Те, кто никогда не уходят

"Что происходит?" Нина плачет, когда достигает подножия лестницы.

Я вздрагиваю, когда Сесилия приближается к матери, обнимая Нину за грудь. «Она пыталась заставить меня съесть арахисовое масло, мамочка! Я сказал ей, что у меня аллергия, но она не слушала».

Бледная кожа Нины краснеет. – Милли, это правда?

«Я…» У меня в горле совершенно пересохло. «Я не знала, что у нее аллергия. Я клянусь."

Нина хмурится. «Я рассказывала тебе о ее аллергии, Милли. Это неприемлемо».

Она никогда не говорила мне. Она ни разу не сказала ни слова о том, что у Сесилии аллергия на арахис. Я бы поставила на это свою жизнь. И даже если бы она это сделала, зачем ей оставлять банку арахисового масла прямо в кладовке? Это было прямо перед собой!

Но она не поверит ни одному из моих оправданий. В ее голове я чуть не убила ее дочь. Я вижу, как эта работа ускользает из-под моих пальцев.

«Мне искренне жаль». Говорю с комом в горле. «Я, должно быть, забыла. Я обещаю, что никогда не позволю этому случиться снова».

Сесилия сейчас рыдает, а Нина прижимает ее к себе и нежно гладит ее светлые волосы. В конце концов рыдания утихают, но Сесилия все еще цепляется за мать. Я чувствую ужасный укол вины. В глубине души я знаю, что нельзя кормить детей, не посоветовавшись с родителями. Здесь я ошибаюсь, и если бы Сесилия не была так бдительна, могло бы случиться что-то ужасное.

Нина делает глубокий вдох. Она на мгновение закрывает глаза и открывает их снова. "Отлично. Но, пожалуйста, будьте уверены, что никогда больше не забудете ничего столь важного.

«Я не буду. Я клянусь." Я сжимаю кулаки. «Хочешь, чтобы я выбросила банку с арахисовым маслом, которая была в кладовке?»

Она молчит какое-то время. «Нет, лучше не надо. Возможно, нам это понадобится.

Я хочу всплеснуть руками. Но это ее решение, если она хочет хранить опасное для жизни арахисовое масло у себя дома. Все, что я знаю, это то, что я определенно никогда не буду использовать его снова.

«И еще, – добавляет Нина, – когда будет готов ужин?»

Ужин? Я должна была готовить ужин? Вообразила ли Нина еще один разговор между нами двумя, которого у нас никогда не было? Но я не собираюсь снова оправдываться после фиаско с арахисовым маслом. Я найду что-нибудь в холодильнике, чтобы приготовить.

«Семь часов?» Я говорю. Три часа должны дать мне более чем достаточно времени.

Она кивает. «И ты не будешь добавлять в ужин арахисовое масло, верно?»

– Нет, конечно, нет.

– Пожалуйста, не забывай еще раз, Милли.

«Я не буду. И есть ли у кого-нибудь еще аллергия или… непереносимость?»

У нее аллергия на яйца? Ужалили пчелы? Слишком много домашней работы? Мне нужно знать. Я не могу рисковать, что меня снова поймают.

Нина качает головой, а Сесилия отрывает заплаканное лицо от груди матери настолько, чтобы взглянуть на меня. Мы оба не начали с правильной ноги. Но я найду способ это исправить. Я приготовлю ей пирожные или что-нибудь в этом роде. Дети – это легко. Взрослые сложнее, но я полна решимости победить и Нину, и Сесилию.

Глава 5

К 6:45 ужин почти готов. В холодильнике лежала уже замаринованная куриная грудка, и кто-то напечатал на пакете инструкцию, поэтому я просто сделала то, что сказано в инструкции, и бросила ее в духовку. Они должны получать еду в какой-то службе, где уже есть указания.

На кухне пахнет фантастически, когда хлопает дверь гаража. Минуту спустя в комнату входит Эндрю Винчестер, держа большой палец в узле галстука, чтобы ослабить его. Я помешиваю соус на плите и, когда вижу его, слегка перевожу взгляд, совершенно забыв, какой он красивый.

Он ухмыляется мне – когда улыбается, он становится еще красивее. – Милли, да?

"Это верно."

Он глубоко вдыхает. "Ух ты. Это пахнет невероятно».

Мои щеки краснеют. "Спасибо."

Он одобрительно оглядывает кухню. – У тебя все чисто.

«Это моя работа».

Он усмехается. «Я полагаю, что это так. У тебя был хороший первый день?»

Я не собираюсь рассказывать ему о фиаско с арахисовым маслом. Ему не обязательно знать, хотя я подозреваю, что Нина подскажет ему. Я уверена, он не оценит, что я чуть не убила его дочь. «У вас красивый дом».

«Ну, за это я должен поблагодарить Нину. Она ведет домашнее хозяйство.

Словно по сигналу, на кухню приходит Нина в еще одном своем белом наряде – другом, чем несколько часов назад. И снова она выглядит безупречно. Но пока я раньше убиралась, мне потребовалось несколько минут, чтобы рассмотреть фотографии на их мантии. Вот фотография, на которой Нина и Эндрю были вместе много лет назад, и тогда она выглядела совсем по-другому. Ее волосы не были такими светлыми, на ней было меньше макияжа и более повседневная одежда, и она похудела как минимум на пятьдесят фунтов. Я почти не узнала ее, но Эндрю выглядел точно так же.

"Нина." Глаза Андрея загораются при виде жены. – Ты выглядишь прекрасно, как обычно.

Он притягивает ее к себе и глубоко целует в губы. Она тает рядом с ним, собственнически хватая его за плечи. Когда они расходятся, она смотрит на него. «Я скучала по тебе сегодня».

– Я скучал по тебе больше.

– Я скучала по тебе больше.

Боже мой, как долго они будут спорить, кто по кому больше скучает? Я отворачиваюсь, занимаясь на кухне. Неловко быть так близко к такому проявлению привязанности.

"Так." Нина первая отстраняется. – Вы двое знакомитесь?

«Угу», – говорит Эндрю. «И что бы ни готовила Милли, пахнет невероятно, не так ли?»

Я оглядываюсь назад. Нина смотрит на меня у плиты темным выражением голубых глаз. Ей не нравится, когда муж делает мне комплименты. Хотя я не знаю, в чем проблема – он явно без ума от нее.

«Так и есть», – соглашается она.

«Нина безнадежна на кухне», – смеется Эндрю, обнимая ее за талию. «Мы бы умерли от голода, если бы все это лежало на ее плечах. Моя мама приносила мне еду, которую готовила она или ее личный повар. Но с тех пор, как они с отцом уехали во Флориду, мы питаемся в основном едой на вынос. Так что ты спасительница, Милли.

Нина натянуто улыбается. Он просто дразнит ее, но ни одна женщина не хочет, чтобы ее сравнивали с другой в невыгодном свете. Он идиот, если не знает этого. Опять же, многие мужчины идиоты.

«Ужин будет готов минут через десять», – говорю я. «Почему бы тебе не пойти отдохнуть в гостиной, и я позвоню тебе, когда все будет готово?»

Он поднимает брови. «Хочешь присоединиться к нам на ужин, Милли?»

Звук резкого вдоха Нины наполняет кухню. Прежде чем она успевает что-то сказать, я энергично качаю головой. «Нет, я просто пойду в свою комнату и расслаблюсь. Но спасибо за приглашение.

"Действительно? Вы уверены?"

Нина бьет мужа по руке. «Энди, она работала весь день. Она не хочет ужинать со своими работодателями. Она просто хочет подняться наверх и написать сообщение своим друзьям. Верно, Милли?

«Хорошо», – говорю я, хотя у меня нет друзей. По крайней мере, не снаружи.

Эндрю, кажется, в любом случае это не беспокоит. Он просто был вежлив, не обращая внимания на тот факт, что Нина не хотела, чтобы я сидела за обеденным столом. И это нормально. Я не хочу делать ничего, что могло бы заставить ее почувствовать угрозу. Я просто хочу не высовываться и делать свою работу.

Глава 6

Я забыла, как здорово спать с прямыми ногами.

Ладно, в этой кроватке нет ничего особенного. Он неровный, и пружины на каркасе кровати скрипят каждый раз, когда я смещаюсь хотя бы на миллиметр. Но она намного лучше моей машины. И что еще более удивительно, если мне понадобится воспользоваться туалетом ночью, он будет прямо рядом со мной! Мне не нужно разъезжать, чтобы найти остановку для отдыха и сжимать в руке банку с булавой, опорожняя мочевой пузырь. Мне даже Мейс больше не нужен.

Спать в обычной кровати так приятно, что через несколько секунд после того, как моя голова коснулась подушки, я теряю сознание.

Когда я снова открываю глаза, там все еще темно. Я в панике сажусь, пытаясь вспомнить, где я нахожусь. Все, что я знаю, это то, что я не в своей машине. Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить события последних нескольких дней. Нина предлагает мне работу здесь. Выхожу из машины. Засыпаю в чистой постели.

Постепенно мое дыхание замедляется.

Я шарю на комоде возле кровати в поисках телефона, который мне купила Нина. Время 3:46 утра. Еще не время вставать. Я сбрасываю зудящее одеяло с ног и скатываюсь с койки, пока мои глаза привыкают к свету луны, проникающему через крошечное окно. Я схожу в ванную и попытаюсь снова заснуть.

Мои ноги скрипят по голым половицам моей крошечной спальни. Я зеваю, потягиваясь на секунду, пока кончики пальцев почти не достигают лампочек на потолке. В этой комнате я чувствую себя гигантом.

Я подхожу к двери своей комнаты, хватаю ручку и…

Оно не поворачивается.

Паника, которая покинула мое тело, когда я поняла, где я сейчас нахожусь, снова обострилась. Дверь заперта. Винчестеры заперли меня в этой комнате. Нина заперла меня в этой комнате. Но почему? Это все какая-то больная игра? Неужели они искали какого-нибудь бывшего заключенного, которого можно было бы запереть здесь, кого-то, кого никто не пропустит? Мои пальцы касаются царапин на двери, гадая, кем была последняя бедная женщина, оказавшаяся здесь в ловушке.

Я знала, что это должно быть слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже несмотря на невероятно грязную кухню, это казалось работой мечты. Я знала, что Нине нужно было проверить биографические данные. Наверное, она заперла меня здесь, думая, что никто меня не пропустит.

Я вспоминаю десять лет назад, ту первую ночь, когда дверь моей камеры захлопнулась, и я знала, что это будет мой дом на долгое время. Я поклялась себе, что если я когда-нибудь выберусь, то никогда больше не позволю себе оказаться в ловушке ни в какой ситуации. Однако прошло меньше года после того, как я вышла, и вот я здесь.

Но у меня есть телефон. Я могу позвонить в 911.

Я хватаю телефон с комода, где оставила его. Сегодня у меня был сигнал, но сейчас его нет. Никаких баров. Нет сигнала.

Я застряла здесь. Только одно крохотное окно, которое не открывается, выходит на задний двор.

Что я собираюсь делать?

Я еще раз тянусь к дверной ручке, гадая, смогу ли я как-нибудь выбить дверь. Но на этот раз, когда я резко поворачиваю ручку, она крутится в моей руке.

И дверь распахивается.

Я выхожу в коридор, учащенно дыша. Я стою так некоторое время, пока мой пульс замедляется до нормального. В конце концов, меня никогда не запирали в комнате. У Нины не было какого-то безумного заговора, чтобы заманить меня туда. Дверь просто застряла.

Но я не могу избавиться от этого неприятного чувства. Что мне следует выбраться отсюда, пока я еще могу.

Глава 7

Когда я утром спускаюсь вниз, Нина систематически разрушает кухню.

Она вытащила все кастрюли и сковородки из шкафчика под прилавком. Она вырвала половину посуды из-под раковины, и несколько из них валяются разбитыми на полу кухни. И вот она роется в холодильнике, беспорядочно выбрасывая еду на пол. Я с изумлением наблюдаю, как она достает из холодильника целый контейнер молока и швыряет его на пол. Молоко тут же начало хлынуть, образуя белую реку вокруг кастрюль, сковородок и разбитой посуды.

"Нина?" Я говорю осторожно.

Нина замирает, ее руки сжимают бублик. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. "Где это?"

– Где… где что?

«Мои записи!» Она издает мучительный крик. «Я оставил все свои записи для сегодняшнего собрания родительского комитета на кухонной стойке! А теперь их нет! Что ты с ними сделала?»

Прежде всего, с чего бы ей думать, что ее записи лежат в холодильнике? Во-вторых, я уверена, что не выбрасывала ее записи. Я имею в виду, что я уверена на девяносто девять процентов. Есть ли хоть малейший шанс, что на прилавке лежал маленький скомканный листок бумаги, который я сочла мусором и выбросила? Да. Я не могу исключить такую возможность. Но я была очень осторожна и не выбрасывала ничего, кроме мусора. Честно говоря, почти все было мусором.

«Я ничего с ними не делала», – говорю я.

Нина упирает кулаки в бедра. – Так ты хочешь сказать, что мои записи просто ушли?

«Нет, я не это говорю». Я делаю осторожный шаг к ней, и мои кроссовки хрустят по разбитой тарелке. Я взяла себе на заметку никогда не приходить на кухню босиком. – Но, может быть, ты оставила их где-нибудь еще?

"Я не!" она огрызается на меня. – Я оставила их здесь. Она хлопает ладонью по кухонной стойке настолько громко, что я подпрыгиваю. «Прямо на этом прилавке. А теперь – пропало! Исчезло!

Вся эта суматоха привлекла внимание Эндрю Винчестера. Он заходит на кухню в темном костюме, в котором он выглядит еще красивее, чем вчера, если это было возможно. Он явно завязывает галстук, но его пальцы замерзают на середине узла, когда он видит беспорядок на полу.

"Нина?"

Нина поворачивается и смотрит на мужа, ее глаза полны слез. «Милли выбросила мои записи для сегодняшней встречи!»

Я открываю рот, чтобы возразить, но это бессмысленно. Нина уверена, что я выбросила ее записи, и вполне возможно, что так и было. Я имею в виду, если бы они были так важны, почему бы ей просто оставить их лежать на кухонной стойке? То, как кухня выглядела вчера, можно было бы порицать.

«Это ужасно». Эндрю раскрывает объятия, и она летит в них. «Но разве у тебя нет некоторых заметок, сохраненных на компьютере?»

Нина сопит в его дорогой костюм. Она, наверное, обливается соплями, но Эндрю, кажется, не возражает. «Некоторые из них. Но мне придется многое переделать».

А потом она поворачивается и обвиняюще смотрит на меня.

Я закончила пытаться доказать свою невиновность. Если она уверена, что я выбросила ее записи, лучше всего просто извиниться. – Мне очень жаль, Нина, – говорю я. «Если я могу что-нибудь сделать…»

Взгляд Нины опускается на катастрофу на полу кухни. «Ты можешь убрать этот отвратительный беспорядок, который ты оставила на моей кухне, пока я решу эту проблему».

С этими словами она уходит из кухни. Ее шаги исчезают на лестнице, пока я размышляю о том, как буду убирать всю эту разбитую посуду, теперь перемешанную с пролитым молоком и примерно двадцатью виноградинами, катающимися по полу. Я наступила на один из них, и он весь в нижней части моего кроссовка.

Эндрю задерживается на кухне, качая головой. Теперь, когда Нина ушла, я чувствую, что должен что-то сказать. – Послушай, – говорю я, – это не я…

«Я знаю», – говорит он, прежде чем я успеваю заявить о своей невиновности. «Нина… очень нервная. Но у нее доброе сердце».

"Ага…"

Он снимает темную куртку и начинает закатывать рукава белоснежной рубашки. «Позволь мне помочь тебе убрать это».

«Тебе не обязательно этого делать».

«Если мы будем работать вместе, это будет быстрее».

Он заходит в чулан на кухне и достает швабру – я в шоке, что он точно знал, где она. На самом деле, он очень хорошо разбирается в шкафах с чистящими средствами. И теперь я поняла. Нина уже делала подобные вещи. Он привык убирать за ней беспорядок.

Но тем не менее, я сейчас работаю здесь. Это не его работа.

«Я уберу это». Я кладу руку на швабру, которую он держит, и отдергиваю ее от него. «Вы все одеты, и именно для этого я здесь».

На мгновение он держится за швабру. Затем он позволяет мне забрать это у него. – Хорошо, спасибо, Милли. Я ценю ваш тяжелый труд».

Хоть кто-то так делает.

Приступая к уборке кухни, я вспоминаю фотографию на мантии Эндрю и Нины, когда они впервые были вместе, до того, как поженились, до того, как у них родилась Сесилия. Они выглядят такими молодыми и счастливыми вместе. Очевидно, что Эндрю по-прежнему без ума от Нины, но что-то изменилось. Я чувствую это. Нина уже не тот человек, которым была раньше.

Но это не имеет значения. Это не мое дело.

Глава 8

Нина, должно быть, выбросила половину содержимого холодильника на пол кухни, поэтому мне сегодня придется сбегать в продуктовый магазин. Поскольку, судя по всему, я тоже собираюсь готовить для них, я выбираю немного сырого мяса и приправ, которые можно использовать, чтобы приготовить несколько блюд. Нина загрузила свою кредитную карту в мой телефон. Все, что я покупаю, будет автоматически списано с их счета.

В тюрьме выбор еды был не слишком впечатляющим. В меню менялись курица, гамбургеры, хот-доги, лазанья, буррито и загадочная рыбная котлета, которая всегда вызывала у меня рвоту. На стороне будут овощи, приготовленные до точки распада. Раньше я фантазировала о том, что буду есть, когда выйду из тюрьмы, но с моим бюджетом варианты были немногим лучше. Я могла покупать только то, что продавалось, а когда я жила в своей машине, мои ограничения были еще более ограничены.

Для Винчестеров это совсем другие покупки. Я сразу иду за лучшими кусками стейка – поищу на YouTube, как их приготовить. Иногда я готовила отцу стейк, но это было очень давно. Если я куплю дорогие ингредиенты, они выйдут хорошо, что бы я ни делала.

Когда я возвращаюсь в дом Винчестеров, в багажнике моей машины лежат четыре переполненные сумки с продуктами. Машины Нины и Эндрю занимают два места в гараже, и она велела мне не парковаться на подъездной дорожке, поэтому мне придется оставить машину на улице. Пока я пытаюсь достать сумки из багажника, из соседнего с нашим дома выходит ландшафтный дизайнер Энцо с каким-то страшным садовым приспособлением в правой руке.

Энцо замечает, что я борюсь, и после некоторого колебания подбегает к моей машине. Он хмурится на меня. «Я делаю это», – говорит он на своем английском с сильным акцентом.

Я начинаю брать одну из сумок, но затем он подхватывает их все четыре своими массивными руками и несет к входной двери. Он кивает на дверь, терпеливо ожидая, пока я открою ее. Я делаю это как можно быстрее, учитывая, что он несет на руках продуктов на восемьдесят фунтов. Он топает ботинками по приветствуемому коврику, затем несет продукты до кухни и кладет их на кухонную стойку.

«Спасибо», говорю я.

Его губы дергаются. "Нет. Грейзи.

– Грейзи, – повторяю я.

Он на мгновение задерживается на кухне, сдвинув брови. Я снова замечаю, что Энцо красив, хотя и в каком-то мрачном и устрашающем смысле. На плечах у него татуировки, частично скрытые футболкой – я могу разобрать имя «Антония», вписанное в сердечко на его правом бицепсе. Эти мускулистые руки могли бы убить меня, даже не вспотев, если бы ему вздумалось это сделать. Но у меня нет ощущения, что этот человек вообще хочет мне навредить. Во всяком случае, он, кажется, беспокоится обо мне.

Я помню, что он пробормотал мне перед тем, как Нина прервала нас на днях. Периколо. Опасность. Что он пытался мне сказать? Он думает, что мне здесь угрожает опасность?

Возможно, мне стоит загрузить приложение-переводчик на свой телефон. Он мог бы ввести то, что хочет мне сказать, и…

Шум сверху прерывает мои мысли. Энцо тяжело дышит. – Я иду, – говорит он, поворачиваясь на каблуках и направляясь обратно к двери.

– Но… – я спешу за ним, но он гораздо быстрее меня. Он вышел через парадную дверь еще до того, как я успела очистить кухню.

На мгновение я стою в гостиной, разрываясь между тем, чтобы убрать продукты и пойти за ним. Но затем решение принимается за меня, когда Нина спускается по лестнице в гостиную в белом брючном костюме. Не думаю, что я когда-либо видела, чтобы она носила что-то кроме белого – оно дополняет ее волосы, но попытка поддерживать их в чистоте свела бы меня с ума. Конечно, с этого момента я буду заниматься стиркой. Я делаю себе заметку, что в следующий раз, когда буду в продуктовом магазине, нужно купить больше отбеливателя.

Нина видит, что я стою там, и ее брови взлетают до линии волос. "Милли?"

Я вынуждаю себя улыбнуться. "Да?"

«Я услышал голоса здесь внизу. У вас была компания?

"Нет. Ничего подобного.

«Вы не можете приглашать незнакомцев в наш дом». Она хмурится на меня. «Если вы захотите пригласить кого-нибудь из гостей, я ожидаю, что вы спросите разрешения и предупредите нас как минимум за два дня. И я бы попросила тебя оставить их в своей комнате.

«Это был просто тот парень, ландшафтный дизайнер», – объясняю я. «Он помогал мне нести продукты в дом. Вот и все."

Я ожидала, что объяснение удовлетворит Нину, но вместо этого ее глаза темнеют. Под правым глазом дергается мышца. «Ландшафтный дизайнер? Энцо? Он был здесь?

«Эм». Я потираю затылок. «Это его имя? Я не знаю. Он просто принес продукты.

Нина изучает мое лицо, словно пытаясь обнаружить ложь. «Я не хочу, чтобы он снова был в этом доме. Он грязный от работы на улице. Я так много работаю, чтобы содержать этот дом в чистоте».

Я не знаю, что на это сказать. Энцо вытер ботинки, когда вошел в дом, и на нем не осталось грязи. И ничто не сравнится с тем беспорядком, который я увидела вчера, когда впервые вошла в этот дом.

– Ты меня понимаешь, Милли? она давит на меня.

– Да, – быстро говорю я. "Я понимаю."

Ее глаза скользят по мне так, что мне становится очень не по себе. Я переминаюсь между ног. – Кстати, а почему ты никогда не носишь очки?

Мои пальцы летят к лицу. Почему я надела эти дурацкие очки в первый день? Мне никогда не следовало их носить, и когда она вчера спросила меня о них, я не должна был лгать. «Эм…»

Она выгибает бровь. «Я была в ванной на чердаке и не увидела никакого раствора для контактных линз. Я не хотела шпионить, но если в какой-то момент ты собираешься ездить с моим ребенком, я ожидаю, что у тебя будет хорошее зрение».

– Точно… – Я вытираю потные руки о джинсы. Я должен просто признаться. – Дело в том, что я на самом деле не… – я прочищаю горло. «На самом деле мне не нужны очки. Те, что на мне были на собеседовании, были более… своего рода декоративными. Ты знаешь?"

Она облизывает губы. "Я понимаю. Значит, ты солгала мне.

«Я не лгала. Это было модное заявление».

"Да." Ее голубые глаза подобны льду. «Но позже я спросил тебя об этом, и ты сказал, что у тебя есть контакты. Не так ли?

"Ой." Я сжимаю руки. «Ну, наверное… Да, я тогда солгала. Наверное, мне было неловко из-за очков… Мне очень жаль».

Уголки ее губ тянутся вниз. «Пожалуйста, больше никогда мне не лги».

«Я не буду. Мне очень жаль."

Какое-то время она смотрит на меня, ее глаза ничего не читают. Затем она оглядывает гостиную, ее взгляд скользит по каждой поверхности. – И, пожалуйста, наведите порядок в этой комнате. Я не плачу тебе за флирт с ландшафтным дизайнером.

С этими словами Нина выходит из входной двери и захлопывает ее за собой.

Глава 9

Нина сегодня вечером на собрании родительского комитета, которое я испортила, выбросив ее записи. Она перекусила с другими родителями, поэтому мне поручили приготовить ужин для Эндрю и Сесилии.

В доме намного тише, когда Нины нет. Не знаю почему, но у нее просто есть энергия, которая заполняет все пространство. Прямо сейчас я одна на кухне, обжариваю филе-миньон на сковороде, прежде чем поставить его в духовку, и в доме Винчестеров райская тишина. Это приятно. Эта работа была бы такой замечательной, если бы не мой босс.

У Эндрю невероятный момент: он приходит домой как раз в тот момент, когда я достаю стейки из духовки и оставляю их лежать на кухонном столе. Он заглядывает на кухню. «Пахнет великолепно – снова».

"Спасибо." В картофельное пюре, уже залитое маслом и сливками, добавляю еще немного соли. «Можете ли вы сказать Сесилии, чтобы она спустилась? Я звонила ей дважды, но…» На самом деле я звонила ей три раза. Она мне еще не ответила.

Эндрю кивает. «Попалась».

Вскоре после того, как Эндрю исчезает в столовой и зовет ее по имени, я слышу ее быстрые шаги на лестнице. Так вот как это будет.

Я соединила две тарелки со стейком, картофельным пюре и брокколи. На тарелке Сесилии порции меньше, и я не собираюсь настаивать на том, ест она брокколи или нет. Если ее отец хочет, чтобы она это съела, он может заставить ее это сделать. Но было бы упущением, если бы я не предоставила овощи. Когда я росла, моя мама всегда следила за тем, чтобы на тарелке была порция овощей.

Я уверена, что она все еще задается вопросом, где она ошиблась, воспитывая меня.

Сесилия одета в еще одно из своих чрезмерно нарядных платьев непрактичного бледного цвета. Я никогда не видела, чтобы она носила нормальную детскую одежду, и это кажется неправильным. В платьях, которые носит Сесилия, играть нельзя – они слишком неудобны и на них видна каждая пылинка. Она садится на один из стульев у обеденного стола, берет разложенную мной салфетку и изящно кладет ее себе на колени. На мгновение я немного очарована. Затем она открывает рот.

– Зачем ты дала мне воды? Она морщит нос, глядя на стакан фильтрованной воды, который я поставила ей на стол. «Я ненавижу воду. Принеси мне яблочный сок.