гнал меня каленым прутом вперед и вперед. Пока окончательно не сломал, загнав в тупик. Я верила в свои силы. Когда под ногами зияет бездна, все мысли схлопываются в точку ледяного осознания: ты – пыль, прах, ничто. Это знание вливалось в жилы холодным свинцом, не оставляя места ничему, кроме дрожащего комка собственной ничтожности. Мир сужался до единственной, раздирающей душу развилки: шагнуть сквозь всепоглощающий ужас – или раствориться в нем, как дым на ледяном ветру. Никакие попытки выткать иную судьбу из паутины надежд не помогали – перед бездной не прорастало зерна иного исхода. Только падение… Только тьма…Мыслей в голове не осталось. Лишь серый туман застилал глаза. Обернувшись, чтобы посмотреть на своего преследователя, с запозданием осознала, что там никого не было. Ни огромного паука, ни теней, ни сверкающей паутины. Мертвый лес виртуозно плел иллюзии и загонял меня в тупик. Чары то были или неизвестная мне магия, но ситуацию это не меняло. Я едва дышала и взирала расширенными от выброшенного в кровь адреналина глазами на странный и непонятный мир. Где вообще тут была правда, а где ложь?

Хотелось закричать, развеять наваждение, но ничего не вышло. Я могла лишь хрипло дышать. Слова не желали покидать рот и становиться силой, способной бороться с дурманом. Осмотревшись по сторонам, попыталась засунуть панику на задворки сознания. Это лишь магия. Безумная сила, которая собиралась поглотить меня и утянуть на дно. Пока я понимаю это и борюсь, все хорошо. У меня будет способ найти выход. Кошмар не мог длиться вечность. У всего в этом мире было начало и конец. Иное противоречило законам мироздания.

Вот и я стремилась осознать мир страшных грез, в котором очутилась, но выходило как-то не очень. Все чувства скручивались в обнаженный клубок проблем, которые хотелось решить прямо сейчас, а не получалось даже обдумать как следует. Мысли, словно измазанные клейстером, перетекали из одного конца мозга в другой. Ощущения так обманчиво наивны, что мне не составило труда понять, что они не мои. Как дочь смерти, я всегда была настороже. Едва научившись говорить, требовала к себе внимания. И теперь, ощущая пустоту в груди, знала, что она искусственная. Меня сроду в одиночестве не оставляли, для меня то неведомый зверь.

В огромном хитросплетении чувств и эмоций я могла думать лишь об одном: как развеять кошмар. Даже мысли о том, чтобы покинуть это место, вызывали у меня боль. Это пугало, еще сильнее давило на грудь и побуждало страх колыхаться в своей клетке. Я отгораживалась от него как могла. Казалось, сделай я хотя бы крошечный шаг в неправильном направлении, и все мгновенно рухнет. Ощущала каждой клеточкой тела магическую волну, разлитую в пространстве, и, несмотря на ужас, понимала, что это ловушка и надо с ней бороться. Любыми силами, даже во вред себе.

Стоило ли рассчитывать на магию, которой нет? Или в лучшем случае это приведет к полному выгоранию? Анализ ситуации происходил с ужасным скрипом. Мозг тормозил и не желал работать. Нет, так рисковать было нельзя. Я в реальности могла остаться с покалеченными магическими каналами. После такого меня не то что в статусе наследницы не оставят, а вышвырнут из божественного мира и превратят в обычного человека, оно того не стоило. Коли меня хотели напугать, следовательно, делали это с какой-то определенной целью.

Убить преемника смерти нельзя – таков порядок вещей в мире. Вот только в Нави, в этой крошечной точке под магическим куполом, любые правила переставали работать. Смерть в этом месте означала конец тебя как существа. Из этого следовало, что они собирались использовать какие-то уловки. Возможно, этот страх, загнанный на подкорку сознания, – часть идиотского плана тех самых личностей, которые рассчитывали избавиться от меня столь запутанным образом. Ну, на войне все средства хороши, а именно она у нас сейчас и шла, причем полным ходом. Мы выживали в школе-интернате, где никому не было никакого дела до нас. А родственники остались там, за барьером.

Сконцентрировавшись на единстве магии и души, я старательно следила за дыханием и состоянием магического ядра. Ошибусь, и второго шанса у меня не будет. Тут уже начинались нешуточные баталии. Те, кого нельзя убрать простыми методами, всегда будут мишенями для грязной игры. Моя голова мне была дорога, оттого-то дарить ее неизвестному противнику не собиралась. Медленно, виток за витком, я разматывала клубок чужеродных чар. Только бы не навредить самой себе. Главное, проделать это плавно и безболезненно. Тогда никто не пострадает.

Дыша через нос, я вытягивала светящиеся нити и пропихивала в них собственную магию, которая едва не дымилась от усилий. И когда на кончике языка проявился металлический привкус крови, решила, что занятие бесполезное. Если меня собирались угробить в этом странном месте, то против таких моих фокусов защиту точно установили. Ловушку лепил не дилетант и далеко не идиот. Божественный наследник знал толк в пакостях и подлянках. Даром что среди нас не было преемника Локи, это я выяснила первым делом. Ибо любой такой стоил немало нервов любому богу. Его обман и одурманивающие чары работали не только на смертных, но и на нас самих. Прекрасно манипулируя желаниями, сознанием и видениями, та семейка заставляла помирать и в Яви, что уж говорить про «Терем», где законы не писаны. Но, видимо, и без него хватало умельцев! Надо смотреть в оба…

Глава 7

Паук и сердцемагии

Попробовав сбросить чужеродную магию еще пару раз, поняла, что задумка провалилась на стадии планирования. Из клетки кошмара таким образом не сбежать. Ее основа – эмоции и чувства. А раз так, то надо исходить из центральной метки ядра этих чар. Что может разрушить страх? Его полная противоположность – вера в чудесное спасение! Только она вселяла в людей надежду даже в самый жуткий и страшный час. Вера в то, что у страха есть конец, что он рассыплется на осколки и перестанет терзать когтистыми лапками. У всего был свой финал… А коли это помогало простым смертным, то наверняка могло сработать и на божественной магии. Если мне суждено тут помереть, то лучше сопротивляться до последнего вздоха! Иначе какая из меня наследница?

Прикрыв глаза, я начала мысленно гонять по кругу свои воспоминания о том, какой отец хороший, сильный, и верить, что он непременно вытащит меня из любой передряги. Божественный потомок Рода не мог ударить в грязь лицом! Это за пределами нормального течения бытия. А следовательно – каким бы гигантским и отвратительным ни был паук, мой папочка меня непременно спасет! Коли мир не рухнул окончательно и бесповоротно, уничтожить смерть может лишь само мироздание. И в этом моя сила! Страшное чудище отступит, и меня вновь прижмут к крепкому отцовскому плечу и погладят по голове. Точно так же, как в детстве.

Раз за разом прогоняя эти мысли по кругу, успокоилась и начала приоткрывать слипшиеся от слез ресницы, чтобы еще раз внимательно посмотреть на паука. Он вызывал кошмарные ассоциации, заставлял в желудке все переворачиваться, а спину покрываться мелкими мурашками. Но я уже боялась его не так сильно, чтобы сходить с ума. Да, пауки мерзкие и уродливые, но это не конец света. У каждой фобии есть свои пределы. Тараканов я тоже боялась, пока из-за соседки по общежитию не прожила с ними пару месяцев бок о бок, покуда служба дезинфекции не выкурила рыжих захватчиков. Захотелось, блин, от скуки проучиться пятый раз, обычной студенткой, зато познавательный вышел урок. В преодолении себя – сила человеческого духа. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее.