Где в жизни «щасте»?

– Майя…Звучит кайфово, – его палец осторожно касается крошечного кулачка.

Он держит дочь так, словно она может рассыпаться. И пока он стоит, освещённый внезапно вспыхнувшим датчиком света, я вижу это.

В моменте нить родства накладывает свои стежки, сшивая две судьбы. Сейчас это как тонкая, почти невидимая паутинка, которую легко разорвать, но она уже есть. Это связь, которая обязательно оставит свой отпечаток, как клеймо.

– Ну всё, – Данила хочет отдать мне ребёнка. – Она как пушинка! Я боюсь её раздавить или уронить.

Я смело забираю из его рук Майю. Крепко прижимаю к себе, чтобы не замёрзла.

– Ну, мы пойдём… – несмело произношу я.

– Окей! Только я хотел узнать… – он запинается.

Чувствую, что вопрос будет не из приятных. Воздух между нами сгущается, превращаясь в плотную пелену тумана. Мне даже трудно вдохнуть.

– Этот… твой новый… кадр… – Данила морщится, подбирая слова.

– Тебя что-то не устраивает? – ощетиниваюсь я.

– Да нет, – снова морщится. – У вас с ним серьёзно?

Его вопрос меня бесит. Подвисаю. Я сама не могу разобраться, что у нас с Эмилем. И отчитываться о своей личной жизни Даниле, из-за которого, по сути, и появился этот Эмиль, я не обязана. Даня и сейчас стоит тут и что-то вынюхивает вместо того, чтобы сказать нормальным русским языком, что мы ему нужны. Но это всего лишь моё желание услышать такие слова, а Данилу волнует что-то другое. Рвения помочь нам с Майей я точно у него не наблюдаю.

– А тебе не пофиг? – цежу я.

– Значит, всё-таки нашла замену, – презрительно кривится Даня.

– Я нашла помощь, – интонация получается какой-то обречённой, – которую ты мне, кстати, обеспечить не счёл нужным.

– Я не думал, что… – он замолкает, не находя слов.

– Что? Что ты будешь нужен? Ты был нужен, когда я была на третьем месяце. А теперь… – Я делаю паузу, оглядывая его с ног до головы. – А теперь ты просто курьер по доставке лекарств для ребёнка!

Сама удивляюсь, как мне хватает сил говорить. Звуки как-то складываются в слова. Скомканно. Но, кажется, мной руководит внутреннее ощущение, что ждать от Данилы активного участия не стоит. Не вижу смысла продолжать разговор, потому что, ступив на эту скользкую тему, мы просто поругаемся ещё сильнее, и я ещё больше расстроюсь. А у меня молоко… Не хочу, чтобы перегорало.

– Всё, Данила! – решаю я завершить наше короткое свидание. – Майе нельзя долго находится на холоде, и ей пора кушать.

Я делаю шаг назад, поворачиваясь к двери. Душная атмосфера давит. Бросаю напоследок ещё раз свой взгляд на Данилу. Задерживаюсь на мгновение.

– Короче, давай! – он потирает затылок, возвращаясь к своему чилл-образу. – Я понял! Сорямба! Если чё, – он неловко кивает на Майю, – маякуй!

– Пока!

Я быстро захожу в подъезд, крепко прижимая дочь. Дверь захлопывается. Слышно, как датчик гасит свет, погружая вход в темноту. Всё, этот момент позади. Я продержалась и выжила, как ни странно.

В квартире тепло и тихо. Укладываю Майю в кроватку и укрываю мягким пледом. Очень надеюсь, что дочь даст мне хотя бы пять минут провести в одиночестве на кухне за чашкой чая. Стараясь не шуметь, и направляюсь на кухню и ключаю чайник. Он шумит, а уже слышу детский писк.

На кухне появляется Лика.

– Ну как? – спокойно спрашивает она. – Поговорили?

– Ну да, – киваю. – Даже мелкую подержал на руках.

– И всё?

– А что ещё, если его только мои отношения с мужиками интересуют? – злобно пыхчу я.

Всё-таки встреча с Данилой, которая должна была быть просто передачей лекарств, вытянула из меня все силы. Он ушёл, оставив после себя лишь едкий запах туалетной воды и горький осадок. Всё. Точка. Я не собираюсь больше вариться в этих ощущениях.

– Лик, – смотрю умоляюще. – Я так хочу просто попить чай и ни о чём не думать. Пять мин. Покачай Майю. Я допью чай и приготовлю ей смесь.

Лика с удовольствием нянчит младенца. Ей нравится с ней возится. Она находит разные ухищрения, чтобы Майя переставала кричать хотя бы ненадолго.

Я только успеваю сделать первый обжигающий глоток чая, когда на экране телефона высвечивается знакомое имя. Эмиль.

«Как ты, солнце?», «С мамой говорила?», «Едем встречать?»

Надо же, не забыл. А то ведь жаловался на свою короткую память.

«Она согласна», – набираю ответ. – «Всё по высшему разряду: белый джип, все дела?»

Вместо смс звонок.

– Солнце, а твоя мама не обидится, если мы её не на Рэндж Ровере встретим, а на бэхе?

Хорошо, что я маме не наобещала встречу высокопоставленных лиц. Хотя про Рэндж Ровер упоминала и не раз, нахваливала крутую машину Эмиля. И теперь сама почему-то чувствую разочарование.

– А почему не на джипе? – спрашиваю обиженно.

– Солнце, рабочий день! Мне туда-сюда по пробкам перегонять тачки не в кайф. Я предлагаю сразу после прилёта пригласить твою маму в ресторан. Посидим, познакомимся там. Как тебе тема?

Я замолкаю, раздумывая на тему ресторана. Вряд ли моя мама вот так – прямо с корабля на бал. Эмиль, кажется, воспринимает мою паузу, как обиду.

– Ну хорошо! Я возьму Рэндж Ровер! – старается угодить он мне. – Если для тебя это так важно…

– Не парься по поводу тачки! На бэхе тоже нормуль! – перебиваю я его. – Просто ресторан будет лишним. Я знаю свою маму. Она наверняка прилетит в спортивках. Какой ей ресторан?

– Фигня какая?! – довольно восклицает он. – Так я тоже в спортивках буду! Не проблема!

– Послушай, давай я с ней ещё раз переговорю на всякий случай, но для неё главное, чтобы мы её забрали из аэропорта. И я не могу с тобой долго болтать. Там Лика мелкую качает. Пора кормить ребёнка.

– Окей! Не отвлекаю! Напиши, как освободишься!

Легко сказать – «освободишься»! Свобода для меня теперь – непозволительная роскошь!

Но я всё равно звоню маме, чтобы уточнить детали прилёта.

– Привет, мам! Ну, мы тебя встретим! С Эмилем, – подтверждаю я наши с ним намерения. – Он предлагает тебя сразу в ресторан отвезти… Но я сказала, что ты, наверное, не согласишься…

– Боже мой, ребёнок ты, ребёнок! – с улыбкой говорит мама. – Ну какой ресторан?! Я даже не знаю, как буду чувствовать себя после перелёта. Мало ли голова разболится. Ресторан – это, конечно, здорово, но к нему надо подготовиться. Да и с малышкой… в ресторан…

– Ну, я примерно так и сказала Эмилю. А если мы за тобой не на Рэндж Ровере приедем, а на обычной рабочей его БМВ, ты не обидишься? – настораживаюсь я.

– Рэндж Ровер… БМВ… – задумчиво проговаривает мама. – Знаешь, мне хоть на Запорожце, лишь бы скорее попасть домой!

– На чё-о-о-м? – тяну удивлённо, потому что впервые слушу такое название.

– Ни на чём! – отрезает она. – БМВ вполне подойдёт!

Ну вот, с мамой проблем не возникло. Она у меня бывает капризная, но только в меру. Когда дело касается серьёзных вещей, то мама очень практична.

В день маминого прилёта я сообщаю Эмилю, что самолёт вылетел из Франкфурта, и через два с половиной часа моя родительница приземлится в местном аэропорту. Парень приезжает за мной, чтобы по-царски подготовиться к встрече. Сначала мы едем за цветами. Не хочу ждать в машине, поэтому Эмиль отстёгивает автопереноску, и мы вместе идём в магазин. Выбор цветов какой-то скудный сегодня. Эмиль ходит между вазонами и обычными вёдрами со срезанными цветами и, потирая подбородок, сосредотачивается на выборе букета. А я держу переноску и разглядываю мягкие игрушки. Вздрагиваю от шёпота прямо в ухо:

– Тебе нравится? – Эмиль обнимает меня одной рукой.

– Вот этот заяц, – я показываю на смешного длинноухого пушистого зайца и виновато улыбаюсь, – он такой прикольный…

Парень поворачивается к девушке продавцу, которая упаковывает два букета цветов.

– Вот этого зайца тоже посчитайте!

– Зачем? – я поджимаю губы.

– Тебе нравится, значит, берём! А цветы я попросил завернуть в прозрачную плёнку. Не люблю готовые букеты, потому что их делают из несвежих цветов, – поясняет он и нежно смотрит мне прямо в глаза.

Эмиль сегодня какой-то не такой. Его дерзость куда-то испарилась. Он серьёзен и напряжён. Нетороплив и рассудителен. Ведёт себя так, словно боится сделать неверный шаг. Тщательно выверяет каждое своё действие. Вот и сейчас залип на мне чересчур долго.

– Карта или наличные? – возвращает нас в реальность продавец.

Эмиль резко отворачивается, будто настороженный зверь, который чует опасность, но сразу расслабляется.

– Наличные, – бросает с некоторым высокомерием и достаёт деньги.

Забирает с прилавка два букета, а зайца вручает мне.

– Спасибо! – благодарю за спонтанный подарок и прижимаю игрушку к груди.

На лице Эмиля играет довольная улыбка, как будто верх радости заключается в том, чтоб делать мне подарки. Мне нравится такой Эмиль. Сейчас это мои искренние чувства.

Возвращаемся к машине. Но по пути Эмиль оступается и роняет один из букетов прямо в лужу.

– Вот чёрт! – чертыхается он, подхватывая цветы. – Что-то я сегодня какой-то несобранный!

– Волнуешься? – подкалываю его.

– Есть малёха, – сознаётся он, улыбаясь.

И сейчас эта улыбка сногсшибательная. Такакя невинная, и в то же время хитрющая.

Он отряхивет упаковку, на которую уже налипли капли грязи, и с кислой миной пялится на цветы.

– Бл@ть, – снова ругается он. – Что делать?

Открывает багажник и достаёт рулон бумажных полотенец. Усердно оттирает прозрачную плёнку почти до идеального состояния.

– Фух, – нервно дёргает головой. – Кажется, не придётся бежать за новым букетом.

Я лишь криво усмехаюсь. Неужели предстоящее знакомство с моей мамой так особенно действует на этого бесстрашного Эмиля?

– Время ещё есть, – он закатывает рукав толстовки до локтя, обнажая широкое запястье, и смотрит на свои массивные часы с тёмным циферблатом. Стрелки, похоже, инкрустированные, ярко блестят под солнечным светом. – Го в Макдак?

В жизни ещё не было такого, чтобы я отказалась от Макдональдса. Я уверенно киваю головой в знак согласия.

В аэропорт приезжаем примерно за полчаса до указанного времени приземления самолёта. Эмиль останавливает машину напртив дверей на верхней проезжей дорожке, предназначенной для высадки пассажиров, которые прибывают на посадку. Двигатель не глушит.

– Здесь долго стоять нельзя, но, если к нам подойдут менты с претензиями, то сделаем кружок и вернёмся снова, – поясняет парень. – Да и пока движок работает, к нам без предъяв. И мелкой нужно тепло, поэтому пусть печка работает.

Мне, собственно, без разницы, где мы будем ждать маму. Лишь бы уже скорее пролетели эти считанные минуты.

– Спит? – поворачивается ко мне Эмиль и заглядывает в переноску.

– На удивление спокойная с утра. Поела и дрыхнет, – радуюсь я, что Маюня такая паинька. – Не приведи господи, истерику устроит. Она не любит долго стоять на месте.

– Будем надеяться, что не устроит, – улыбается парень. – Ой, чего-то я реально на измене… Аж в туалет захотел.

Смотрю на него, не сдерживая улыбки. Он сейчас такой потешный в своём беспокойстве. Чувствуется, что ему самому чуждо такое состояние.

– Не, ну кринж! Я не помню, чтоб меня так колбасило…

Я заливаюсь тихим смехом. Видеть смущённого Эмиля это и вправду очень весело. Видимо, моя мама умеет нагнать страху.

– Чё лыбишься? – начинает хохотать Эмиль. – Можно подумать, ты будешь спокойной, когда мы поедем в гости к моему отцу!

– Ты реально собираешься познакомить меня со своим папой? – хмурюсь я.

– Ну да, – с самым серьёзным видом отвечает парень. – А что здесь такого?

– Ничего, – складываю губки трубочкой. – Просто… я девушка с ребёнком… А ты… Твоему папе может не зайти такое знакомство.

– Да, забей! – его подвижные чёрные брови взлетают вверх. – Мой папа так любит детей, ты даже не представляешь! Вот поедем к нему, сама убедишься. Он Майю из рук не выпустит. Будет сюсюкать, играть с ней. Он дико обожает мелких. Отвечаю! И он будет только рад, если я наконец женюсь!

Какое громкое заявление! Я сразу представляю его отца властным состоятельным мужчиной, на фоне которого я, скорее всего, буду смотреться жалко. Мне, конечно, интересно познакомиться с ним, но ужасно страшно. Наверно, я буду также себя ощущать в моменте, как сейчас Эмиль.

Глава 45

Мой айфон жужжит, и на дисплее высвечивается звонок от мамы.

– Ну и где вы?! – с ходу наезжает она.

– В смысле? – меня обескураживает такое начало. – А ты уже прилетела?

– Я-то прилетела, но почему-то никого не вижу!

Эмиль чувствует, что что-то идёт не так и таращится на меня широко раскрытыми глазами. Потом его брови сходятся на переносице в недоумении. Играет мимикой.

– А где твоя мама? – одними губами задаёт вопрос.

– А ты где? – спрашиваю у мамы и включаю громкую связь.

– Я там, откуда выходят все прилетевшие. Тут толпа встречающих, но тебя среди них почему-то нет.

– Э-э-э, – смотрю на Эмиля и не знаю, что ответить.

– Я внизу около большой парковки, а вот вы где? – допытывается она.

– Скажи, что сейчас подъедем, – испуганно шепчет Эмиль и трогается с места.

– А мы тут – наверху, но сейчас вниз подъедем.

Вижу, как Эмиль сосредоточенно следит за дорогой, выворачивая на перекрёсток. Он непривычно напряжён. Нервничает однако.

– Так, может, мне проще подняться наверх? – уже спокойнее говорит мама.

– Поздно уже, – с досадой мямлит Эмиль себе под нос, но, кажется, его отлично слышно.

– Ладно, – обречённо вздыхает мама, – жду вас внизу.

Она отключает звонок.

– Что-то мы круто лоханулись? – нервно цедит парень.

– Почему? – я реально не понимаю, что не так.

– Надо было ждать внизу, – поясняет он, но мне это ни о чём не говорит, – а теперь целый круг нарезать, потому что по-другому не проехать.

– Ой, а у нас же цветы в багажнике, – вдруг вспоминаю я. – Может достать?

– На этом участке остановки запрещены. Даже места нет, где можно было бы встать. Обочина закрыта, – напряжённо говорит Эмиль. – Видишь, везде сплошная, а сзади полно машин. Тормознём – получим в зад! Так что поедем до упора, а цветы маме потом отдашь. Скажешь, что от меня. Я один букет для тебя купил, а другой для мамы.

– Блин, точно лоханулись. Ещё и цветы в луже искупали, – усмехаюсь.

– Но об этом не надо упоминать, – настоятельно рекомендует он. – Я их отчистил.

Бэха тормозит перед шлагбаумом. Эмиль что-то нажимает на специально установленном автомате, и оттуда вылезает чек.

– Ну вот, пятнадцать минут парковка бесплатная, – он кладёт талон на переднюю панель.

Шлагбаум поднимается, а я уже вижу, как мама, точно определив нашу БМВ, переходит дорогу к полосе, по которой мы сейчас движемся.

– Вон, мама нас уже ждёт! – сообщаю я Эмилю, указывая на женщину в удлиненном сером пальто.

Вижу, как он нервно сглатывает и невольно выпрямляется в струнку на своем водительском месте. Напрягает скулы, но при этом старается напустить на себя расслабленный вид. А выглядит, будто шест проглотил. Меня начинает разбирать смех. Это совсем другой Эмиль. Никакой спеси и дерзости. Сплошная порядочность и идеальная выправка.

Мама стоит на узком тротуаре. Волосы, уложенные в причёску, чуть растрёпаны ветром. Серое длинное пальто придаёт строгости, несмотря на улыбку, которая играет на её лице. А массивные чёрные ботинки, модная женская сумка под цвет пальто и рюкзак, который выполнял функцию ручной клади, добавляют стиля и современности, независимо от возраста. Я горжусь своей мамой, за то, что она умеет выглядеть достойно.

Эмиль плавно останавливает машину так, чтобы пассажирская дверь оказалась прямо напротив мамы. Ей предстоит ехать на переднем сиденье рядом с водителем, потому что сзади тесно из-за детского автокресла.

Я выскакиваю из машины и бросаюсь на шею мамуле. Мы обнимаемся. От неё так вкусно пахнет какими-то дорогими духами и чем-то очень родным.

– Бли-и-ин! – верещу я, сжимая её в объятиях и чувствуя родные руки на своих плечах. – Наконец-то!

– Ты совсем повзрослела, – говорит мама сквозь слёзы и выпускает меня из объятий. – Тут долго стоять нельзя, так что поехали. Дома наговоримся.

Я забираю у неё рюкзак и забираюсь с ним на заднее сиденье, а мама устраивается на пассажирском.

– Добрый день, – вежливо здоровается она и с небольшой паузой добавляет: – Эмиль?! Я мама Леры.

– Да, добрый день! – слегка кивает парень, сохраняя олимпийское спокойствие и проявляя стократную вежливость. – Мне очень приятно с Вами познакомиться.

– Взаимно, – добродушно отзывается мама.

Сейчас вид у Эмиля такой чинный, как у нанятого водителя. Даже больше похож на таксиста бизнес-класса, потому что полностью сконцентрирован на дороге и не обращает внимания на наше с мамой щебетание. Не хватает только костюма с галстуком.

Мама поворачивается ко мне и разглядывает малышку. Рассказывает, как прошёл полет и интересуется всем, что касается Майи. Атмосфера в салоне сдержанная. Мы с мамой разговариваем вполголоса, чтобы не разбудить Майю и не выглядеть базарными бабками.

Эмиль ведёт машину размеренно и плавно, легко и непринуждённо. Никаких резких перестроений, никакой бравады. Знает, что в данный момент любое лихачество не уместно. Всё исполняет предельно чисто, как он умеет. Мне даже непривычно находится в такой правильной и интеллигентной обстановке.

Наша машина едет по средней полосе, опережая тех, что справа.

– О! – вдруг нарушает своё молчание Эмиль. – А вот и мой папа!

Говорит он негромко, как бы между прочим вставляет фразу, указывая на шикарный Мерс премиум-класса, который двигается чуть впереди по крайней левой полосе. Кринж! Мы с мамой замолкаем, обращая свои взоры налево на тот самый чёрный Мерин. В глаза бросается номерной знак с четырьмя девятками и двумя буквами «А», что говорит о неприлично высоком социальном статусе владельца машины.

Эмиль прибавляет газу, обгоняя Мерседес, а я стараюсь разглядеть того, кто за рулём крутой иномарки. Но что-то увидеть невозможно из-за скорости и стёкол, в которых отражаются солнечные блики. Вижу, что мама тоже пытается рассмотреть водителя Мерса. Вряд ли и ей это удаётся, потому что Эмиль уже встраивается перед папиным Мерседесом и подмигивает ему аварийками. Потом быстро что-то набирает в своём айфоне.

– Написал папе: «Привет»! – он улыбается и кладёт телефон на место.

В этой, казалось бы, невинной улыбке снова сквозит его прежняя дерзость, которую он опять прячет, сосредотачиваясь на дороге.

– Символично! – тихо замечает мама.

Теперь, зная уже кое-что об Эмиле, пусть и с его слов, мне становится намного понятнее, насколько толстый слой отделяет уровни наших семей. Моя – самая обычная среднестатистическая. А тот чел, который в данный момент управляет чёрным Мерсом последней модели – как минимум глава могущественного клана, к которому простым смертным запрещено даже приближаться. Внутри скребётся что-то скверное и паническое. Не прошло и получаса, как Эмиль говорил о своём отце, а тут вдруг такой нежданчик на шоссе. И это лишь подтверждает мои подозрения, что мужчина за рулём люксового Мерседеса может позволить себе не просто купить дорогую вещь, а заполучить то, что недоступно большинству миллионеров. Это не просто деньги. Это сильное влияние. И как меня примут в том элитном кругу родственники Эмиля, если я не соответствую их статусу? Я же буду там как инородное тело, как ошибка в их безупречном коде. Статус Эмиля – это гравитация, которая притягивает, но его окружение – это чёрная дыра, которая меня проглотит.

Мама замечает моё замешательство и многозначительным взглядом даёт понять, чтобы я спокойно отнеслась к произошедшему. «Спокойно. Не паникуй. Ничего не случилось». Ага, не случилось! Просто я только что осознала, насколько глубокая пропасть отделяет меня от парня, с которым, возможно, мне придётся сблизиться. А так… да! Ничего особенного!

Вздыхаю обречённо. Ну не вываливаться же нам теперь из окон бэхи, проявляя чрезмерное любопытство! Засыпать парня какими-то вопросами тоже не комильфо. Мы же не деревенщина какая-то, чтобы, брызная слюной, набросится на Эмиля с допросом о его родителях, будто они инопланетяне. Поэтому, не проявляя больше никаких особых эмоций, мы с мамой возвращаемся к прежней теме.

Наш тихий диалог прерывает трель Эмилевского айфона. Мы вежливо ставим наш разговор на паузу, чтобы парень мог спокойно ответить на звонок.

– Да, Комаров! –по-деловому принимает вызов Эмиль. – Слушаю!

Я чуть не прыскаю со смеха! Такого делового Эмиля я точно ещё не видела. По его фразам понятно, что звонят ему по работе. Он договоривается с клиентом и переносит какую-то встречу на более поздний срок. Отключает связь.

– Я тебя сегодня ждал в десять, – презрительно бормочет Эмиль, обращаясь к тому самому клиенту, который его уже, естественно, уже не слышит. – Теперь будешь ждать, когда мне будет удобно!

Скривив ухмылку, закрепляет свой айфон на передней панели. Но следующий звонок снова заставляет парня взяться за телефон. Ничего не поделаешь – бизнес.

На этот раз его отвлекают подчинённые. Это сразу ясно по строгой начальственной интонации парня. Эмиль внимательно выслушивает оппонента.

– А где Мирон? – хмурится Эмиль.

Терпеливо ждём, пока Эмиль разрулит проблему, и невольно слушаем только его голос.

– Как нету? Почему уехал? Ну это беда! Как можно никого не предупредить?!

Вздыхает негодующе, мотает головой.

– А второй где? Вас вообще ни на минуту нельзя оставлять одних! Сколько раз говорил, чтобы в офисе всегда кто-то был! Беда мне с вами! – мягко выговаривает он.

Сколько раз я была свидетелем таких рабочих моментов, и вечно Эмиль кроет благим матом своих работников за всякие нарушения и косяки. Но сейчас грозный начальник вдруг превратился в снисходительного и доброго.

– В общем, найди Мирона и скажи, чтоб мне перезвонил! – тон Эмиля, как у лояльного руководителя.

– Что значит, отключен? – видимо, это про телефон Мирона. – Он не может быть дома! Ну беда просто! Бе-да! – спокойно повторяет Эмиль. – Ну ты меня понял! Да, я скоро буду!

Отключает связь, возвращая мобильник на место. Тихонько цокает и сдвигает чёрные брови, потирая переносицу.

– Простите! – извиняется он. – Работа!

– Ничего страшного, – понимающе отвечает ему мама.

Как-то незаметно мы начинаем обсуждение моей взрослости и необходимости закончить школу. Матушка снова зятягивает песнь про учёбу и ответственность. Меня это подбешивает, посколько сразу припоминается подстава с удалёнкой. Но маме пока ни слова, ни полслова. И, надеюсь, Эмиль тоже не станет ворошить тот трэш.

– Мам, я всё прекрасно понимаю! Не обязательно мне постоянно талдычить об этом! Я уже не какая-то малолетка, у которой ветер в голове! Это вы все думаете, что я всё такая же…– рьяно оправдываюсь я, и так хочется вставит какое-нибудь словцо, чтобы наверняка выразить весь смысл. И я выпаливаю: – Расп@здяйка!

– Фейспалм! – коротко произносит мать, опустив голову и приложив ладонь ко лбу.

Эмиль еле сдерживает свой гомерический смех, деликатно отвернув улыбающуюся физиономию к окну. Я вижу, как дрожат уголки его губ и играют желваки на скулах. Эта ситуация его точно забавляет. В салоне воцаряется пауза.

– Лера! – наконец строго обращается ко мне мама. – Ну вот как тебя можно считать взрослой, если ты позволяешь себе такое? Я не раз тебе говорила, что сквернословие – это признак слабости ума и характера. Это же очевидно, что тебе не достаёт лексикона, чтобы заменить всякую нецензурщину приемлемым литературным словом. А посему тебе необходимо заниматься самообразованием и учитья культуре! Больше читать, и, конечно же, получить аттестат.

Закатываю глаза от этого выговора.

– Обсудим это позже, – закрывает тему мать, чтобы не вплетать Эмиля в семейные разборки, и переключается на виды за окном.

Мы уже в нашем районе. Ещё два поворота, и будем дома.

– Ну вот, вижу родные места, – комментирует мама знакомые улицы и дома. – А вот этот дом ещё больше покрылся сыростью.

Она указывает на жилой комплекс, построенный около пятнадцати лет назад.

– Так неудачно стоит это здание. Наверно, в квартирах уже плесень по стенам ползёт. Северная сторона. Солнца очень мало, и ещё огромные деревья напротив создают дополнительную тень, – отмечает родительница.

– А у меня как раз в этом доме квартира, – поддерживает мамин монолог Эмиль.

– Прямо вот в этом? – оживлённо интересуется она. – Или всё-таки в другом корпусе? На южной стороне, где больше солнечного света?

– Да, там, дальше, – махает рукой он. – В глубине. В другом корпусе.

– Ну и как там? Тепло? Уютно? Это ведь уже современный дизайн. Новостройка, так сказать…

– Ой, я не знаю, – чуть смущённо произносит Эмиль. – Я там не бываю. Квартиру сдаю. Жильцы вроде не жалуются.