Те, кто никогда не уходят

Я глотаю. – Как насчет завтра?

«Это было бы чудесно! Но разве тебе не нужно время, чтобы собрать вещи?

Я не хочу говорить ей, что все, что у меня есть, уже лежит в багажнике моей машины. «Я быстро упаковываю вещи».

Она снова смеется. «Мне нравится твой дух, Милли. Не могу дождаться, когда ты придешь сюда работать».

Пока мы с Ниной обмениваемся подробностями о завтрашнем дне, мне интересно, чувствовала бы она то же самое ко мне, если бы знала, что последние десять лет своей жизни я провела в тюрьме.

Глава 3

Я приезжаю в дом Винчестеров на следующее утро, после того как Нина уже отвезла Сесилию в школу. Я паркуюсь возле металлических ворот, окружающих их территорию. Я никогда раньше не была в доме, защищенном воротами, и тем более не жила там. Но весь этот шикарный район Лонг-Айленда, кажется, состоит из закрытых домов. Учитывая, насколько низок здесь уровень преступности, это кажется излишним, но кто я такая, чтобы судить? При прочих равных условиях, если бы у меня был выбор между домом с воротами и домом без ворот, я бы тоже выбрала ворота.

Когда я приехала вчера, ворота были открыты, но сегодня они закрыты. Заперто, судя по всему. Я стою с двумя вещевыми сумками у ног и пытаюсь придумать, как проникнуть внутрь. Кажется, здесь нет ни дверного звонка, ни звонка. Но этот ландшафтный дизайнер снова на участке, скорчившись в грязи, с лопатой в руке.

"Прошу прощения!" Я зову.

Мужчина бросает на меня взгляд через плечо, а затем возвращается к копанию. Очень приятно.

"Прошу прощения!" – говорю я еще раз, достаточно громко, чтобы он не мог меня игнорировать.

На этот раз он медленно, медленно поднимается на ноги. Он совершенно не торопится и идет по огромной лужайке перед домом к воротам. Он снимает толстые резиновые перчатки и поднимает на меня брови.

"Привет!" – говорю я, пытаясь скрыть свое раздражение на него. «Меня зовут Милли Кэллоуэй, и это мой первый день работы здесь. Я просто пытаюсь проникнуть внутрь, потому что меня ждет миссис Винчестер.

Он ничего не говорит. Я только с другого конца двора заметила, какой он большой – по крайней мере, на голову выше меня, с бицепсами размером с мои бедра, – но вблизи я понимаю, что он на самом деле довольно сексуальный. На вид ему около тридцати пяти лет, у него густые черные как смоль волосы, влажные от напряжения, оливковая кожа и суровая внешность. Но самая яркая его особенность – глаза. Глаза у него очень черные, такие темные, что я не могу отличить зрачок от радужной оболочки. Что-то в его взгляде заставляет меня сделать шаг назад.

– Итак, эм, ты можешь мне помочь? – спрашиваю я.

Мужчина наконец открывает рот. Я ожидаю, что он скажет мне, чтобы я заблудилась, но вместо этого он произносит отрывок быстрого итальянского языка. По крайней мере, я думаю, что это итальянский. Не могу сказать, что знаю ни слова на этом языке, но однажды я видела итальянский фильм с субтитрами, и он звучал примерно так.

– Ох, – говорю я, когда он заканчивает свой монолог. – Итак, эм… никакого английского?

"Английский?" – говорит он голосом с таким сильным акцентом, что ясно, каков ответ. "Нет. Никакого английского.

Здорово. Я откашливаюсь, пытаясь найти лучший способ выразить то, что мне нужно ему сказать. – Итак, я… – я указываю на свою грудь. "Я работаю. Для миссис Винчестер. Я указываю на дом. – И мне нужно попасть… внутрь. Теперь я указываю на замок на воротах. "Внутри."

Он просто хмурится на меня. Здорово.

Я уже готова вытащить телефон и позвонить Нине, когда он уходит в сторону, нажимает на какой-то переключатель, и ворота распахиваются, почти в замедленной съемке.

Как только ворота открываются, я на мгновение смотрю на дом, который в обозримом будущем станет моим домом. В доме два этажа плюс чердак, и он раскинулся на длине примерно с городской квартал в Бруклине. Он почти ослепительно белый – возможно, только что покрашенный – и архитектура выглядит современной, но что я знаю? Я просто знаю, что похоже, что у людей, живущих здесь, больше денег, чем они знают, что с ними делать.

Я начинаю поднимать одну из своих сумок, но прежде чем я успеваю, парень берет обе, даже не кряхтя, и несет их ко мне к входной двери. Эти сумки очень тяжелые – в них лежит буквально все, что у меня есть, кроме моей машины, – поэтому я благодарна, что он вызвался сделать за меня тяжелую работу.

«Спасибо», говорю я.

Он странно смотрит на меня. Хм, это могло быть по-испански. Ну что ж.

Я указываю на свою грудь. – Милли, – говорю я.

"Милли." Он понимающе кивает, затем указывает на свою грудь. «Я Энцо».

– Приятно познакомиться, – неловко говорю я, хотя он меня не понимает. Но Боже, если он живет здесь и имеет работу, он, должно быть, немного подучил английский.

«Piacere di conoscerti», – говорит он.

Я молча киваю. Вот и подружилась с ландшафтным дизайнером.

«Милли», – снова говорит он со своим сильным итальянским акцентом. Похоже, ему есть что сказать, но у него проблемы с языком. "Ты…"

Он шипит какое-то слово по-итальянски, но как только мы слышим, как входная дверь начинает открываться, Энцо спешит обратно туда, где он скорчился во дворе, и очень занят. Я едва могу разобрать сказанное им слово. Периколо. Что бы это ни значило. Возможно, это означает, что он хочет безалкогольный напиток. Пери кола – теперь с ноткой лайма!

"Милли!" Нина, кажется, рада меня видеть. Так рада, что она обнимает меня и сжимает в объятиях. «Я так рада, что ты решила согласиться на эту работу. Я просто чувствовала, что у нас с тобой есть связь. Ты знаешь?"

Вот что я подумала. У нее было «интуитивное чутье» обо мне, поэтому она не удосужилась провести исследование. Теперь мне просто нужно убедиться, что у нее никогда не будет причин не доверять мне. Я должна быть идеальным сотрудником. «Да, я знаю, что вы имеете в виду. Я чувствую то же самое».

«Ну, заходите!»

Нина хватает меня за сгиб локтя и ведет в дом, не обращая внимания на то, что я борюсь с двумя предметами багажа. Не то чтобы я ожидала, что она мне поможет. Ей бы это даже в голову не пришло.

Зайдя внутрь, я не могу не заметить, что дом выглядит совсем иначе, чем в первый раз, когда я была здесь. Совсем другое. Когда я пришла на собеседование, дом Винчестеров был безупречен – я могла сесть на любую поверхность в комнате. Но сейчас это место похоже на свинарник. На журнальном столике перед диваном стоят шесть чашек с разным количеством различных липких жидкостей, около дюжины скомканных газет и журналов и помятая коробка из-под пиццы. Вся гостиная разбросана одеждой и мусором, а на обеденном столе все еще лежат остатки вчерашнего ужина.

«Как видишь, – говорит Нина, – ты приехала не сразу!»

Итак, Нина Винчестер неряха – в этом ее секрет. Мне понадобятся часы, чтобы привести это место в приличное состояние. Может быть, дни. Но это нормально – мне не терпелось сделать какую-нибудь хорошую, честную и тяжелую работу. И мне нравится, что я ей нужна. Если я смогу стать для нее бесценной, она с меньшей вероятностью уволит меня, если – или когда – узнает правду.

«Давай я просто уберу свои сумки», – говорю я ей. – А потом я приведу все это в порядок.

Нина счастливо вздохнула. «Ты чудо, Милли. Большое спасибо. А ещё… – Она хватает сумочку с кухонной стойки и рыщет внутри, наконец вытаскивая последний iPhone. «Я принесла тебе это. Я не могу не заметить, что ты пользуешься очень устаревшим телефоном. Если мне понадобится связаться с тобой, я бы хотела, чтобы у тебя было надежное средство связи».

Я нерешительно обхватываю пальцами новенький iPhone. "Ух ты. Это очень щедро с вашей стороны, но я не могу позволить себе план…

Она машет рукой. «Я добавила тебя в наш семейный план. Это почти ничего не стоило».

Почти ничего? У меня такое ощущение, что ее определение этих двух слов сильно отличается от моего.

Прежде чем я успеваю протестовать дальше, на лестнице позади меня раздается звук шагов. Я оборачиваюсь и вижу, что по лестнице спускается мужчина в сером деловом костюме. Когда он видит, что я стою в гостиной, он останавливается у подножия лестницы, словно потрясенный моим присутствием. Его глаза расширяются еще больше, когда он замечает мой багаж.

"Энди!" Нина зовет. «Познакомьтесь с Милли!»

Должно быть, это Эндрю Винчестер. Когда я гуглила семью Винчестеров, у меня глаза вылезли из орбит, когда я увидела состояние этого человека. После просмотра всех этих знаков доллара домашний кинотеатр и ворота, окружающие территорию, приобрели немного больше смысла. Он бизнесмен, который взял на себя управление процветающей компанией своего отца и с тех пор удвоил прибыль. Но по его удивленному выражению лица видно, что он позволяет жене взять на себя большую часть домашних дел, и у нее, видимо, просто вылетело из головы сказать ему, что она наняла домработницу с проживанием.

– Привет… – Мистер Винчестер входит в гостиную, нахмурив брови. «Милли, не так ли? Извините, я не понял…»

– Энди, я тебе о ней рассказывала! Она наклоняет голову в сторону. «Я сказала, что нам нужно нанять кого-нибудь, кто поможет с уборкой, готовкой и Сесилией. Я уверена, что говорила тебе!»

«Да, ну». Его лицо наконец расслабляется. «Добро пожаловать, Милли. Нам, конечно, не помешала бы помощь».

Эндрю Винчестер протягивает мне руку для пожатия. Трудно не заметить, что он невероятно красивый мужчина. Пронзительные карие глаза, густые волосы цвета красного дерева и сексуальная ямочка на подбородке. Также трудно не заметить, что он на несколько уровней привлекательнее своей жены, даже несмотря на ее безупречный уход, что мне кажется несколько странным. В конце концов, этот человек неприлично богат. Он может иметь любую женщину, какую захочет. Я уважаю его за то, что он не выбрал двадцатилетнюю супермодель своей спутницей жизни.

Я сую свой новый телефон в карман джинсов и протягиваю руку, чтобы взять его за руку. «Приятно познакомиться, мистер Винчестер».

"Пожалуйста." Он тепло улыбается мне. – Зови меня Эндрю.

Когда он произносит эти слова, что-то мелькает на лице Нины Винчестер. Ее губы дергаются, а глаза сужаются. Хотя я не совсем уверена, почему. Она сама предложила мне называть ее по имени. И дело не в том, что Эндрю Винчестер меня проверяет. Его глаза уважительно смотрят на меня и не опускаются ниже шеи. Не то чтобы здесь особо было на что посмотреть – хотя сегодня я не утруждала себя фальшивыми черепаховыми очками, в первый день работы на мне скромная блузка и удобные синие джинсы.

– В любом случае, – отрезала Нина, – разве тебе не нужно в офис, Энди?

"О, да." Он поправляет свой серый галстук. – У меня встреча в городе в девять тридцать. Мне лучше поторопиться.

Эндрю долго целует Нину в губы и сжимает ее плечо. Насколько я понимаю, они вполне счастливы в браке. И Эндрю кажется довольно приземленным человеком для человека, чей собственный капитал исчисляется восьмизначными цифрами после знака доллара. Как мило, как он посылает ей воздушный поцелуй с входной двери – это мужчина, который любит свою жену.

– Кажется, твой муж приятный, – говорю я Нине, когда дверь захлопывается.

Темный, подозрительный взгляд возвращается в ее глаза. – Ты так думаешь?

– Ну да, – заикаюсь я. «Я имею в виду, он выглядит как… как долго вы женаты?»

Нина задумчиво смотрит на меня. Но вместо ответа на мой вопрос она говорит: «Что случилось с твоими очками?»

"Что?"

Она поднимает бровь. «На собеседовании вы были в очках, не так ли?»

"Ой." Я корчусь, не желая признавать, что очки были фальшивыми – моя попытка выглядеть более умной и серьезной, и да, менее привлекательной и угрожающей. «Я… э-э, я ношу контактные линзы».

"Ты?"

Я не знаю, почему я солгала. Надо было просто сказать, что очки мне не так уж и нужны. Вместо этого я теперь удвоила усилия и изобрела контакты, которые на самом деле не ношу. Я чувствую, как Нина внимательно изучает мои зрачки в поисках линз.

«Это… это проблема?» Я наконец спрашиваю.

Под правым глазом дергается мышца. На мгновение я боюсь, что она скажет мне, что мне следует уйти. Но затем ее лицо расслабляется. "Конечно, нет! Я просто подумала, что эти очки тебе так мило идут. Очень эффектно – тебе следует носить их чаще».

– Да, ну… – я трясущейся рукой хватаюсь за ручку одной из своих спортивных сумок. «Может быть, мне стоит отнести свои вещи наверх, чтобы я могла начать».

Нина хлопает в ладоши. “Отличная идея!”

И снова Нина не предлагает взять ни одну из моих сумок, пока мы поднимаемся по двум лестничным пролетам на чердак. К середине второго полета я чувствую, что мои руки вот-вот упадут, но Нина, похоже, не хочет останавливаться, чтобы дать мне время поправить ремни. Я задыхаюсь от облегчения, когда могу бросить сумки на пол своей новой комнаты. Нина дергает за шнур, чтобы включить две лампочки, освещающие мое крошечное жилое пространство.

«Надеюсь, все в порядке», – говорит Нина. «Я думаю, ты предпочитаешь уединение здесь, наверху, а также собственную ванную комнату».

Возможно, она чувствует себя виноватой из-за того, что их огромная комната для гостей пустует, в то время как я живу в комнате чуть больше чулана для метел. Но это нормально. Все, что больше заднего сиденья моей машины, похоже на дворец. Мне не терпится поспать здесь сегодня вечером. Я неприлично благодарна.

«Это прекрасно», – говорю я честно.

Помимо кровати, комода и книжного шкафа, я замечаю в комнате еще одну вещь, которую не увидела в первый раз. Маленький мини-холодильник, около фута высотой. Он подключен к стене и ритмично гудит. Я приседаю и распахиваю его.

Мини-холодильник имеет две небольшие полки. А на верхней полке стоят три крошечные бутылочки с водой.

«Хорошее увлажнение очень важно», – искренне говорит Нина.

"Да…"

Когда она видит озадаченное выражение моего лица, она улыбается. «Очевидно, что это твой холодильник, и ты можешь положить в него все, что захотите. Я думала, что дам тебе фору.

"Спасибо." Это не так уж и странно. Некоторые люди оставляют мятные конфеты на подушке. Нина оставляет три крошечные бутылочки с водой.

– В любом случае… – Нина вытирает руки о бедра, хотя ее руки безупречны. «Я позволю тебе распаковать вещи, а затем начнешь убираться в доме. Я буду готовиться к завтрашнему собранию родительских комитетов».

«ПТА?»

«Ассоциация родителей и учителей». Она улыбается мне. «Я вице-президент».

«Это чудесно», – говорю я, потому что это то, что она хочет услышать. Нине очень легко угодить. «Я просто быстро все распакую и приступлю к работе».

"Большое спасибо." Ее пальцы на мгновение коснулись моей обнаженной руки – ее теплые и сухие. «Ты спасатель, Милли. Я так рада, что ты здесь».

Я кладу руку на дверную ручку, когда Нина начинает выходить из моей комнаты. И вот тогда я это замечаю. Что беспокоило меня в этой комнате с того момента, как я впервые сюда вошла. Меня охватывает тошнотворное чувство.

"Нина?"

"Хм?"

– Почему… – Я прочищаю горло. «Почему замок в этой спальне снаружи, а не внутри?»

Нина смотрит на дверную ручку, как будто замечает ее впервые. "Ой! Мне очень жаль. Раньше мы использовали эту комнату как чулан, поэтому, очевидно, мы хотели, чтобы она закрывалась снаружи. Но потом я переоборудовала ее в спальню для наемного помощника, и, думаю, мы так и не поменяли замок.

Если бы кто-нибудь захотел, они легко могли бы запереть меня здесь. И здесь только одно окно, выходящее на заднюю часть дома. Эта комната может оказаться смертельной ловушкой.

Но опять же, зачем кому-то запирать меня здесь?

– Можно мне ключ от комнаты? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами. – Я даже не уверена, где он.

«Мне нужна копия».

Ее светло-голубые глаза прищурились, глядя на меня. "Почему? Что ты собираешься хранить в своей комнате, о чем ты не хочешь, чтобы мы знали?

Мой рот открывается. «Я… Ничего, но…»

Нина запрокидывает голову и смеется. "Я просто шучу. Это твоя комната, Милли! Если тебе нужен ключ, я дам тебе его. Я обещаю."

Иногда создается впечатление, что у Нины раздвоение личности. Она так быстро переключается с горячего на холодный. Она утверждает, что пошутила, но я в этом не уверена. Впрочем, это не имеет значения. У меня нет других перспектив, и эта работа – благословение. Я собираюсь заставить это работать. Несмотря ни на что. Я заставлю Нину Винчестер полюбить меня.

После того, как Нина выходит из моей комнаты, я закрываю за ней дверь. Я бы хотела запереть его, но не могу. Очевидно.

Закрывая дверь, я замечаю следы на дереве. Длинные тонкие линии, идущие вдоль двери примерно на уровне моего плеча. Я провожу пальцами по углублениям. Они кажутся почти…

Царапины. Как будто кто-то царапал дверь.

Пытаясь выбраться.

Нет, это смешно. Я параноик. Иногда старое дерево царапается. Это не означает ничего зловещего.

В комнате внезапно становится невыносимо жарко и душно. В углу комнаты стоит небольшая печь, которая, я уверена, обеспечивает комфорт зимой, но в теплое время года ее нечем охладить. Мне придется купить вентилятор, чтобы поставить его перед окном. Несмотря на то, что он намного больше моей машины, он все равно очень мал – я не удивлена, что они использовали его как чулан. Я оглядываюсь вокруг, открывая ящики, чтобы проверить их размер. В комнате есть небольшой шкаф, в котором едва хватает места, чтобы повесить мои несколько платьев. Шкаф пуст, если не считать пары вешалок и маленького синего ведра в углу.

Я пытаюсь открыть маленькое окно, чтобы подышать воздухом. Но оно не сдвигается с места. Я щурюсь, чтобы рассмотреть ситуацию повнимательнее. Я провожу пальцем по оконной раме. Похоже, что его нарисовали на месте.

Хотя у меня есть окно, оно не открывается.

Я мог бы спросить об этом Нину, но не хочу, чтобы это выглядело так, будто я жалуюсь, когда только сегодня начала здесь работать. Возможно, на следующей неделе я смогу упомянуть об этом. Я не думаю, что слишком многого можно ожидать, имея одно работающее окно.

Специалист по ландшафтному дизайну, Энцо, сейчас на заднем дворе. Он управляет газонокосилкой там сзади. Он на мгновение останавливается, чтобы вытереть пот со лба мускулистым предплечьем, а затем поднимает взгляд. Он видит мое лицо через маленькое окошко и качает головой, точно так же, как в первый раз, когда я встретил его. Я помню слово, которое он прошипел мне по-итальянски, прежде чем я вошла в дом. Периколо.

Я достаю из кармана свой новенький сотовый телефон. Экран оживает от моего прикосновения, заполняясь маленькими значками текстовых сообщений, звонков и погоды. В начале моего заключения такие телефоны не были повсеместными, и я не могла себе их позволить с тех пор, как вышла из тюрьмы. Но у пары девочек был один в приюте, куда я пошла, когда впервые вышла, так что я вроде как знаю, как им пользоваться. Я знаю, какой значок вызывает браузер.

Я печатаю в окне браузера: Перевести периколо. Здесь, на чердаке, сигнал, должно быть, слабый, потому что это занимает много времени. Прошла почти минута, когда на экране моего телефона наконец появился перевод периколо:

Опасность.

Глава 4

Следующие семь часов я провожу за уборкой.

Нина не смогла бы сделать этот дом еще грязнее, даже если бы попыталась. Каждая комната дома грязная. В коробке для пиццы на журнальном столике все еще лежат два куска пиццы, а на дне коробки пролито что-то липкое и вонючее. Он просочился, и коробка прилипала к журнальному столику. Чтобы все очистить, потребуется час замачивания и тридцать минут интенсивной чистки.

Кухня – самое худшее. Помимо того, что находится в самом мусорном баке, на кухне лежат два мешка для мусора, содержимое которых разлито. У одного из двух пакетов дырка на дне, и когда я поднимаю его, чтобы вынести на улицу, весь мусор разлетается повсюду. И пахнет просто ужасно. Я давлюсь, но не теряю обед.

Посуда завалена в раковину, и я удивляюсь, почему Нина просто не положила ее в современную посудомоечную машину, пока я не открываю посудомоечную машину и не замечаю, что она тоже до краев забита грязной посудой. Эта женщина не верит в необходимость чистить тарелки перед тем, как положить их в посудомоечную машину. Или, судя по всему, запускает посудомоечную машину. Прежде чем закончить, я мою три загрузки посуды. Я мою все кастрюли отдельно, на большинстве из них запеклась еда, оставшаяся несколько дней назад.

К середине дня я снова сделала кухню хоть немного пригодной для проживания. Я горжусь собой. Это первый тяжелый рабочий день, который я проделала с тех пор, как меня уволили из бара (совершенно несправедливо, но теперь это моя жизнь), и я чувствую себя прекрасно. Все, что я хочу, это продолжать работать здесь. И, возможно, чтобы в моей комнате было открывающееся окно.

"Кто ты?"

Тихий голос пугает меня, когда я убираю последнюю порцию посуды. Я оборачиваюсь – позади меня стоит Сесилия, ее бледно-голубые глаза смотрят на меня, она одета в белое платье с оборками, в котором она похожа на маленькую куклу. Говоря о кукле, я, конечно же, имею в виду ту жуткую говорящую куклу из «Сумеречной зоны», которая убивает людей.

Я даже не видела, как она вошла внутрь. А Нины нигде не видно. Откуда она вообще взялась? Если это та часть работы, где я узнаю, что Сесилия на самом деле мертва уже десять лет и является призраком, я увольняюсь.

Ну, может быть, нет. Но я могу попросить о повышении.

«Привет, Сесилия!» – говорю я весело. «Я Милли. С этого момента я буду работать у тебя дома – убирать вещи и присматривать за тобой, когда твоя мама меня об этом попросит. Надеюсь, мы сможем весело провести время вместе».

Сесилия моргает на меня бледными глазами. "Я голодна."

Я должна помнить, что она обычная маленькая девочка, которая голодна, испытывает жажду, раздражается и ходит в ванную. «Что бы ты хотела съесть?»

"Я не знаю."

– Ну, а какая еда тебе нравятся?

"Я не знаю."

Я стискиваю зубы. Сесилия превратилась из жуткой маленькой девочки в надоедливую девочку. Но мы только что встретились. Я уверена, что через несколько недель мы станем лучшими друзьями. – Хорошо, тогда я просто приготовлю тебе перекус.

Она кивает и забирается на один из табуретов, стоящих вокруг кухонного острова. Ее глаза все еще пронзают меня, как будто они могут прочитать все мои секреты. Мне бы хотелось, чтобы она пошла в гостиную и посмотрела мультики на своем огромном телевизоре, а не просто… смотрела на меня.

– Так что ты любишь смотреть по телевизору? – спрашиваю я, надеясь, что она поймет намек.

Она хмурится, как будто я ее обидела. «Я предпочитаю читать».

"Замечательно! Что ты любишь читать?»

«Книги».

«Что за книги?»

«Тот, у кого есть слова».

О, так вот как это будет, Сесилия. Хорошо, если она не хочет говорить о книгах, я могу сменить тему. – Ты только что вернулась из школы? Я спрашиваю ее.

Она моргает мне. «Откуда бы я еще взялась?»

– Но… как ты тогда добралась домой?

Сесилия раздраженно фыркает. «Мама Люси забрала меня с балета и привезла домой».

Минут пятнадцать назад я слышала, как Нина поднималась наверх, так что предполагаю, что она дома. Интересно, стоит ли мне сообщить ей, что Сесилия дома? Опять же, я не хочу ее беспокоить, и одна из моих обязанностей – присматривать за Сесилией.

Слава богу, Сесилия, кажется, потеряла ко мне интерес и теперь рыщет в своем бледно-розовом рюкзаке. В кладовке я нахожу несколько крекеров «Ритц», а также банку арахисового масла. Я намазываю крекеры арахисовым маслом, как это делала моя мама. Повторение того же поступка, который моя мать столько раз делала для меня, вызывает у меня легкую ностальгию. И грустно. Я никогда не думала, что она бросит меня так, как она это сделала. Вот оно, Милли. Последняя капля.

Намазав крекеры арахисовым маслом, я нарезаю банан и кладу по ломтику на каждый. Мне нравится сочетание арахисового масла и бананов.

«Та-да!» Я кладу тарелку на кухонный стол, чтобы передать ее Сесилии. «Арахисовое масло и банановые крекеры!»

Ее глаза расширяются. «Арахисовое масло и банан?»

"Поверьте мне. Это действительно вкусно».

«У меня аллергия на арахисовое масло!» Щеки Сесилии становятся ярко-розовыми. «Арахисовое масло может меня убить! Ты пытаешься меня убить?»

Мое сердце замирает. Нина никогда ничего не говорила об аллергии на арахисовое масло. И у них прямо в кладовой есть арахисовое масло! Если у ее дочери смертельная аллергия на арахис, зачем ей хранить арахис дома?

«Мама!» Сесилия вскрикивает, бежит к лестнице. «Горничная пыталась навредить мне арахисовым маслом! Помоги, мамочка!»

О Боже.

«Сесилия!» Я шипю на нее. «Это был несчастный случай! Я не знала, что у тебя аллергия, и…

Но Нина уже мчится вниз по лестнице. Несмотря на беспорядок в ее доме, сейчас она выглядит безупречно в еще одном из своих блестящих сочетаний белой юбки и блузки. Белый – ее цвет. Сесилия, судя по всему, тоже. Они соответствуют дому.