Просто будь

Через годы он всё поймёт, конечно, но этот эпизод уже будет «запечатан» в долговременной памяти как реальный. Истоки веры Глеба в чудеса и желание быть настоящим мужчиной, по-моему, оттуда.

Ещё одной радостью в доме была Сонька, наша глухая белой шерсти кошка с жёлтыми, как два лимона, глазами. Расскажу одну забавную историю, связанную с ней.

Если «превратить» Соню в женщину, то это была бы рафинированная леди с характером и внешностью «блондинки». С дефектом глухоты мир для неё был вечной загадкой: она то пугалась, то сильно удивлялась. Тем не менее, любопытство всегда брало верх. Так, в юности она улетела из окна 4-го этажа, зацепившись за козырёк над подъездом, благодаря чему приземлилась благополучно. Этот опыт сделал её более степенной, но осенние листья, пролетающие рядом с балконом, она всё равно ловила.

Был в её жизни и один волшебный роман, и две трагедии, и красивый ласковый ребёнок – метис «блондинки» и сиама. Отец котёнка – сиамский красавец с армянским именем Аванес – оставил в её душе, я уверена, неизгладимый след. А было так… Ей не исполнилось ещё и года, как вдруг мы стали свидетелями её выступлений: используя ножку стола в качестве пилона, она исполняла танец и песню одновременно. Остановить концерт днём не удалось, и он продолжился ночью. Утром Глеб после бессонной ночи остался дома, а я помчалась с кошкой к ветеринару.

Однако счастливая сонькина звезда изменила наш маршрут: навстречу мне попалась одна из школьных мам, которая с ходу поняла проблему: «Пошли к нам!»

И мы пошли. Её дом был рядом со школой. Гадая и сомневаясь, правильно ли я поступаю, я шагнула за двери в тёмную прихожую старой петроградской квартиры. Соня, чуя не свои ароматы, стала выползать из моих рук.

– Аванееээс!! – закричала школьная знакомая. – К тебе пришли!

Моя кошка таки выпрыгнула, оставив на мне клубки белой шерсти. Когда нервничает, всегда так.

Из-за тёмного угла коридора показалась зрелая кошачья морда. Дымчато-голубой масти с чёрными «носками» на высоких лапах, сиамский красавец, моментально оценив обстановку, хищнически устремился к моей блондинке. Глухая Сонька, ни о чём таком не подозревая, более того – ни разу не видевшая в своём молодом возрасте других котов, не спеша уже исследовала территорию в противоположной стороне коридора. Моё сердце сжалось: «хоть бы она не умерла от страха». Картина: Соня, устремив нос вперёд, не замечает, что пятка в пятку, не обгоняя и не отставая, следует за ней некое нечто.

Приближается момент встречи… Стена, поворот направо. И… Её глаза вытаращиваются как перед дулом пистолета, тельце прилипает всей площадью к стене…

– Мамааа!! – мне кажется, я слышу её жалобный крик.

Но Аванес, обнюхав её усы, почему-то повернул обратно. Сонино естество облегчённо выдохнуло, но стену не покинуло.

– Она ему понравилась, – резюмировала моя знакомая, – оставляй дня на 3–4, не волнуйся, я позвоню.

Через 4 дня я забрала свою взлохмаченную кошечку… Пока несла её домой, прижав к себе мурчащее тёплое тельце, ощутила произошедшие в ней перемены. В самом деле, она стала более мягкой и покорной, она стала женщиной! В ней было что-то от Суламифи: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви»… Я бережно определила её на мягкую подстилку на диване. Но она лежать не захотела, а яблок и вина у нас в этот день не было.

– Твой сухой корм и вода, моя кошечка, подкрепляйся, – сказала я, когда она задрала мордочку, желая общаться со мной. Она «читала» по губам и отвечала мне то «гммм», то «мммаа».

Примерно месяца полтора мы не могли понять, беременна наша Соня или нет. Шерсть её, кажется, удлинилась, но живота не было заметно. И только когда однажды вечером она стала суетиться в поисках места, я обрадованно крикнула Глебу:

– Кажется, Соня собралась рожать котят!

– А как это ты поняла? – подбежал сын ко мне.

– Ищет место. Наблюдай за ней, куда она захочет лечь, туда и подстилку ей принесём.

Наша «суламифь» разумно запрыгнула на диван, на свою подстилку и, громко урча, дала нам понять, что справится сама. Я приглушила свет, и мы ушли на кухню, прислушиваясь к звукам.

Родились три котёнка с расцветкой Аванеса. Но, увы, выжил только один. Что-то было не так с Сонькиным организмом, не только глухота. Два худеньких тельца пришлось похоронить. Единственного своего ребёнка Соня кормила всего неделю. А потом ей снова захотелось любви. Этого я уже от неё никак не ожидала. Чтобы спасти несчастного котёнка, едва открывшего глаза, я брала его с собой на работу и кормила тёплым молоком «Тёма» из пипетки. Со всей типографии, где я работала техредактором, ко мне сбегались сотрудники, чтобы поумиляться картиной кормления малюсенького сиама. Самым везучим доставались моменты его сладких потягиваний и зеваний, когда он отваливался от пипетки, насытившись.

Соня понесла наказание. Стерилизацию. Я была удивлена, что, оказывается, и среди животных есть самки, которые могут бросить своего ребёнка, если страсть позвала. После операции, когда боль прошла и шов зажил, она вспомнила о материнстве, но поскольку молока уже не было, она только играла с котёнком. Было забавно видеть их такими разными – блондинка и негритёнок.

До сих пор и Глеб, и я вспоминаем с болью, что нашего ласкового ручного сиама забрали в другую семью.

– Мы же не кошатники, сын, зачем нам двое? – поспешно решила я за нас обоих, ещё не осознавая, что, выкормив на своём плече этого малыша, я буду потом плакать от того, что сильно привязалась к нему.

Самое пронзительное, что Сонька тоже плакала. Когда котёнок был с нами, я иногда подкидывала ей и ему игрушку – мягкого ёжика. Теперь этого ёжика Соня носила в своей пасти и скулила. Иногда я видела его то в миске с кормом, то в лотке. После этого ёжик летел на верх шкафа, чтобы не травмировать ни кошку, ни нас.

Глеб рос. Вопросов об отце не задавал. Я снова малодушно убеждала себя, что если не спрашивает, то и говорить на эту тему не надо. Но, конечно же, он думал об отце постоянно. Вопросов у него становилось всё больше, возникали проблемы в школе с одноклассниками, а рассказать об этом было некому.

Некому. Потому что каждый день мама транслировала своим поведением неуверенность, тревогу и страх, а не спокойствие и надёжный тыл. Как он мог ей доверить свои страхи и проблемы, если она сама с собой не справляется, кричит и даже бьёт его, когда слов не хватает? Разве она взрослый человек?

Однажды, когда мы торопились сесть в автобус на Каменноостровском проспекте, 13-летний мой подросток на бегу прокричал:

– Мама! Мне нужен мужчина!

Более неудобное время для такого разговора трудно было представить.

– Мне тоже нужен мужчина, сын, – только и смогла я ответить ему.

Мне было страшно понимать, что проблема ЕСТЬ, и её НАДО решать. Я боялась начать разговаривать, потому что боялась не справиться, боялась дать неправильный совет! Совет! Не знала, не понимала, что не советы нужны детям, а всего лишь внимательное слушание и принятие. Только это придаёт им силы и уверенности проживать свою жизнь.

Мы замкнулись, закрылись каждый в своей улитке. Поражённые тревогой, страхом и одиночеством, наши миры отдалялись, вместо того чтобы объединиться. Я часто срывалась на сыне, придя с очередной работы и замечая, как он тупит над уроками. После испытывала гнетущее чувство вины, но держала идиотскую марку всегда правой матери.

Кошка, едва начав кормить котёнка, бросает его. Редкий случай. Что-то с ней не так, – думаем мы. А если человеческая мать заботится, пока ребёнку достаточно еды и чистых ползунков, а как только проблемы вырастают до личностных, она бросает его на произвол обстоятельств, – с ней всё нормально? И это не редкий случай. Мой.

Глава 15. Генераторы счастья

Иногда одно и то же событие может стать и печалью, и радостью одновременно. И на этом контрасте вам может открыться ваш собственный «генератор счастья»

В Питере – золотая осень. Утренний прозрачный воздух. Тот ранний час, когда город ещё не полностью проснулся, а в транспорте в основном встречаются лишь сонные лица работяг. Я ехала на вторую работу, в офис на Гороховой. Два часа, отведённые мне, чтобы привести в порядок двести квадратных метров офисного пространства.

Нам не хватало одной зарплаты, и даже двух. Поэтому я брала ещё и корректуру на дом. Но главной надеждой была новая работа – в редакции «Строительного Еженедельника». Я мечтала о журналистике и, сказав себе «лучше поздно, чем никогда», в 40 лет поступила на бюджетное отделение журфака.

Профессиональная жизнь развивалась, но личная… Я забыла, каково это – быть женщиной. И также с ролью мамы я справлялась плохо: мои отношения с сыном не улучшались.

Запоздалые попытки поговорить по душам он отметал, не доверяя мне, цеплялся за каждое «неправильное» слово, реагируя на взгляд, интонацию голоса, уличая меня в неискренности. Требовал соблюдать его личные границы, которые я по невежеству постоянно нарушала. К 9-му классу он стал хуже учиться, общался не с теми ребятами, по словам учителей, а приходя домой, садился за компьютерные игры. Его обида на меня глубоко укоренилась и, вростая всё глубже, создавала непреодолимую пропасть между нами.

И вот случился один эпизод, который на время нас объединил.

– Ты во сколько будешь? – в мобильном раздался голос Глеба.

– Задержусь, наверное, а что?

– Только не ругайся… я щенков домой принёс.

– Что?! Каких ещё щенков? В нашу квартиру с кошкой и собакой? Ты что??

В ответ – молчание и короткие гудки.

Я поднималась по лестнице, и сердце сжималось от страха. На работе я легко справлялась с проблемами, но всё, что касалось сына, погружало меня в растерянность и панику.

Вставила ключ в замок, повернула, толкнула дверь, и перед глазами картина: в конце коридора, напротив своей комнаты, сын сидит на покрывале, а вокруг него бегают шесть тёмных неуклюжих щенков.

Молчаливый взгляд с мольбой в глазах мне никогда не забыть. В нём читались и страх, и обречённость, и исступлённая просьба: «Помоги, видишь, я в беде!!»

Я подошла ближе. Дорогое покрывало уже было безнадёжно испорчено. Щенки, увидев новую "жертву", переключились на мои ступни, и их лёгкие покусывания отзывались щекоткой.

– Ну… рассказывай, как это случилось? Почему они здесь?

– Мы ехали с Ильёй. Проезжали мимо мусорных баков. И я увидел их в большой коробке…

– И ты сразу, не спросив меня, решил забрать их домой?

– Потому что я знал, что ты скажешь «нет». Ты бы ответила, что у нас нет места, кто-нибудь другой их заберёт.

– Вот именно. И почему ты всё-таки их забрал?

– Как почему?! Я же их увидел! – с отчаянием в голосе почти прокричал.

Спрашивать, почему Илья не взял их себе или хотя бы не разделил с ним ответственность, было бессмысленно. Я неожиданно поняла, насколько сын другой. Другой даже для своих друзей.

Позже, когда мы вместе будем выбираться из его зависимости, один психолог скажет, что у него эмпатия «человека без кожи». Опасное состояние, когда ты чувствуешь чужую боль острее своей. И он должен научиться сначала «надевать маску» на себя, а потом уже на других. Как в самолёте.

Этот вечер закончился бесподобной собакотерапией. Я не помнила, когда последний раз испытывала столько чистой детской радости. До поздна сидели на полу, смеялись, пряча лицо от щенячьих ласк. Даже только воспоминания об этом вечере до сих пор генерируют в моей голове дофамины.

Удивительно, что наш взрослый пёс Мёрфи отреагировал спокойно на появление щенков, не говоря уже о глухой Соньке. Та после истории с Аванесом уже воспринимала жизнь философски. Мёрфи спал в коридоре, а малышей мы поместили в ванную, застелив её полотенцами.

По утрам мы кормили их манной кашей, творогом, отправляли в ванную и разбегались по работам-учёбам. К счастью, щенки оказались здоровыми и с хорошим аппетитом, походили на метисов немецкой овчарки.

За неделю мы раздали всех. Каждый вечер брали по одному и искали «добрые руки» у Финляндского вокзала. Расставались с ними, как с родными, надеясь, что у каждого будет счастливая судьба.

Так, в один вечер беда обернулась радостью – спасая этих щенят, я открыла для себя Глеба заново, и это окрытие было чудесным. Спасибо, сын, за эти прекрасные моменты.

Именно в этот «щенячий» период я поняла: отношения улучшаются, если у каждого есть свой личный «генератор счастья». Иными словами, счастлива мама – счастлив и ребёнок.

Но счастливой я по-прежнему себя не считала, потому что с личной жизнью не ладилось. Однажды, бродя по сети, я наткнулась на портрет Аль Пачино и его интервью. Фраза «Возраст жизни не помеха» прозвучала для меня как призыв: «Живи. Всё, что тебе нужно, придёт в своё время».

Я распечатала этот портрет, вставила в рамку и повесила на стену. Глаза на снимке выражали поддержку, одобрение, сочувствие. Аль Пачино стал моим молчаливым собеседником на все случаи жизни. Я рассказывала, как прошёл день, а он внимательно слушал и улыбался, принимая меня такой, какая есть. Незаметно для себя я начала меняться, больше ценить свои желания.

От кого-то я услышала, что только внутренняя ценность притягивает ценность внешнюю.

И в мою жизнь наконец пришёл нормальный неженатый мужчина, двухметровый Саша, который своим восхищением поднял меня на пьедестал и за которого я почти готова была выйти замуж, освободить сыну квартиру… Но…

В один из холодных вечеров…

– Я ухожу. Жить с матерью в девятнадцать лет я не хочу, – заявил сын, обуваясь в прихожей.

Моё сердце рухнуло. Присела на кухонный табурет. Вот так вдруг, без предварительных разговоров, на ночь глядя…

– Куда? Где ты будешь жить, на что, с кем? А как же университет?…– посыпались вопросы без надежды на ответы.

– Есть где, с кем и на что. Гостиница. Адрес я тебе не скажу.

И решительно вышел, распахнув дверь, она захлопнулась с оглушительным звуком.

В жизни родителя нет времени на "лучше поздно, чем никогда" в отношениях с детьми. Если вы, как и я, затянули с доверием, то все запоздалые попытки поговорить по душам будут отметаться как фальшь. Кризисы в отношениях с детьми накапливаются медленно, а разрывы происходят внезапно.

Разговаривать с сыном/дочерью нужно с позиции счастливого человека, поэтому сначала необходимо найти свой генератор счастья.

Глава 16. Когда события сбивают с ног

Глава 16. Когда события сбивают с ног

В вихре происходящего, когда перемешиваются страсти и эмоции, драмы и бедствия, убеждаешься, что жизнь – это не о материальном, жизнь – это о людях, которые или остаются в твоей долговременной памяти, или становятся твоей семьёй.

Алина

Почти полгода я жила одна, и вот мартовским ранним утром неожиданно открылась входная дверь, и я услышала голос сына:

– Давай, будь как дома, рюкзак вот сюда… ок.

Полусонная выглядываю из кухни в прихожую:

– Доброе утро…?

– Привет. Мам, это моя девушка, её зовут Алина, она поживёт у нас, ок? Она поругалась с родителями.

Я озадаченно посмотрела на него, потом на девушку. Мой сын умеет застать меня врасплох. Девочке на вид было лет 16. Худенькая, маленькая, рядом с высоким Глебом – ребёнок. Фиолетовые волосы до плеч, широкие штаны, футболка и куртка размера на два больше.

Я протянула руку:

– Приятно познакомиться, Алина. Ко мне можно без отчества. Ну… что ж, мойте руки, идёмте завтракать.

Я оказалась права, она не была совершеннолетней, 17 с половиной, с её слов. Как только Алина начала рассказывать о себе, я поняла её женский «крючок»: она лепетала, как птичка, – негромко, мелодично и быстро, слегка запрокинув голову, удерживая взгляд собеседника ясными глазами с ресницами. Просто ангел. И почему только родители выгнали её из дома?

Действительно выгнали, я убедилась в этом, поговорив с её мамой по телефону. Мама не удивилась моему звонку и ответила, что обсудит ситуацию с мужем и перезвонит мне, однако время шло, а девочкой никто не интересовался.

Глеб по утрам уезжал в университет, после учёбы забирал Алину, и они гуляли с Мёрфи допоздна. Странно, на мою голову свалились двое детей, но морально я чувствовала себя лучше. Беспокоил только факт несовершеннолетия девушки и странное поведение её родителей. Они не стремились познакомиться со мной. Что у них на уме? А если заявят иск? В начале второго месяца нашей совместной жизни я сказала Глебу, что собираюсь встретиться с мамой Алины.

– Делай, как считаешь, тебя же не остановишь. Только ты ничего не изменишь, там отец командует, и Алина домой не вернётся.

На встречу в кафе пришла совершенно адекватная симпатичная молодая женщина, и когда я начала ей рассказывать о дочери, о том, какой она ангел (даже если и падший) и почему бы не попытаться простить её, женщина разрыдалась. А я растерялась от неловкости – я же не следователь по делам несовершеннолетних – передо мной плакала, извиняясь за себя и свою дочь, несчастливая мама.

– Она с 14 лет начала убегать из дома. А когда возвращалась, муж её бил, закрывал в комнате, потом она снова убегала. И наконец он сказал, что не хочет её больше видеть… – закрыла лицо руками, – не знаю, что делать мне с ней…

Я была не то чтобы удивлена, шокирована…

– Послушайте, – не удержалась я, – но потерять дочь, по-моему, страшнее, чем мужа…

Она взглянула на меня из-под сбившихся на мокрые от слёз глаза светлых волос и тихо произнесла:

– Это долгая история.

Время зависло. Я увидела нас со стороны. За столиком сидели две малознакомые женщины, каждая со своей тайной личной драмой, неожиданно объединённые влюблённостью их детей. Что-то пронзительно чистое коснулось меня… На глаза навернулись слёзы…

– Всё равно жизнь прекрасна, знаете? ..

Она благодарно улыбнулась, вытирая салфеткой нос.

Следующий раз мы встретились втроём: мама и дочь обнялись – между ними, по-моему, всё и раньше было хорошо. Только вот мужчина (отчим?) разрушал их жизнь. Что и как они решили дальше, я не знаю, потому что мы больше не встречались. А для Глеба история с Алиной продолжалась ещё какое-то время. Для него эта девочка стала и первой любовью, и первым опытом отношений, и первым опытом тяжёлого расставания.

Он ушёл из дома снова, но теперь уже не вникуда, а по определённому адресу – в нашу старую коммунальную квартиру на Петроградке. Там была комната, которая после развода досталась бывшему мужу.

Со своим сыном поговорила Марина В., моя свекровь, и убедила его в том, что Глебу нужно дать возможность жить в этой комнате, пока он учится на дневном. Слава богу, бывший согласился.

Однако квартирный вопрос надо было решать. Нам с Глебом нужны были отдельные личные пространства. Но каким образом?

«Продать эту и купить две студии за городом», – однажды промелькнув, эта мысль меня уже не отпускала.

Марина наша Викторовна

Иногда я шутила про свой первый брак: «Я вышла замуж за свекровь».

У Марины В. непростая судьба, очень непростая… Но какой же она лёгкий и светлый человек. С ней невозможно было поссориться, потому что она никогда не настаивала на своём, принимала тебя таким, какой ты есть. Она и сейчас такая же – поддержит, согласится и похвалит, и не даст, если не просят, никаких советов, чем я, например, почти всю жизнь бессознательно грешила. Вот и нынешний мой муж пытается отучить себя от этой привычки. Но откуда наша Марина В., без всяких курсов и коучей, понимала, что непрошенные советы – это позиция сверху, раздражающая собеседника, и к тому же бесполезная – всё равно только свой опыт остаётся в голове.

Ей удаётся постоянно быть в хорошем настроении, каким бы ни был день. Заразительно смеётся и мурлычет песенки под нос. Вместе с рано ушедшим от нас Владимиром Владимировичем (Вовчиком – для своих) они составляли чудесную влюблённую пару. Оба с чистой душой и добрым сердцем. Приезжать к ним было всегда радостно – и вкусно покушать, и за жизнь поговорить.

Марина В. всегда была в курсе всех наших дел, растила Глеба с ползунков, и поэтому засевшую в голове мысль я прежде всего хотела обсудить с ней.

– Мне кажется, надо нам с Глебом поделить квартиру, вместе всё равно жить не будем. Что думаете? – без предисловий начала я сразу.

– Люда, ну конечно, правильно. Он уже самостоятельный, надо своё жильё. То есть хочешь продавать?

– Да, хочу выставить на продажу и потом купить две студии в сданном или почти сданном доме, чтобы недолго ждать.

– То есть долевое строительство? Риск всё-таки…

– Риск есть, конечно, но я буду выбирать из крупных застройщиков…

– Ой, – засмеялась она, – может, и мне продать мою?.. Две комнаты мне много!

– Погодите, – засмеялась я в ответ, – вторая не лишняя, её сдавать можно. И к тому же я к вам, наверное, перееду на несколько месяцев, если вы не против.

Марина В., конечно, была не против, наоборот… Вот только несколько месяцев в результате затянулись на 7 лет. Догадываетесь, почему?

2014 год

Продала я квартиру молниеносно, за один вечер на Авито. И дороже, чем в среднем по рынку, так что денег хватало без ипотеки на две студии – одна в городе, другая за городом. Получив наличные, я торопилась их вложить – в стране бушевал кризис. Определилась с выбором через знакомого агента и купила две студии у двух рекомендованных им застройщиков: СУ-155 и СК «Навис».

Через полгода крупнейший застройщик всея России СУ-155 объявил себя банкротом. Прощально помахала мне оконной створкой первая студия. Ещё через год остановилось строительство ЖК компании «Навис» – это была моя вторая студия.

Стоит ли говорить о том, что я была в отчаянии, панике и т. д. Вся моя жизнь уместилась в коробках под кроватью в 10-метровой комнате у бывшей свекрови…

Марина В. сказала:

– Живи, сколько нужно. Не волнуйся. Борись за квартиры.

И мы боролись. Митинговали, писали сотни писем разным верховным начальникам, приглашали телевидение, объявляли голодовки… Обманутых дольщиков было много по всей стране у СУ-155, и наверху нас наконец услышали. Услышали и назначили нового застройщика. Студию эту я ждала три года вместо изначальных 5 месяцев.

Со второй студией ситуация была похуже. Застройщик небогатый, дольщиков немного. Бросит – никому и дела до нас не будет.

Понимая, что пока «Навис» еле-еле жив, нужно что-то успеть сделать, влетаю в кабинет к своему агенту по недвижимости:

– Ты ведь вместе со мной покупал студии в этом ЖК «Навис», так?

– Так.

– И где они?

– Я их продал.

– Выкрутился. Молодец. А теперь как хочешь продавай мою! Это по твоей рекомендации я туда влезла.

На моё счастье, у него как раз были клиенты, которые искали квартирку на природе, как второй дом. Пожилые супруги не торопились и не вникали в ситуацию на рынке. Думаю, они получили «мою» студию в собственность лет через 5. Но благодаря им, я смогла вернуть хотя бы то, что вложила в неё три года назад.

Итак, продав свои злополучные студии, я купила готовую однокомнатную у метро «Девяткино», и оставшиеся средства вложила в строящийся на стадии фундамента ЖК там же. Но уже с ипотекой – пока я спасала жильё, цены на рынке выросли.

С Глебом ситуация очевидно ухудшалась. Он перевёлся на заочное, чтобы работать, но ни на одной работе долго не задерживался, постоянно был без денег. Часто в плохом настроении, нервозный. А иногда вдруг наоборот: звонит и говорит-говорит о каких-то планах, проектах, взахлёб, возбуждённо.

Мы с Мариной В., не ведая, что творим, «помогали» ему и деньгами, и продуктами… Я тревожилась, но успокаивала себя тем, что, видимо, у него период поиска себя… «Вот найдёт своё место, и всё будет хорошо». Снова зарывала голову в песок.

Антон

Мои новые отношения с мужчиной по имени Антон, которого я встретила на просторах интернета (спасибо технологиям), спасали на время от тревожных мыслей.

Он удивлял: вознёс меня на пьедестал, носил розы и называл роскошной женщиной, которой он не достоин. Антон был высоким, под два метра, и статным, рядом с ним я ощущала себя маленькой при своих 175 см, и с удовольствием носила каблуки.

Мне нравилась его прямая спина и тёмные выразительные глаза. Он не хватал звёзд с неба, выплачивал ипотеку и автокредит, работал посменно на предприятии, а в свободное время таксовал на своём авто.

Впервые, дожив до 48 лет, я чувствовала себя в отношениях, как в тёплом коконе: каждое утро он звонил или отправлял смс, напоминая мне, какая я особенная и любимая, и завершал словами: я позвоню тебе вечером, или увидимся вечером. Таким образом погружал в свои объятия на весь день. Думаю, именно поэтому я влюбилась в него.

Благодарю Бога за то, что он привёл в мою жизнь этого мужчину. Как оказалось, вовсе не для брака, для другой важной роли – быть мне опорой в отчаянии.