Просто будь

Он в воде! По самую шею! Только я рванулась к нему, как в эту же секунду Глеб кувыркается головой вниз, сапожки слетают с его ног… я едва успеваю схватить его за рукав с варежкой на резинке…

Картина как в замедленном кино: ботинки удерживают меня на скользком склоне, на левой руке висит испуганный ребёнок, правой я цепляюсь за редкие ветки и карабкаюсь туда, где видела мужа в ледяном плену реки.

Сердце стучит в ушах, как метроном, отсчитывая секунды …

Слава Богу! Он справился – я увидела медленно приближающийся к нам живой фонтан слёз. Бедный Саша… Поверхность реки у моста стала тёмной, вода покрыла остатки льда и не двигалась. Эта с виду безопасная узкая речушка оказалась такой глубокой, что муж ростом 185 не доставал ногами дна. – Как ты там оказался?? – Я потрогал ногой лёд…

Только теперь, спустя годы, мне раскрылся смысл этой абсурдной прогулки. Это была картина нашего будущего. А именно – мы с мужем пойдём разными путями (развод), с ним случится беда, но он не погибнет; с Глебом останемся вдвоём, будет тяжело, а потом он внезапно уйдёт из дома, его жизнь перевернётся с ног на голову, и я, охваченная страхом, буду вытаскивать его из наркотической зависимости.

Через пару дней мужу позвонили те самые двое, бывшие компаньоны. Из Москвы. Он моментально собрался, воодушевлённый тем, что они наверняка хотят вернуть ему деньги. На прощание, уже на лестничной площадке, он сказал:

– Не жди меня. Я надолго.

– Не изменяй своей будущей жене, – ответила я.

Вот и всё.

Закрыла дверь. Из детской комнаты доносился звук колёс машинок, которые сын играя возил по деревянному полу.

Под грудью ощутила тревожный холодок: «Что я ему скажу?».

Но объяснять малышу пока ничего не пришлось, а только «Папа работает в Москве».

Через 3 месяца отсутствия Александр позвонил:

– Я встретил женщину, у меня любовь! Я счастлив! И у тебя будет так же!

Я присела на стул.

– Рада за тебя.

– Она пьёт пиво вместе со мной, представляешь? И курить не запрещает! Мой человек.

Я молчала, ожидая вопросов о сыне.

– Как вы, нормально?

– Нормально, готовимся к школе, – отвечаю.

– Понятно. Передавай от меня…ну…привет.

– Позвать его?

– Не сейчас. Я приеду в Питер послезавтра.

– Подаём на развод?

– Да, как не имеющие детей. Будет быстрее.

Я пару секунд зависла над вопросом, что это означает, но переспрашивать не стала.

– Как твои компаньоны?

– Никак. Деньги они не вернули, хотели меня снова использовать в своих мошеннических схемах. Мы с Леной их выводим на чистую воду.

– Ну желаю вам с Леной.

– Спасибо. И тебе желаю. До встречи, пока.

Поговорили так естественно и спокойно, как будто не было этих нездоровых отношений между нами. Что значит счастливый человек.

Через день мы встретились у ЗАГСа, подали заявление. С сыном он увиделся на коротке, когда я забирала его из детсада. Не могу комментировать это, слишком больно.

В общем, нас развели «без суда и следствия». Очень скоро я забрала свой паспорт с жирным штампом «разведена».

Спустилась со ступенек Невского ЗАГСа и, осознавая значимость момента, посмотрела на всё вокруг глазами свободного человека. Человека, которого никто больше не посмеет унижать и ломать. Я снова вспомнила своё юношеское ощущение «Я сама!»

Нева медленно тащила сверкающие ледяные плиты. Мы с ней вместе открывали новую весну. Удовлетворенная собой, я поправила любимый берет, и, ускоряясь, направилась к метро.

Мне к лицу береты. Я на них часто ловила мужские взгляды. И один раз даже аплодисменты. На мне тогда был сшитый мамой большой, велюровый шаполе цвета спелой вишни. В сочетании с длинным пальто и распущенными волосами я в нём чувствовала себя то ли художницей, то ли скрипачкой.

Это были два иностранца (может, итальянцы?), поднимающиеся вверх по эскалатору, а я в это время спускалась. Заметив мой яркий плюшевый знак, они одобрительно заулыбались, и когда я улыбнулась в ответ, восторженно зааплодировали.

С той поры я поняла, что надевать на себя «моду для всех», значит, становится невидимкой. И я старалась искать вещи, в которых чувствовала себя немного «не такой, как все». Несмотря на безденежье, я ухитрялась находить себе что-то на «развалах» у станции метро «Удельная».

Дааа…понемногу начала возвращать себе себя.

Однако бывший муж, недовольный тем, что я сохраняю хорошие отношения с бывшей свекровью, бабушкой Глеба, ещё долго проявлялся в моей жизни то очно, то заочно, отравляя мои дни то требованиями каких-то расписок, то подозрениями в моём коварстве.

Ему не повезло: бышие компаньоны, так и не вернув ему долг, во время одной из скандальной встречи между ними, вызвали психиатрическую помощь и убедили санитаров, что он невменяем. В конце 1990-х это называли – «упрятали в психушку». Вполне возможно, у него действительно был нервный срыв после двухлетней депрессии, но явно этот случай не требовал такого беспощадного «лечения», которое поломало ему всю дальнейшую жизнь и сделала инвалидом.

А я, пока он «бодался» с компаньонами, отстаивала за него в Петроградском суде наше жильё. Одна из бывших соседей подала иск, требуя вернуть ей две комнаты. Я знала некоторые тонкости жилищного законодательства, благодаря работе в паспортной службе, поэтому смогла завершить разбирательство малой кровью, то есть мирным соглашением, пожертвовав одной комнатой.

Воспоминания об этом периоде до сих пор вызывают тяжёлые эмоции.

– Всё, фатит, – как сказал бы маленький Глеб.

Да, верно. Но, как известно, у медали две стороны. Так вот на светлой – бывший муж подарил мне Глеба, свою маму – свекровь, ставшую мне и сыну родным человеком, и жильё: у нас остались три комнаты, которые через пару лет я продала и купила двухкомнантую квартиру.

После переезда в неё я наивно считала, что этим я открыла дверь в счастливое будущее.

– Теперь-то однозначно ко мне придёт любовь, – глупо мечтала я, лёжа на матрасе, брошенном на пол.

Опыт: Прежде чем начинать какой-либо жизненный проект, нужно «прокачать» тему так глубоко, как только возможно, не доверяя на 100% никому. Это убережёт от неудач и глобальных ошибок из-за неосведомлённости и окажется полезным навыком для «прокачки» своей личности.

Глава 14. Двое в квартире, не считая кошки

Глава 14. Двое в квартире, не считая кошки

После девяти лет неправильного брака мою голову надо было «лечить», и небесный Родитель позволил мне столько раз наступить на грабли, сколько было нужно для того, чтобы я осознала кое-что важное.

Примерно год-полтора в новой квартире мы жили с сыном спокойно и даже с удовольствием. Денег едва хватало, но зато между нами были мир и дружба. Десятилетний Глеб, не поверите, под Новый год написал письмо Деду Морозу, в котором попросил «подарить маме диван, а то она спит на полу», а себе ничего не попросил. Вот такой золотой ребёнок. Пришлось мне в кредит покупать диван. Хорошо, что черно-белое плюшевое чудо на изогнутых ножках доставили, когда сын был в школе.

– Гле-е-еб, нам привезли диван, представляешь?! – встретила я его в школьном дворе восторженными словами. – Сказали, что какой-то неизвестный спонсор оформил его на наш адрес!

Сын сбросил с плеч рюкзак и посмотрел на меня удивлённо:

– Правда что ли??

К нашему дому мы не дошли, а добежали за минуту. Он торопился, будто диван может внезапно исчезнуть. Не разуваясь, забежал в комнату… и, раскрыв рот, восхищённо смотрел на это чудо, которое совершил сам… А я в этот момент увидела маленького мужчину. Мужчину, который одержал победу, решил проблему. Загадочно улыбаясь, он по-взрослому сказал: «Как удачно, тебе как раз дивана не хватало».

– Да! Это удивительно! – обняла его и чмокнула в розовую щёку.

Через годы он всё поймёт, конечно, но этот эпизод уже будет «запечатан» в долговременной памяти как реальный. Истоки веры Глеба в чудеса и желание быть настоящим мужчиной, по-моему, оттуда.

Ещё одной радостью в доме была Сонька, наша глухая белой шерсти кошка с жёлтыми, как два лимона, глазами. Расскажу одну забавную историю, связанную с ней.

Если «превратить» Соню в женщину, то это была бы рафинированная леди с характером и внешностью «блондинки». С дефектом глухоты мир для неё был вечной загадкой: она то пугалась, то сильно удивлялась. Тем не менее, любопытство всегда брало верх. Так, в юности она улетела из окна 4-го этажа, зацепившись за козырёк над подъездом, благодаря чему приземлилась благополучно. Этот опыт сделал её более степенной, но осенние листья, пролетающие рядом с балконом, она всё равно ловила.

Был в её жизни и один волшебный роман, и две трагедии, и красивый ласковый ребёнок – метис «блондинки» и сиама. Отец котёнка – сиамский красавец с армянским именем Аванес – оставил в её душе, я уверена, неизгладимый след. А было так… Ей не исполнилось ещё и года, как вдруг мы стали свидетелями её выступлений: используя ножку стола в качестве пилона, она исполняла танец и песню одновременно. Остановить концерт днём не удалось, и он продолжился ночью. Утром Глеб после бессонной ночи остался дома, а я помчалась с кошкой к ветеринару.

Однако счастливая сонькина звезда изменила наш маршрут: навстречу мне попалась одна из школьных мам, которая с ходу поняла проблему: «Пошли к нам!»

И мы пошли. Её дом был рядом со школой. Гадая и сомневаясь, правильно ли я поступаю, я шагнула за двери в тёмную прихожую старой петроградской квартиры. Соня, чуя не свои ароматы, стала выползать из моих рук.

– Аванееээс!! – закричала школьная знакомая. – К тебе пришли!

Моя кошка таки выпрыгнула, оставив на мне клубки белой шерсти. Когда нервничает, всегда так.

Из-за тёмного угла коридора показалась зрелая кошачья морда. Дымчато-голубой масти с чёрными «носками» на высоких лапах, сиамский красавец, моментально оценив обстановку, хищнически устремился к моей блондинке. Глухая Сонька, ни о чём таком не подозревая, более того – ни разу не видевшая в своём молодом возрасте других котов, не спеша уже исследовала территорию в противоположной стороне коридора. Моё сердце сжалось: «хоть бы она не умерла от страха». Картина: Соня, устремив нос вперёд, не замечает, что пятка в пятку, не обгоняя и не отставая, следует за ней некое нечто.

Приближается момент встречи… Стена, поворот направо. И… Её глаза вытаращиваются как перед дулом пистолета, тельце прилипает всей площадью к стене…

– Мамааа!! – мне кажется, я слышу её жалобный крик.

Но Аванес, обнюхав её усы, почему-то повернул обратно. Сонино естество облегчённо выдохнуло, но стену не покинуло.

– Она ему понравилась, – резюмировала моя знакомая, – оставляй дня на 3–4, не волнуйся, я позвоню.

Через 4 дня я забрала свою взлохмаченную кошечку… Пока несла её домой, прижав к себе мурчащее тёплое тельце, ощутила произошедшие в ней перемены. В самом деле, она стала более мягкой и покорной, она стала женщиной! В ней было что-то от Суламифи: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви»… Я бережно определила её на мягкую подстилку на диване. Но она лежать не захотела, а яблок и вина у нас в этот день не было.

– Твой сухой корм и вода, моя кошечка, подкрепляйся, – сказала я, когда она задрала мордочку, желая общаться со мной. Она «читала» по губам и отвечала мне то «гммм», то «мммаа».

Примерно месяца полтора мы не могли понять, беременна наша Соня или нет. Шерсть её, кажется, удлинилась, но живота не было заметно. И только когда однажды вечером она стала суетиться в поисках места, я обрадованно крикнула Глебу:

– Кажется, Соня собралась рожать котят!

– А как это ты поняла? – подбежал сын ко мне.

– Ищет место. Наблюдай за ней, куда она захочет лечь, туда и подстилку ей принесём.

Наша «суламифь» разумно запрыгнула на диван, на свою подстилку и, громко урча, дала нам понять, что справится сама. Я приглушила свет, и мы ушли на кухню, прислушиваясь к звукам.

Родились три котёнка с расцветкой Аванеса. Но, увы, выжил только один. Что-то было не так с Сонькиным организмом, не только глухота. Два худеньких тельца пришлось похоронить. Единственного своего ребёнка Соня кормила всего неделю. А потом ей снова захотелось любви. Этого я уже от неё никак не ожидала. Чтобы спасти несчастного котёнка, едва открывшего глаза, я брала его с собой на работу и кормила тёплым молоком «Тёма» из пипетки. Со всей типографии, где я работала техредактором, ко мне сбегались сотрудники, чтобы поумиляться картиной кормления малюсенького сиама. Самым везучим доставались моменты его сладких потягиваний и зеваний, когда он отваливался от пипетки, насытившись.

Соня понесла наказание. Стерилизацию. Я была удивлена, что, оказывается, и среди животных есть самки, которые могут бросить своего ребёнка, если страсть позвала. После операции, когда боль прошла и шов зажил, она вспомнила о материнстве, но поскольку молока уже не было, она только играла с котёнком. Было забавно видеть их такими разными – блондинка и негритёнок.

До сих пор и Глеб, и я вспоминаем с болью, что нашего ласкового ручного сиама забрали в другую семью.

– Мы же не кошатники, сын, зачем нам двое? – поспешно решила я за нас обоих, ещё не осознавая, что, выкормив на своём плече этого малыша, я буду потом плакать от того, что сильно привязалась к нему.

Самое пронзительное, что Сонька тоже плакала. Когда котёнок был с нами, я иногда подкидывала ей и ему игрушку – мягкого ёжика. Теперь этого ёжика Соня носила в своей пасти и скулила. Иногда я видела его то в миске с кормом, то в лотке. После этого ёжик летел на верх шкафа, чтобы не травмировать ни кошку, ни нас.

Глеб рос. Вопросов об отце не задавал. Я снова малодушно убеждала себя, что если не спрашивает, то и говорить на эту тему не надо. Но, конечно же, он думал об отце постоянно. Вопросов у него становилось всё больше, возникали проблемы в школе с одноклассниками, а рассказать об этом было некому.

Некому. Потому что каждый день мама транслировала своим поведением неуверенность, тревогу и страх, а не спокойствие и надёжный тыл. Как он мог ей доверить свои страхи и проблемы, если она сама с собой не справляется, кричит и даже бьёт его, когда слов не хватает? Разве она взрослый человек?

Однажды, когда мы торопились сесть в автобус на Каменноостровском проспекте, 13-летний мой подросток на бегу прокричал:

– Мама! Мне нужен мужчина!

Более неудобное время для такого разговора трудно было представить.

– Мне тоже нужен мужчина, сын, – только и смогла я ответить ему.

Мне было страшно понимать, что проблема ЕСТЬ, и её НАДО решать. Я боялась начать разговаривать, потому что боялась не справиться, боялась дать неправильный совет! Совет! Не знала, не понимала, что не советы нужны детям, а всего лишь внимательное слушание и принятие. Только это придаёт им силы и уверенности проживать свою жизнь.

Мы замкнулись, закрылись каждый в своей улитке. Поражённые тревогой, страхом и одиночеством, наши миры отдалялись, вместо того чтобы объединиться. Я часто срывалась на сыне, придя с очередной работы и замечая, как он тупит над уроками. После испытывала гнетущее чувство вины, но держала идиотскую марку всегда правой матери.

Кошка, едва начав кормить котёнка, бросает его. Редкий случай. Что-то с ней не так, – думаем мы. А если человеческая мать заботится, пока ребёнку достаточно еды и чистых ползунков, а как только проблемы вырастают до личностных, она бросает его на произвол обстоятельств,—с ней всё нормально? И это не редкий случай. Мой.

Глава 15. Генераторы счастья

Порой одно и то же событие может стать и печалью, и радостью одновременно. И на этом контрасте ты вдруг обнаружишь свой «генератор счастья»

В Питере – золотая осень. Утренний прозрачный воздух. Тот ранний час, когда город ещё не полностью проснулся, а в транспорте в основном встречаются лишь сонные лица работяг. Я ехала на вторую работу, в офис на Гороховой. Два часа, отведённые мне, чтобы привести в порядок двести квадратных метров офисного пространства.

Нам не хватало одной зарплаты, и даже двух. Поэтому я брала ещё и корректуру на дом. Но главной надеждой была новая работа – в редакции «Строительного Еженедельника». Я мечтала о журналистике и, сказав себе «лучше поздно, чем никогда», в 40 лет поступила на бюджетное отделение журфака СПбГУ. Профессиональная жизнь развивалась, но личная… Я забыла, каково это – быть женщиной. И также с ролью мамы я справлялась плохо: мои отношения с сыном не улучшались.

Мои запоздалые попытки поговорить по душам он отметал, не доверяя мне, цеплялся за каждое «неправильное» слово, реагируя на взгляд, интонацию голоса, уличая меня в неискренности. Требовал соблюдать его личные границы, которые я по невежеству постоянно нарушала. К 9-му классу он стал хуже учиться, «общался не с теми ребятами», по словам учителей, а приходя домой, садился за компьютерные игры. Его обида на меня глубоко укоренилась и, вростая всё глубже, создавала непреодолимую пропасть между нами.

И вот случился один эпизод, который на время нас объединил.

– Ты во сколько будешь? – в мобильном раздался голос Глеба.

– Задержусь, наверное, а что?

– Только не ругайся… я щенков домой принёс.

– Что?! Каких ещё щенков? В нашу квартиру с кошкой и собакой? Ты что??

В ответ – молчание и короткий гудок.

Я поднималась по лестнице, и опять сердце сжималось от страха. На работе я легко справлялась с проблемами, но всё, что касалось сына, погружало меня в растерянность и панику.

Вставила ключ в замок, повернула, толкнула дверь, и перед глазами картина: в конце коридора, напротив своей комнаты, сын сидит на покрывале, а вокруг него бегают шесть тёмных неуклюжих щенков.

Молчаливый взгляд его был таким говоряще-пронзительным, мне его никогда не забыть. В нём читались и страх, и обречённость, и исступлённая мольба: «Помоги мне, видишь, я в беде!!»

Я подошла ближе. Дорогое покрывало уже было безнадёжно испорчено. Щенки, увидев новую добычу, переключились на мои ступни, и их лёгкие покусывания отзывались щекоткой.

– Ну… рассказывай, как это случилось? Почему они здесь?

– Мы ехали с Ильёй. Проезжали мимо мусорных баков. И я увидел их в большой коробке…

– И ты сразу, не спросив меня, решил забрать их домой?

– Потому что я знал, что ты скажешь «нет». Ты бы ответила, что у нас нет места, кто-нибудь другой их заберёт.

– Вот именно. И почему ты всё-таки их забрал?

– Как почему?! Я же их увидел! – с отчаянием в голосе почти прокричал.

Спрашивать, почему Илья не взял их себе или хотя бы не разделил с ним ответственность, было бессмысленно. Я неожиданно поняла, насколько сын другой. Другой даже для своих друзей.

Позже, когда мы вместе будем выбираться из его зависимости, один психолог скажет, что у него эмпатия «человека без кожи». Опасное состояние, когда ты чувствуешь чужую боль острее своей. И он должен научиться сначала «надевать маску» на себя, а потом уже на других. Как в самолёте.

Этот вечер закончился бесподобной собакотерапией. Я не помнила, когда последний раз испытывала столько чистой детской радости. До поздна сидели на полу, смеялись, пряча лицо от щенячьих ласк. Даже только воспоминания об этом вечере до сих пор генерируют в моей голове дофамины.

Удивительно, что наш взрослый пёс Мёрфи отреагировал спокойно на появление щенков, не говоря уже о глухой Соньке. Та после истории с Аванесом уже воспринимала жизнь философски. Мёрфи спал в коридоре, а малышей мы поместили в ванную, застелив её полотенцами.

По утрам мы кормили их манной кашей, творогом, отправляли в ванную и разбегались по работам-учёбам. К счастью, щенки оказались здоровыми и с хорошим аппетитом, походили на метисов немецкой овчарки.

За неделю мы раздали всех. Каждый вечер брали по одному и искали «добрые руки» у Финляндского вокзала. Расставались с ними, как с родными, надеясь, что у каждого будет счастливая судьба.

Так, в один вечер беда обернулась радостью – спасая этих щенят, я открыла для себя Глеба заново, и это окрытие было чудесным. Спасибо, сын, за эти прекрасные моменты.

Именно в этот «щенячий» период я поняла: отношения улучшаются, если у каждого есть свой личный «генератор счастья». Иными словами, счастлива мама – счастлив и ребёнок.

Но счастливой я по-прежнему себя не считала, потому что с личной жизнью не ладилось. Однажды, бродя по сети, я наткнулась на портрет Аль Пачино и его интервью. Фраза «Возраст жизни не помеха» прозвучала для меня как призыв: «Живи. Всё, что тебе нужно, придёт в своё время».

Я распечатала этот портрет, вставила в рамку и повесила на стену. Глаза на снимке выражали поддержку, одобрение, сочувствие. Аль Пачино стал моим молчаливым собеседником на все случаи жизни. Я рассказывала, как прошёл день, а он внимательно слушал и улыбался, принимая меня такой, какая есть.

Незаметно для себя я начала меняться, больше ценить свои желания. И в мою жизнь наконец пришёл нормальный неженатый мужчина, который своим восхищением поднял мою самооценку и за которого я почти готова была выйти замуж, освободить сыну квартиру…

Но в один из холодных вечеров…

– Я ухожу. Жить с матерью в девятнадцать лет я не хочу, – заявил сын, обуваясь в прихожей.

Моё сердце рухнуло. Присела на кухонный табурет. Вот так вдруг, без предварительных разговоров, на ночь глядя…

– Куда? Где ты будешь жить, на что, с кем? А как же университет?…– посыпались вопросы без надежды на ответы.

– Есть где, с кем и на что. Гостиница. Адрес я тебе не скажу.

И решительно вышел, распахнув дверь, она захлопнулась с оглушительным звуком.

***

Через несколько месяцев он вернётся домой с 17-летней девочкой и скажет: она будет жить здесь.

Глава 16. Когда события сбивают с ног

В вихре происходящего, когда перемешиваются страсти и эмоции, драмы и бедствия, убеждаешься, что жизнь – это не о материальном, жизнь – это о людях, которые или остаются в твоей долговременной памяти, или становятся твоей семьёй.

Алина

Мартовским ранним утром неожиданно открылась входная дверь, и я услышала голос сына:

– Давай, будь как дома, рюкзак вот сюда…ок.

Полусонная выглядываю из кухни в прихожую:

– Доброе утро…?

– Привет. Мам, это моя девушка, её зовут Алина, она поживёт у нас, ок? Она поругалась с родителями.

Я озадаченно посмотрела на него, потом на девушку. Мой сын умеет застать меня врасплох.

Девочке на вид было лет 16. Худенькая, маленькая, рядом с высоким Глебом – ребёнок. Фиолетовые волосы до плеч, широкие штаны, футболка и куртка размера на два больше.

Я протянула руку:

– Приятно познакомиться, Алина. Ко мне можно без отчества. Ну…что ж, мойте руки, идёмте завтракать.

Я оказалась права, она не была совершеннолетней, 17 с половиной, с её слов. Как только Алина начала рассказывать о себе, я поняла её женский «крючок» – она лепетала, как птичка, – негромко, мелодично и быстро, слегка запрокинув голову, удерживая взгляд собеседника ясными глазами с ресницами. Просто ангел. И почему только родители выгнали её из дома?

Действительно выгнали, я убедилась в этом, поговорив с её мамой по телефону. Мама не удивилась моему звонку и ответила, что обсудит ситуацию с мужем и перезвонит мне, однако время шло, а девочкой никто не интересовался.

Глеб по утрам уезжал в университет, после учёбы забирал Алину и они гуляли с Мёрфи до поздна. Странно, на мою голову свалились двое детей, но морально я чувствовала себя лучше. Беспокоил только факт несовершеннолетия девушки и странное поведение её родителей. Они не стремились познакомиться со мной. Что у них на уме? А если заявят иск?? В начале второго месяца нашей совместной жизни я сказала Глебу, что собираюсь встретиться с мамой Алины.

– Делай, как считаешь, тебя же не остановишь. Только ты ничего не изменишь, там отец командует, и Алина домой не вернётся.

На встречу в кафе пришла совершенно адекватная симпатичная молодая женщина, и когда я начала ей рассказывать о дочери, о том, какой она ангел (даже если и падший) и почему бы не попытаться простить её, женщина разрыдалась. А я растерялась от неловкости – я же не следователь по делам несовершеннолетних – передо мной плакала, извиняясь за себя и свою дочь несчастливая мама.

– Она с 14 лет начала убегать из дома. А когда возвращалась, муж её бил, закрывал в комнате, потом она снова убегала. И наконец он сказал, что не хочет её больше видеть… – закрыла лицо руками, – не знаю, что делать мне с ней…

Я была не то чтобы удивлена, шокирована ....

– Послушайте, – не удержалась я, – но потерять дочь, по-моему, страшнее, чем мужа…

Она взглянула на меня из-под сбившихся на мокрые от слёз глаза светлых волос и тихо произнесла: