Бессердечный рыцарь

Было чертовски приятно.

Дамиан ухмыльнулся, развернулся, хватая ее за горло и накрывая ее рот своим. Губы девушки были сладкими на вкус, ее дыхание сбилось, когда он стал поглощать ее рот с таким голодом, будто собирался съесть.

Она была чертовски привлекательной, его идеальный типаж – высокая стройная блондинка с голубыми глазами и естественной красотой.

«Этой ночью я буду в ней».

Руки девушки запутались в непослушных темных волосах, притягивая его голову к себе ближе.

– Плавать умеешь? – спросил Дамиан, тяжело дыша, когда нехотя оторвался от ее покрасневших губ.

– Да… – красавица растерянно моргнула, прежде чем он схватил ее за руку, разбежался и прыгнул вместе с ней в огромный бассейн.

Ночь обещала быть долгой и веселой.

Дамиан больше не хотел думать о тяготах.

Он собирался наслаждаться тем, что у него еще осталось.

Мгновением.

Пускай все остальное горит в аду. Он развеет пепел.

***

– Ты уверена, что нам можно здесь находиться? – робко спросила Кристина, пока они с подругой пробирались сквозь толпу.

Точнее, пробиралась Эви, таща при этом Тину.

– Почему нет? – девушка обернулась, беззаботно улыбаясь.

– Ну… мы несовершеннолетние… – попыталась робко возразить Тина.

– Нам скоро восемнадцать, не будь занудой, – закатила глаза Эви, – Что плохого в танцах?

– Не думаю, что твоя мама одобрит…

– Или развлекайся со мной, или не порть мне веселье нравоучениями, – цокнула она раздраженно языком. – Прости, конечно, Тина, но сегодня я хочу отвлечься от всего. И тебе не удастся меня переубедить. Сама ведь знаешь.

Она была до ужаса упрямой. И Эви, определенно, никогда не была домоседом. Нет. Девушка любила шумные места и толпу. Потому что только тут, в эпицентре хаоса, ее мысли успокаивались. Она могла на минуту забыть о том, что случилось. И что скоро случится…

Так получилось, что ее мама нашла спутника жизни.

Отца Эви не стало меньше года назад. Девочка тяжело переживала его смерть. Но не Алисия Коллинз. Ее глаза были сухими на похоронах. Она казалась мраморным изваянием. Холодная. Далекая. Иногда она пугала Эви. Чтобы не оставаться с матерью наедине, Эвелин часто проводила время вне дома. К счастью, та была не против. Женщина работала в полиции и «жила» карьерой.

Она не была груба с дочерью, никогда. Эви даже не знала, что ее так сильно настораживает.

Просто мама казалась человеком, от которого можно было ожидать чего угодно.

Словно она мило тебе улыбается в один момент, а в другой может…

«Почему я думаю о таких глупостях? Это неправда», – покачала головой Эви, злясь на свою параноидальность.

Возможно, это было связано с ее ранними детскими воспоминаниями.

Одно из них было очень ярким.

Кажется, ей тогда было лет восемь…

***

Она почти засыпала в своей кровати после того, как прочитала свою любимую книжку с детективами, как раздался странный звук на улице. Их семья жила в одиноком коттедже рядом с лесом.

Эви услышала женский крик. Громкий.

– Помогите! Кто-нибудь! – этот разрывающий душу вопль до сих пор вызывал леденящую дрожь по коже.

– На помощь! Спасите!

А через пару секунд все стихло.

Послышался глухой стук. Словно что-то забросили внутрь машины. И последующий рев мотора. Вспышка. Свет фар.

Эви было ужасно страшно выглянуть в окно, посмотреть, что там происходит. Но она никак не могла уснуть, ворочаясь в кровати. А потом решила пробраться в спальню родителей и попроситься спать там. Одной было слишком боязно. Девочка на цыпочках подошла к комнате. Дернула ручку. Никого не было…

Папа, конечно, в командировке, но мама точно должна была сейчас быть дома.

Куда она могла исчезнуть посреди ночи?..

От страха Эви расплакалась. Ей хотелось, чтобы мама ее обняла и успокоила. Сказала, что монстр за окном ее не тронет…

Через пару минут ключ в двери повернулся. Алисия вернулась домой.

Но вместо долгожданной радости Эви почувствовала панику.

Мама была не такой, как обычно.

Женщина была бледной, какой-то потрепанной и выглядела совсем нездоровой.

Она сняла с себя пальто, сбросила ботинки. Увидев дочь, Алисия замерла. 

– Почему ты еще не в кровати? – спросила она, спокойно улыбнувшись. Но от этого девочку только сильнее закоробило. Словно это была не ее любимая мама.

Эви вдруг расхотелось рассказывать ей о том, что она слышала.

Девочка протерла глаза и притворно зевнула.

– Мне приснился кошмар. Я захотела попить водички, мамочка, поэтому встала. Прости, – соврала она так же спокойно.

С этого момента Эви постоянно это делала – лгала.

Скрывала правду.

Делала вид, что ничего не произошло. Она стала притворщицей.

Плечи Алисии едва заметно опустились.

– Иди в свою комнату, малышка. Тебе утром вставать в школу.

– Хорошо, мам, – пообещала девочка.

Женщина кивнула и направилась в ванную.

Убедившись, что мама там заперлась, Эви прошмыгнула в коридор.

Ей нужно было кое-что проверить…

Только одну вещь…

Ее глаза расширились.

На мамином пальто были клочья земли. И что-то красное. Крошечные пятна крови. Они были так же на подошве ее ботинок, смешанные с грязью. Почему? Мама ранена?..

Эви рискнула выглянуть в окно. Мамина машина, на которой та только что приехала, была припаркована в гараже. Куда она отправлялась?..

И почему ей кажется, что монстр затаился совсем не снаружи?..

***

Теперь у нее была проблема иного рода.

Через неделю мама Эви собиралась выйти замуж за некого мистера Йохансена, работающего в департаменте Данверса.

И они переезжали в его особняк, где мужчина проживал вместе со своим сыном.

Эви мало о нем слышала. Мать только упомянула о том, что у нее появится сводный брат.

«Только его мне не хватало», – пронеслась мимолетная мысль.

Эви не позволяла ей задержаться, сосредотачиваясь на том, за чем пришла.

Потанцевать, завести новых знакомых, немного выпить…

Этим она и занималась большую часть ночи.

***

Развлекаться с девчонкой в бассейне было чертовски весело, но Дамиан выбрался из воды.

– Мне нужно выпить, – объяснил он. – Скоро вернусь, красавица.

Дамиан знал, что холодные напитки хранились на кухне, и поэтому направился туда.

Парень уже протянул руку, чтобы распахнуть дверь, как его внимание привлекла собственная фамилия, произнесенная какой-то девушкой.

– Моя мать выходит за Генри Йохансена через неделю.

«Подслушивать нехорошо».

Он слегка приоткрыл дверь, заглядывая внутрь кухни.

«Ну и похрен».

Девушка с волосами цвета пламени сидела на столешнице, болтая ногами, и что-то растолковывала своей подруге.

«Красивая».

Дамиан прислушался.

– … что они богатые, омерзительные и высокомерные. Снобы, относящиеся к обычным людям так, словно те являются грязью под подошвой их дорогих туфель. Которые не видят ничего, кроме статуса и денег.

– Эви, но…

Дамиан стиснул зубы и отошел от двери, не дослушивая.

«Вот и познакомились, сестренка».

Его разозлило то, с какой напыщенной уверенностью она говорила об их семье. О папе. О нем. Хотя эта пустышка понятия не имела, как тяжело им пришлось. И тем не менее позволила себе говорить о них гадости, распространяя нелепые слухи.

Неприязнь к новообретенной «родственнице» вспыхнула в нем, как спичка, брошенная в бензин.

– Будет тебе теплый прием, сама напросилась… – усмехнулся недобро Дамиан и зашагал прочь по коридору. – Эви.

– … Все это обычно так и бывает, если верить книгам и фильмам. Но я надеюсь, что мистер Йохансен и его сын не такие, – закончила рыжая, встряхнув головой. – Они кажутся хорошими людьми.

– Я уверена, что все будет в порядке, дорогая, – Тина сжала ее руку и обнадеживающе улыбнулась подруге.

– Вернемся на вечеринку?

– Да, давай.

Эви пока не подозревала: сегодня ночью она положила начало холодной войне…

Глава 3

«I'm breaking dishes,

Up in here

All Night (uh-huh)

I ain't go stop until I see police lights (uh-huh)

I'm a fight a man tonight

I'm a fight a man tonight

I'm a fight a man

A man, a man, a m-a-n…»

Rihanna ― Breakin’Dishes

Прошло как минимум полчаса с тех пор, как Дамиан Йохансен скрылся в кабинете своего дяди.

Эви стояла напротив двери, сверля ее раздраженным взглядом.

Она прекрасно помнила все пункты трудового договора, который успела уже выучить наизусть.

Если до истечения года Эви уволится, то придется заплатить штраф. Достаточно большой – ей такой точно был не по силам.

Это девушку сначала не насторожило, потому что Эви и помыслить не могла о том, чтобы отказаться от такой прекрасной работы.

До последних событий.

Но теперь… Теперь все изменилось.

Потому что появился он. Чертов предатель, разрушивший ее веру в любовь, надежду и прочую ерунду с радугой и единорогами.

«Если думаешь, что я позволю снова меня оскорбить, то глубоко ошибаешься. Я тебе не игрушка для битья. Никогда ей не была и никогда не стану. Так что тебе придется засунуть все обиды себе в…» – прошипела мысленно Эви и сделала глубокий вдох.

Ярость – бесполезное чувство, которое затуманивает рассудок и ни к чему хорошему не приводит.

Ей жизненно необходимо сейчас сохранить свою голову холодной, чтобы суметь отразить его атаки.

Чтобы сработаться.

Чтобы отстоять свое место.

Для этого надо снова выключить эмоции. Но паутина собственных мыслей затаскивала Эви в омут ливня, слез и горького прощания.

Воскрешая ее. У его ног. На коленях.

– Не уходи…

Ее холодные пальцы, которые не хотели отпускать его руку. Цеплялись за нее. Умоляя остановиться. Выбрать ее, а не месть.

– Пожалуйста, Дамиан, я ведь не смогу тебя после этого простить.

– Мне и не нужно твое прощение. Клянусь, я найду способ заставить тебя меня возненавидеть.

Обещание, которое он исполнил.

Эви раздраженно встряхнула головой.

«Не вспоминай».

Он был ослеплен ненавистью так сильно, что вероломно отравил любые чувства, которые у них были.

Растоптал.

Осквернил.

Самым низким способом.

Да.

После случившегося Дамиан Йохансен достаточно убедительно ей доказал свою ненависть.

Так убедил, что она до сих пор верила. Возвела в абсолют аксиомы.

«Я никогда не дам себя в обиду. Потому что мне теперь есть, ради кого бороться и быть сильной. У меня лучший на свете сын, и я буду для него лучшей мамой».

Девушка уже хотела было сама направиться в кабинет директора, чтобы разобраться с представлением, которое устроил при всех Дамиан, как дверь открылась, и оттуда вышел источник ее неприятностей.

Его взгляд был пустым.

Совершенно.

Он посмотрел на Эви, но от этого ей стало только хуже.

Было гораздо легче выносить его ненависть, чем полное равнодушие.

Ледяное молчанье жалило кожу.

Стены вдруг ей показались узкими.

Мраморный белый пол – слишком холодным.

Из-за такого она сбежала.

Покинула Данверс, улетела на другой конец страны…

Только чтобы не сталкиваться с этим чувством.

Будто они стали друг другу совсем чужими.

«Как же хорошо мне жилось какие-нибудь два часа назад».

– Позовите своих коллег, мисс Коллинз. Соберитесь все в конференц-зале через пять минут. Разберем ваши обязательства и суть работы на ближайший месяц, – произнес Дамиан ровным, спокойным голосом.

Эви хотелось влепить ему пощечину.

Притворяться, что ничего не произошло, девушка не собиралась. Он прилюдно оскорбил ее, опустил в глазах коллег в первый же день работы.

Если она спустит ему такое с рук, то это повторится.

Нет. Он должен понять, что Эви никогда не позволит ему помыкать собой.

– Я никуда не пойду, пока вы не принесете мне свои извинения, – решительно выдвинула она условие.

– Вы серьезно?

Он посмотрел на нее так, словно надеялся, что ослышался.

Но Эви только снисходительно улыбнулась и скрестила руки на груди. Ее так и подмывало в открытую спровоцировать негодяя или съязвить, но она кое-как удержала себя в руках.

Пока не время.

Она с огромным удовольствием сделает это чуть позже.

«Раз он решил поиграть в незнакомцев, я поступлю точно так же».

Дамиана всегда сводило с ума, когда Эви «отзеркаливала» его поведение во время их споров раньше. Девушке оставалось надеяться, что он не изменил своим привычкам.

– Вполне.

Парень продолжал сохранять непоколебимое выражение лица. Будто его ничуть не тронуло заявление Эви.

«Хорошо играешь роль, Кайден бы тобой гордился», – с ухмылкой подумала она, но не поддалась притворству.

Может, Дамиан Йохансен умел прятаться, но не от Эви.

Она была единственной, кто мог уловить его настоящие чувства за дурацкими шутками, беззаботным смехом и фальшивыми улыбками.

Даже сейчас.

Эви заметила проблеск гнева в его зеленых глазах. То, как он сжал челюсти. То, как его плечи напряглись. То, как мужчина спрятал руки в карманах. Словно боролся с желанием придушить ее.

«Это желание чертовски взаимно».

– И почему я должен это делать? – спросил спокойно Дамиан, выдавив, к его чести, из себя вежливую улыбку.

«Так сильно старается, а сам хочет меня убить. Не это ли романтика?» – промелькнула у Эви саркастическая мысль.

– Потому что проявили неуважение ко мне, – с такой же фальшивой улыбкой ответила Эви. – И поставили под удар мои будущие отношения с коллективом. Я ничем не заслужила ваш гнев.

«Ты, блядь…» – Дамиан скрипнул зубами и резко выдохнул.

– Я не извиняюсь. Никогда и ни перед кем, – выделил он каждое слово, пытаясь вбить это ей в голову.

«О, кое-кто разозлился», – подумала она с удовлетворением. «Приятно знать, что мне все еще удается тебя раздражать».

– Ну, ничего. Что-то всегда случается в первый раз. Считайте меня своим первым исключением.

– Я так не думаю, – сердито процедил Дамиан сквозь зубы.

Его руки с такой силой сжались в кулаки, что костяшки пальцев побелели.

«Бедный. Смотри не захлебнись своим ядом».

Она слегка встряхнула головой, и яркие кудри рассыпались по ее плечам, как ореол пламени.

– Расслабьтесь, мистер Йохансен. Иначе я посчитаю, что вы неравнодушны ко мне, – усмехнулась Эви и игриво подмигнула ему. – Я всего лишь пошутила. Вам повезло, что я не злопамятная, – с этими словами она оставила его одного.

«Кем она себя возомнила вообще?» – он резко выдохнул, провожая бывшую сводную сестру глазами.

Если взглядом можно было бы уничтожать людей, девушка давно была бы испепелена.

Это не было глупостью. Не было бессмысленным презрением друг друга из-за недомолвок или гордости.

Это была ненависть.

Настоящая, всепоглощающая и бесконечная.

Их разделяли дни, полные скорби, слез и крови.

Их разделяли собственные кошмары, лабиринт грехов и пропасть, которую уже было невозможно перейти. Мосты были давно сожжены.

Спустя пять лет он стал совсем другим человеком.

Циничным.

Корыстным.

Он убеждал себя, что остается прежним рядом со своими друзьями.

Но это было давно уже не так.

Произошедшие события изменили его. Прежний Дамиан остался погребенным в городе смерти.

Он мог шутить и смеяться, но это редко вызывало теплоту у него на сердце. Улыбки были фальшивые, а смех выдавленный. Шутки поднимали другим настроение, но не делали его самого счастливым. Дамиан оставался замороженным и отстраненным. Он снова чувствовал себя лишним. Совсем как раньше, в Академии.

Марк, Рэт, Алекс, Рафаэль…

Они все были теперь словно на одной волне. У них были семьи. Прекрасные дети. Жены, в которых они были безвозвратно влюблены.

Их победам радовались.

Их ждали, когда они возвращались с работы.

Их встречали долгими объятиями и детским смехом.

Их провожали, желая удачного дня.

Их звали папой.

Их… любили.

Нет, он не завидовал, но более остро ощущал собственное одиночество. Пустоту.

У Дамиана не осталось никого, кто бы заботился о нем. За исключением дяди Джейсона, разумеется.

Ему было почти тридцать, и его сердце, конечно, изнашивалось.

Если бы не Джейсон, Йохансен был бы давно под землей.

Когда дядя нашел его в Данверсе, Дамиану требовалась срочная замена кардиостимулятора. Его состояние было крайне тяжелым после пережитого стресса.

«Забавно. Никогда бы не подумал, что умру вот так. Одиноким и потерявшим смысл жизни».

Нет, он, конечно, всегда знал, что может покинуть мир в любой момент. Но если раньше это были гипотетические мысли, то после госпитализации Дамиану достаточно ясно дали понять, что без операции он не доживет и года. Откажет сердце.

Дамиан сознательно отказался от операции.

Наверное, где-то в глубине души понимал: больше не за что цепляться. Он уже потерял всех, кто был ему дорог. Поэтому и перестал бороться.

– Безответственный, трусливый мальчишка, который думает только о себе, – кажется, Дамиан впервые в жизни видел дядю настолько злым.

В конечном счете мужчина впал в такое бешенство, что насильно заставил его лечь под нож кардиохирурга. Дамиану установили новый кардиостимулятор, несмотря на все его активные сопротивления.

Джейсон Гринберг потерял свою любимую младшую сестру, и он не мог допустить, чтобы погиб и племянник – единственное, что осталось после нее.

Мужчина всегда души не чаял в своем единственном племяннике. Раньше, в Норвегии, их семьи с сестрой жили по соседству, и половину детства Дамиан провел рядом с ним. Джейсон видел, как растет малыш, следил за его успехами в школе, спорте и гордился им. Но позже семья переехала из страны, Нильде умерла, а Дамиан наполовину осиротел. А после произошедшего кошмара…

Он прекрасно видел, в каком подавленном состоянии находился Дамиан. И поэтому после операции забрал парня с собой в Лос-Анджелес, чтобы помочь начать жизнь с чистого листа.

Там Йохансен стал другим. Возможно, это было не совсем то, чего добивался Джейсон – получить бесчувственного человека, который ходил по головам, используя всех вокруг, но, по крайней мере, у Дамиана появилась мотивация жить. Даже если причиной тому стали собственная выгода, работа и деньги.

Джейсон гордился им – Дамиан был очень способным.

За последние пять лет объем дел компании утроился. Без надлежащего управления, надзора и руководства фирма не смогла бы справиться с таким ростом. Дамиан был действительно профессионалом. Его место в компании не было «уступкой» или «поощрением». Никогда. Все прекрасно знали: Джейсон Гринберг быстрее отсечет себе руку, чем поставит на должность директора кого-то, кто не заслужил ее своими карьерными достижениями. Дамиан блестяще выигрывал любое дело, за которое брался. У него были хорошая интуиция и острый ум, которые могли бы составить достойную конкуренцию своему дяде. И это была единственная причина, по которой Джейсон поставил племянника на такой высокий пост.

Дамиан перевел взгляд на дверь кабинета дяди. И резко выдохнул.

Он мог злиться на него, мог оспорить какие-то решения по работе, мог делать так, как посчитает нужным, настаивая на каких-то деловых моментах, но не было в этом мире человека, которого Йохансен уважал бы больше, чем дядю.

Это было единственной причиной, по которой Дамиан смирился с нахождением Эви Коллинз в их корпорации. Ну, и капелька выгоды, разумеется. Куда без нее.

«Тереза наверняка осудила бы мой цинизм», – усмехнулся он мысленно.

Дядя буквально поставил Дамиана перед фактом, как только они закрыли за собой дверь кабинета. Эта девушка будет стажироваться у них, а потом останется работать, если ей понравится. С его стороны не должно было возникнуть никаких препятствий.

«Ага, как же. Разбежался».

– И ты ждешь, что я соглашусь с этим? – Дамиан едва не задохнулся от гнева и возмущения. – Ты не забыл, что именно ее семья виновата в том, что случилось?! Как ты, блядь, можешь вообще меня о таком просить?

Он редко позволял себе повышать голос, но ярость мешала здраво мыслить.

– Напомни мне, пожалуйста, спрашивал ли я твоего совета? – мужчина сделал вид, что задумался. – Не спрашивал. Поэтому придержи свое мнение при себе. Ты выполнишь эту работу.

– Я не стану…

– Ты хочешь, чтобы я сорвался на дешевые угрозы? Не вынуждай меня это делать.

Карандаш в руке Дамиана треснул, и он швырнул его на пол, а затем уперся двумя руками об стол, наклоняясь к мужчине.

– А ты не вынуждай напоминать, что я имею те же права на компанию, что и ты. Поэтому твои личные предпочтения…

– Боюсь, что придется тебя разочаровать, – не впечатлился Джейсон, ухмыляясь. – Найт тоже на моей стороне. Ты в меньшинстве, Дамиан. Поэтому не заставляй меня созывать совет. Очень рекомендую успокоиться и выслушать мои условия до конца. Я знал, что ты так… остро отреагируешь, поэтому у меня для тебя есть встречное предложение.

– И какое же? – Дамиан принял спокойный вид, хотя внутри бурлило любопытство, смешанное с раздражением. Но он не хотел показать свою заинтересованность и дать тем самым дяде зеленый свет для его манипуляций.

Может, они и были родственниками, но работа оставалась работой.

– Пять процентов моих акций. По истечении года ты получишь их, – объявил мужчина.

– Ты думаешь, я продаюсь? – парень гневно сверкнул глазами.

– Не думаю, я знаю.

– Тридцать, – улыбнулся Дамиан и беззаботно откинулся на спинку кресла. – За моральную компенсацию. Знаешь же, что эта девчонка меня психически травмировала, – он издал страдальческий вдох, хватаясь за грудь.

Конечно, Гринберг только закатил глаза, отмахиваясь от его показушного притворства.

– Десять.

– Двадцать.

– Пятнадцать, и это мое последнее предложение, – приподнял бровь мужчина.

– По рукам.

Дамиан забрал необходимые бумаги и вызвал лифт. Кровь его кипела. Он не обманывался изначально: прекрасно знал, каково будет работать рука об руку с ней. Но тем не менее… Его удивил ее порыв гнева в коридоре. То, с какой уверенностью Эви держалась. То, что смотрела ему прямо в глаза, словно ей нечего было стыдиться. То, какой она стала.

Эви никогда не была робкой или тихоней, но раньше в ней всегда присутствовала некая хрупкость. Словно она могла сломаться в любой момент. Возможно, это было связано с ее диабетом, а может, со смертью отца. Он знал, что у нее был предел. Знал, потому что однажды подтолкнул ее к нему.

На этом их история должна была закончиться.

Если быть откровенным, Дамиан никогда не думал о том, что сделает, увидев Эви снова. Он просто не допускал таких мыслей. Из его жизни пропало все, что напоминало о ней.

Рыжие девушки. Запах кокосов. Молочные коктейли. Песня Cult To Follow их любимой группы Leave It All Behind. Закаты. Инсулиновые шприцы. Вафли. Черные кошки. Все, что ассоциируется с самым счастливым временем во всей его жизни. Все, что связано с домом, теплом и Огоньком.

Дамиан ощутил, как его сердце подпрыгнуло к горлу.

Она выстояла. И сияла ярче.

Так, как не смогла бы никогда, оставаясь с ним рядом.

Его жизнь – это круговорот постоянных рецидивов, больничных стен и круглосуточной работы. А еще хронической озлобленности на мир и ненависти. К ней тоже. До сих пор.

Если бы она была смелее, если бы предупредила его, поделилась своими страхами, если бы Эви не проявила трусость, он бы смог все остановить. Катастрофы бы не случилось. Дамиан бы спас.

И хотя здравый голос вопил, что ничего нахрен не поменялось бы, что все равно не успел бы он спасти… Дамиан злился.

На себя гораздо больше.

Он переложил вину на нее, потому что так было удобнее.

Но со временем врать себе стало сложнее. Дамиан давно осознал то, что Эви не несла ответственности за то, что случилось с его семьей. Но это ничего не меняло. Абсолютно ничего.

Он все равно не сможет никогда принять ее.

Это будет неправильно.

Дамиан постоянно будет ощущать себя виноватым перед теми, кого уже давно не было в живых.