скачать книгу бесплатно
Ничего интересного. Унылые жёлтые стены, которые неплохо бы помыть, ободранная мебель, грязный, в разводах, пол, шум работающих раций. Да и вообще – вся эта атмосфера околотка, несвободы, безнадёги, причём как с одной стороны решётки, так и с другой.
В окошко дежурного заглядывала пьяная женская физиономия с фингалом, что-то выклянчивая; вдоль стен, за стеклом из плексигласа, сидели понурые личности, по виду – потерпевшие; время от времени, кого-то, со скованными за спиной руками, проводили внутрь отделения, кого-то отпускали, возвращая по описи ключи, кошельки и прочую мелочь.
«Ох!» – я втянул нездоровый, спёртый воздух. «Сходил, мать твою, за водочкой! А всё из-за чего?!… Вернее – из-за кого? Всё из-за этой чёртовой нимфоманки! Не было б её – сейчас бы тихо – мирно дрых бы дома! Нет, надо что-то делать!».
Так прошло десять минут, пятнадцать, двадцать.
Появляющийся то и дело старший прапорщик, свинтивший меня возле рюмочной, ободряюще подмигивал. Типа – погоди немного, скоро отпустят!
В конце концов, нас троих, всё-таки посадили за решётку. Но не в камеру, а в тесный закуток с небольшой скамейкой. Дабы мы не маячили возле стола с чудо-прибором, отвлекая ментов от его вдумчивого изучения.
Справа от меня устроился длинный тип с вислыми усами, который тут же начал засыпать, слева – бодрящийся рыжий мужичок в трениках и в рубахе с полуоторванным карманом.
– Не ссы! – жизнерадостно сказал он. – Сейчас нас отпустят, и бухать пойдём!
– Пойдём, – вяло согласился я. – Только лично мне придётся на Поляковскую возвращаться. В ночное кафе.
– На фига?! – изумился рыжий.
– А где ты ещё водку возьмёшь?
Он хлопнул ладонями по коленям.
– Ё-моё, да на Елагиной! И зачем тебе водка?! Лучше косорыловки взять! У Савелихи!
– Самогона в смысле?
– Ага! Причём, крутого! Выберемся из этой богадельни – попробуешь. Мало не покажется!
Тут его повели составлять протокол, и я остался вдвоём со спящим «сокамерником».
Жутко хотелось чего-нибудь хлебнуть, то ли воды, то ли той же косорыловки; ещё – в туалет, а ещё – покурить. Но, хоть сигареты с зажигалкой и лежали у меня в кармане, дымить я всё-таки не рискнул.
«Ну, его на хрен! Засунут в одну из камер, и сиди потом до утра!…».
Неожиданно, задремавший было сосед дёрнулся и, повернувшись, вцепился мне в плечо.
– Лица! – прохрипел он. – Их нельзя уничтожить! Сожжёшь образа – сожжёшь мир!
«Готово дело! Белая горячка!» – мелькнула у меня в голове фраза из классики.
Из искривлённого судорогой рта текла слюна, левый глаз смотрел куда-то вверх, правый наполовину закатился под веко, по низкому лбу стекали капли пота.
– Э! Ты чего?! – я попытался оторвать руку безумца от ворота своей рубахи, да не тут то было!
– Три портрета! – перешёл на свистящий шёпот усатый. – Три человека! Толстяк, Урод и Дамский угодник. Помнишь?
Я уж хотел было врезать белогорячечному кулаком по уху, дабы тот от меня отстал, когда до меня дошёл смысл сказанного.
– Что?!!! Ты о чём?!
– О картинах Хранительницы! В доме на Великоламке! Главное помни: их нельзя трогать! Пока существуют портреты, ещё не всё потеряно….
Неожиданно он дёрнулся, обмяк и повалился на бок, прямо на меня. Похоже, потерял сознание.
«Охренеть!» – я с трудом вернул его в исходное положение, потряс.
– Эй, парень, очнись! Тебе плохо?
Усатый снова вздрогнул, снова открыл глаза (самые обычные, без закатившихся зрачков, сонные), вытер слюну с подбородка.
– А? Чего?
Сосед явно не играл, и не прикидывался.
«Вопрос: у кого из нас двоих белая горячка? У меня или у него? Он бредил, или это мне показалось?!».
В этот момент дежурный полицейский, занимающийся задержанными, привёл обратно рыжего, а длинного забрал составлять протокол.
– Уроды! – вздохнул вернувшийся «с цугундера» мужик. – Достали уже!
– Чего хотели-то? – машинально поинтересовался я, провожая глазами усатого.
– Бумагу составляли, – рыжий покачал головой. – Долго и нудно.
– Штраф выписали?
– Нет.
– А почему не отпустили?
– А хрен их знает!
«Сокамерник» достал из кармана сигарету, закурил.
Зря он это сделал. Поскольку именно в этот момент, в помещение зашёл смурной летёха. Остановился и уставился на моего соседа, как скандальная бабка на девицу в мини-юбке.
– Э! Тебе кто курить разрешал?!
– Никто.
– Тогда какого хрена дымишь?! – немедленно рассвирепел полицейский. – В камеру захотел?!
– Я и так в камере….
– Не, – лейтенант помотал головой, – ты пока не в камере…. А ну вылезай!
Он отпер решётку, заставил рыжего потушить сигарету, затем скомандовал:
– Быстро всё из карманов! Оборзели в конец!
Пока задержанный с мрачным видом выкладывал вещи на стол, полицейский отпер одну из камер, рявкнул на кого-то в темноте, втолкнул туда моего бывшего соседа, после чего, сходив в дежурку за пакетом, с брезгливым выражением лица запихал в него конфискованное имущество – сигареты, зажигалку, ключи, ещё какую-то мелочь.
– Ты тоже покурить хочешь?! А может выпить?! Или бабу?! – поинтересовался он, останавливаясь рядом с моей выгородкой.
Я поднял руки ладонями вперёд.
– Нет! Не хочу! Завязал.
– Молодец, – мент ухмыльнулся. – Значит, сейчас домой пойдёшь. А вот твой знакомый – только утром. Ну, или днём.
– Он – не мой знакомый.
– Тем более.
Тут в помещение заглянул дежурный полицейский и кивнул.
– Пошли!
Мы выбрались в «предбанник», где меня усадили на ободранный стул и принялись составлять протокол. К моему удивлению, здесь же был и усатый – мирно дрых возле окошка, прислонившись виском к плексигласовому стеклу.
«Хотя» – вяло подумал я, пока полицейский заполнял бумаги, – «если это – плексиглас, то, наверное, всё-таки не стекло? Или стекло? Тьфу ты, чёрт, лезет в голову всякая дребедень! Точно – белая горячка. В лёгкой форме».
Наконец служивый закончил писать.
– Можно идти? – осторожно поинтересовался я.
– Сначала протокол подмахни, – он протянул мне ручку. – Только прочитай сначала.
Я пробежал взглядом по строчкам.
«Задержан… в связи с отсутствием паспорта… до выяснения… доставлен в Центральный ОВД….».
Понятно.
– Где расписываться-то?
– Вот здесь…. Пиши: с моих слов записано верно…. Написал?
– Ага.
– Ну всё, гуляй. Хотя… погоди….
Вздрогнув, я обернулся.
– Да?
Полицейский кивнул на усатого.
– Этого… коматозника забери с собой.
– Да я его не знаю!
– Думаешь, я знаю?! Ну, не в камеру же его сажать?! Доведи хотя бы до проспекта. Может прочухается малость.
«Ё-моё! Только этого мне не хватало!».
– Хорошо, – я вздохнул, затем подошёл к усатому, потряс за плечо.
– Э, подъём! Пошли!
Спящий алкаш дёрнулся, открыл совершенно стеклянные глаза, промямлил:
– Куда?
– На свободу! Вставай, пока не передумали!
Усатый, по-прежнему ничего не понимая, поднялся, его качнуло вправо, потом влево….
– Ты его придерживай, – посоветовал полицейский, наблюдая за всем происходящим с брезгливой гримасой. – У нас там лестница крутая.
Лестница, действительно, была крутой. Тут трезвому-то пройти – мало не покажется, а уж пьяному!…
– Зараза! – я изо всех сил вцепился в усатого, которого штормило не по-детски. – Держись!
– Это что ещё за мать вашу?! – послышался снизу начальственный бас.
Навстречу нам поднимались майор с подполковником, тоже, кстати, основательно вдетые – с красными рожами и стеклянными взглядами. Но их хотя бы не качало.
– Да вот, – я кивнул на усатого, – веду проветриваться. Товарищ сержант приказал.
– Хм! – подполковник нахмурился. – Ему плохо, что ли?
– Ага! – я истово закивал. – Очень плохо! Сердце прихватило!
– Пить надо меньше! – рявкнул майор, обдавая меня такой мощной волной перегара, что мне стало ясно – выжрал он совершенно чудовищное количество спиртного. В противном случае я, тоже «принявший на грудь», никакого бы запаха не почувствовал! – Ладно, идите. Но смотрите у меня!
Служивый погрозил мне пальцем, после чего офицеры продолжили восхождение по жуткой лестнице.
«Фу!» – я стёр со лба пот и потащил усатого дальше.
Миновав пустующую проходную с поднятым шлагбаумом, мы выбрались в узкий проулок, свернули налево и двинулись в сторону проспекта Победителей.
И тут моего спутника снова перекрыло.
– Главное – портреты! – просипел он, останавливаясь и вырывая свой локоть из моей руки.
Я сплюнул, затем вытащил сигарету, прикурил. Голова закружилась.
