Когда драконы падают

Внезапно монстр поднялся вверх. Множество ног, как тысячи острых шипов, рванулись в воздух, вытягивая своё тело из песка. И через секунду оно снова рухнуло обратно. Песок заколыхался, как море, оставляя за собой пустое, мёртвое пространство.

Затишье. Всё стихло.

Я сидела, не в силах двинуться с места, и воздух вокруг казался плотным, как сталь.

Я не могла понять, что сейчас произошло. У меня просто не было сил думать. Я была не в состоянии рационализировать, осмысливать этот кошмар.

Но внутри меня что-то загорелось. Где-то в глубине сознания возникла мысль – оно не уничтожило меня. Это было не нападение. Оно не убило меня.

Я откашлялась, вдыхая жаркий воздух, и это помогло мне вернуть хотя бы немного силы воли.

Зато это чудовище дало мне отличный урок – напоминание о том, как мал и ничтожен человек перед величием пустой, безжалостной пустыни.

Я сбежала из города неподготовленная. Нужно было хоть немного разузнать об этом мире, или хотя бы о пустыне. Надо было взять еды и воды. И надо было идти рядом с караваном, а не плестись где-то далеко позади.

Но, несмотря на страх, я не могла оставить себя на милость этой угрозы. Я должна была идти дальше. Иначе не было бы смысла в том, чтобы уйти в пустыню вообще. Я собралась с силами, достала свой бурдюк и чуть не заплакала. На язык упало всего три капли живительной влаги. И всё. Воды у меня больше не было.

Я встала и двинулась вперёд.

Хотелось упасть и сдохнуть, но инстинкты шептали мне: «Иди. Иди, Белла. Иди, несмотря ни на что».

Песок бесил меня, он наполнял мокасины, царапал ступни до мозолей. Но я шла. Не знаю, куда, но шла. Не могла повернуть назад, как будто какой-то невидимый знак не позволял мне этого сделать. В пустыне было жутко, но я решила, что буду идти до конца.

Только пустыня и я.

Победит либо она меня, либо я её.

Ну, или меня сожрут чудища, что живут в песках. Или жажда.

Таракан без головы живёт пять дней, а потом умирает от голода. Человек без воды живёт от трёх до семи дней. Но в жаркую погоду организм теряет воду быстрее через потоотделение. Нагрузка тоже ускоряет потерю жидкости. Короче, без воды я смогу протянуть максимум пару дней.

Тогда… пора бы мне ускориться?

– А-а-ай! Чё-о-орт! – заорала я от боли.

Упала и схватилась за ногу.

Я наступила на торчащую из песка острую кость. Она была как игла – длинная, тонкая и спрятана в песках.

Кость пробила подошву, пятку и мой душевный дискомфорт.

Взялась за край этой дряни и потянула назад…

– А-а-а-а! Больно-о-о! – завыла я, но вытащила. Из раны потекла кровь.

Больно было до жути.

И стало себя так жалко, что я сжала руки в кулаки, запрокинула голову к небу и в ярости закричала:

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Глава 5

* * *– ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Проклятый песок вгрызался в кожу, как тысячи игл, оставлял на коже следы своей беспощадной жестокости.

Раненная нога очень скоро показалась мне чужой.

Чья-то отвратительная острая кость, скрытая под покровом песков, бессердечно разорвала мне плоть, и я чуть не потеряла сознание от боли.

Словно сама земля меня отторгала.

Я сидела в этом песке под палящими лучами солнца и подвывала.

Хотелось пить, хотелось тени и прохлады. Хотелось, чёрт возьми, медицинской помощи! А где я сейчас найду антисептики, антибиотики?

В итоге, оторвала полоску ткани от юбки и перевязала стопу.

Лишённая силы, я пыталась подняться, потому что надо было идти. Но, я падала обратно. От злости громко пыхтела и кричала, и мой крик эхом расходился по пустыне, как последний зов умирающей звезды.

Мой голос прорезал тишину, как лезвие клинка – безжалостно и остро. Я не могла удержаться от ярости. Всё вокруг было таким бездушным, таким равнодушным. Пески – это могила для живых. Мир, в котором я оказалась, не знал пощады и желал меня уничтожить.

– ЗА ЧТО-О-О-О?! – закричала я, взрывая пустоту вокруг.

Ощущала, как жжёт мои глаза, как горячий воздух обжигает сухие губы.

Где-то вдали, как мираж, вдруг я увидела оазисы, но они были не для меня. Они мгновенно исчезли. Я была обречена.

И вот я со всей силы сжала браслет с драконом, из-за которого я в этом мире и оказалась. Мне захотелось его содрать, сорвать с руки и выбросить к чёртовой матери. Оставить его в этих проклятых песках исчезать, как исчезала я. Но браслет не желал покидать моего запястья.

На моих пальцах была кровь, перепачкала руки и сам браслет.

Внезапно, когда я готова была просто упасть и ждать смерти, мир вокруг меня как будто замер.

Всё остановилось. Даже воздух, казалось, больше не двигался, не перемещался.

И вот тогда, когда моя душа была на грани отчаяния, я почувствовала, как что-то начинает происходить. Не просто происходить – а захватывать, поглощать меня целиком.

Мой взгляд упал на браслет. Он засиял. Словно в ответ на мой крик, на мои последние силы, что сгорели в жаре пустыни, браслет вспыхнул алым пламенем, как сердце огненной звезды.

Я вскрикнула, но звук получился сдавленным и больше похожим на всхлип.

Я почувствовала, как что-то во мне и вокруг меня начало изменяться.

Огонь вдруг вспыхнул, как там, на площади! И он охватил мою кожу. Всё моё тело.

Но не было боли. Было страшно, было невозможно поверить, что я живо ощущаю как горю!

Я в ужасе видела, как моя кожа начинала плавиться, как будто бы я стала частью самого пепла, который разносится ветром.

Запах – ужасный, горький – пришёл ко мне. Запах горелой плоти, горящих волос. Я не могла двигаться. Это было как явление в кошмаре, из которого невозможно проснуться. Тело становилось рыхлым, тяжёлым, словно оно уже не моё.

«Что происходит?!» – хотела крикнуть я, но голос исчез, остался жалкий хрип.

И не было боли…

Я умираю?

Страшно, когда не понимаешь, что с тобой происходит!

Во мне просыпался древний, непознанный страх – наполненный голосами древних эпох, живших до меня.

Услышала в своей голове не свои мысли! Голоса – это были миллионы голосов!

Я почувствовала, как что-то древнее и мощное появилось в моём теле, будто сама земля тянула меня в себя, но не для того, чтобы поглотить – а для того, чтобы подарить мне силу, о которой я не могла даже помыслить.

Сначала это было похоже на могучий горячий, огненный поток, что побежал по венам, но этот поток не был обычной кровью. Это была сила, вибрирующая в каждой моей клетке, в каждом нерве.

Мои мышцы вдруг стали жёсткими и одновременно эластичными, как стальные канаты, которые невозможно порвать.

Моё сердце начало биться в груди по-другому – оно стало биением всей земли, безжалостным и могучим пламенным насосом, разгоняющим по сему телу огненную кровь.

Почувствовала, как это биение передаётся в мой каждый орган.

Животное, первобытное, незнакомое чувство заполнило меня.

Затем я ощутила, как моё тело растянулось, как будто оно становилось больше и больше.

Мои руки стали мощными, как деревья, а пальцы превратились в когти, которые могли разгромить и горы. Когти – чёрные, как ночь, острые, как лезвия. Песок от каждого моего движения взрывался, словно ему не было места рядом со мной.

А ещё я ощутила… хвост.

Он появился, как молниеносный удар, и моментально стал длинным, крепким, покрытым чешуёй.

Я почувствовала, как его тяжесть тащит меня вниз с бархана, но, в то же время он стал неотъемлемой частью моего тела, как вода и как воздух.

Крылья.

Я ещё не успела понять, как они появились, но когда почувствовала их, мир стал абсолютно иным.

Мои плечи взорвались дикой болью, но эта боль была недолгой. Мышцы взялись за работу, а кожа натягивалась, превращая её в твёрдую, как броня, чешую, которая блестела золотом и алым огнём.

С каждым движением я ощущала, как крылья расправляются, как они тянутся в небо.

И вот они – огромные, как два мира, как две звезды, расправившиеся в ночи. Каждый порыв ветра теперь был моим дыханием, а я могла ощутить каждое его движение.

И вот, когда мои крылья расправились в полном величии, я ощутила, как моё лицо тоже изменилось.

Отныне не было у меня лица.

Это явно была морда зверя.

Зубы стали острыми, как копья.

Из горла вырвалось рычание – не крик, не вопль. Это был звук, который выходил из моей пасти, как раскат гром.

Он был жутким, словно сама Вселенная сотрясалась от того, что я, наконец, освободилась.

Острые зубы блеснули в лучах солнечного света, и я почувствовала их мощь, как ещё один символ того, что я стала кем-то другим.

Я была уже не человеком. Я была не просто существом, я превратилась в дракона.

Моё дыхание становилось тяжёлым, но я ощущала, как с каждым вдохом сила наполняла меня. Я могла чувствовать каждое движение в небе, ощущать порыв ветра и знала, откуда и куда он летит, всё, что происходило под песками – я слышала, будто это было рядом.

Мои глаза… О, мои глаза.

Я взглянула на мир через свои новые глаза.

Я ощущала свет на уровне, которого никогда раньше не было.

Моё зрение было настолько острым, что каждая песчинка, каждое зерно в пустыне стало видимым по-иному.

Я видела всё – на километры вперёд, каждый изгиб горизонта, каждую частицу земли, каждое насекомое, ползущее по песку. Я стала видеть не просто глазами, я ощущала этот мир. Словно я была его дыханием, его взглядом, его сущностью.

Всё это было невообразимо.

Не могу описать словами, как я чувствовала, как билось моё сердце в этом новом теле.

Звериная, древняя сила.

Я больше не была слабой женщиной, случайно попавшей в этот мир. Я стала огнём, я стала смертью, я стала ветром, я превратилась в дракона.

Пески задрожали от моего присутствия. И, почувствовав это, я подняла голову в небо, и раздался мой рёв – рёв зверя, который мог разрушить всё на своём пути.

Я была больше, чем сама пустыня.

Я – дракон.

И я взметнулась в воздух, поднималась, всё выше и выше, и… с жутким воплем, от которого могли затрястись горы и рухнуть небеса, полетела кубарем вниз.

Оказалось, летать не так-то просто и даже больно.

* * *

Вместо того чтобы грациозно и эпично покорить небо, моё тело летело вниз, совершая при этом крутое сальто.

Я пыталась выровняться, махала судорожно крыльями, как петух, который впервые в жизни решил полетать, но крылья меня не слушались.

– Нет, нет, нет! – кричала я, пытаясь не дать себе упасть мордой в песок. – Надо больше работать руками… то есть крыльями!

Как только эта мысль пришла в голову, я поняла, что абсолютно ничего не понимаю в аэродинамике.

Какого чёрта? Я – дракон или курица?

Крылья должны были работать как механизмы, не требующие особых усилий. Я полагаю.

Из моего горла вырывался жалобный крик, и чтобы я не делала, я отчаянно и с визгом падала вниз, как гигантское блюдо с роскошным тортом.

Я вообще не представляла, как драконы это делают!

Небо и земля слились в одну точку.

Ветер жутко свистел в ушах, и вскоре я в полном своём драконьем великолепии рухнула в песок.

Головой вниз. Как страус.

Мои огромные крылья выглядели, как два вывернутых зонта, хвост и лапы торчали в небо.

«Это было не то, чего я ожидала», – подумала я, с трудом пытаясь выбраться из песка.

Ещё и песок, зараза, попал везде, забился в уши, в нос, в зубы…

Я пыталась вдохнуть, не засосав в себя полпустыни внутрь.

Начала выбираться из песочного плена.

В драконьем теле, которое было большим, сильным, гибким, оказалось непросто приспособиться.

Мои крылья начали беспокойно дёргаться и хлопать, как два беспомощных паруса. Задрыгала ногами. Подключила к своему спасению всё своё звериное тело и кое-как, кряхтя, мысленно ругаясь, я всё-таки вытащила себя из песка.

«Это не просто летать. Хочешь летать? Страдай!» – подумала я и шумно вздохнула, чем вызвала небольшой ураганчик из песка и жаркого ветра.

Не провела в небе и минуты, а спина и плечи болели так, будто я на своём горбу мешки с углём таскала, причём безе перерыва на обед и перекур – от зари и до зари батрачила.

Я расслабилась в песке, позволив своим крыльям стать частью бархана, а хвосту погрузиться в песок.

Но долго лежать в песках я не стала. Кушать, точнее жрать, хотелось всё сильнее и сильнее. И жажда, к слову, никуда не делась.

Я лежала в песке, как неудачное произведение искусства, и, по правде говоря, мне смешно не было.

Но потом пришла мысль, если я пока не умею летать, то я могу бежать!

Драконы сильные, с мощными ногами. Вроде бы вполне себе разумное решение – если крылья не поддаются, есть смысл использовать ноги.

Отряхнулась от песка, как огромный песчаный кит, вынырнувший из пустынного моря, потрясла головой, чтобы из ушей высыпался песок.

Вздохнула и дала сама себе благословение на удачный бег.

Впереди растягивались нескончаемые дюны, золотистые волны бесконечно мерцали, завораживали, но я уже до тошноты налюбовалась пустыней.

Хочу траву, деревья, дождь!

Энергия наполнила меня. Я сконцентрировалась и сделала первый шаг. Потом другой и я ускорилась.

Каким же неудачным оказался мой бег.

Мои огромные крылья, которые я не позаботилась сложить, неистово расправились в воздухе и тут же подняли тучу песка.

Я остановилась, решила сложить крылья.

Вот чёрт!

Они начали хлестать меня по бокам, как бешеные паруса во время шторма.

Они совершенно не слушались меня! Сложила одно крыло, потом начала другое, как первое снова расправилось.

Это было невыносимо!

Тело как будто жило своей жизнью.

Я рычала, пыхтела, кряхтела, но всё-таки спустя триллион потерянных нервных клеток, я сложила крылья.

К счастью, по драконьему телу не лился пот, я даже не устала, просто была раздраконены. Наконец, снова дёрнулась вперёд, побежала.

Если с крыльями я нашла общий язык, то с хвостом…

Хвост – ну, это просто отдельная песня!

Мой хвост, тот самый красно-золотистый спутник, вдруг понял, что у него тоже есть собственное мнение и решил крутиться и вертеться, как змея в экстремальной ситуации!

Он, то направлялся влево, то вправо, заставляя меня терять равновесие.

Это был тот момент, когда я поняла, что иметь хвост и бегать с хвостом – это, как минимум изощрённая пытка!

Зарычала, но решила не отвлекаться и всё равно бежать. Да, со стороны, я думаю, что выглядела, как пьяная драконица, которая не смогла определить, в какую ей сторону надо.

Я рвалась вперёд, но как только попыталась ускориться, моё огромное тело снова решило всё за меня и выпустило крылья. Они ни с того ни с сего расправились, как два огромных зонта!

Бежать с ними, как с расправленными парашютами на спине – то ещё испытание.

Я начинала осознавать, что я не просто дракон, а сущность, не привыкшая к нормальному движению.

Шаг! Второй! Третий! И… вжу-у-ух!

Я снова оказалась в песке.

Пролетела по песку, собрала его носом, ртом, в общем, получила внутрь один сплошной песчаный коктейль.

Мои крылья снова распластались по песку, а хвост, словно он жил сам по себе, дёргался и бился, как в припадке.

Песок! Он был везде. В ушах, на языке, в глазах.

Ненавижу песок!

Поняла, что бегать – это не для дракона. Всё-таки я должна взмыть в небо.

Я посмотрела на небеса, потом на свои беспомощные, но такие красивые крылья, они чуть подрагивали, и поняла: я должна просто набрать высоту, а потом расправить их и лететь.

Сказать гораздо проще, чем сделать. Но у меня не было выбора. И не было времени постигать сию науку с азов или как учат дракош?

Мне придётся просто взять и сделать.

И тут пришла мысль – мудрая и адекватная, которая должна была прийти сразу, как я стала драконом. Нужно отключить в себе человека и довериться зверю, и той силе, что была во мне.

«Давай, миленькая, помоги мне», – попросила звериную суть. – «Нам нужно лететь… Ты же хочешь лететь, правда? Так давай, полетим!»

Глава 6

* * *– Дракон. Владыка Крыла и Ветра – эшраф Каэль-Аррас —

Который день я находился в Сердце Башни, среди жемчужных завитков благовоний и теней от витражей, что отбрасывали на мраморные своды, танцующие пятна цвета шафрана и нефрита.

Пергамент, хрупкий, как дыхание феи, лежал передо мной, и древние письмена мира, где крылья дарует сама Земля, плыли перед глазами, словно река, несущая меня в далёкие, ушедшие эпохи.

Слова вились из глубин далёких веков: «Когда земля говорит, крылья распускаются; когда она молчит – исчезают».

Я сделал вдох, напоённый силой драконов, что когда-то жили до меня, что когда-то летали. И вдруг…

Гром. Нет, не небесный. Гром от бегущих ног и взволнованного крика.

Двери распахнулись и ударились о стены, словно ветром разбуженные, и в хрустальном золочении дверного проёма появился Хадар, мой старший слуга, сын песков и смотритель Пепельных Печатей.

Он упал на колени, руки поднял к самому куполу, как будто просил пощады у звёзд.

– О, мой эшраф! О, Владыка Крыла и Ветра! Над Пустыней Смерти был замечен дракон! – голос его звенел, как тетива лука, натянутая безумной надеждой. – И он… летел на своих крыльях! НА КРЫЛЬЯХ, мой эшраф!

Я медленно встал.

– Что ты сказал, Хадар? – голос мой был тише дыхания, но звенел от напряжения. – Уж не помутился ли твой рассудок в жару от палящего солнца?

Он поднял на меня глаза – янтарные, трепещущие, как у зверя, что видел чудо.

– Нет, эшраф, – прошептал он. – Его видели многие. Караван из Джар-эль-Мафа. Тринадцать купцов, два стража, и сама жрица Джар-эль-Мафа – Невериах. А сегодня… – он вытащил из складок халата свернутую трубочкой весточку – пергамент с печатью в виде когтя. – Их голубь принёс это. Он едва не сгорел от жары, но долетел. Это письмо вам.

Я взял его дрожащей лапой – да, лапой, ведь я был в обличии полудракона, из уважения к магии манускрипта. Печать треснула, как лёд под лапой титана. Изнутри высыпались слова, обжигающие как соль на рану.

«…и крылья его были цвета алого заката. Он не скользил, не падал, не парил – он летел, о, Владыка. Летел, как будто сама смерть вновь учится жить…»

Я выпрямился.

Крылья мои, которые остались лишь в памяти, затрепетали под кожей, как буря под поверхностью моря. Сколько столетий прошло, а всё равно ощущал их, будто они вот-вот вырвутся на свободу и понесут меня ввысь…

Тряхнул головой, прогоняя прекрасное видение. Мечту.

– Подготовь паланкин из светоткани, – прошептал я. – И скажи об этом Райену. Мы скоро вылетает.

Хадар не спросил куда. Он знал – туда, где видели чудо.

* * *

Мы поднялись в звёздное небо на летучем паланкине.

Со мной летел мой верный паладин Райен Талсир аль-Маад.

Пустыня под нами простиралась без края – словно само забвение, впитавшее в себя времена и судьбы. Там, где некогда были города, ныне пылал только песок, и его дыхание было сухим, как горечь старых воспоминаний.

И вот…

Я почувствовал дракона раньше, чем увидел.

Не взглядом, но древним чутьём, впаянным в кости каждого истинного дракона.

Пространство дрогнуло, будто струна в пустоте.

Воздух изменился, зазвучал. Мир замер, чтобы услышать.

– Райен… Это ОНА… – прошептали мои губы.

Глаза паладина сверкнули надеждой, и улыбка расцвела на его губах. Как и на моих.

Она появилась, как мираж, но каждый её взмах был слишком живым, чтобы быть иллюзией.

Она не летела. Она парила, как будто ветер был ей родным братом.

Огромные, будто сотканные из рассветного огня, крылья трепетали на фоне восходящего солнца. Сама пустыня, казалось, склонилась под ней – дюны выпрямлялись, следуя за её тенью.

Я забыл, как дышать.

Это была она. Драконица. С крыльями.

– Нияра Схайрин… – прошептали мои губы. Что означало «Благодатная Песнь».

Имя, что стёрли из Хроник, но не из драконьей крови.

Драконица. Из покинутого драконами мира. Сохранившая в памяти крови магию и силу драконов. И крылья.

На её лбу пылал знак Великого Круга – не выжженный, не нарисованный, живой, словно свет, заключённый в кожу.

Я поднялся и вышел на самый край паланкина и смотрел, как она приближается. Сердце моё билось, как в детстве, когда я впервые почувствовал зов неба и полетел.

Она пронеслась над нами. Обернулась на миг, и я услышал её мысль, полную негодования: «Разлетались тут…»

И ветер, поднятый её крылом, накренил наш паланкин.

– Мой эшраф! Почему ты не следуешь за ней? Прикажи, пусть спуститься на пески!

– Позволь полюбоваться красотой её полёта…

– Красотой? Неужели ты не заметил? Она совсем не умеет летать!

– У неё есть крылья, Райен. И она летит…

* * *– ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Всё-таки я не ведала, какая во мне сокрыта сила.

В груди билось сердце, рвалось, как зверь в клетке, готовый к свободе. Но я боялась, что снова не получится. Меня не покидал страх того, что небо отвергнет меня, что крылья мои окажутся слабыми.

Но потом… я позволила зверю взять надо мной верх и вести меня за собой.

«Лети…» – сказала я.

И через мою кожу прошли дуновения древних ветров, магия драконов ожила в моих жилах.

Драконица знала, что делать – каждая чешуйка, каждый мускул был ей подвластен. Я доверилась ей, и расправила крылья – огромные, могучие, мерцающие огнём и золотом.

Оттолкнулась от песков мощными лапами, расправила крылья, махнула ими раз, другой, ещё раз и взмыла вверх. И… полетела.

Зверь внутри меня взревел от восторга.

Я почувствовала, как каждое движение идеально выверено, как крылья находят правильный угол, как хвост балансирует, цепляясь за неуловимые потоки воздуха.

Я больше не была человеком, не была пределом земного обличья – я была древним воплощением свободы.

Восторг охватил меня, сладкий и острый, как нектар цветов, распускающихся в тишине ночной.

Небо обнимало меня, и я стала его частью, звенящей струной в бесконечности. Просторы были моими.

Я смеялась, кричала от радости, и эхо вторило мне, эхо всех тех, кто когда-то также расправил крылья и… полетел.

А потом я ощутила это.

Ароматы – дивные, притягательные, наполняющие все мои чувствительные рецепторы сладостью и прохладой. Ароматы свежеиспечённого хлеба, парного мяса, спелых сочных фруктов. Мммм… Ароматы манили меня, обещая чудо, насыщение, утоление моего голода.

Я направила свои крылья к источнику этого запаха. И прохлада коснулась моего носа, моих губ, словно поцелуй.

Я летела и летела, и вот – под моими крыльями раскинулся город, парящий над пустыней, как мираж, но такой настоящий.

Один в один как тот город, из которого я бежала, только больше, ярче, насыщенней.

Дома были изящными и утонченными, словно лепестки лотоса. Бесчисленные улицы и башни прикрывала зыбкая пелена волшебства.

Город был живым, красивым.

В его тенях мерцали огоньки, караваны, что покинули город, тянулись по неизведанным путям, пересекая залитую жаром пустыню.

Но я уже ничего не боялась. Я была выше пустыни, выше городов, даже могла подняться выше облаков! Я летела над суетой, над тысячами мелочей, что составляли их жизни.

А после пришла ночь. Но это не остановило меня. Аромат продолжал «звать», манить и я летела за ним, как корабли мчатся на маяк.

Звёзды вспыхивали на небе. Я летела и любовалась их красотой.

Никаких сомнений, никакого страха. Только ширь небес и свобода. Я стала частью этого мира, частью необъятного полотна, которое ткали ветры и звёзды.

Утро окрасило небосвод малиновым окрасом. О, как это было красиво!

Ветер, мой друг, товарищ, он пел мне утренние песни. Он тянулся вдоль моих крыльев, целовал чешую, мерцавшую оттенками золота и алого рассвета, и разрывал облака, легко и играючи.

Подо мной простирались пески этого мира, и в каждом зерне пульсировала память: забытые караваны, мёртвые города, кости древних зверей, людей и нелюдей.

И вдруг… я увидела их.

Сердце моё дрогнуло.

В самом небе, высоко, на одном уровне со мной, парил… Это что, паланкин?

Не летающий корабль, не заклинание, не иллюзия. Настоящий паланкин. С балдахином цвета синевы, и подвесками из звенящих капель, создающих музыку ветра. Он не просто парил, а словно плыл – скользил, будто по воде.

И там были мужчины.

Двое мужчин. Оба – такие разные, что казалось, небо поделилось на две стороны только ради них.

Один – яркий, светлый, как летнее солнце. Его волосы были цвета запылённого золота, как будто он родился в золотой пыльце.

Он сидел свободно, с прямой спиной, но вся его фигура источала безмятежную силу. Его одежда – цвета инея и серебра – струилась, будто была сделана из облаков.

Второй – брюнет. Его длинные волосы были тёмные, как ночь над песками этого мира. Его взгляд был острым. Глаза тёмные, глубокие, он смотрел прямо на меня, будто чувствовал меня…