Бессердечный рыцарь

Увековечил. Чтобы никогда не забывать.

«All my scars are open

Tell them what I hoped would be

Impossible, impossible

Impossible, impossible…»

Ей не нужно было об этом знать.

Он сжал ее ладошку, отступил назад, и Эви закружилась.

Ветер подхватил ее волосы, развевая. Казалось, девушка была объята огнем.

«Так чертовски красиво…» – подумал мимолетно Дамиан.

Резкое движение – и она снова притянута к его телу.

Рука Эви обхватила его плечо, пока вторую грела его ладонь.

Как раньше.

Всегда теплая.

Придерживая девушку за спину, Дамиан вел ее в танце.

Он касался ее так осторожно, будто она могла разбиться.

Растаять в его руках.

Теплота в груди нарастала, уничтожая любые мысли, звуки, сожаления. Заполняя собой все внутри и вокруг.

Дамиан наклонился, зарываясь носом в ее волосы. Запах кокосов и чего-то теплого, родного окутал его. Ему не хотелось выпускать Эви из своих рук. Ни за что.

«Прости меня, прости меня за эту слабость…» – обратился Йохансен к человеку, который находился давно на небесах, но не терял власти над ним. «Я все еще ненавижу ее…»

– Не прощу… никогда не прощу… – шептали его губы, но руки только сильнее обхватывали талию девушки.

Казалось, сердце колотилось. Будто живое. Тиканье кардиостимулятора не действовало на нервы, как раньше.

Сейчас, танцуя с ней в темноте, он чувствовал себя нормальным.

Здоровым.

Полноценным.

Даже если всего лишь на несколько секунд.

Не было проблем.

Не было прошлого.

Не было изношенного сердца.

Пальцы Эви заскользили по его широкой спине, ласково поглаживая. А потом – крепко обнимая. Словно желали убедиться – Дамиан цел и здоров.

В нем есть силы, в нем есть жизнь.

Ведь есть же?..

Сейчас, танцуя с ним в темноте, она не была изгоем общества.

Не было пропасти из потерянных лет.

Не было ее трусости, лжи и его предательства.

Это были просто они.

Огонек и тьма, нужная для того, чтобы она светила.

Они замерли, когда последний звук растворился в ночном прохладном воздухе.

– Это пройдет, Эви, – тихо произнес он. Слова царапали горло. – Со временем больше не будет больно. Ты привыкнешь. Забудешь. И все будет хорошо. Мы пять лет жили вдали друг от друга. Ты сможешь провести остаток жизни так, как все это время.

А она не дышала.

Потому что он не сказал «мы».

Ужасное осознание вдруг ударило по Эви, как раскаленное железо.

Разрывая все внутри в клочья, выжигая до костей.

Ты.

Ты сможешь провести остаток жизни.

Но не он.

– Загадай желание, Эви, – попросил Дамиан.

Он будто прощался…

– Твое сердце, – прошептала она едва слышно, словно боясь спугнуть.

– Что?

– Хочу, чтобы оно не переставало биться, – девушка подняла голову, заглядывая в его глаза. Они были такими яркими. Сияли. Правда, которую она там видела, уничтожала ее. Подбородок Эви задрожал. – Попроси его не останавливаться. Ладно? – она издала смешок, но ком в горле помешал превратить все в шутку.

Он улыбнулся. И стало только больнее.

Потому что эта улыбка была извиняющейся. Обреченной.

Дамиан знал, что не сможет выполнить ее мечту.

Она ненавидела это.

– Прости меня, Огонек, – он протянул руку и нежно коснулся ее мокрой щеки пальцами. – Не плачь. Пожалуйста, не плачь, маленькая.

– Не смей, – Эви сжала зубы, пока слезы стекали по ее щекам, подбородку, оставляя горький вкус соли на губах. – Не умирай. Можешь не умирать? – рыдание вырвалось из ее горла, пока девушка сжимала его рубашку в своих пальцах до боли. – Ты можешь не умирать, Дамиан?

– Тише, тише, – он прижал ее к себе, утешая. – Эви, все хорошо.

– Ты врешь, ты постоянно мне врешь, ненавижу тебя… – она ударила его по плечу, яростно пытаясь вывернуться, но он только сильнее сжал ее в объятиях, успокаивая.

– Тш-ш, – Дамиан опустил подбородок на ее макушку. – Все пройдет. Это пройдет, ты забудешь…

– Я не хочу забывать! – крикнула девушка в истерике, все-таки вырвавшись. – Ты меня слышишь? Я не позволю тебе сделать это!

– Что сделать? – отрешенно повторил он за ней.

– Умереть, – голос Эви дрогнул. Она смотрела в его глаза, пытаясь найти там страх, сожаление, боль, хоть что-нибудь…

Но не нашла.

Наткнулась на смирение.

Принятие.

Эви резко выдохнула. Внутри нее все перевернулось.

– Ты хочешь этого, – внезапно поняла она с ужасом.

– Уже поздно, нам пора возвращаться, – он покачал головой, давая понять, что разговор закончен.

– А ну стоять.

Дамиан сжал зубы.

Она всю душу ему выворачивала своими разговорами. Вносила смуту, сеяла сомнения в давно принятом решении.

– Я не видела ни разу, чтобы ты пил лекарства. У тебя нет никаких таблеток, так ведь? – догадалась Эви.

– А ты что, моим сталкером заделалась? – с сарказмом отозвался он, надеясь, что грубый тон отвадит ее от последующих разговоров.

Развернулся к машине, чтобы скорее закончить это все.

Не подействовало.

Эви только больше пришла в ярость.

Подбежала к нему, дернула за рукав рубашки, заставляя остановиться.

– Не заговаривай мне зубы.

– Разве я смею?

– Отвечай! – настойчиво потребовала девушка, прожигая его гневным взглядом. – Ты не пьешь лекарства?

– Что, дяде моему пойдешь жаловаться? – подначил Дамиан.

– Спасибо за прекрасную идею, так и поступлю! – огрызнулась Эви, сжав зубы. – Ты не принимаешь назначенные препараты?!

– Допустим. И что с того? – скучающе ответил он.

– Хватит! – закричала Эви. – Хватит сейчас разыгрывать эту драму, мы не в дешевом спектакле! Нормально мне отвечай!

– Я не пью лекарства, потому что знаю, что мне осталось недолго. Так тебе стало легче? Это хотела услышать? – процедил Дамиан сквозь зубы, теряя терпение.

Она была первым человеком, который об этом узнал.

Его друзья понятия не имели о том, что время Дамиана уходило. Дядя тоже не подозревал.

Он ожидал ее слез, ожидал шока, но…

Никак не удара. Почти сбившего его с ног от неожиданности.

Правую половину лица обожгло резкой болью.

«Рука у нее, однако, тяжелая, как и раньше…» – ошеломленно пронеслось в мыслях у Дамиана.

– За что, можно узнать? – поморщился он и прижал руку к щеке.

– Умереть решил, значит?! – она разъяренно толкнула его в грудь.

Дамиан аж пошатнулся.

– Послушай…

– Заткнись! – прошипела Эви, продолжая его толкать. – Вот так? Так просто?! Чертов эгоист! Всегда думаешь только о себе! Ненавижу тебя! Сволочь! Мерзавец!

– Хватит, – он схватил взбешенную девушку за запястья и слегка встряхнул, пытаясь привести в чувства. – Эви, перестань. Прекрати.

– Не перестану! Почему?! – продолжала допытываться девушка. – Почему ты…

– Да потому что не осталось ничего, ради чего мне стоило бы дальше жить! – закричал он громко в ответ.

Маска слетела.

Остался он.

Настоящий Дамиан, напуганный, сердитый… растерянный.

– Ничего у меня больше нет. Зачем мне это все? – он обвел рукой пространство леса. – Воздух душит. Понимаешь? Не хочу я этого, Эви. С меня хватит. Правда хватит.

«У тебя есть Кайден… Ты нужен ему…» – она так сильно хотела сказать это, но не могла.

Пока не могла.

Язык словно прирос к небу.

Ее трясло.

«Паникой ему не помочь. Надо действовать уверенно.»

Мысли путались, Эви почти тошнило от тревоги за него, но девушка сжала руки в кулаки, стараясь успокоиться. Проглотила слезы.

– У тебя есть я.

– Тебя у меня нет уже давно. И не будет. Забыла, что случилось? – съязвил он, издав недоверчивый смешок. – Или тебе напомнить, Эвелин? – нарочно попытался задеть. – Так мне несложно. С удовольствием сделаю это.

– Мимо, – она помотала головой, дав понять, что не поддастся провокации. – На меня смотри. В глаза.

Он выдержал ее тяжелый, испытывающий взгляд.

Хотя самому хотелось спрятаться.

В душу лезла. Опять.

Эви медленно повторила, стараясь втолковать ему так, чтобы, наконец, поверил:

– У тебя есть я. Ты не один, Дамиан.

– Мне на хрен твоя жалость не нужна! – рявкнул он, сильнее обозлившись.

«Упертый дуболом!»

Поняв, что словами его не убедить, Эви сделала единственное, что могло бы пробить брешь в его броне.

Один короткий выдох. Решимость в ее глазах.

А потом касание. Едва ощутимое.

Ее рта к его губам.

Оно обожгло Дамиана, словно открытый огонь.

И снова. Провела губами по его губам, забирая боль. Дотрагиваясь легко, совсем чуть-чуть. Проникая гораздо глубже, чем надеялась.

Туда, где были одни руины. Туда, где бились о череп густые черные волны боли. Туда, где он построил кладбище воспоминаний. Туда, где было давным-давно все разбито вдребезги.

– Не сдавайся… – с трудом протолкнула она слова. Словно пепел на языке.

Все, что она испытывала к нему – обиды, боль, ненависть… Никуда не делись. Продолжали ворочаться в груди.

Но что-то гораздо более значимое… Заставляющее сжимать его воротник в пальцах. Прижиматься к нему телом. Дышать тем же воздухом, который вырывался из его приоткрытых губ… Это чувство было сильнее. Оно сметало все на своем пути. Эхом оседало в крови. Она не могла… не хотела отказываться от этого ощущения.

Ей было это нужно. До дрожи в холодеющих пальцах. До рези в сердце.

– Пожалуйста… – прошептала Эви снова, крепко зажмуриваясь. – Не сдавайся, ладно? – поднялась на цыпочки, обхватывая его руками за шею.

Поцеловала в уголок рта. Дамиан вздрогнул, но не оттолкнул ее от себя.

Прошептал тихо:

– Прости меня…

Она не могла слышать это.

Голос другой.

Не такой, к которому Эви привыкла.

И это разъедало сердце. Доводило до слез.

Она яростно помотала головой.

– Не надо. Нет.

«Не прощайся. Не извиняйся. Ничего не говори. Дай мне чертову иллюзию… Надежду на то, что все еще можно исправить».

– Прости меня, – повторил он громче.

Эви сжала зубы.

– Зачем? Чтобы ты смог уйти спокойно? – издала сдавленный смешок. Вышло фальшиво. – Чтобы больше ничего не держало?

«Не плачь, черт возьми. Хватит. Не реви!» – приказала себе.

Не помогло.

Потому что слезы текли, обжигая веки, щеки, губы. Не переставали. Не останавливались.

– Не прощаю. Понятно? – руки Эви сильнее сжались вокруг его шеи. Обнимая. Крепко-крепко.

Она делала это не ради него.

Больше – для себя.

Чтобы убедиться, что он здесь. Что он никуда не исчезает. Что она пока не теряет его…

– Мой Огонек… – прикосновение дрожащей ладони Дамиана к ее щеке не принесло облегчения.

Перед глазами все расплывалось, дышать было тяжело. Стало больнее, когда она осторожно дотронулась ладошкой до его груди. Как безумная, лихорадочно провела пальцами по белой ткани, а потом прижалась туда щекой. Услышала, как стучит его сердце.

«Не останавливайся… Никогда не останавливайся… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже…» – молилась девушка беззвучно.

Он слегка отстранил девушку – только для того, чтобы наклониться и обхватить ладонями лицо Эви. Прислониться лбом к ее лбу.

Слов не было.

Мыслей – тысячи.

«Мне так жаль, что я причинила тебе боль».

«Мне так жаль, что я соврал тебе».

– Я хочу твои губы, – попросила она и затаила дыхание.

Эви не знала, смогла бы пережить, если бы Дамиан ей отказал.

Оттолкнул. Именно сейчас, в эту болезненную секунду.

Это бы ее просто уничтожило.

«Мне надо… Надо убедиться, что он со мной. Живой. Я с ума схожу. Не могу дышать…»

Дамиан чувствовал то же самое.

Резко выдохнул. Смотрел на нее – плачущую, маленькую, цепляющуюся за него. Этот взгляд. Напуганный, тихий, наполненный раздирающей душу нежностью. Почти невыносимый.

Яркие волосы, спутанные ветром. Длинные светлые ресницы. Маленький нос, горящие щеки с россыпью веснушек.

Как он мог жить без этого? Без этих слов, без этих губ – припухших от слез, влажных, жаждущих его. Она была единственным, в чем он нуждался. Когда-либо.

– Так возьми, – прошептал Дамиан и дразняще потерся губами об ее губы.

Это стало последней каплей.

Эви встала на цыпочки в тот же момент, когда он наклонился и подхватил ее на руки.

На секунду посмотрела в его глаза. Находя там одну нежность и уязвимость. Сквозящую через ледяную стену. Почти павшую.

А потом поцеловала.

По-настоящему, запутываясь пальцами в его темных волосах и обнимая ногами за поясницу, пока их губы выпивали друг друга.

Так, что между их телами исчезло расстояние.

Так, что стерлись все «но».

Осталось ощущение.

Его руки на ее щеке, нежно вытирающей слезы, которые никак не заканчивались.

Его тяжелого дыхания.

Его рта, который отвечал – Боже – отвечал, с такой жаждой, что у нее закружилась голова.

Дамиан обвел языком пухлые, соленые губы и требовательно погрузился внутрь, овладевая ее ртом.

Этот поцелуй…

С каждым их вздохом, с каждым выдохом, что-то неуловимо менялось. Ей хотелось вылечить его душу своими губами. Забрать всю его боль себе. До дна. Чтобы она вся – черная, липкая, грязная перетекла в ее тело и освободила Дамиана.

Эви потерла мягкие пряди, наматывая их на пальцы.

Сколько… сколько у них было времени?

Ей казалось, что оно неуловимо убегает, убегает, убегает… Как песок сквозь пальцы.

Что она теряет его.

И чтобы ни сделала – этого не изменить.

Судьбу не переписать.

Итог будет один.

Внутри все сжалось. Очередной всхлип вырвался из ее горла.

А он молча гладил ее по лицу. И, кажется, у самого глаза были влажные.

Эви снова коснулась губами его губ, и они раскрылись, поддаваясь ее напору. Ее язык скользнул в его рот, сплетаясь с его языком.

И от этого почему-то только сильнее разрывалось сердце.

Глаза болели. Не видя перед собой ничего. Только проклятый мерный стук невидимых часов.

Эви не возразила, когда он уложил ее прямо на землю. Она не сопротивлялась, когда Дамиан навис над ней, продолжая целовать. Не отрываясь от ее губ ни на секунду. Безжалостно кусая, словно наказывая за заботу, и тут же ласково зализывая языком, извиняясь за проявленную грубость.

Причинять боль, чтобы самому же потом успокоить.

Все как раньше.

Чередуя короткие целомудренные поцелуи с тягучими и глубокими, такими, что ее пальцы впивались в его широкую спину, а бедра требовательно сжимали за талию.

Очередной укус. Эви вздрогнула, зажмуриваясь. Но не отстранила его от себя. Конечно, нет. Все, что имело значения, это Дамиан, который прижимался к ней всем своим телом, мощный, сильный, теплый, окружая запахом хвои, сигарет и леса.

Ее губы дрожали от беззвучных рыданий. Его – утешали. Сквозь собственные слезы, которых она не видела, сквозь заботу, о которой давно было забыто…

С закрытыми глазами – потому что так легче – с распахнутой грудной клеткой. Истекая невидимой кровью.

Они лежали и целовались, прижимаясь друг к другу. Будто хотели спаяться кожа к коже.

А боль не проходила. От нее сводило зубы, сжимались легкие. Но никто из них не останавливался.

Его язык облизнул теплый шарик пирсинга по кругу, прежде чем втянуть ее язык в свой рот и нетерпеливо пососать. Тихий стон вырвался из горла Эви.

Он с влажным звуком оторвался от ее губ, вгляделся в лицо.

Маленькая, заплаканная, с покрасневшим кончиком носа и припухшими губами – она все еще оставалась самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел. Дамиан нежно поцеловал ее в уголок рта, щеку, подбородок, спустился влажной дорожкой вниз, к шее.

Руки Эви пробрались под его рубашку, впились в широкую спину, царапая кожу ногтями, ее ноги слегка раздвинулись, чтобы вжаться туда, где он был твердым и горячим.

И она услышала.

Стон. Тихий, сдавленный, будто Дамиан больше не мог сдерживаться.

Тот, который Эви хотела, безумно ждала. Тот, от которого ее саму бросало в жаркую дрожь. Тот, который снился ей по ночам, в сумасшедших фантазиях.

Дрожь прошлась по телу девушки, когда мужские руки бессовестно и настойчиво приподняли красную ткань платья.

По колену.

Выше.

Обнажая дюйм за дюймом.

Ночной воздух ударил по коже холодом.

Дамиан лизнул ямочку между ее ключицами, прежде чем втянуть бледную кожу в рот, посасывая до боли. Оставляя кровоподтеки, которые он сразу зацеловывал. С такой нежностью, что сводило низ живота бабочками.

Мужская ладонь легла на внутреннюю поверхность бедра, властно сжимая.

Дыхание Эви сбилось.

– Дамиан… – прошептала она.

– Хочешь остановиться, малыш? – хрипло спросил он, обжигая горячим дыханием ее горло.

– Нет.

– Хорошо.

Губы Дамиана потерлись о то место, где бешено колотился пульс. Ненасытно лизнули, а потом поцеловали. Влажно, горячо, больно.

Она тихо постанывала, выгибаясь навстречу его прикосновениям, губам, рукам, пока собственные ладони вожделенно трогали его всего.

Лопатки, твердый пресс, грудь. Цепляя пальцами пирсинг на соске.

Татуировки, покрывающие тело сплошь.

Проклятье.

Каждый участок, до которого Эви касалась, вспыхивал. Горел. Плавился под ее руками.

Дамиан вдыхал запах ее волос – кокосы и ваниль, слушал тихое, прерывистое дыхание и медленно терял рассудок.

Она поерзала под ним, неосознанно вжимаясь бедрами, чтобы унять жажду, и парень застонал снова.

Блядь.

Ему до сумасшествия сильно хотелось овладеть ей.

Расстегнуть ширинку и врезаться. Вот так. Без защиты. Прямо в нее.

Дамиан вернулся к губам девушки, набросился на них с таким отчаянным голодом, что ощутил острые ногти на своем затылке.

Царапается. Как раньше. Дикая.

Он вытрахивал этот лживый, наглый рот языком, жестко и грубо.

Так, как ему эгоистично хотелось. Отбрасывая весь контроль, действуя так, как подсказывали чувства. Облизывая ее язык, а потом беспощадно отстраняясь, не позволяя себя целовать.

Эви тихо захныкала, хватая его за волосы и притягивая к себе, упрашивая поцелуй.

Хрупкое тело содрогнулось, когда мужская рука покинула ее бедро и бесстыдно опустилась между ног. Там, где все ныло.

С нажимом поглаживая кончиками пальцев. Снизу вверх. Один раз. Второй. Третий. Прямо через промокшее нижнее белье.

Она запрокинула голову, резко выдохнув. Дамиан продолжал легонько целовать ее, оставляя на приоткрытых губах едва ощутимые, нежные поцелуи.

– Дамиан… Дам… – бездумно звала его, жмурясь и отзываясь на каждое прикосновение.

Она мне нужна.

Прямо здесь и прямо сейчас.

Вся нужна.

– Блядь, самая горячая, вкусная, – промурлыкал он, опускаясь свободной рукой по телу Эви вниз.

Стиснул ее горло, провел по ключицам, плечам, ребрам, животу, груди… Слегка погладил ее через красное платье и тут же жадно накрыл ртом. Сжимая зубами твердеющий под тонкой тканью сосок. Язык, оставляющий мокрые следы… Обжигающий до мурашек. Ощущающийся так, словно был прямо там, на голой коже…

Девушка дернулась, как от удара током, и он бережно придержал ее затылок, чтобы она не разбила голову.

– Осторожнее, малыш, – прошептал ласково, целуя в лоб.

И отодвинул белье в сторону, касаясь ее, обнаженной. Погладил. Выводя большим пальцем круги на том самом месте, которое изнывало.

Эви распахнула глаза, сталкиваясь с его взглядом.

Жаждущим. Нуждающимся. Грязным.

И только от одного того, как на нее смотрел Дамиан…

Только этого было бы достаточно, чтобы довести ее до края.

Он шумно втянул воздух сквозь зубы.

– Гребаный дьявол.

Она ощущалась восхитительно. Для него. Только для него.

Эви ощутила, как парень напрягся всем телом. Выпуклость в его брюках настойчиво уперлась в ее бедро.

Несмотря на разницу в размерах и то, каким Дамиан был теперь мощным… Она не чувствовала себя в западне. Все было наоборот.

Голова девушки резко мотнулась из стороны в сторону, рыжие волосы рассыпались по земле, когда Дамиан начал ласкать ее. Проникая туда, где за все это время был только он.

– Еще… – попросила едва дыша, ему в губы.

И он сорвался. Беря ее пальцами снизу в беспощадном ритме. Полностью вытаскивая и насаживая до упора. Заставляя маленькое тело извиваться под ним, срывая с губ стоны, выпивая их своим ртом. Поглощая каждый вздох, звук, каждое крошечное хныканье.

– Блядь, – выругался Дамиан, не прекращая ласки. – Я так сильно хочу в тебя.

– Так возьми… – ответила его же словами.

Она не могла.

Не могла сказать ему такое.

Всемогущий Господь.

Он терпел, сжав зубы, хотя самого едва не трясло.

И слышать то, как Эви доверчиво предлагает себя ему…

– Не сегодня, – хрипло ответил Дамиан, целуя ее в уголок губ.

Ощущая потрясающий вкус соли. Крови. Слез.

Лизнул скулу и слегка прикусил кожу, пока его рука доводила девушку до исступленного наслаждения. Яростного, стремительного, как цунами.

Оно накрыло, несмотря на жгучую боль в спине, которую она разодрала в кровь.

А он успокаивал. Обнимал, гладил по волосам, лицу. Ничего не требуя в ответ. Словно говорил «спасибо».

Спасибо за то, что увидела мою боль.

Спасибо за то, что дала понять, что я не один.

Спасибо за то, что не простила.

Когда ее дыхание немного восстановилось, Эви отняла голову от его груди. Дамиан все еще был напряжен.

Решайся.

Или сейчас или никогда.

Рука девушки опустилась на его пах, дразняще сжимая через одежду.

– Эви, – тихо простонал он. – Не начинай то, что не собираешься продолжить.

– Кто сказал, что не собираюсь?

Маленькие пальцы проворно нащупали молнию его брюк.

Рука Дамиана внезапно схватила ее за шею, притягивая к себе.

Так сильно, что дыхание застряло в горле.

– Малыш, если ты сейчас расстегнешь мне ширинку, то я не ограничусь простым касанием. Я возьму этот рот, понимаешь? – он провел большим пальцем по ее покрасневшим от поцелуев губам. – И у меня теперь… – он ухмыльнулся, многозначительно опуская взгляд вниз. – Там кое-что появилось. Уверена, что выдержишь?

Его взгляд был насмешливым.

Бросающим вызов.

Словно Дамиан был уверен на сто процентов, что она откажется.

Даже руку убрал от ее горла. Отпустил.

Эви нахмурилась.

«Что значит кое-что появилось?» – недоумевала она, заинтригованная.

Любопытство вспыхнуло под кожей. Ей немедленно захотелось выяснить, что он имел в виду.

Не говоря ни слова, она схватилась за бегунок. Послышалось тихое жужжанье.

– Теперь ремень, – он выглядел таким нахально-спокойным и самодовольным, что Эви сразу же захотелось сбить с него спесь.

«Посмотрим, как он заговорит через пять минут!»

Звякнула пряжка – ремень был отброшен на землю.

Она освободила его стояк и…

Глаза Эви расширились.

Ее губы приоткрылись от шока.

Да.

У него определенно кое-что появилось.

Три пирсинга.

Они украшали член по всей огромной длине. И выглядело все это металлическое великолепие до чертиков устрашающе.

Одна мысль о том, что он, твердый, чертовски готовый, вместе с этим всем окажется в ней…

Бедра Эви сжались. От страха, смешанного с возбужденным любопытством. Она не могла не задумываться об этом, глядя на него.

– Передумала? – подначил Дамиан, с замиранием ожидая ее ответа.

Может быть, парень и выглядел спокойным, но определенно не чувствовал себя таковым.

Он часто думал о том, как бы Эви восприняла изменения на его теле.

И вот этот момент настал.

Даже в сумерках Дамиан заметил, как ее щеки вспыхнули. Голубые глаза засверкали. Эви опустила голову, собираясь с мыслями.

«Она точно откажется. Я это знаю».

И тут – теплые губы обхватили головку члена. Словно пробуя на вкус, Эви высунула язык, лаская им самый кончик. Металлическая штанга ударилась о шарик пирсинга в ее языке, создавая совершенное трение. Она лизнула штангу с обеих сторон, осторожно придерживая его твердый член ладонью.

«Как это называется? Ампалланг?»

Дамиана прошибло насквозь.

– Твою мать, – простонал он хрипло, опуская ладонь на голову Эви. Не толкаясь – только осторожно зарываясь пальцами в огненных прядях, чтобы поиграть с ними. – Я чертовски скучал по этим порочным губам.

Она нежно поцеловала его, прежде чем взять в свой рот, посасывая.

– Блядь, Огонек… – он втянул воздух сквозь зубы, зажмуриваясь.