Просто будь

– Саша, если бы ты мне изменил, я бы это почувствовала.

Он повертел в руках карточки-шпаргалки по английскому и, глядя мне в глаза, сказал:

– Значит, у тебя плохая интуиция.

Мгновенный хлёсткий звук моей ладони по его щеке обозначил пробоину в нашем наспех слепленном союзе. Карточки разлетелись по полу как осенние листья. Он вышел из кухни.

Я стояла и смотрела в одну точку на стене… Странно, у меня не было слёз, я не чувствовала боли, а только сильное удивление, шок.

Меня поразил не столько факт измены, сколько то, как он мне об этом сказал. Всего в двух фразах дал понять, где ОН и где все остальные. Кратко, с сарказмом, цинично. Я познакомилась с новым для меня Александром номер 1.

В ванной зашумела вода, он прокричал: «Не грузись, корпоратив был, я слегка перебрал, ну и… там все напились». А это Александр номер 2.

С тем опытом, который имею сейчас, я бы ушла от него в тот же вечер, несмотря на беременность. Но тогда малодушно побоялась. Не представляла, как буду жить одна с ребёнком на зарплату паспортистки, привязанная к этой работе служебным жильём.

Для оправдания я выбрала житейскую версию Александра номер 2 и объяснила её так: у каждого человека есть свои «скелеты в шкафу», а он отец моего ребёнка, так что лучше простить эту чепуху и не вспоминать её больше.

Эпизод 2

На 6-м месяце беременности мы наконец расписались, и на моей медицинской карте вместо слов «мать-одиночка» появился другой ярлык – «старородящая» (это в 25!). Даже не знаю, что из двух хуже. Вы понимаете теперь, почему я так спешила замуж? Ярлыки! «Старая дева», «разведёнка», «никомуненужная» и т.д.. Я стремилась к хорошему – «замужняя».

В один прекрасный день, почти накануне родов, решила отвезти мужу свежеиспечёный пирог в офис. Сюрпризом. Представляла, как соберутся коллеги, будем пить чай, смеяться.

Едва открыв входную дверь, я заметила, как Саша, совершенно точно увидев меня входящей, поспешно зашёл в одну из комнат, будто не узнал.

Я почувствовала как снова дурнота подкатилась к горлу.

Прошла в общую приёмную, положила коробку на стол, постояла пару минут… нет, он не выходит. Присела на стул. Время обеда, и никого в офисе не было, кроме моего мужа и явно ещё кого-то… кого он скрывает.

Еле слышно где-то открылась дверь, послышался лёгкий стук каблуков и затем открылась и закрылась другая дверь.

«Сюрприз с пирогом не удался», – подумала я, выходя из офиса, не стараясь быть незамеченной. Пирог унесла с собой.

К вечеру мне стало казаться, что всё это мне померещилось, что я веду себя глупо. Вернулся он домой, как обычно, поздно, утром уехал рано. День за днём я продолжала делать вид, будто ни о чём не догадываюсь. Приближалось 23 февраля, снова в офисе у него планировался корпоратив. «Жён никто с собой не берёт, только сотрудники», – разводил руками мой муж.

Чем глубже я прятала голову в песок, тем хуже относилась к себе и тем явнее выражалось ко мне пренебрежение с его стороны.

Третьего марта родился Глеб. На какое-то время мы снова сблизились. Он гордился своим отцовством и оставался дома чаще.

Эпизод 3

Вскоре муж действительно уволился с офисной работы и с двумя компаньонами занялся созданием агентства по расселению коммунальных квартир. Не явного, тайного, конечно. Он называл себя «маклер».

В начале 1990-х приватизация ещё не была распространена, а купля-продажа социального жилья была невозможна. Но «чёрные маклеры» лихо использовали сложную схему обменов, перепрописок, выписок, подложных документов, рискуя попасть под статью УК. К тому же любой бизнес в 1990-х должен был регулярно платить бандитам за «крышу», или «прикрытие».

Мы жили всё время в съёмных квартирах, переезжали с места на место каждые полгода-год, в зависимости от обстоятельств.

Как-то вечером он принёс домой длинный тяжёлый свёрток.

–Ты когда-нибудь видела настоящую винтовку? – спросил он.

Я присела на тахту, продолжая качать кроватку с 9-месячным Глебом.

– Нет.

– Вот. Смотри. Винчестер. Многозарядный.

Он стал демонстрировать мне его.

– Зачем ты его купил? – тихо спросила я, мысленно заворачивая сына в одеяло и убегая прочь из этой квартиры.

– Чтобы защитить вас. Времена такие… работа у меня. Опасная. Сегодня пришлось поджечь машину одного бандита, так что надо быть готовыми ко всему.

Я смотрела на него и не могла поверить в реальность происходящего. Я всё ещё замужем за этим человеком??

– Зачем подожгли? Что происходит вообще? – глотая слёзы прошептала я.

– Твой паспорт у бандитов, так получилось. Теперь они знают тебя в лицо. Лучше нам на время уехать из Питера. Утром мы выехали в Выборг.

Чем раньше вы признаете правду и перестанете искать оправдания, тем больше шансов сохранить себя и начать новую жизнь по вашему сценарию.

Глава 12. Противостояние

В токсичных отношениях всегда гармоничный союз – ведь жертва и агрессор нужны друг другу. Союз будет существовать до тех пор, пока его участники соглашаются со своей ролью.

Как только мы переехали в Выборг, мужа я видеть стала ещё реже. В будни он проводил время с двумя своими коллегами – экстравагантной парой – ей 45, ему 25 – в их квартире, а в пятницу вечером на все выходные уезжал к новой подруге, с которой его познакомили они же.

Вроде бы никто меня не избивал, над душой не стоял, я была предоставлена сама себе и ребёнку в отдельной квартире…но давление со стороны этой троицы было так ощутимо, будто все они сидели здесь и наблюдали за мной.

Дама была жгучей брюнеткой с тяжёлым носом и в своих чёрных длинных балахонах выглядела, как ворона в человечьем обличье. Её молодой любовник был чуть ниже ростом, коренастый и светловолосый. С моим мужем они и плюс водитель Альберт и составляли так называемое «агентство по расселению квартир». Вернее, вели всё хозяйство парни, а она, видимо, их вдохновляла.

Когда муж привёл эту пару к нам впервые, я почти мгновенно ощутила дискомфорт, мне казалось, что они источали какую-то низкую энергию. Между мной и чёрной дамой, естественно, возникла антипатия, а поскольку она была в курсе наших семейных проблем, то и задалась целью найти «нормальную женщину» для Александра.

«Чем его так привлекла эта пара? Богемным образом жизни?», – размышляла я, ведя коляску по шуршащим листьям осеннего Монрепо. Среди старых сосен, гранитных скал с волшебным видом на залив словно не существовало никаких проблем, и я оставила этот вопрос на потом. Потянула носом хвойный аромат, медленно выдохнула…задержала дыхание как можно дольше… хорошо.

Выборг – город с древнейшей историей, особенной скандинавской архитектурой – мне понравился очень. Я часто и много гуляла по нему, тем более Глеб хорошо спал на свежем воздухе.

Но возвращаясь в съёмную квартиру, я словно надевала на себя паутину. Мне хотелось вернуться в Питер, где были мои друзья, мои привычные маршруты. Однако там не было моего жилья (из служебной комнаты я выписалась, из-за того что вынуждена была участвовать в сделках мужа), у меня не было денег, и Глеба пока ещё не брали в детский сад, значит, и работать я не могла.

Старалась «сохранять лицо», когда муж уходил к новой подруге. «Легко» говорила, чтобы не торопился возвращаться, так как у меня будут гости. Его это задевало, и он мне звонил оттуда и интересовался, кто пришёл и что я приготовила. В общем вёл себя, как… подберите слово.

Иногда спасала меня от уныния новая знакомая, соседка Лена, весёлая толстушка, у которой тоже был маленький сын и гуляющий муж. Её-то я и звала в гости. Нам было о чём поговорить.

Приближение пятницы – как приближение к краю пропасти – перепрыгну или упаду? Не всегда удавалось держаться, особенно если после относительно спокойной недели у меня рождалась надежда на нормальную семейную жизнь.

Так, в один из вечеров, заметив, что он одевается в прихожей, собираясь снова уходить на ночь глядя, я не справилась с эмоциями:

– Саша! Я больше так не могу…Мне плохо-плохо-плохооо!! За что ты так методично уничтожаешь меня?! – зажав рот руками, всхлиповала, проглатывая слоги, слёзы текли по лицу.

Он неспеша завязал шарф, повернулся ко мне всем корпусом, руки – в карманах рыжих штанов.

– Ты же хотела замуж, вот и терпи. А страдаешь потому, что переоценила себя, – открыла рот на кусок, который не можешь съесть.

Этот надменно-высокомерный тон подействовал на меня лучше ледяного душа – у меня моментально исчезли слёзы. Я внутренне собралась, сконцентрировалась. «Это что же надо такое о себе думать, чтобы выражаться подобным образом? Царь Земли? Пуп мира?… Да он болен, – осенило меня. – Наверное, большие деньги ударили в голову».

Больше я не плакала. Совсем. Я перестала оправдывать себе его отношение ко мне, терпеть унижения. И в этом мне помогла соседка Лена, которая относилась ко всему завидно легче и проще.

– Если хочешь изменить ситуацию, изменись сама, поступай не так, как ты обычно себя ведёшь. Ну найди себе любовника, например. И посмотри, что будет.

Хм....я обещала подумать…

Удивительно, даже мысли об этом меня сделали уже немного другой.

Кстати, насчёт «больших денег». Они у троицы заканчивались. Бизнес с коммуналками больше не приносил дохода из-за конфликта с «крышей». В Питере осталась одна недорасселённая квартира – причина конфликта. То ли троица задолжала бандитам, то ли бандиты захотели больше, неизвестно. Только братки забрали машину Альберта, а два наших сотоварища в отместку подожгли одну из машин этих мафиози.

Теперь «Агентство», сидя тише воды, ниже травы, должно было найти способ для нового заработка, что компаньоны и обсуждали днями напролёт, с утра и до вечера, в выборгской квартире.

В питерской коммуналке в трёх из пяти комнат ещё оставались прописанными люди, хотя и не проживали там. К моему счастью, в двух других муж успел прописать себя, меня и Глеба. И хоть на этой квартире «сидели» братки с моим паспортом, переехать туда – это единственный шанс, который я могла рассматривать для себя и сына.

«Когда Глебу исполнится 3 года, там уже не бандиты будут, а бомжи, – успокоила я себя, – а от них проще избавиться».

С этими мыслями, пока мой полуторогодовалый сын отсыпался после ночного бдения, я рисовала на стене под потолком летящих гусей-лебедей из детской сказки, которую читала ему перед сном. Мне очень нравилось тянуть эти линии, создавать формы и закрашивать их, по пути решая, где у меня солнце, чтобы правильно отметить свет и тень. На другой стене Глебкиной комнаты танцевали разноцветные буквы, которые я нарисовала на листах а4.

Много позже я узнала: чтобы не потерять себя в токсичных отношениях, нужно заниматься творчеством, найти себе созидательное занятие, которое «удерживает мысли там, где сейчас руки». Иначе говорят: «Когда моешь чашку – думай о чашке».

Прошёл год со дня нашего приезда в Выборг. Троица то ссорилась, то мирилась, деля то малое, что им удавалось заработать на купле-продаже картин, статуэток, других антикварных вещей. Муж все дни проводил в компании странной парочки, только что не ночевал с ними.

Этот тройственный союз уже напоминал мне куриную избушку на одной ноге, в которой баба яга рассказывала байки парням, и пока они находились в иллюзиях, она кипятила воду. Они верили , что где-то их ждут сокровища, только нужно найти карту, а карта у солдата, который должен добить дракона и вернуться в среду после дождя…и т.д. и т.п.

Мне удалось навести о ней справки и оказалось, что чёрная дама была судима за мошенничество. С головой, очевидно, у неё тоже было не всё хорошо. Для мужа эта информация была не нова.

– Я бы давно их бросил, если бы не деньги, которые они мне должны ещё за первую сделку с моим дядей. Она хорошо кормилась с нашей недвижки, а теперь сказки рассказывает про уникальные картины покойного мужа, которые где-то есть, но их никак не найти, бла-бла уже год, хочу её дожать.

– Так ещё один год потеряешь или она просто сбежит… – попробовала я «проинтуичить».

– Всё может быть, – неожиданно согласился он, – но я с них не слезу. 15 тыс. долларов не валяются на дороге.

«Бедность делает его покладистым», – отметила я с горечью.

Занимать деньги уже просто было не у кого.

В тайне от него я планировала поездку в Питер на 1 день. Договорилась оставить сына у Лены. Нужно было получить новый паспорт, форму 9 и с участковым навестить «опасную» квартиру.

Утром муж ушёл, как обычно, к своим компаньонам.

Но уже через полчаса вернулся.

Серый. С серым, как земля, лицом.

– Их нет. Сбежали.

И как мешок свалился на стул, голова упала на грудь. Я испугалась, подумала, что у него приступ. Приподняла его голову, он безвольно смотрит на меня и молчит, и никаких эмоций – ни слёз, ни отчаяния, ни гнева. Ничего. Пустой.

Попыталась говорить что-то про «выход всегда есть» и прочее, но любые слова были бесполезны. Словно кто-то вынул всю начинку и выдернул шнур из розетки, тело сдулось, осталась одна оболочка.

Я выпрямилась. Посмотрела вокруг на всё, словно впервые. Сын в своей комнате смотрел мультики, на плите стояла кастрюля с борщом…Только что прекратилась холодная война. Война между мной и троицей. Исчез высокомерный, презирающий меня за слабодушие муж. Вместо него на стуле сидел вызывающий острую жалость сломавшийся человек.

С этого момента мужчиной почувствовала себя я.

И для начала я должна была перевезти всех нас в Питер.

Женщины в кризисных ситуациях сохраняют более ясный ум и более психоустойчивы. Они не рубят с плеча, продумывают каждый шаг – их стратегия по выходу из кризиса принципиально построена на человеческом факторе: к кому обратиться за помощью, какие слова и с какой интонацией сказать. Одним словом, свою проблему – в народ.

Мужчина же рассчитывает в основном на себя, редко обращаясь за помощью, и если не справляется сам, то ломается эмоционально и даже психически – апатия, депрессия… но только в том случае, если рядом нет женщины – не обязательно жены, – которая поддержит и вдохновит, наполнит ресурсом.

Глава 13. Последняя прогулка с бывшим

События в жизни иногда кажутся абсурдными. И только через годы, возможно, мы сможем оценить их причинно-следственную связь.

Вот уже 2 года как мы переехали из Выборга в Петербург в эту «опасную» квартиру, которую муж и компания начали «расселять» и не договорившись с бандитами, бросили. Слава Богу, хороший участковый взял нас под контроль и периодически навещал. Однако на квартиру был наложен арест Петроградским судом, и ответчиком являлся мой муж. Мы рисковали потерять жильё, но пока даже первого заседания ещё не было. Суды были завалены делами 1990-х.

Я разрывалась между работой, детсадом, поликлиниками и домом. А муж нигде толком не работал. Неделя-другая, и снова дома – днём спит, ночи проводит на кухне или где-то вне. Первое время его психологическая травма у меня вызывала жалость, затем усталость, потом злость с битьём посуды и, наконец, острое желание, чтобы он ушёл к какой-нибудь из своих подружек навсегда.

Мне было тяжело не только физически – в те минуты, когда мы виделись, он успевал наговорить мне миллион отравляющих слов.

Но сегодня… встал с постели рано, в 3 часа дня, и даже согласился поехать с нами в парк. Как неожиданно. Спокойный и даже улыбается. Прошла депрессия?

– Мама, а папа с нами тоже пойдёт?

– Да, сын, погуляем наконец-то все вместе, – завязываю ему плотно капюшон под под подбородком. На улице всё ещё прохладно, несмотря на конец марта.

Глебу недавно исполнилось 6 лет, но у него уже есть трофей – маленькая медаль «Неформальный лидер». В детском саду воспитатели провели опрос «С кем бы ты хотел дружить и почему». Большинство малышей отдали свой голос Глебу, «потому что он не дерётся, а помогает». Эмпатичный, добрый, не капризный, никогда не просил меня в магазине купить ему что-то… понимал.

– Готов? Идём! – открыла дверь. Папа уже стоял на площадке.

День был отличный, снежный, солнечный. Начал оттаивать лёд. Коммунальные службы Питера работали 24х7, очищая козырьки и крыши, дороги и тротуары, но исторический центр пересекать пешком всё-равно было опасно. Именно поэтому мы решили поехать в парк на Ломоносовской, там хотя бы улицы пошире и снег укатан.

Глебка держал нас за руки и, счастливый, без умолку болтал. Я «изучала» редкое для себя состояние – в кои-то веки идём втроём, как настоящая семья.

Парк Бабушкина расположен на холмистой местности, окружён живописной узкой речкой с перекинутыми через неё пешеходными мостиками. Мы направились к одному из них, наиболее симпатичному и освещённому солнцем, чтобы сделать несколько фото.

Сначала поднимались вместе, потом Саша свернул правее, а мы с Глебом продолжили идти наверх по высеченным ступеням. Я была в ботинках на рифлёной подошве, у сына – зимние сапожки, у мужа – городские зимние ботинки.

И вот мы наверху. Я огляделась:

– Смотри, сынок, какая красотааа…

Снег сверкал на елях, в воздухе, под ногами, на мостовых перилах, на покрывшейся льдом замёрзшей реке....и… внезапно в реке у моста замечаю… голову мужа…

Он в воде! По самую шею! Только я рванулась к нему, как в эту же секунду Глеб кувырнулся головой вниз, сапожки слетели с его ног… я едва успела схватить его за рукав с варежкой на резинке…

Картина как в замедленном кино: ботинки удерживают меня на скользком склоне, на левой руке висит испуганный ребёнок, правой я цепляюсь за редкие ветки и карабкаюсь туда, где видела мужа в ледяном плену реки.

Сердце стучит в ушах, как метроном, отсчитывая секунды …

И сквозь налипшую на глаза чёлку различаю медленно приближающийся фонтан слёз… Поверхность реки у моста стала тёмной, вода покрыла остатки льда и не двигалась. Эта с виду безопасная узкая речушка оказалась такой глубокой, что муж ростом 185 не доставал ногами дна.

– Как ты там оказался??

– Я потрогал ногой лёд…

Только теперь, спустя годы, мне раскрылся смысл этой абсурдной прогулки. Это была картина нашего будущего. А именно – мы с мужем пойдём разными путями (развод), с ним случится беда, но он не погибнет; с Глебом останемся вдвоём, будет тяжело, а потом он внезапно уйдёт из дома, его жизнь перевернётся с ног на голову, и я, охваченная страхом, буду вытаскивать его из наркотической зависимости.

Через пару дней мужу позвонили те самые двое, бывшие компаньоны. Из Москвы. Он моментально собрался, воодушевлённый тем, что они наверняка хотят вернуть ему деньги. На прощание, уже на лестничной площадке, он сказал:

– Не жди меня. Я надолго.

– Не изменяй своей будущей жене, – ответила я.

Вот и всё.

Закрыла дверь. Из детской комнаты доносился звук колёс машинок, которые сын играя возил по деревянному полу.

Под грудью ощутила тревожный холодок: «Что я ему скажу?».

Но объяснять малышу пока ничего не пришлось, а только «Папа работает в Москве».

Через 3 месяца отсутствия Александр позвонил:

– Я встретил женщину, у меня любовь! Я счастлив! И у тебя будет так же!

Я присела на стул.

– Рада за тебя.

– Она пьёт пиво вместе со мной, представляешь? И курить не запрещает! Мой человек.

Я молчала, ожидая вопросов о сыне.

– Как вы, нормально?

– Нормально, готовимся к школе, – отвечаю.

– Понятно. Передавай от меня…ну…привет.

– Позвать его?

– Не сейчас. Я приеду в Питер послезавтра.

– Подаём на развод?

– Да, как не имеющие детей. Будет быстрее.

Я пару секунд зависла над вопросом, что это означает, но переспрашивать не стала.

– Как твои компаньоны?

– Никак. Деньги они не вернули, хотели меня снова использовать в своих мошеннических схемах. Мы с Леной их выводим на чистую воду.

– Ну желаю вам с Леной.

– Спасибо. И тебе желаю. До встречи, пока.

Поговорили так естественно и спокойно, как будто не было этих нездоровых отношений между нами. Что значит счастливый человек.

Через день мы встретились у ЗАГСа, подали заявление. С сыном он увиделся на коротке, когда я забирала его из детсада. Не могу комментировать это, слишком больно.

В общем, нас развели «без суда и следствия». Очень скоро я забрала свой паспорт с жирным штампом «разведена».

Спустилась со ступенек Невского ЗАГСа и, осознавая значимость момента, посмотрела на всё вокруг глазами свободного человека. Человека, которого никто больше не посмеет унижать и ломать. Я снова вспомнила своё юношеское ощущение «Я сама!»

Нева медленно тащила сверкающие ледяные плиты. Мы с ней вместе открывали новую весну. Удовлетворенная собой, я поправила любимый берет, и, ускоряясь, направилась к метро.

Мне к лицу береты. Я на них часто ловила мужские взгляды. И один раз даже аплодисменты. На мне тогда был сшитый мамой большой, велюровый шаполе цвета спелой вишни. В сочетании с длинным пальто и распущенными волосами я в нём чувствовала себя то ли художницей, то ли скрипачкой.

Это были два иностранца (может, итальянцы?), поднимающиеся вверх по эскалатору, а я в это время спускалась. Заметив мой яркий плюшевый знак, они одобрительно заулыбались, и когда я улыбнулась в ответ, восторженно зааплодировали.

С той поры я поняла, что надевать на себя «моду для всех», значит, становится невидимкой. И я старалась искать вещи, в которых чувствовала себя немного «не такой, как все». Несмотря на безденежье, я ухитрялась находить себе что-то на «развалах» у станции метро «Удельная».

Дааа…понемногу начала возвращать себе себя.

Однако бывший муж, недовольный тем, что я сохраняю хорошие отношения с бывшей свекровью, бабушкой Глеба, ещё долго проявлялся в моей жизни то очно, то заочно, отравляя мои дни то требованиями каких-то расписок, то подозрениями в моём коварстве.

Ему не повезло: бышие компаньоны, так и не вернув ему долг, во время одной из скандальной встречи между ними, вызвали психиатрическую помощь и убедили санитаров, что он невменяем. В конце 1990-х это называли – «упрятали в психушку». Вполне возможно, у него действительно был нервный срыв после двухлетней депрессии, но явно этот случай не требовал такого беспощадного «лечения», которое поломало ему всю дальнейшую жизнь и сделало инвалидом.

А я, пока он «бодался» с компаньонами, отстаивала за него в Петроградском суде наше жильё. Одна из бывших соседей подала иск, требуя вернуть ей две комнаты. Я знала некоторые тонкости жилищного законодательства, благодаря работе в паспортной службе, поэтому смогла завершить разбирательство малой кровью, то есть мирным соглашением, пожертвовав одной комнатой.

Воспоминания об этом периоде до сих пор вызывают тяжёлые эмоции.

– Всё, фатит, – как сказал бы маленький Глеб.

Да, верно. Но, как известно, у медали две стороны. Так вот на светлой – бывший муж подарил мне Глеба, свою маму – свекровь, ставшую мне и сыну родным человеком, и жильё: у нас остались три комнаты, которые через пару лет я продала и купила двухкомнантую квартиру.

После переезда в неё я была наивно уверена, что открыла дверь в счастливое будущее.

Вселенная говорит с нами не словами, а метафорами. Обращайте внимание на абсурдные и драматичные сцены в вашей жизни: возможно, это ключ к пониманию вашего будущего.

Глава 14. Двое в квартире, не считая кошки

После девяти лет неправильного брака мою голову надо было «лечить», и небесный Родитель позволил мне столько раз наступить на грабли, сколько было нужно для того, чтобы я осознала кое-что важное.

Примерно год-полтора в новой квартире мы жили с сыном спокойно и даже с удовольствием. Денег едва хватало, но зато между нами были мир и дружба. Десятилетний Глеб, не поверите, под Новый год написал письмо Деду Морозу, в котором попросил «подарить маме диван, а то она спит на полу», а себе ничего не попросил. Вот такой золотой ребёнок. Пришлось мне в кредит покупать диван. Хорошо, что черно-белое плюшевое чудо на изогнутых ножках доставили, когда сын был в школе.

– Гле-е-еб, нам привезли диван, представляешь?! – встретила я его в школьном дворе восторженными словами. – Сказали, что какой-то неизвестный спонсор оформил его на наш адрес!

Сын сбросил с плеч рюкзак и посмотрел на меня удивлённо:

– Правда что ли??

К нашему дому мы не дошли, а добежали за минуту. Он торопился, будто диван может внезапно исчезнуть. Не разуваясь, забежал в комнату… и, раскрыв рот, восхищённо смотрел на это чудо, которое совершил сам… А я в этот момент увидела маленького мужчину. Мужчину, который одержал победу, решил проблему. Загадочно улыбаясь, он по-взрослому сказал: «Как удачно, тебе как раз дивана не хватало».

– Да! Это удивительно! – обняла его и чмокнула в розовую щёку.