скачать книгу бесплатно
– Налей-ка мне чаю, умник! Теоретически так и есть. Но, познакомившись с ним, я поняла, что губернатором ему не стать.
– А я согласен с дядей Сергеем! Мы уверены, что ты способна обеспечить победу на выборах любому, а значит и Алфееву.
– Я тоже не уверена, что не смогу! – усмехнулась я и глубоко вздохнула. – Но… практика – критерий истины!
– Да ладно, до выборов ещё девять месяцев! Сто раз всё переменится! Мы в тебя верим!
– Да, да, – я иронично покачала головой, – я тоже вас люблю! Наверное, уйти сейчас, означает расписаться в своей недееспособности. Но, как говорится, «древо жизни, пышно зеленеет» и надо определиться каким путём идти. Так что спасибо за доверие, но сейчас покончим с ужином, и я пойду ещё подумаю.
– Мам, ты ведь говорила, что как только подумаешь о поражении, так оно и начинается!
– Забавно! Ты что, в адвокаты к Алфееву записался?! Я, между прочим, не сказала, что не попробую с ним работать. Мы сегодня договорились на месяц, – а там посмотрим. Давай, мой посуду, а я всё-таки поработаю.
– Погоди, можно ещё вопрос?!
– Давай!
– А чем он не понравился тебе?
– Маленький ты ещё, Санёк! – я ласково улыбнулась сыну и, прощально помахав рукой, направилась к выходу, но остановилась в дверях. – Не он мне не понравился, а я не пришлась ко двору. Для таких как он, человек есть то, чем он владеет. Мы бедны! Слышал, наверно, как они говорят: «Если ты такой умный, то почему же такой бедный»?!
Шагнув за порог кухни, я снова приостановилась.
– Кстати, Санёк, у меня к тебе просьба: ни с кем не разговаривай ни о выборах, ни об Алфееве. Учти, для всех я – только домохозяйка, занимающаяся подготовкой сына к ВУЗу. Это – одно из условий нашей с тобой безопасности, да и успеха дела. Ты помнишь, как ребята вели себя в прошлые избирательные кампании?!
Взглянув на сына, я заметила, что парень растерялся.
– Вряд ли, конечно помнишь! Да это и не важно! Всё у нас в порядке, правда?!
– Конечно, мамуль!
Миссурск, 24 января
Я напряжённо ждала случая привлечь к себе внимание Алфеева. Но, приезжая в Миссурск на выходные, он занимался разного рода переговорами и встречами с влиятельными людьми, которые сам же и планировал из Москвы.
Раз не получается переговорить, – решила я, – напишу ему записку по вопросам организации избирательной кампании, ведь её он сможет прочесть в любое удобное для себя время. Купив в ближайшем магазине какое-то пособие, я выискивала в нём то, что можно хоть как-то приспособить к нашей избирательной ситуации. В итоге получилась довольно качественная имитация служебной записки. Но я впустую потратила время: получив записку, Алфеев даже не поинтересовался, а чего собственно, я добиваюсь.
И вот сегодня, дождавшись его появления в штабе, я подошла к нему и без обиняков сказала:
– Извините, я прошу Вас найти время для более обстоятельного разговора со мной, чем тот, что был при найме.
– Что ж, давайте хоть сейчас переговорим, – легко согласился он.– Здесь, на втором этаже должны быть пустые кабинете. Пройдемте?!
Мы молча поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Первый же попавшийся кабинет, в который Алфеев заглянул, действительно оказался свободным. Жестом он пригласил меня пройти, и мы сели за стол напротив друг друга.
Не зная с чего начать, а ведь именно я просила о встрече, я принялась вынимать из своей сумочки бумаги с материалами о текущей избирательной кампании. Однако, заметив насмешку, мелькнувшую в лице Алфеева, я тотчас прекратила это занятие и отложила бумаги в сторону. Стараясь быть серьезной, спросила:
– Евгений Алексеевич, у Вас есть свой имиджмейкер или стилист?
– Я сам себе имиджмейкер! А что не так? – улыбаясь, он наклонил голову, и, игриво заглянул мне в глаза.
– А Вам известно, каким электорат хочет видеть своего будущего губернатора?!– старательно приглушив свет в своих глазах, я чуть заметно улыбнулась.
– Каким же? – кокетливо поинтересовался Алфеев. – Я очень молод и энергичен!
Я замерла от неожиданности. Трудно было поверить, что политик может так заблуждаться относительно впечатления, которое он производит. Алфеев выглядел много старше своего возраста: сединой отливали волосы, пробивавшиеся на его стриженой голове; глубокие морщины посреди его высокого лба были следами какого-то срытого нездоровья, плюс окладистая борода и неровный цвет лица.
Вероятно, он опирается на свое самоощущение,– подумала я, – а в зеркало смотрится редко, и не видит себя со стороны.
– Социологи считают, – сказала я, – что на предстоящих выборах избиратели предпочтут седовласого, умудренного опытом кандидата в губернаторы. Что же касается Вашего облика, то, без сомнения, надо изменить форму бороды или вообще сбрить её, – она у Вас клочковатая!
Теперь уже у Алфеева от удивления взлетели брови. Наконец-то мне удалось задеть его за живое!
– Да и костюм надо сменить, – продолжила я закреплять свой незначительный успех, хотя догадывалась, что за скромностью своего повседневного костюма Алфеев пытается скрыть большие амбиции. – Вы ведь не разночинец! Вы – успешный деловой человек и одеты должны быть респектабельно. У Вас есть добротный костюм? Или Вы всегда ходите в джемперах и джинсах?!
Глаза Алфеева чуть сузились, во взгляде появилась осмысленность, свидетельствующая о напряжённой мыслительной работе.
– А что такое добротный костюм? – вдруг спросил он.
Я вновь на мгновение замерла: не уловила, спрашивает он серьезно или издевается в отместку за мою бесцеремонность.
– Добротный – значит хорошо сшитый! – со всей серьезно произнесла я, и ни один мускул не дрогнул на моём лице. – Из качественной, дорогой ткани. Важно так же, чтобы он хорошо сидел на фигуре.
– То есть, вы считаете, что «главное, чтобы костюмчик сидел»? – усмехнулся Алфеева и глаза его весело блеснули.
Со стороны наш разговор выглядел нелепым, и, едва сдерживаясь от смеха, я согласно кивнула.
– Черный подойдет? – простодушно спросил Алфеев. – У меня в Москве есть такой черный костюм.
– Подойдет! – с облегчением вздохнула я. – Но, если серьезно, то есть вопросы по избирательной кампании. Во-первых, по стратегии. Есть ли у Вас договоренности с Полпредом Сухаренко?
– Нет, и не может быть! – мгновенно среагировал Алфеев. – Мы с ним конкуренты.
– В чем конкуренты?! – поразилась я.
– Ну, по прежним карьерным делам…, – замялся Алфеев.
У меня отлегло.
– Понимаете, – я прямо посмотрела в тёмно-серые глаза Алфеева, и твердо произнесла, – пока поезд не ушёл, для Вас важно верно сориентироваться и сделать правильную ставку. Уверена, что Сухаренко и его команда сейчас, и на ближайшую перспективу, будут контролировать региональные элиты округа. Без его поддержки Вам нигде не выиграть!
Алфеев ответил мне таким же прямым, долгим испытующим взглядом. Я спокойно выдержала этот взгляд. Похоже, я не промахнулась, обозначив проблему, несомненно, тревожащую и Алфеева. Но то, что я сказала, выходило за рамки моих полномочий. Лицо Алфеева посерьезнело и стало строгим.
После небольшой паузы он с деланым равнодушием спросил:
– Какие вопросы ещё?
Так как он закрылся и теперь сидел, подперев рукой подбородок, надо было говорить о менее принципиальных вещах.
– Нужен руководитель штаба, – сказала я и просительно взглянула на Алфеева. – Находясь в Москве, Вы не можете решать все организационные вопросы, которые неизбежно и в большом количестве возникают здесь. Я устала теребить Любовь Петровну и Артёма. Да у них и нет распорядительных полномочий!
– Пока я сам буду руководить, – отрезал Алфеев.
Он больше не хотел продолжать разговор.
– Хорошо, Евгений Алексеевич! – подчёркнуто вежливо сказала я. – Спасибо!
Мы оба одновременно встали из-за стола и молча направились на первый этаж в штаб, думая каждый о своем. Я была довольна собой, радовалась, что сделала первый успешный шаг на пути к нашей общей победе, и поэтому шла, легкомысленно улыбаясь, и с боку поглядывая на Алфеева. Признаться, меня возбуждала энергия, исходившая от шедшего рядом молодого волевого мужчины. На мгновение даже возникало приятное ощущение близости с ним. Мы вместе спускались по лестнице и движения наши были синхронны.
Миссурск, 5 февраля
Оптимизм, возникший у меня после разговора с Алфеевым, вскоре совершенно исчез. По мере того, как истекало время контракта, заключенного между нами, нарастало моё беспокойство и внутреннее напряжение.
Алфеев нанял для работы в штабе ещё несколько человек, и даже раздавал кое-какие мелкие поручения, но по сути ничего не менялось. Я написала ему ещё пару записок, оставшихся, как и прежние, без ответа. И хотя теперь Алфеев стал чаще появляться в штабе, но при случайных встречах со мной он отводил глаза в сторону.
Сегодня, проходя мимо тамбура, я увидела сквозь стекло двери, что там курит Алфеев. Он был один. Я вошла и решительно приблизилась к нему практически вплотную.
Опасаясь, что кто-то может случайно войти и услышать, я тихо, однако со всей серьезность спросила:
– Если Вы не хотите «играть» с Полпредом, то какой смысл мне работать на Вас?! Я ухожу.
Алфеев молчал, опустив голову. Мне показалось, что он не понимает, почему я настаиваю. Но сейчас не было возможности объясняться. Надо было просто сказать то, что покажется ему убедительным, то есть обозначить мой «чисто шкурный» интерес, – иначе он не поверит.
– Я надеялась, – продолжила я, так тихо, чтобы мог слышать только Алфеев, – что, работая на Вас, получу шанс сблизиться с этой политической группой. Иначе, зачем мне тратить свое время?!
Отступив на шаг, я прислонилась спиной к тёплому радиатору и тоже закурила. Алфеев по-прежнему молчал.
– Вы серьезно полагаете, что ради нескольких тысяч долларов? – с горечью спросила я, не глядя на него. – Не смешите меня! Я уверена, и Вы должны понимать, что Сухаренко – лидер той группы, которая теперь контролирует регион и без её политического и административного ресурса выборы в новых условиях уже не выиграть! А Вы продолжаете возиться с аутсайдерами – с уходящими политическими группами. Жаль!!! У Вас самый высокий рейтинг поддержки населением! У Вас неплохой личностный ресурс. А Вы…
Не поднимая головы, Алфеев тихо произнес:
– Я прошу Вас сейчас не торопиться с решением.
Эти слова просто взбесили меня. Резко выпрямившись, я быстро вышла из курилки, даже не попрощавшись. Мало того, что Алфеев не понимает политического расклада,– негодовала я, так он ещё пытается манипулировать мною! Как можно, апеллируя к доброму отношению просить остаться, если он сам и не собирается учитывать мой интерес?! Какой смысл оставаться с таким человеком? Чего ещё ждать?!
Вернулась в штаб, я быстро затолкала свои вещи: бумаги, ручки, очки и прочие мелочи, – в сумку, и решительно направилась к выходу. На пороге обернулась и бросила помощнице Алфеева, с удивлением наблюдавшей за мной:
– Я больше не приду! Можете считать меня уволившейся!
Всё во мне клокотало от негодования на Алфеева, который оказался глупой марионеткой Сорокина. Заодно я сердилась и на себя, за то, что связалась с таким полудурком.
В самом конце коридора, ведущего к выходу из здания, меня догнала сильно запыхавшаяся Любовь Петровна. Даже в полумраке коридора на её бледном, болезненном лице были видны полные тревоги глаза.
– Джули Борисовна, подождите минутку!
Я остановилась.
– Вы вот сердитесь на Евгения Алексеевича, а ведь он с уважением относится к Вам. Только Вас и слушает!
Пронзительно взглянув на помощницу Алфеева, я горько усмехнулась про себя: эта льстивая лгунья пытается удержать меня, только потому, что в штабе не хватает простых исполнителей.
Боязливо оглянувшись, Любовь Петровна шёпотом сказала:
– Он уже две недели ходит к Полпреду, но Семён его всё не принимал. А сегодня утром принял! Вроде они договорились. Не горячитесь! Евгений Алексеевич сказал, что завтра на собрании членов штаба сделает важное заявление и просил лично Вас об этом предупредить. Обязательно приходите завтра! Уж месяц терпели, так ещё чуть-чуть…
Я мгновенно остыла. Помощница Алфеева не могла сама придумать такое. Порывисто обняв пожилую женщину, я поцеловала её в щёку.
– Похоже, – воскликнула я, – есть смысл в том, чтобы «сейчас не торопиться с решением»!
– Конечно, конечно, – шептала Любовь Петровна и растроганно улыбалась, глядя на меня.
Миссурс, 6 февраля
В приподнятом настроении, но всё же с опасением и внутренней готовностью выйти из игры, я пришла на собрание штаба. Все уже были на месте. Алфеева сидел за столом, и на лице его была непроницаемая маска. Ограничившись общим «здравствуйте», я села на ближайший к выходу стул.
Алфеев сразу же открыл собрание. Обращаясь ко всем присутствующим, и даже не взглянув на меня, он громко сказал:
– Вот, Джули Борисовна, Вы давно говорите о том, что нам нужен руководитель центрального штаба здесь, на месте, и я, наконец, подобрал подходящую кандидатуру – Жаров Сергей!
И форма обращения, и само известие неприятно кольнули меня. Я не стремилась стать руководителем штаба, и если бы мне предложили, – отказалась, потому что на таком посту должен быть человек с обширными региональными связями. Просто то, что Алфеев не обсудил со мной кандидатуру руководителя штаба, свидетельствовало о том, что я не вхожу в его ближний круг.
– Я давно знаю его и доверяю, – весь покраснев, продолжал громко говорить Алфеев. – Сейчас он руководит МУПом «КРУ». Он успешный предприниматель. Матвей Сергеевич участвовал во многих избирательных кампаниях. Предоставляю ему слово.
Если бы всё было так, как ты говоришь, – подумала я, – то не краснел бы.
Пока Алфеев представлял Жарова, тот широко улыбался, сияя от удовольствия, и суетливо поглядывал вокруг: мол, вот он я, прошу любить и жаловать! Теперь, когда он направился к центру комнаты, я шёпотом спросила у сидевшего рядом мужчины:
– А что такое КРУ?
– Комбинат ритуальных услуг – или похоронное бюро, – подсказали мне сразу двое соседей.
Услышав это, я прыснула от смеха: Жаров был одет в черный костюм, черную рубашку и того же цвета лакированные сапоги! Однако роль инфернального шефа похоронного бюро совершенно не вязалась с ним самим – пышущим здоровьем, низкорослым плотным крепышом, с тугими розовыми щёчками.
Занимаясь самопрезентацией, Жаров довольно долго и с упоением говорил о чем-то, драматично заламывая холеные белые ручки. В это время Алфеев, сидевший практически напротив меня, ни разу не поднял головы и не пересёкся со мной взглядом. Наблюдая за ними обоими, я пыталась понять, что так смущает Алфеева. Может быть дело в том, что он привел сюда ставленника Сорокина, как об этом только что сообщил собравшимся сам Жаров?! На данном этапе избирательной кампании это не критично. Важнее, что Алфеев всё-таки достиг определенных договоренностей с Полпредом. Почему он сам ничего не сообщил мне о результатах переговоров?! Не уверен во мне?! Нет, скорее в ситуации столько неопределенности и скрытых опасностей, что он не уверен, сможет ли, как говорится, проплыть между Сциллой и Харибдой, то есть прежними и новыми «союзниками»! А, может быть, его смущает то, что я потребую благодарности в виде денег? Эх, благодарность! Известно, что за мелкие услуги люди благодарят всегда, за значительные – изредка, а за серьезные – никогда.
В этот момент мой слух резанула последняя фраза Жарова:
– Вот и Женька может подтвердить мои слова!
В штабе так повелось, что вся, недавно нанятая в штаб молодёжь, называла Алфеева «Женькой», – мол, в Европе и Штатах все обращаются друг к другу по имени, а российское обращение по отчеству – вообще анахронизм! Но, чтобы новоиспеченный руководитель штаба, да ещё во время собственной презентации позволял себе такую наглую и глупую фамильярность – это уже перебор!
– Если мы работаем на кандидата в губернаторы, – с места сказала я, и в голосе моём был металл, – то он не может быть «Женькой». Никаких уничижительных обращений! Он – Евгений Алексеевич!
На мгновение в штабе воцарилась тишина.
– Разумеется! Извините. – сказал Жаров, и тут же поправил сам себя, – Евгений Алексеевич согласен с этим.
Я укоризненно посмотрела на Алфеева. Неужели он не понимает, что фамильярность – путь к презрению?! Неужели действительно согласен с ролью мальчика для битья, уготованную ему «партнерами» в предстоящей избирательной кампании?! Но Алфеев не видел этого моего взгляда. В этот момент он аккуратно складывал свои бумаги, готовясь закрыть заседание, и упорно делал вид, что происходящее его не волнует.
